Ma_Atmo_Nidhi все записи автора

Суфизм — это не умствование — он от начала до конца практичен. Он не философия, он очень заземлен. Он не абстрактное, чистое размышление, он означает дело. Он стремится преобразовать людей, а не просто  наполнить их головы пустыми, бессмыс­ленными идеями. А все идеи так бессильны. Они на многое претендуют, но когда вы глубоко в них входите, вы никогда не находите в них ни грамма реальности. Они обещают, но никогда не дают того, что нужно. Они мошенничают.

 

Философы всегда были величайшими мошен­никами в мире. Они сооружают в воздухе краси­вые замки. Это мастера по созданию снов. И горе тем, кто околдован этими снами, ибо впустую будет растрачена их жизнь А к тому времени, когда они начнут сознавать, что гонялись за призрака­ми, будет уже слишком поздно.

 

Но существуют и такие люди, которые этого не осознают. Всю свою жизнь они поглощены мыслями и такими же умирают. Они никогда не сталки­ваются лицом к лицу с реальностью. А ведь имен­но реальность освобождает.

 

Освобождает истина, а не мысли. А истина — это не мысли, истина — это переживание.

 

Суфизм — это не «изм» как таковой. Это практический метод. Это алхимия. Если вы поймете, как он действует, он превратит вас из неблагородного металла в благородный. Он сможет привести вас в другую реальность. Он сможет распахнуть двери к высшему. Он не заинтересо­ван в том, чтобы давать вам великие мысли. Он делает основной упор на том, как дать вам чуть больше осознанности. И толика осознанности намного ценнее целых Гималаев философии. А продвиже­ние на дюйм к большему осознанию куда лучше тысячелетнего путе­шествия в ваших снах.

 

Вот знаменитая суфийская история.

 

Ищущий пришел к Мастеру и обратился к нему со словами: «Я по­бывал у многих Мастеров, но всё оказалось напрасно. Среди них не было ни одного настоящего Мастера. И вот я прихожу к Вам с боль­шой надеждой. Это моя последняя надежда — будьте же моим убежи­щем. И я знаю: это у Вас есть. Я вижу - это у Вас есть».

 

Мастер ответил: «Да, оно у меня есть. И я знаю, что оно было и у тех людей, у которых ты побывал. Проблема заключается не в нали­чии или отсутствии этого у меня, а в твоей способности или не спо­собности это получить».

 

«Я готов», — сказал ученик. — «Я буду делать всё, что Вы мне скаже­те».

 

И Мастер сказал: «Тогда пойдем со мной, я собираюсь к колодцу за водой. Но запомни одно: не задавай никаких вопросов. Вопросы не допускаются. Наблюдай! Но не задавай никаких вопросов».

 

«Что ж, это не трудно», — сказал ученик. Однако с самого начала он почувствовал большое неудобство, ведь чтобы набрать воду из колод­ца, Мастер взял ведро, в котором не было дна! Но он хранил молча­ние. Это было трудно, это было действительно тяжело, но он хранил молчание. Он старался не смотреть на ведро... в котором не было дна. И мастер еще собирается принести воды?

 

За те несколько мгновений по пути от дома до колодца его так и подмывало спросить тысячу и один раз: «Что Вы делаете? Вы сошли с ума?». Но задавать вопросы было нельзя. Но как долго он мог сдержи­ваться?

 

Мастер стал набирать воду из колодца. И, конечно, когда ведро без дна уходило под воду, оно наполнялось, а когда он начинал его подни­мать, вода выливалась обратно, и наверх поднималось лишь пустое ведро. Вы только подумайте об ученике... ведь он там стоял и наблю­дал всю эту несуразицу. В голову его закралось подозрение насчет этого человека: «Либо он сумасшедший, либо дурак. И что я связался с этим человеком? Прежние мои Мастера, по крайней мере, были луч­ше».

 

Но вопросы не допускались, и он кое-как боролся с этим искуше­нием. Один раз поднялось пустое ведро, второй раз, третий раз — на четвертый раз он забыл обо всем и выпалил: «Что Вы делаете? Вы же так не наберете воды из колодца. В вашем ведре нет дна».

 

«Ты нарушил правило», — сказал Мастер. — «Тебе велено было ни­чего не спрашивать — тебе велено было наблюдать. Убирайся! Нас ни­чего не связывает».

 

Ученик думал, медитировал над этим всю ночь и решил: «В этом, наверное, было что-то таинственное — а я упустил. Мне следовало бы подождать».

 

На следующий день он вернулся и попросил прощения. Мастер сказал «Я-то могу простить, только вот у тебя не получится. Ты не вы­держал даже пустяка. Ты не мог владеть собой даже при таком пустяке. Это было абсурдно, но это была моя проблема, а не твоя. К тебе-то она какое имела отношение? Это был всего лишь прием. И даже если при таком пустяке ты не смог обойтись без доводов... то в  более серьезных случаях, которые я собираюсь тебе показать, тебе уж точно без дово­дов не обойтись. А суфии не верят в доводы. Меня совершенно не ин­тересуют ни твои вопросы, ни ответы на них. У меня есть это. И я мо­гу тебе это дать. Но тебе придется подготовиться. И подготовка твоя состоит вот в чем: стань невопрошающим, оставайся в состоянии отсутствия сомнения».

