Ангел-вредитель (ФанФики_Я_ЛЕЧУ) все записи автора Всё, я вернулась))) Вот вам что-то новое. Давно хотела написать КаНонный фик, а то ЧеЛовечные начинают навязать в зубах...

День прошёл как всегда…
Роды, роды, аборт и снова роды. А между ними – скачки по реанимации – проведать своих девочек. Единственное, что жизнь не смогла из тебя выбить – это любовь ко всем и желание помочь каждому.
А потом ты вдруг понимаешь, что день закончился…
Понимание накатывает какой-то липкой, ужасающей волной страха. И нежеланием идти с работы, потому что идти нужно через лабораторию. А там…
Впрочем, это не важно…
Только это «не важно» давило на плечи каким-то тяжёлым ужасом, сжимающим внутренности…
Может, именно поэтому ты нарочито долго переодеваешься, чистишь туфли перед тем, как их одеть, собираешь в сумку всё, что вынула с утра: телефон, записную книжку, ручку, паспорт, гору таблеток и кучу бумаг.
Сумка закрыта.
Ты выходишь, нарочито громко хлопаешь дверью, чтобы очнуться от страхов окончательно и слишком резко поворачиваешь ключ в замке.
Всё.
Ждать – бесполезно.
Да и не нужно.
Чем раньше узнаешь, тем… ты не знаешь, чем закончить эту фразу.
Ты просто тупо идёшь по коридору, слушая стук собственных каблуков и машинально здороваясь со всеми встречными.
Мерзко на душе…
Лифт.
Вниз.
Вниз.
Вниз…
Лаборатория – на цокольном этаже.
Тут всё выложено кафелем, который вечно моют какие-то невнятные уборщицы…
В выдачу лаборатории ты заходишь, осторожно постучавшись. Сердце делает невыразимые кульбиты.
«Ненавижу немецкий»,- мимолётно пронеслась мысль перед тем, как заговорить с лаборанткой – миловидной девушкой с прекрасной европейской, словно приклеенной, улыбкой на лице.
- Добрый вечер, Анна.
- Фрау Новикова,- обернулась девушка с искусственной улыбкой.- Результаты готовы.
Папка с твоими результатами лежит на столе, а не в общем ящике.
Это кажется тебе дурным знаком.
ты поспешно, словно воровка, забираешь папку и спешишь покинуть лабораторию.
Выходишь, прикрыв за собой дверь, и садишься на кушетку.
Дрожащими руками, с трудом сдерживая бешено колотящееся сердце, ты открываешь папку, пролистываешь три страницы подробного, но бесполезного сейчас отчёта и открываешь четвёртый лист…
На секунду тебе кажется, что сердце всё-таки рухнуло куда-то вниз.
Потому что сквозь дымку паникующего сознания ты читаешь: «Патологий нет».

Ты сидишь, неверяще уставившись в листок и перечиываешь раз за разом эти два слова, которые спасли тебя, избавили от самой страшной печати для выросшей в деревни девушке – бесплодна.
Нет, ты могла, ты можешь иметь детей.
И счастье, наконец, коснулось тебя своей ласковой рукой.
Ты захлопываешь папку, прислоняешься затылком к стене и тихонечко смеёшься.
Проходящая мимо австрийка испуганно отшатывается, наверное, приняв тебя за сумасшедшую.
Но тебе всё равно.
«Рудик!- промелькнула в голове спасительная мысль, перекидывая тонкий мостик от истерики до реальности.- Значит, всё хорошо! У нас будет малыш!»
Пальцы сами набирают номер на телефоне…
Стоп.
Другая мысль поражает тебя невероятной болью, отдавшись эхом во всём твоём теле.
Рудик…
Как же так…
Ведь если пара не может завести ребёнка, а женщина здорова, то…
«Господи…»
Дозвон сброшен.
«Не может быть…»
Рука неосознанно тянется к лицу и прикрывает губы – жест из твоей юности, кажущейся сейчас такой далёкой – когда-то ты реагировала так на страх.
А сейчас тебе страшно.
Страшно и больно одновременно.
Рудик…
Как же сказать?..

Ты давно не плакала… Очень давно. Но сегодня силы совсем оставили тебя.
Майская погода, словно чувствуя тебя, разразилась невероятным ветром и дождём. А ты идёшь, потерянно опустив голову по парку. В дождь можно плакать открыто, не прячась. Дождь – это время слёз…
Телефон в руке надрывается какой-то тихой, до омерзения ненавязчивой мелодией…
Ты совершенно точно знаешь, кто это звонит и… не берёшь трубку. Потому что если возьмёшь, возненавидишь себя.
«Как же сказать?..»
Ты знаешь абсолютно точно, что болезненно самолюбивый Рудик… что всё это грозит ему нервным срывом. Он слишком близко принимает к сердцу несовершенство: своё и окружающего мира…
Скамейка.
Дрожь от нервного перенапряжения.
Пальцы, продолжающие судорожно сжимать трезвонящий телефон, и взгляд, устремлённый в пустоту асфальта.
Трель мобильного на время прекратилась, и ты вздыхаешь, испытывая ещё большую боль или небольшое облегчение… Ты пока совсем не разобралась…
Но телефон снова оживился минут через десять, когда ты уже совсем забыла о нём. Оживился всё той же знакомой музыкой, и ты, не задумываясь, отвечаешь.
- Да.
- МАША! Машенька, Господи! Где ты, родная? Что случилось?- из трубки доносится взволнованный крик мужа.
- Я в парке,- ты стираешь катящиеся по лицу слёзы – такие омерзительно непрошенные, и так и не можешь понять, что же это: слёзы или всё-таки дождь.
- Ты только будь там, родная. Будь там,- увещевает Рудик.- Я сейчас подъеду, и мы поговорим. Хорошо?
- Да,- ты всё-таки заревела в трубку…

Ты ещё издали, сквозь слёзы видишь его серую рубашку и рыжие волосы. Ты всегда чувствуешь его, даже не видя…
Пытаться успокоиться сейчас – бессмысленная затея. А перед кем показушничать? Перед тем, кто знает тебя наизусть? Перед мужем? Перед любимым?..
- Маша!- он падает перед тобой на колени прямо на мокрый асфальт и крепко прижимает к себе.
- Рудик…- ты сильно вцепляешься в его плечи, вдыхая запах его волос.
- Машенька,- облегчённо шепчет он, гладя твои волосы.- Хорошая моя… Куда же ты… Ну, что? Что случилось?
Но ты только молчишь, обречённо вцепившись в его рубашку...

Ангел-вредитель (ФанФики_Я_ЛЕЧУ) все записи автора Эпилог.

Всё, последний выброс творчества в пустоту!




Утро начиналось бурно, что против вашего спокойного, размеренного темпа жизни было несколько… непривычно.
Может, виной тому отец, который приехал с мамой вчера? Да, конечно, отец, в принципе, не может сохранять возле себя тишину, но когда он объединяется с Алиской…
В такие минуты ты понимаешь, как хорошо, что комната Алисы и гостевые на первом этаже.
Рядом заворочалась Лера, придерживая наушник радионяни у уха:
- Глеб…- слишком тихо.
- Привет,- ты наклоняешься над ней и нежно целуешь.
- Привет. Я думала ты спишь.
- Уже нет.
- Халат подай, пожалуйста.
- Сейчас.
Пока ты идёшь за её халатом, Лера быстро проводит рукой по циферблату, чтобы узнать время:
- Алиска спит?
В это время на кухне что-то с грохотом разбивается, и ты оборачиваешься к жене:
- Ответ ещё актуален?
Лера улыбается.
Ты достаёшь из шкафа халатик и возвращаешься.
Лера сидит на постели, делая хвостик. Она выглядит так… невинно, по-детски, что ты в который раз невольно залюбовался своей, вот почти полгода как, женой.
Всё та же, как и раньше, почти хрупкая, тоненькая фигурка, облачённая в атласную сорочку, изящные ручки, выверенные движения. И солнечный свет, льющийся из окна, словно обнимает её…
Она встала, и ты накинул ей на плечи халатик.
- Спасибо,- улыбнулась она, ласково поцеловала тебя в щёку и, взяв трость, вышла из комнаты.
А ты счастливо улыбнулся и начал собирать постель.
Потом принял холодный душ - сын, конечно, это огромное счастье, но то, что приходилось ночью вставать несчётное количество раз…
От этого страдали, конечно, твои ученики, т.к. ты и в выспавшемся состоянии был не подарок.
А уж сонный…
Душ лишь немного тебя взбодрил, и ты, уложив волосы, стал одеваться…
- Глеб?- дверь открылась, и в комнату заглянула Алиса.
- Что?- улыбнулся ты, подхватывая её на руки – слава Богу, джинсы успел одеть.
- А… папа приедет?- тихо спросила девочка, теребя шнурок, на котором висят твои крестик и образок.
- Куда он денется,- улыбнулся ты, осторожно обнимая девочку. А она вдруг сильно прижалась к твоему плечу и тяжело вздохнула.
- Ты чего, малыш?- ты попытался заглянуть ей в глаза.
В этот момент дверь в спальню приоткрылась, и заглянул отец:
- О! Лис, ты здесь?
- Дядя Олег!
Он взял у тебя девочку и, пощекотав её, добродушно пробурчал:
- Идём, а то тётя Алла ругается. Мы, кажется, разбили какую-то её любимую тарелку.
Алиса хихикнула, прикрыв ротик ладошкой. А Олег Викторович оглядел комнату:
- А Лерка-то где?
- В детской.
- Угу,- наигранно задумался Олег Викторович, а потом резко наклонил Алису и понёс её из комнаты. По дому разносился её переливчатый смех…
Ты снова раскрыл гардероб и наконец-то одел рубашку. И взгляд случайно упал на комбинезон, в котором была Лера, когда ты забирал её из роддома.
В памяти тут же всплыли самые тёплые воспоминания – как впервые увидел малыша. И Леру – впервые, после родов. Счастливую-счастливую. И словно ещё больше похорошевшую.
Как именно у роддома Вика обняла тебя и извиняющимся тоном сказала, что была не права, что ты, оказывается, действительно любишь Леру и что ты не такой уж и подонок.
Как радостно бегала возле вас с Лерой Алиса, а потом ты подхватил её на руки и дал посмотреть на братика…
- Глеб? – отвлёк тебя от воспоминаний женский голос.
- Да?- ты закрыл шкаф и обернулся к двери. На пороге стояла мама.
После той аварии, 5 лет назад, оправилась она не до конца и теперь ходила с тростью.
- Доброе утро.
- Привет, мам,- ты поцеловал её в щёку, а она ласково погладила тебя по плечу.- Ты как?
- Всё хорошо. Только папа с Алисой разбудили,- какой-то медленной улыбкой улыбнулась она.- К тебе там пришли. Говорят, что твои ученики.
- А время-то сколько,- нисколько не сомневаясь, что проспал, спросил ты.
- Десять тридцать две.
- Чудесно. Сейчас спущусь.
- А Лера где?
- Марка кормит.
- Пойду к ней. Помогу,- и, видя, что ты хочешь возразить, коснулась твоих губ пальцем, прося помолчать.- Никаких возражений. Иди, принимай своих учеников.
- Мам…
- Идиии!
Ты чмокнул мать в щёку и вышел.

- Здравствуйте,- хором поприветствовали тебя Йозеф, Визеслав, Альхен и Ида.
- Доброе утро,- снова пришлось перейти на чешский, но тебя это будто… радовало? Словно всё снова возвращается на круги своя: работа, дом, ученики… только к этому всему прибавилось ещё одно слово, которое затмевало все остальные.
Семья.
- Мы вот… От нас…- замялись молодые люди.
Ты, конечно, понял, что они прячут за спинами. И понял их смущение – в Европе не принято делать подарки учителям.
- И долго вы ещё тут мяться собираетесь?- ты скептически выгнул бровь.
- Пан Лобов…
- Глеб, прекрати над детьми издеваться,- с лестницы, на которой ты стоял, спустилась мама. Чешский она не знала – говорила по-русски.
- Над ними поиздеваешься, пожалуй,- пробурчал ты тоже по-русски и снова перешёл на чешский.- Рассаживайтесь…

Позже пришли Толик и Вика – сразу из аэропорта. Они шумно вас поздравили, за что на них пришикнула Лера, и извинились за Фроловых, которые не смогли приехать.
Около одиннадцати у дома остановилась машина Новиковых. Оба, наконец-то, выглядели радостными, против того, какими они были в больнице.
Ждали только одного…

Гостиная напоминала стойбище орды хана Мамая.
Четверо твоих учеников оккупировали лестницу.
Олькович со Смертиным и Новиковы – на двух креслах.
Олег Викторович с женой и Лерой – на диване.
У него на коленях сидела Алиса, а Лера, сидящая с краю, качала уже лежащего в коляске Марка.
Текла неспешная беседа…
А ты стоял у окна и упорно смотрел в конец улицы. В сторону автобусной станции.
Он должен приехать.
Да, он не обещал, даже не подтверждал то, что получил телеграмму – звонить никто не посмел. Слишком с большими потерями и потрясениями ассоциировалась у него твоя семья.
Одиннадцать пятнадцать.
Одиннадцать двадцать пять.
На твоё плечо ложиться тёплая рука отца:
- Глеб, пора. Мы не можем опоздать.
- Но…
- Я не знаю, кого ты ждёшь, но он, видимо, не смог.
- Думаешь?
- Да,- серые глаза отца всегда были тебе поддержкой.- Идём?
Ты похлопал отца по плечу, задумчиво прошёл до Леры, встал за диваном, наклонился и, обняв её за плечи, прошептал:
- Нет, Лер. Видимо, он не смог.
Лера кивнула, встала и одёрнула подол платья. Ты сделал знак остальным, и они вышли на улицу – рассаживаться по машинам.
- Кто крёстным тогда будет?- тихо спросила Лера, прислонившись к твоей груди.
- Попросим Новикова, как и планировали…
- Жаль,- вздохнула она, застёгивая курточку.
- А что делать…- ты поправил свитер и, взяв Алису за руку, вы вышли за дверь.
Лера отправилась к Лобовым-старшим – садиться в машину, а ты стал закрывать дверь…
Жаль, всё-таки, что он не смог приехать…
Или не захотел…

Ты вздохнул, включил сигнализацию, дважды провернул ключ в замке, как вдруг…
- ПАПА!!!
Ты резко обернулся, не смея поверить своих ушам. Но деревья отсюда закрывали улицу.
Несколько быстрых шагов, и ты прикрыл калитку двора за собой, а потом встал позади Леры, обняв её за плечи.
Да, по улице шёл тот, кого они все ждали.
Чуть ссутулившаяся фигура.
Руки в карманах.
На плече спортивная сумка…
Будущий крёстный твоего Марка…
Александр Николаевич Гордеев.

На середине пути он подхватил на руки добежавшую до него Алису и порывисто прижал её к себе, а потом так и нёс до вас. Только у машины опустил на землю.
Сухо кивнул Олегу Викторовичу, Алле Евгеньевне и своим бывшим студентам.
Мать уже сидела в машине с Марком.
Отец – укладывал в багажник коляску…
- Лер,- ты взял её руки и положил на плечи Гордеева.- Он всё-таки приехал.
- Саша,- улыбнулась она, касаясь его лица, чтобы освежить в памяти его черты.
А потом обняла его.
- Лерка,- Гордеев прижал её к себе, спрятав лицо в её распущенных волосах.
Ты остерегающе поднял брови, смотря на недовольную мать – не дай Бог помешает им.
Гордеев и так слишком долго не видел Леру. Ведь как бы он не поступил, но ты видел – он всё ещё любит её.
Любит…
Александр отстранился от Леры и, глядя тебе в глаза, крепко пожал твою руку:
- Спасибо, Глеб.
- Да не за что,- пожал плечами ты и обернулся.- Рудик! Саша с тобой поедет!
- Хорошо!- откликнулся Новиков, открывая дверь в свою машину.
- Всё,- ты усадил Леру.- Едем…


Всё, всем спасибо.
Дальше наши герои будут жить спокойной жизнью, которую, несомненно, заслужили...

Ангел-вредитель (ФанФики_Я_ЛЕЧУ) все записи автора начинаю выходить из ролей и может быть несоотвестсвие героев.