 

Суфии создают подобные ситуации. Эти ситуации помогают уче­никам становиться зрелыми. А когда наступает зрелость, тогда стано­вится возможной передача. Это и есть у Мастера, ученик тоже может это получить — но существуют некоторые вещи, которые необходимо отбросить.

 

Поэтому о суфизме нужно знать прежде всего следующее: это ал­химия — наука о внутренней душе. Это экспериментирование с созна­нием. И только результат решает, правильно или неправильно было то, что вы делали. Другого способа решать не существует.

 

Философии всё движутся и движутся по кругу — они никогда нику­да вас не приводят. Суфизм устал от философий. На самом деле все ве­ликие мистики устали от философий. И все это из-за философской трясины и путаницы, мешающей людям знать то, что является их пра­вом по рождению. Бог потерян не из-за ваших грехов; Бог потерян из-за ваших так называемых знаний.

 

Суфизм — это экспериментирование для достижения определен­ного переживания. Это путь не верования, но знания, переживания. Он экзистенциален. Переживания чего? Переживания самого себя. Это не умствование ради умствования. У него имеется методология, кото­рая приводит к самому грандиозному из всех переживаний — назови­те его Богом, нирваной, мокшей, освобождением или чем хотите; это самое грандиозное из всех переживаний. Это величайшее пережива­ние в жизни. И без этого переживания никто никогда не чувствует ни­какой удовлетворенности, не может почувствовать. Мы предназначе­ны для достижения этого переживания. Это наш потенциал: он дол­жен осуществиться. Это наше семя: оно должно расцвести во всех красках и благоухании. И до тех пор, пока семя не станет цвести, мы будем оставаться беспокойными, стесненными, жаждущими чего-то, не зная точно, чего именно. Ищущими, продвигающимися ощупью.

 

Человек остается ощупывающим и ищущим, и поиск заканчивается только с Богом, и никак иначе. Что такое Бог? Это переживание своего собственного глубинного ядра. Бог не где-то там! Бог здесь, внутри ва­шего сердца, пульсирующий, дышащий, осознающий. Бог совсем ря­дом. 

 

Таков метод суфия. Он создает ситуацию. Ситуация — это его лаборатория. На самом деле в этой ситуации он постепенно склоняет вас, обольщает вас идти в запредельное. Да, это обольщение — ибо кто го­тов пойти в запредельное? Ум так и норовит уцепиться за известное; известное знакомо. С известным мы искусны и ловки; мы можем его схватить. Идти же в неизвестное, без сомнения, рискованно. Мы будем как дети. Ведь наш опыт останется где-то позади. Все наши знания здесь не пригодятся. Кому хочется идти в неизвестное? Но Бог — это не только неизвестное, но и непознанное. Бог доступен лишь тем, кто набирается смелости и идет в неизвестное.

 

 

Суфийский мастер помогает вам набраться смелости. Своим при­мером, своим бытием, своим присутствием суфийский мастер создает жажду неизвестного. Волнует ваше сердце, дает вашему дыханию но­вую жизнь, сообщает вам пульсацию новой страсти к Богу. Но это не философия. Он вообще не решает ни одного вопроса. Да, он помогает вам разрешить все вопросы, но он никогда не решает ни одного воп­роса.

 

Отсюда первое, что нужно понять — суфизм практичен, очень зазем­лен. Суфизм по душе людям, подобным греческому Зорбе, ибо это не те люди, которые не способны стать Зорбой-Буддой — это единствен­ные люди, которые на это способны. Люди, весьма поднаторевшие в игре слов, философии, абстракции, рационализациях, объяснениях — не из тех, кто отправляется в такое путешествие. Они трусы. А все их философствование ничто иное как бегство от истины. Чтобы избе­жать истины они строят теории об истине и потом цепляются за эти теории, веря, что это и есть истина.

 

Вот почему здесь есть и индуисты, и мусульмане, и джайны, но только не суфии. Суфии не имеют ничего общего с индуизмом или мусульманством или христианством. Суфии могут быть повсюду! В любой религии или в нерелигии. Суфий — это странник, суфий все­объемлющ. Суфий принадлежит целому миру, а целый мир принадле­жит суфию. Все принадлежит ему и он использует все ситуации, чтобы выйти за пределы.

 

И коль скоро речь заходит об определении истины, то суфий полностью согласен с Буддой. Рассказывают, Будда говорил своим учени­кам: «Истина — это то, что работает». Очень прагматичное определе­ние истины. Непревзойденное. Даже современная наука не способна дать определение лучше чем то, которое дал Будда: «Истина — это то, что работает». Если это не работает, то это не истина. Ложь — это то, что не работает, не может работать. Не может работать, потому что идет вразрез с законом вселенной. Истина работает, потому что она находится в гармонии со вселенским законом.