Полумрак подлестничного пространства привлекал многих курильщиков, кому совсем не улыбалось тащиться через полбольницы, чтобы выкурить сигарету в переполненной курилке.
В дальнем углу ты увидел мелькающий огонёк сигареты и, подойдя, сел рядом.
- Будешь?- Гордеев протянул тебе пачку сигарет.
- Свои,- ты закурил и уставился в темноту. Разговор первым начинать ты не собирался.
- Послушай,- наконец, выдавил из себя Гордеев. Ты не видел его лица – только силуэт, но по интонациям мог понять, что оно искривлено каким-то непонятным выражением: не то злобой, не то… неуверенностью?..
- Я этим занимаюсь уже полсигареты,- буркнул ты, стряхивая пепел.
- Да,- выдохнул он, собираясь с мыслями, и снова поднёс сигарету к губам. Обручальное кольцо на его пальце блеснуло в луче света, вызвав в тебе внезапный виток гнева.
И снова тишина.
Она нужна вам обоим. Тебе – чтобы упокоиться и не нахамить, а ему… не известно, зачем. Он всегда был сильнее, ему проще сдержаться.
Да, ты признавал, что он когда-то был сильнее тебя. А сейчас… Сильнее ли ТЫ его?
Ведь ты когда-то также, как и он, смог ударить Леру. Но он хотя бы не строил козни, а действовал всегда прямо. А ты…
Или сейчас ты изменился?
Изменился, это нельзя не признавать.
Но в целом, лучше ли ты его?
Не понятно…
- Так,- ты затушил сигарету и, вскочив, встал напротив Гордеева– видимо, так и придётся говорить самому, иначе, сидеть и ждать, пока он соберётся с мыслями, можно до скончания веков.- Раз ты молчишь, давай я скажу. Я, мы с Лерой, будем добиваться любой ценой вашего с ней развода. Не думай, что только у тебя имеется куча влиятельных друзей, пациентов и всего остального. Я тоже не один в мире. После того, что ты сделал ей, даже не думай о том, чтобы вернуть её. Лера – моя невеста. И у нас будет ребёнок.
Ты сделал небольшую паузу, чтобы снова подавить злость.
Стоп.
Не наделать глупостей.
Не нахамить.
Ты справишься.
- А Алиса?- он поднял на тебя взгляд, и ты… ты понял, что так ничего не понял… Ты так ничего и не смыслишь. Ни в людях, ни в ситуации.
Во взгляде Гордеева не было того охотничьего азарта, или ненависти, или протеста. Он просто… Просто спрашивал и надеялся.
И ты осознавал с какой-то странной благодарностью, что снова учишься у него. Да, этот тип, сколь угодно он тебе неприятен, учил тебя многому. И научил же!
Так неужели этот человек не заслуживает того, чтобы ты подавил все свои амбиции и поговорил с ним по-человечески?
- Алиса…- ты присел перед ним на корточки и посмотрел в его глаза.- Ты сам всё понимаешь … Суд, конечно, оставит её с матерью. Но суд… Я думаю, мы всё разрешим и так. Дочь, всё-таки, должна остаться с матерью. А ты… Я честно, да? Ты уже не молод, чтобы бегать за девчонкой, отваживать её ухажёров, нервничать из-за того, что она не пришла домой ночевать... И потом… Ты будешь, надеюсь, приезжать к нам. И мы…
- Вы уезжаете?- его безэмоциональный голос, бесцельный взгляд и постоянные затяжки сигаретным дымом вызывали непонятные чувства. Не озабоченность. Нет. Что-то другое.
- Да, ко мне домой. В Чехию. Алиска там.
- Алиса… А вот не боишься, что я сейчас рвану на самолёт и заберу дочку?- на его лице появилась такое знакомое насмешливое выражение.
- Нет,- ты просто покачал головой.- Ты – разумный человек. Я с тобой говорю не как с соперником, а как с человеком слабым. Ты раньше был сильным, прости за прямоту, но эта черта – заводить любовниц – ослабила тебя, а я, как не странно, продолжаю у тебя учиться. Всегда чему-то новому. И я совсем не хочу ограждать тебя от общения с дочерью. Я сам испытал, что такое разлука. Она у тебя - прекрасная девочка.
Твои последние слова больно ударили его – ты увидел это по тому, как искривились его губы, и как он затушил сигарету – его руки дрожали. Но сейчас ты понимал его эмоции – ребёнок – это больное для каждого отца. А если они в разлуке…
- Да… А как… она сейчас?
- Кто?- ты поднялся с корточек.
- Алиса и… Лера.
- Алиса отлично. Пошла в школу в Садове. На танцы ходит. Одарённая девочка.
- Да… А Лера?
- Лера,- ты вскинул голову и, опершись о лестницу спиной, произнёс.- И с Лерой всё хорошо. Повеселела. Только вот жара плохо действует…
- А я… могу посмотреть на неё?- ты немного напрягся, когда он почти вскочил с кушетки. Во всех его движениях скользила нервозность.
Молчание.
- Только посмотреть!- совсем уж умоляющие интонации.
- Ты подпишешь документы на развод?- холодный полуприщур карих глаз.
Гордеев чуть склонил голову, натужно усмехнувшись, и сказал:
- Ты изменился, Глеб. Я не ожидал.
Ты сложил руки на груди и, пожав плечами, улыбнулся.
Какой есть.
Гордеев быстро вытащил из кармана пачку сигарет, повертел её в руках, но всё же закуривать не стал – положил обратно. И совсем, как-то вдруг ссутулившись, опустил взгляд:
- Ну так... когда к юристу?
Победа…
До ужаса захотелось громко выдохнуть, улыбнуться и похлопать по плечу стоящего напротив Гордеева: так-то, Александр Николаевич!
Но вместо этого ты позволил себе лишь чуточку расслабить плечи – радоваться будешь потом. В палате. Рядом с Лерой и с отцом… Быстрей бы мама из командировки вернулась…
Ты сдержанно кивнул, развернулся и, взойдя на третью ступень лестницы, проронил:
- Юрист придёт сюда. Завтра в половине второго. Вас устроит?
И, не дожидаясь ответа, ты медленно поднялся выше…

Когда за тобой захлопнулась дверь, ведущая в отделения третьего этажа, ты спокойно достал новый телефон, который принёс отец, записную книжку и набрал номер.
Пара гудков и собранный мужской голос ответил:
- Миловидов.
- Сер, это Лобов.
- Который?- будничным голосом осведомился тот.
- Тот самый,- чуть повысил голос ты.
Молчание…
- Глеб, ты что ли?
- Я, я! У тебя много ещё Лобовых?
- Да до фига!- развеселились на том конце.- Привет, братух! Ты чего как долго не появлялся?
- Дела. Серый, ты мне нужен.
- Я всем нужен – такая у меня работа! Но для тебя – всех подвину. Говори.
- Завтра в половине второго сможешь к хирургическому центру подъехать?
- Это где твой отец пашет? Смогу. А что, проблемы?
- Нужно быстро развести двух людей. Завтра же!
- Хм… Без вопросов, старик. До завтра.

Дверь гинекологии закрылась за твоей спиной с мягким хлопком, ты быстро прошёл до Лериной палаты, зашёл и… не смог больше сделать и шага…
Тот домашний уют, что умудрялся создавать твой отец практически везде, снова укутал тебя каким-то родным теплом.
На столике горел каким-то ласковым светом непонятно откуда извлечённый ночник. К вертикальной батарее над Лериной кроватью прикреплён маленький вентилятор, накрытый мокрой марлей.
В палате стало прохладней…
А у кровати Леры сидел отец и что-то рассказывал, держа тонкую женскую ручку в своих руках.
Тут ты мог уже не сдерживать эмоции. Ты был дома.
Почти дома...
Ты прислонился плечом и виском к стене и, сложив руки на груди, улыбнулся и прикрыл глаза.
Дома…
И тут, словно снежный ком, накатила какая-то вселенская усталость.
Ты снова смог. Ты сделал всё и смог защитить свою семью.
Наконец-то, ты был не просто сыном Олега Лобова.
Ты стал опорой для Леры, для малыша – вашего сына. Для твоей семьи…
- А вот и Глеб пришёл!- оповестил как минимум соседнюю палату отец – ну не умеет он говорить тихо!
- Глеб!- привстала на локте Лера.
- Лежи,- улыбнулся ты и, присев на краешек её кровати, укрыл любимую.- Ну, чем вы тут занимались?
- Олег Викторович про тебя рассказывает,- улыбнулась Лера, протягивая тебе руку. Ты взял её ладошку в свои руки:
- И что тут про меня нарассказывали?
- А то, что ты жару не выносил, когда маленький был,- лукаво сощурился отец.- Что матери с отцом спать не давал – бегали вокруг тебя с веерами да с вентиляторами. Вон, кстати, как и тот, накрывали мокрой марлей – хоть немного воздух освежал. Мама – ну просто с ног сбилась: Глебушка то, Глебушка сё…
- Пап!- улыбнулся ты.- Хватит. Не позорь перед будущей женой!
И отец, и Лера тут же замолчали.
Слишком тяжёлое молчание.
- Я с Гордеевым говорил. Завтра Лера официально получит развод.
Тишина.
И тихий, ласковый выдох:
- Глеб!.. Спасибо…

Олег Викторович погасил ночник и отошёл к двери.
Вот и всё.
Всё хорошо.
На часах – половина третьего. Радости улеглись вместе с их обладателями. Лера и Глеб спали.
Первой уснула Лера, утомлённая переживаниями. Наконец-то она идёт на поправку.
Лобовы, отец и сын, говорили ещё долго. Обо всём. А потом Олег Викторович попросил просто посидеть возле Леры. Глеб пожал плечами, улыбнулся и вытянулся на своей кровати с книжкой в руках.
Немного спустя, Лобов-старший обернулся от Леры к сыну и… не смог сдержать улыбки.
Глеб спал, положив голову на руку. Отец снял с него очки, убрал книгу и потушил ночник. Осталась только тоненькая полоска света – освещение в коридоре.
Он оглядел спящих сына и… почти дочь, будущую невестку
"Всё у них будет хорошо".
А потом развернулся и вышел в коридор…

Ангел-вредитель (ФанФики_Я_ЛЕЧУ) все записи автора Ещё немного. Совсем немного... И уеду, нафиг!!! И ждать вам меня только в августе... Или не ждать)))
А пока у нас всё хорошо. Можем расчитывать на 2 последние главы и эпилог...

Ты уснул на кушетке в коридоре. Будить Вику ты, конечно, не стал – она, когда не болтает всякий вздор, выглядит довольно мило. И в такие минуты ты понимал Толика.
А утро пришло к тебе в лице недовольного Лобова-старшего:
- Глеб. Глеееб!
- Что?- ты быстро открыл глаза и сел, а потом вспомнил, что ты в больнице, а не дома, и что зовёт тебя не Лера, которая что-то не может сделать сама. Перед тобой стоит озадаченный отец:
- А где твой вечное: «Пап, я ещё немного» и натягивание одеяла на уши?- неровная шутка Олега Викторовича.
- В прошлой жизни,- ты устало потёр лицо руками, чтобы проснуться.- Ты чего-то хотел?
- Да нет. Я просто занёс кое-какие лекарства для Леры, а на обратном пути решил тебя разбудить. Ты чего в палате-то не спишь?
- Там Вика,- ты предложил отцу присесть – тот только покачал головой.
- Ясно.
- А ты…- мозг начал просыпаться.- Ты был у Леры? Как она?
- Она спит. Мария Алексеевна сказала, что Лере лучше.
- Кто?- совсем не понял ты.
- Ну ваша однокурсница – доктор Новикова Мария Алексеевна.
- Ааа…
- Слушай,- он всё-таки присел возле тебя.- Я и не думал, что это та самая деревенская девочка, над которой вы так активно «прикалывались».
- Я сам не думал… который час?
- Семь сорок две.
- Угу. Ладно, пойду умоюсь – и буду ждать Машку.
- Зачем?
- Сегодня УЗИ делают. Она разрешила присутствовать.
Глаза отца сверкнули живым интересом:
- А можно и мне подойти?
- Конечно. Ты же главврач. Как я могу тебе запретить.
- И только поэтому?- лукавый огонёк.
- Да нет, конечно,- улыбнулся ты, шутливо пихая отца кулаком в плечо.- Ты ещё и дед!
- Ааа! То-то же!- смеясь, отец притянул тебя к себе. А ты, улыбаясь, положил голову ему на плечо и, чувствуя на своём плече его тяжёлую руку, прикрыл глаза.
Да, любовь Леры была невообразимо окрыляющим чувством, но отцовская любовь сейчас казалась особенно ценной. Наверное, потому, что когда-то, казалось, в другой жизни, ты сам отвергал её, думая, что это только показное.

Теперь ты стоял перед дверью в палату в таком виде, словно собирался на свидание.
«А ведь это так и есть!- с улыбкой подумал ты.- Только вот ходить на свидание в полном оперкостюме и без цветов мне ещё не приходилось».
- Ты идёшь?- недовольно спросила у тебя из-за спины Маша.
- Иду,- улыбнулся ты, входя в палату.
Лера уже не спала и повернула голову на звук:
- Глеб?
- Привет,- улыбнулся ты, подходя и беря её руку в свои.- Ты как?
- Хорошо,- в ответ улыбнулась она.- А Маша где?
- Здесь я,- Новикова с лёгкостью подкатила к кровати УЗИ сканер и, включив его, уселась на стульчик.- Ну, мамочка, оголяем животик. А ты, Глеб, возьми вон там стул и сядь – долго стоять-то будешь?
Ты быстро принёс стул и, усевшись по другую, от Маши, сторону кровати, снова взял Леру за руку. А Новикова приспустила укрывавшую беременную женщину простыню и щедро выдавила гель на округлый животик. Лера хихикнула и тут же ойкнула, положив руку на свой бок.
- Что?- всполошился ты.
- Ничего,- улыбнулась она.- Просто нам с малышкой холодный гель не понравился.
- Подумать только!- улыбнулась Маша.- Пять месяцев, а мы уже такие капризные!
- Все в папу,- по-прежнему улыбаясь, сказала Лера.
- Я не капризный!- притворно возмутился ты, ловя благодарный кивок Маши.
«Да помню я всё, помню. Ей нужен позитив. Конечно, я всегда так дурачусь, когда мы наедине, но ты ведь врач, да, Маша? А врачей не принято стесняться…»
- Конечно, не капризный,- от Леры, как и раньше, начинало веять позитивом. И он уже не вмещался в этот насквозь пропитанный медицинским запахом реанимационный бокс.
Ей нужно было в обычную палату с открытым в весну окном. Ей нужен свежий воздух.
Маша начала обследование, и ты замер. Новикова немного навела чёткость, измерила кое-какие расстояния, а потом чуть повернула монитор к тебе:
- Ну, смотри…

Ты когда-то говорил, что был на вершине блаженства?
«Во дурак!»- сам над собой хохотнул ты.
Вот оно. Вот оно, счастье, - сжимать в руках руку любимой и видеть на этом маленьком мониторе своего ребёнка. Свою малышку.
Маша чуть изменила угол касания и, о, чудо, ребёнок шевельнулся!
- Мамочки,- тихо выдохнула Лера.
- Тише, Лер, тише,- ты успокаивающе коснулся её.- Она просто повернулась к нам личиком.
- Да? Господи, как жалко, что я не вижу!
И тут ты уже совсем не понимал, на кого смотреть: на Леру, которая впервые за месяцы вашего общения говорила о своей слепоте не с печалью и сожалением, а с лёгкой усмешкой или на малышку, которая, по-видимому, хотела удобней устроиться и снова попыталась повернуться.
- Ой-ой!- простонала Лера, улыбаясь.- Хулиганка маленькая! А ну перестань!..
- Ну-ка, нууу-ка,- тут Маша озадаченно повернула к себе монитор, и её движения стали резче.
- Что?- спросили вы с Лерой одновременно.
- Тихо!- шикнула Новикова.
Дальнейшее исследование проходило в полной тишине…

- Ха!- после почти пятиминутного молчания воскликнула Новикова.
- Что?- снова хором спросили вы.
Вместо ответа Маша вновь повернула монитор к тебе:
- А мальчик-то у вас скромный!
- Что? Мальчик?- Лера непонимающе сжала твою руку.
- Мальчик,- кивнула Маша, улыбаясь.- Мы когда первое УЗИ делали, то подумали, что это не… первый признак мальчика… а пуповина. Так часто путают… А потом он всё время ножкой прикрывался. Скромный наш… А тут на секундочку сел и… вот.
Она показала нечёткий снимок, на котором было ясно видно, что…
- Мальчик,- счастливо выдохнул ты, опираясь локтём на кровать и прижимаясь лбом к виску любимой.- Мальчик, Лер. У нас будет сын.
- Глеб!- она плакала. Плакала от счастья, впервые после этой вынужденной и долгой разлуки обнимая тебя. Пусть слабо. Она ещё не слишком окрепла.
Но теперь ты точно знал, что с вами всё будет хорошо.
- Ах, да,- словно невзначай упомянула Новикова.- Мы Леру сегодня после обеда переводим в обычную палату. В гинекологию.
- Что?- ты ещё не верил своему счастью.
Всё хорошо.
Её переводят в обычную палату.
Теперь ты всегда будешь с ней.
- Переводим в обычную палату,- едва ли не по слогам произнесла Маша, улыбаясь.- Ах, да. Там палата двухместная и… что-то никого не хотят ложить на второе место,- пробормотала она с невинным видом, откатывая УЗИ сканер на место.- Так что ты, Глеб, можешь оставаться там.
Дверь резко распахнулась, и в бокс влетел запыхавшийся Олег Викторович:
- Я не опоздал?
Ты обернулся к отцу, улыбнулся, а потом, снова прижавшись лбом к Лериному виску, тихо рассмеялся.

Ты думал, что не может быть так много счастья сразу?
Как же ты ошибался, Глеб Лобов…

Медсёстра, которая должна была стелить постель для Леры, была с позором выдворена за дверь. Ты сам стелил, предварительно распахнув в палате окно и дверь, чтобы был сквозняк.
Стелить ей постель было чем-то, сродни упокоению, возвращению к той спокойной жизни, которая была до вмешательства Гордеева.
Гордеев.
Ты выпрямился и посмотрел в окно, прислушиваясь к ощущениям.
Странно и совсем непонятно.
В душе не было ненависти. Только лишь пустое безразличие. Может, ты просто перерос того Глеба, что очертя голову, бросался мстить? А твоё спокойствие теперь приносило неизведанные доселе ощущения покоя. Говорят, месть – блюдо, которое подают холодным. А лучше вообще его не подавать.
«Совсем святошей стал»,- усмехнулся ты сам себе, хотя именно в этот момент почувствовал, что в душе всё же осталась червоточинка. Злоба. Капелька глупого прежнего Глеба.
Ты отмахнулся от дурацких мыслей и подложил под матрас у стены тонкую подушку – вот, что значит мышечная память. Голова забыла об этой детали, а руки помнят…
Одеяло пока сложено в ногах – Лера любит ложиться в холодную постель. Тем более, летом.
Ну, вот, кажется, всё.
Ты огляделся и сел на пустую кровать, на которой теперь будешь спать сам.
Если будешь.
Потом стряхнул с тумбочки у кровати Леры несуществующую пылинку (эту поверхность ты протёр три раза), поправил чашку, ложку, тарелку, книгу и взял в руки очки и резинки для волос.
Её любимые.
- Тааак!- бойкий мужской голос отвлёк тебя от созерцания очков и резинок. Ты быстро положил их на место, потому что в палату с эту минуту двое санитаров ввозили…
- Лерочка!
- Глеб,- улыбнулась лежащая на каталке женщина.- А мы вот решили тебя не дожидаться, а сюрприз сделать.
- Ну, спасииибо,- притворно-обиженно протянул ты. Но она знала все твои интонации и только рассмеялась.
- Так, хохотушка,- всё так же весело обратился один из санитаров.- Кровать справа. Стекаем на неё потихоньку?
- Ага,- она нащупала расположение постели и осторожно перебралась на неё.
- Ну, вот,- санитар резко развернул каталку.- Удачи тебе, хохотушка. И ребёнка здорового.
- Спасибо.
Санитары вместе со своим транспортным средством выскочили за дверь.
- Ни фига себе!- присвистнул ты, улыбаясь, и, закрыв дверь, присел на краешек Лериной кровати.- Ну и знакомства у тебя, дорогая!
- Иронизируй, иронизиииируй!- улыбнулась она, привычней укладываясь на кровати, а ты укрыл её.
- Блин, да где уж нам!- хохотнул ты и, нагнувшись над ней, тихо прошептал.- Ну, здравствуй…
- Привет,- так же шёпотом ответила она, ощущая близость твоих губ.
Поцелуй был сладким, невыносимо-долгожданным и таким… родным, что ли? Успокаивающим ваши измученные долгой разлукой души.
- Лерка,- прошептал ты, когда ваши губы разомкнулись.- Лерка, хорошая моя… Как же я соскучился… Лера… Лерочка…
Ты шептал её имя, осторожно прижимая его носительницу к своей груди, целуя её лоб, запуская пальцы в её волосы…
- Глеб,- она как-то чуть смущённо отстранила тебя.
- Что?- в голове тут же зароились тысячи мыслей, о том, что что-то случилось…
- Ну…- она сама не знала, как сказать, а ты, своим волнением, подливал масла в огонь.- Мне… Мне, может, сначала помыться…
- Что?- с твоих губ сорвался нервический смешок.
- Ну… просто, я грязная – столько дней лежать в этой реанимации…
- Сумасшедшее создание,- вновь притянул ты её к себе и улыбнулся.
Неужели она думала, что ты не помнишь, как чувствуешь себя после возвращения «в мир живых»?..
Кстати!
- Сейчас я принесу тазик, мы нальём воды,- ты сам отстранился и встал.- И намоемся. Да?
- Да,- улыбнулась Лера.
- Я сейчас.
Ты быстро вернулся, запер за собой дверь, и стал обтирать Леру мокрым полотенцем.

Вечер немного остудил горячий реутовский воздух, но вы в палате почти задыхались – открытая в коридор дверь свежести в воздухе не прибавляла, а окно открывать строго-настрого запретила лечащая врач.
- Мне совсем душно,- тихо пожаловалась Лера, откладывая мокрое полотенце, которым обмахивалась.- Попробую уснуть. Может, получится – хоть жары чувствовать не буду…
- Попробуй,- кивнул ты и сменил одеяло, укрывающее её ноги на простыню со своей кровати.
- Спасибо,- улыбнулась Лера и, отложив очки на стол, закрыла глаза.
Ты же стянул футболку и разлёгся на кровати, прислушиваясь к звукам в коридоре. Не самый приятный запах больничной еды ещё не выветрился и слегка раздражал. Прогромыхала каталка – как всегда смазать колёса не озаботились.
Где-то с грохотом что-то разбилось – ты привстал на локте и озабочено посмотрел на Леру.
Нет.
Всё в порядке.
Уже спит.
Ты снова улёгся и, сладко потянувшись, прикрыл глаза…
- Добрый вечер!- разнеслось по палате жизнерадостное отцовское приветствие.
Ты буквально скатился с кровати и, нахмурившись, шикнул:
- Тише, пап!
Олег Викторович изобразил на своём лице раскаяние наполовину с удивлением и кивнул на Леру:
- Давно уснула?
- Только что,- ты потряс головой, чтобы стряхнуть накатившую дремоту.- Ты чего?
- Да вот,- Олег Викторович пошуршал пакетом, чем заслужил ещё один твой неодобрительный взгляд.- Навестить зашёл.
- Давай тогда выйдем, поговорим в коридоре, а то тут и так не продохнёшь.
- Давай.
Ты снова одел футболку, и вы с отцом вышли в коридор. Сели недалеко от палаты, чтобы ты мог услышать, если Лера проснётся.
- Так, смотри,- Олег Викторович раскрыл пакет.- Вентилятор принёс из нашей с мамой спальни. А то у вас и в самом деле – духотища.
- Спасибо,- улыбнулся ты.
- Да. Тут ещё фрукты. Яблоко Лерке почистишь – сейчас с кожурой нельзя. Так, виноград съешь сам – я чего-то не подумав купил. Так… Бананы прямо сейчас положи в холодильник.
- Пап, да знаю я.
- Йогурты туда же…
- ПАПА!- ты сидел с широченной улыбкой на лице, глядя на серьёзного отца.
Господи, какой же он смешной!
Олег Викторович, видимо, почувствовал ситуацию и, взглянув на тебя, коротко хохотнул:
- Ну понял я, понял. Разберёшься, в общем.
- Конечно,- кивнул ты, забирая пакет, а потом вдруг резко подобрался, словно хищник. Папа чувствовал каждое твоё движение, и потому обернулся на твой взгляд….
По коридору шёл Гордеев.
- Глеб, спокойно,- отец придержал тебя за руку.
Ты даже не заметил этого. Вы с Гордеевым пристально смотрели друг на друга. Он прошёл мимо вас и встал возле палаты. Ты поднялся с кушетки, вернув отцу пакет.
- Спит?- тихо спросил Александр, кивая в палату.
- Да.
Абсолютно ровный, мирный разговор. Если бы не почти предгрозовая атмосфера.
Хирург неопределённо покачал головой, потом, вытащив из кармана сигареты, махнул ими в сторону лестницы и пошёл.
Ты обернулся к отцу:
- Пап, иди, посиди в палате с Леркой. Разложи пока твои эти йогурты-бананы, включи вентилятор.
- А ты?- подозрительный взгляд Олега Викторовича.
Всё-таки он знал тебя всего наизусть…
Нет.
Он знал прежнего Глеба, своего дурака-сына. Переростка с переизбытком гормонов и алкоголя в голове.
Ты другой. Сейчас другой.
- А мне поговорить надо.

Ангел-вредитель (ФанФики_Я_ЛЕЧУ) все записи автора Конец близится... А я начинаю просто обажать Новикову! Как же образ Маши Капустиной в сериале плохо раскрыт!



Усталость и тяжёлый страх всё-таки сморили тебя. И ты уснул. Уснул, подложив под бок одеяло – уже прошло столько лет, но ты до сих пор помнил какие эти кровати неудобные. И уже сквозь сон почувствовал, как кто-то накрывает тебя одеялом. Ты хотел оглянуться, посмотреть, кто это, но голова была совсем тяжёлая ото сна. И ты вновь склонил её на подушку…
Проснулся ты от невнятного перешёптывания. Открыл глаза – так и есть. Дверь была прикрыта и коридор почти совсем не видно. Ты встал с кровати и, ополоснув лицо холодной водой, вышел к остальным.
Народу прибавилось – подошёл Фрол и…
Сначала ты не поверил своим глазам…
- Новиков?
Рыжеволосый мужчина обернулся к тебе и удивлённо раскрыл глаза – уже не скрытые за стёклами очков:
- Лобов?
Вы потрясённо смотрели друг на друга, а потом Рудольф первым протянул руку. И ты её пожал…
- Ты как здесь?
- Не «ты», а «вы»,- покачал головой Рудик.- Машенька сейчас в реанимации. С твоей Лерой.
- Что?- встрепенулся ты.- К ней пускают?
- Нет,- Фрол обнял тебя за плечи и усадил на кушетку.- Просто Маша…
- Машенька – крупнейший специалист в области гинекологии,- с гордостью сообщил Новиков.- И как только Фрол нам позвонил, мы сорвались на самолёт. В этой Швейцарии, кроме зарплаты и оборудования, хорошо только то, что транспорт исправно ходит. Вот, мы успели на последний самолёт. А тут – по быстрому вещи в гостиницу забросили – и к вам.
- А Капустина…
- Новикова,- поправил тебя Рудик.- Сейчас с Лерой. Она ей поможет. Всё будет хорошо. Я обещаю…
Хлопнула дверь, ведущая на лестничную клетку, впуская…
- Здравствуйте,- Олег Викторович оглядел всех и, остановился взглядом на тебе. Ты пожал плечами и покачал головой.
- Дела…- Лобов-старший почесал затылок – даже немного комично получилось – и кивнул тебе.- А Лиска-то где? Соскучился…
Сейчас ты был благодарен отцу. Благодарен за то, что он каким-то чудом не только умудрился сохранить присутствие духа, но и делиться своим вечным позитивом с окружающими.
- Она в Чехии осталась. Учится, танцами занимается.
- Молодееец,- Олег Викторович вынес из палаты стул и уселся на него.
И тут же все замерли.
Потому что дверь реанимации приоткрылась, и из-за неё выскользнула женщина в оперхалате, шапочке и маске. Новиков тут же рванул к ней, и только из его поведения ты понял, что это – Маша, когда-то Капустина.
- Машенька, Машенька, всё? Ты как?
- Нормально, Рудик,- через силу улыбнулась она, открывая глаза.- Мне бы присесть…
Все, кто сидели на кушетке, ловко вскочили с неё. Маша благодарно улыбнулась и тяжело села. Рудик тут же присел рядом.
Уже твёрдой рукой она стянула маску и шапочку: золото длинных рыжих волос, собранных в высокий хвост, растеклось по плечам, а она прислонилась к мужу и снова прикрыла глаза.
В напряжённой тишине прошло около минуты, а потом она заговорила.
Голос был совсем не такой, каким ты его помнил. Да и сама Маша поменялась…
- Я всё сделала,- проговорила она, не открывая глаз.- Всё будет хорошо. Я ручаюсь.
- Лера…- ты подался вперёд, словно подгоняя Новикову.
- Лерка – молодец,- Маша открыла глаза.- Она сильная. Она выдержит всё.
- А малыш? Сказали, что возможен выкидыш…
- МалышКА,- с улыбкой поправила тебя Новикова.- Сами они – выкидыши медицины – так отцов пугать. Я провела кое-какие процедуры и назначила лечение. Ничего с твоей… твоими девчонками не случится.
Выдох облегчения.
Ты прислонился к стене и, запрокинув голову, зажмурился от нахлынувшего лавиной облегчения и счастья.
«Всё будет хорошо».
И совсем шальная мысль:
«Девочка… Дочка…»
- Ну, сынище…- ты выпрямился, чтобы увидеть стоящего рядом отца, который сиял радостной улыбкой.
- Папа…- ты улыбнулся и обнял отца…

- Рудик,- прошептала мужу на ушко Новикова.
- Что, Машенька?- полный ласки взгляд.
- Смотри. Глеб впервые так улыбается открыто.
Новиков всматривается в смеющихся Лобовых: отца и сына – и кивает.
- И как красиво у него это получается,- вновь прошептала Маша.
- Что?- Рудик непонимающе сжал руку жены.
- Улыбаться…

И снова с тобой осталась Вика.
Ты практически с боем уложил её спать на единственную в палате кровать, а сам вышел в коридор. Покурить.
Вышел.
Открыл окно.
Достал сигареты…
И тут же тонкая женская ручка выбила их у тебя.
Ты обернулся, с намерением отчитать нахалку, но…
Перед тобой стояла, сложив руки на груди, Маша Новикова и устало ухмылялась:
- Лобов…
- Что, здесь и курить теперь нельзя?- ты возвращаешь усмешку.
- Почему, можно… Только не тебе.
- И чем это я провинился?
- Думаешь, провинился?- она склонила голову на бок и лукаво улыбнулась.
Понимание холодной волной скользнуло по позвоночнику, пальцы судорожно вцепились в подоконник за спиной.
- Ты…
- Так, иди мойся… Всё, как на операцию – тебя, насколько я помню, учить не надо?
- И когда ты стала такой?..- ты озадаченно смотрел на неё.
- Какой «такой»? Я просто подруга… и просто врач. Давай, вход в реанимацию знаешь где.

Всё как всегда: оперкостюм, шапочка, маска, бахилы. Перчатки. Всё.
Рядом облачалась Маша…
Закончили вы почти одновременно, и Новикова, улыбнувшись, надела маску:
- Идём.

Белые коридоры реанимации. Шаги гулко раздаются в ночной тишине, нарушаемой только гуденьем осветительных приборов, шипом аппаратов искусственного дыхания и пищанием кардиограмм.
Маша уверенно идёт впереди тебя, попутно заглядывая в боксы.
А потом резко остановилась и, обернувшись к тебе, улыбнулась. Это было заметно даже через маску – по тому, как сузились её глаза. И ты вспомнил её улыбку: широкую и задорную. Интересно, а сейчас она также улыбается?
- Глеб, мы пришли. Только… Послушай меня! Она не спит – я вижу показания приборов. Припомни всё, что сейчас есть позитивного. Ей нужны хорошие эмоции. Расскажи про Алисины успехи. Рассказывай обо всём, только не о плохом. Ты понял?
- Да.
Новикова кивнула, открыла дверь и, сделав знак следовать за ней, вошла. Ты вошёл следом.
И вот тут всё хорошее, что успех вспомнить за эту секунду, выскочило из головы.
Осталась только пульсирующая какой-то щемящей болью мысль: «Лера…»
В этот момент тебе было не до кого. И наплевать, что она – чужая жена. Она – твоя любимая. И ребёнок – малышка у неё под сердцем…
Ты никогда больше не расстанешься с ними…
Маша проверила показания приборов, присела на краешек кровати и тихо позвала
- Лера…
- Привет,- на бледных губах твоей любимой обозначилась улыбка. Захотелось наплевать на все запреты, броситься и целовать, целовать, целовать… целовать они бледные губы, белые, безвольно лежащие руки. Но ты сдержался под тяжёлым взглядом Новиковой. «Где она успела так измениться?..»
- Ты как себя чувствуешь?- тихо продолжала Маша.
- Всё хорошо,- слабый голос Леры был едва слышен.- А как… как там Глеб?
- Там?- улыбнулась врач, делая тебе знак подойти.- Да что, как пёс цепной под дверью сидит… Или за дверью.
- За?- Лера удобнее переложила голову.
- Да,- и, встав со стула, Маша кивнула.- У вас 5 минут, Глеб.
- Глеб?- Лера привстала на локте, но тут же откинулась на подушки, зажмурившись от боли. Ты, уже не сдерживаемый более ничьими взглядами, ринулся к Лере и, упав на колени перед её кроватью, раздираемый любовью и страхом за любимую одновременно, наконец-то прижался щекой к её руке. И наплевать, что сейчас ты не можешь её поцеловать – мешает проклятая маска – тебе хватает только осознания того, что она здесь, рядом. И всё будет хорошо.
- Глебушка…
Она протянула вторую руку к тебе, и ты, сев, наконец, на стул, поймал её руку в свою и, склонившись над любимой, осторожно провёл кончиками пальцев по её нежной щёчке.
Лера, высвободив свои руки из твоих, и осторожно коснулась ими твоего лба.
Господи, какое это счастье! Снова почувствовать её тонкие, чуть дрожащие пальцы на своём лице…
Ты прикрыл глаза, чтобы сдержать слёзы. Наконец-то слёзы радости.
Не получилось.
Одна слезинка скатилась по твоей щеке и коснулась Лериной ладошки.
- Плачешь?- тихо спросила она, всхлипывая.
«Ты тоже»,- машинально отметил ты про себя, терпеливо ожидая, когда Лера вновь «посмотрит» на тебя.
Наконец-то…
Вы оба плакали, и оба пытались сдержать глупые, зачем-то катящиеся слёзы.
Не получается.
«Лерка, Лерка…»
- Я люблю тебя,- шепчешь ты.
- Глебушка…- она глотает слёзы, сильнее сжимая твою руку.
- Тихо, тихо. Не плачь,- тихо упрашиваешь ты, сам не в силах совладать со слезами.
Она осторожно пытается снять с тебя маску, но ты качаешь головой:
- Нельзя. Пока ещё нельзя.
- Я знаю,- вопреки самой себе, тихо вздыхает она, а потом проводит рукой по той части щеки, которую не закрывает маска, и улыбается.
- Что?- следом улыбаешься ты.
- Колючий,- улыбка не сходит с её губ.- Не брился… Почему?
«Почему? Господи, Лер… Потому что не отхожу от двери. Ни на шаг. Потому что не брошу тебя…»
- Так меня из постели дёрнули – к тебе бежать,- соврал ты, тут же давая себе зарок, что ей врёшь первый и последний раз.
Слишком мерзко…
А она поверила.
Улыбается.
- А малышка как?- отвлекаешь сам себя от груза мыслей.
- Всё хорошо,- Лера кладёт ладошку на животик.- Маша УЗИ делала… Сказала, что всё отлично.
- Слава Богу.
Тут в палату вошла Маша:
- Глеб! Тебе пора.
- Нет,- Лера тут же вцепилась в твою ладонь.
- Надо, Лер,- ты склонил голову, сдерживаясь из последних сил.- Ты поспи, а я потом снова приду. Честно.
- Придёшь…
- Придёт,- Новикова подошла к Лериной кровати и коснулась плеча подруги.- Мы УЗИ повторное делать будем, а Глеб посмотрит на малышку. Хорошо?
- Да,- кивнула Лера и отпустила твою руку.- Иди, Глеб. Только приходи побыстрее. И… как Алисочка?
- Отлично,- бодро улыбнулся ты.- Танцует. Вика тоже сюда приехала, а Толик там остался. Вчера звонил – говорит она на конкурсе серебро взяла.
- Умница моя…- улыбнулась Лера.
Совсем открыто, искренне.
И уже без слёз…

Вы вышли в послеоперационную и стали снимать оперодежду. Когда все бахилы и халаты остались в мусорном ведре, ты буквально вылетел из реанимации и помчался на лестницу. Курить не хотел совершенно.
Ты просто распахнул окно и полной грудью вдохнул свежий воздух. Такой пьянящий и чуть сладковатый…
- Ну, чего?- голос Маши теперь ты узнаешь из тысячи.
- Спасибо тебе, Машка,- ты резко развернулся и обнял её. А она сначала смутилась, но потом всё же ответила на объятия и улыбнулась своей солнечной улыбкой:
- Пожалуйста. Пусти.
Вы смотрели друг другу в глаза и улыбались совсем, как старые друзья – также открыто и тепло.
- Ну, придёшь на малышку смотреть?
- Спрашиваешь!- хмыкнул ты, слушая где-то вдалеке звук сирены медицинской машины.
- Тогда вот что. Иди поешь, а то нервы и голодовка до добра не доведут, и выспись, чтобы завтра быть адекватным. Хорошо?
- Да,- улыбнулся ты.- Но сначала в другое место…
- Куда?- нахмурилась она…

Ты вбежал в ординаторскую: за столом сидел Фролов и деловито перебирал бумаги. Увидев твоё отражение в зеркале, он резко обернулся:
- Бааа! Какие люди! Глеб, ты, вроде, повеселел. Лерке лучше?
- Да,- улыбался ты.- Я её видел – Машка провела.
- Ай да Капуууста!- хлопнул себя по коленке Коля.
- Новикова, Фрол. Новикова!- ты взъерошил ему волосы.- Дай бритву, а? А потом поедим чего-нибудь.
- Да ты оживаешь!- рассмеялся он, кидая тебе бритву.
- Да,- ты уже был у зеркала…

А в это время, в реанимации, наконец-то уснула Лера. Уснула умиротворённая и абсолютно счастливая тем, что она, наконец, увидела Глеба, что Алиса добивается успехов, и что, может быть, всё у них будет хорошо…

Ангел-вредитель (ФанФики_Я_ЛЕЧУ) все записи автора Сил не хватаает... Эмоциии Глеба скоро моими станут..


День, принесший столько бед, наконец, перешёл в тёмный, тихий вечер. Вы с Фролом сидели у дверей реанимации и ждали – Моисеев до сих пор не вышел.
Ты всё ещё не осознал, что случилось. Не мог понять почему так слепо попался на уловку случая и оставил Леру одну… Почему?..
Вдруг сжавшая твоё запястье рука Фролова вернула тебя к реальности. Ты взглянул на него и обернулся в ту сторону, куда он смотрел.
У лифта стоял Гордеев.
Словно ничего не изменилось. Всё также: хирургический костюм, белый халат и вечная усмешка во всё лицо. Только вялая какая-то, неживая. И лицо хранит следы твоих кулаков.
- Фрол, всё нормально,- пустым голосом ответил ты и снова устремил взгляд в пол.- Не буду я на него бросаться.
Просто всё перегорело, и недоумевающий Гордеев у лифта уже не казался воплощением мирового зла. А стал просто идиотом, который вздумал силой вернуть расположение жены. Жены…
Мозг снова начинает работать, а разум по-тихоньку подавляет эмоции. Всё возвращается на круги своя.
Жена… Ты поклялся решить этот вопрос раз и навсегда – иначе второй такой выходки Лера не переживёт. А следом не переживёшь и ты…
Наконец, дверь, ведущая в реанимацию, открылась, и на пороге возник врач.
- ИванЛексеич!- подскочил Фролов, а ты посмотрел на подошёдшего Гордеева и…
Собственная беспомощность жгла больнее огня. Он – законный муж, да к тому же заслуженный врач этой больницы. Его без разговоров пустят в реанимацию, а ты… бывший лучший в своей специализации. Тебя давно все позабыли…
- Все к ней?- Моисеев обвёл взглядом трёх мужчин.
- Да,- вы с Гордеевым подошли к Фролову.
- Привет, Саш, Николай,- он пожал руки Гордееву и Фролову, а ты едва было не взвыл. Всё верно.
"Господи, ну почему я никогда не ошибаюсь в таких вещах, а?.."
- Так,- Иван засунул руку в карман.- Она у вас слабовидящая?
- Да нет,- Гордеев пожал плечами, а Коля кивнул.- Хорошее у неё зрение.
А ты поднял больной взгляд на врача и покачал головой:
- Она в аварию попала несколько лет назад.
- Ослепла?- тихо спросил Моисеев.
- Да,- ты на секунду прикрыл глаза, чтобы справиться с головокружением, а заодно хоть немного отгородиться от полных ужаса взглядов Фролова и Гордеева. Николай отошёл и присел на кушетку.
- Муж кто?- голос Моисеева заставил тебя на секунду оглохнуть от ужаса. Всё так, как ты и думал.
- Я,- кашлянул Гордеев.
- Тааак,- Иван оглядел обоих мужчин: одного, с абсолютно серым от горя лицом, и второго, внешне абсолютно спокойного – мастерски скрывающего истерику под маской простого волнения.
- А отец ребёнка кто?
- Я,- тихо ответил ты.
- Ага,- Иван как-то пристально посмотрел на тебя.- Парень, я тебя не могу знать?
- Можете,- устало проронил ты.- Можете, Иван Алексеевич.
- Аааа… Постой-постой. Ты практику у нас проходил… Стоп, неужели это ты!? Лобов Глеб Олегович? Подающий огромные надежды хирург…
- Не важно,- ты покачал головой.- Всё в прошлом. Как Лера?
- Валерия…- Моисеев стянул с себя операционную шапочку.- Всё плохо, ребят, вот что я скажу. Вы врачи – вы поймёте. Видимо, беременность протекала не в самой лучшей обстановке…
- Протекала?- ты был готов убить этого врача за его медлительную речь.
- Ну-ну, не воспринимай всё так трагично. И протекает тоже – ребёнок жив. ПОКА жив. И Валерия тоже… Но поймите, что при таком варианте мы сначала спасаем мать, а уж потом ребёнка, так что если возникнет какое-то осложнение, то…
- Понял,- ты до боли сжал кулак – единственное для тебя средство проявления эмоций.
Почему, Господи, зачем? Какого чёрта ты до сих пор играешь роль бездушной куклы? Не перед кем уже играть! Все зрители разошлись, а ты, как заигравшийся комедиант, продолжаешь играть свою роль.
- Я… могу её увидеть?
Зачем спросил – ты не знаешь. Но заранее ты уже знаешь ответ.
- Нет,- черты лица Моисеева ужесточились.- Вы с ума сошли, что ли? Никаких посещений!
- А мне?- вступил Гордеев.
Иван Алексеевич посмотрел на него, потом подошёл и за плечи увёл его в реанимацию со словами:
- Пойдём, поговорим.

Ты тупо смотрел на закрывшуюся дверь, а потом сполз по стенке и закрыл лицо руками.
Сил больше нет.
Всё.
Пусто.
Ноль.
- Глеб, Глеб!- подлетел Фролов.- Глеб, встань. Тише. Тише, всё хорошо. Успокойся ты.
- Как?- абсолютно спокойно спросил ты, убирая руки от лица и заглядывая в глаза бывшего одногруппника.
А Фрол просто оторопел.
Оторопел от этой давящей пустоты, которая начинает сквозить не только в твоем взгляде, но и в каждом движение.
Движения сковывает маска холодного безразличия, а взгляд... взгляд ты не научился контролировать.
Он выдаёт тебя с головой.
Взгляд, в котором больше нет вечной насмешки, такой пустой и такой злой одновременно...

Ты стоял на лестничной клетке и курил.
Всё. Сорвался.
И, конечно, ты слышал, как буквально за дверью Фролов обзванивал всех: сначала Смертина и Олькович, потом громко кричал, словно пытаясь докричаться без телефона, до Новиковых.
Но ты стоял, и тебе было всё равно…

Ночь ознаменовалась ещё одним прекрасным событием. Минут через 10 после того, как Гордеев и Моисеев зашли в реанимацию, а ты, покурив, начал устраиваться на ночь, пресловутые двери реанимации открылись, и Иван Алексеевич за руку вывел Гордеева:
- Вы меня поняли, Александр? НИ-КА-КИХ посещений. Тем более Вам. Вы у неё негатив вызываете. Может быть… МОЖЕТ БЫТЬ, я разрешу посещение через 2 дня. И то, только отцу ребёнка. А Вы можете ждать её перевода в обычную палату. Всё.
И Моисеев вернулся в реанимацию.
А Гордеев, так же, как ты незадолго до этого, сполз по стенке и закрыл лицо руками:
- Это конец…
- Вы видели её?- хрипло спросил ты. Первый раз за последние годы ты снова заговорил с ним.
- Нет. Хуже. Я видел её показатели… Там не то что ребёнка не спасти… Ей самой бы выкарабкаться…
Ты снова закрыл глаза – единственное средство защиты, доступное тебе сейчас, когда ты на людях…


Утро было тягучим и мерзким – холодный служебный душ, казённое полотенце, которое дала добрая Галина Алексеевна – и ты снова отправился на свой пост. Растолкал храпящего Фролова и почти силой отправил его на работу – в ординаторской хоть горячий кофе его разбудит.
Из реанимации вышел Моисеев, удивлённо посмотрел на тебя и присел рядом:
- А Вы чего тут?
- Не уйду я,- покачал ты головой.
- Но Вам же поспать надо!
- Я тут, на кушетке,- ты размял затёкшую шею.
Минутное молчание.
- Значит, Вы – Глеб Олегович Лобов?
- Да,- вздохнул ты.- Это как-то меняет дело?
- Нет,- покачал головой врач.- Просто… Спросить хотел.
- Спрашивайте.
- Почему Вы уехали? Из-за неё? Ведь были таким подающим надежды специалистом, а проработали всего три месяца…
- Да-да,- закатил глаза ты.- Самостоятельно провёл 10 операций с положительной динамикой. Я слышал эти дифирамбы от своего наставника и своего отца! Опустим эти подробности.
- Но… я не понимаю! Почему Вы уехали? Ведь Вам прочили блестящую карьеру…
- Я не хочу повторять его ошибки,- ты кивнул на идущего, ещё далеко, по коридору Гордеева.- Молодой, подающий надежды… А потом… он же прогнил насквозь от своего цинизма и профессионализма. Я – циник, но не хочу стать таким же. Я заранее ушёл, чтобы не бежать потом.
- Вот что,- Моисеев посмотрел на тебя, а потом указал на дверь прямо перед вами.- За этой дверью – VIP-палата. Идите-ка туда. Она свободна, а кровать расположена так, что если откроете дверь, то будет виден вход в реанимацию. Может, отдохнёте немного.
- Спасибо,- ты устало улыбнулся Ивану Алексеевичу.- Сегодня хотел Фролов прийти…
- Хороший специалист. Но все по-настоящему хорошие из Вашего выпуска разбежались. Начинаю припоминать Ваш курс. Новиков ваш – молодец. Вы… Глеб Олегович! Ну кардиохирург-то Вы – от Бога! Почему?
- Всё ради неё,- ты кивнул на двери реанимации.
- Но ведь она – жена Гордеева!
- Да. И, кстати, нейрохирург когда-то.
- Да помню,- он махнул рукой.- Я как эту девочку увидел, так во мне всё перевернулось…
- Я хочу быть с ней,- сказал ты, ощущая, что Гордеев уже стоит рядом.
- Но как так случилось, что Валерия…
- Ослепла?
- Нет, это я понял. Но почему её муж об этом не знал?
- Потому что первым, кто увидел её после аварии – был друг её семьи – Шерстюков. Лера была в сознании и просила спрятать её от Гордеева. Ну, Владилен Григорьевич задействовал свои связи… Короче, её повезли не в наш… простите, не в Ваш центр, а в первую областную, а там зарегистрировали, как Леру Шерстюкову. Вот и всё.
- Значит, всё-таки он,- тихо выдохнул Гордеев.- А я ведь с ним говорил…
- Ладно, молодые люди,- встал Моисеев.- Вы разбирайтесь тут, а я пойду. Сегодня главврач приезжает.
Иван Алексеевич тяжёлой походкой прошёл мимо Гордеева и Лобова-младшего, дошёл до лестницы и… почтительно отошёл, пробормотав: «Доброе утро».
А с лестничного пролёта почти вбежал… Олег Викторович. Быстро оглядев коридор, он бросился к тебе с тихим:
- Глеб…

Отцовские объятия ещё никогда не были такими тёплыми и родными. Обнимая отца, ты со злостью на себя вспоминал всю боль и все неприятности, что причинил ему за столько лет. Невоспитанный юнец, которого ругали, но всё равно любили и любят больше всех.
- Сынок… Глеб… Господи, наконец-то…
- Пап…- улыбаешься ты сквозь слёзы, и вы, наконец, отстраняетесь друг от друга. На лице отца – радостная улыбка. Сейчас ты готов отдать за неё всё – лишь бы она как можно дольше не сходила с его губ… Только сейчас ты понял как дороги для тебя родители. И какой ты был эгоист…
- Пап, давай вон в ту палату зайдём – поговорить нужно, а то тут неудобно.
- Да идём ко мне в кабинет!- широким жестом руки пригласил Олег Викторович.
- Нет, пап,- ты делаешь шаг к палате.- Я не уйду отсюда.
- Лера?- сухо спросил Лобов-старший, поправляя халат. Видимо, ему уже рассказали, но он всё ещё не мог поверить, что за один день, вот так, внезапно, найдутся обе его пропажи: сын и дочь. Пусть и давно не его, но такая родная и горячо любимая и опекаемая девочка…
- Да,- опустил ты голову.
- Что с ней?
- Идём в палату, пап.
Они зашли в VIP-палату и сели на кровать. Как когда-то в детстве…
- Пап. Пойми и постарайся простить меня…
Оказалось, это очень трудно – говорить о Лере, о том, что она скрывалась, о её слепоте. Ведь никто ничего не знает… Это оказалось гораздо труднее, чем рассказывать о себе самом. Оказалось, что это очень больно – видеть складку меж бровей отца, когда он слушает тебя…
- Вот так,- ты закончил рассказ, лишь пару раз упомянув о себе.
Отец сидел и слушал тебя, опустив голову. А потом посмотрел на тебя глазами, в которых стояли слёзы, и прошептал:
- Бедные мои дети…
Он прижал тебя к себе, а ты, спрятав лицо в его воротнике - пахнущем свежестью, как в детстве - наконец, дал волю слезам. Ты слишком устал держать всё в себе, а поговорить было не с кем…

Отец ушёл на планёрку, напоследок пожав твою руку, и сказал:
- Держись, Глеб.

Ты и держался. Снова держался, оставшись сидеть на этой кровати и тупо смотреть на дверь реанимации. Несколько раз туда-сюда прошёл Моисеев, кивая тебе каждый раз, когда вы встречались взглядами. Изредка приходил Гордеев. И ты его понимал: он не может сидеть тут вечно – больные и операции висят на нём мёртвым грузом. Но он любит Леру, и ваши ситуации сильно не различались. Кроме того, что он – предатель…
- Глеб!- женский голос отвлёк тебя от самокопаний. Ты вскочил с кровати, и тут тебе на грудь бросилась…
- Вика?- ты в шоке смотрел на Олькович, которая прижималась к тебе.
- Глеб… Что?.. Что случилось? Ну почему вас ни на минуту одних нельзя оставить?..- плакала она, вцепившись в твой воротник.
- Тише, Вик,- ты усадил её на кровать и дал воды. Она выпила, судорожно стуча зубками о край стакана и вновь посмотрела на тебя:
- Глеб! Что произошло?
Ты вздохнул, сел и стал рассказывать.
Дважды за рассказ тебе приходилось удерживать Вику, чтобы та не кинулась на Гордеева – и это немного помогло пережить те ужасные моменты, о которых ты рассказывал. Это отвлекало…

- Вот…- ты с каким-то немым удивлением посмотрел на свои дрожащие руки. Нервы совсем ни к чёрту…
Просто ты совсем стосковался без неё, без твоей Леры. И без вашего ребёнка.
Ребёнок, который ещё не родился, но уже словно присутствует на этом свете. И наплевать, что говорит Гордеев. Этот малыш будет жить. И Лера будет. Потому что… Ты не знал почему. Потому что всё должно быть хорошо. Лера слишком настрадалась в этой жизни, чтобы потерять ещё и ребёнка…
- Похоже на страшный сон,- Вика встала с кровати и, встав напротив тебя, посмотрела тебе в глаза.- Не может быть всё так плохо…
- Вик!- ты нетерпеливо повёл плечом.
- Прости,- она взяла тебя за руку и улыбнулась.
От этого сделалось ещё хуже: ты, Глеб Лобов, никогда не признавал жалости к себе, а тут ещё… Олькович…
- Всё в порядке,- ты встал с кровати и отошёл к зеркалу. Чисто машинально – это всегда тебя успокаивало – какие-то машинальные вещи: причесаться, разгладить складки на одежде… Ты любил подолгу стоять перед зеркалом и смотреть в глаза своему отражению…
- Глеб… Ой, простите…- послышалось от двери.
Ты торопливо повернулся.
В дверном проёме стояла Галина Алексеевна с подносом в руках.
- Здравствуйте,- снова дежурно-тёплая улыбка.
- Глеб, я вот поесть принесла,- женщина поставила поднос с едой на столик.- Со вчерашнего дня ведь ничего не ел.
- Спасибо,- покачал головой ты.- Я не хочу.
- Ну, позже захочешь,- улыбнулась она.- Вика, здравствуй.
- Здрасьте, Галина Алексеевна.
- Как дела?
- Ничего,- Олькович виновато пожала плечами, кивая на дверь реанимации.
- Ну да,- женщина подошла к тебе и положила руку тебе на плечо.- Я пойду.
Странно. Но от этой женщины не веяло ни жалостью, не показным пониманием. Она из тех женщин, что просто рядом. Не жалеют, не ругают, а просто стоят рядом и помогают не словом, а взглядом.
- Спасибо, Галина Алексеевна,- устало кивнул ты.
Женщина кивнула, наградив тебя тёплой улыбкой, и вышла за дверь.

Ангел-вредитель (ФанФики_Я_ЛЕЧУ) все записи автора MN: начинаем сложный блок... Господи, помоги...


Дорога была знакома до мелочей. За эти годы, словно, ничего не изменилась. Каждая выбоина на дороге была знакома, и ты с удивлением заметил, что рука тянется включить что-нибудь залихватское. Как когда-то тогда. Очень давно. Лера тихо сидела на заднем сиденье и перебирала пальцами какую-то ленточку – ты видел это в зеркало заднего вида.

Двор хирургического центра не то, что изменился, а преобразился до неузнаваемости. Стало больше зелени, а дорога – только кольцевая – для подъезда «Скорой».
Ты отыскал небольшой тупичок, видимо для автомобилей, привёзших экстренных больных, поставил свою машину там и обернулся к Лере:
- Ну, идём?
- Нет,- ленточка оставлена в покое, а Чехова протянула тебе руку. Ты взял её в свои:
- Ну, что, маленькая? Что опять?
- В здание я не пойду. Ты иди, договорить с Олегом Викторовичем, и мы вечером приедем. Хорошо?
- Ладно,- ты опускаешь голову – а ведь так надеялся, что она пересилила свою истерическую боязнь…
- Лер, тогда слушай,- рука сжимает её ладошку.- Я запру все двери, кроме той, что с твоей стороны. Если что – ты знаешь, как запереться изнутри. А так – открой дверку, подыши свежим воздухом.
- Хорошо,- она нервничает. Даже не нервничает – боится до истерики.
- Тогда я пошёл…

Лифт ехал просто невероятно долго, а ты корил себя за несобранность.
«Ну, дурак! Разве можно идти на встречу, даже предварительно не узнав: там ли отец. И, конечно, как по заказу, его там нет. И угораздило его сдёрнуться на конференцию! Хоть завтра приедет – и то хорошо…»
Ты, наконец, вышел из лифта…
- Лобов!- на тебя смотрело такое знакомое лицо, на котором сейчас написана только одна эмоция – сильнейший шок.
- Фрол,- улыбаешься ты.
Как часто приходится вот так улыбаться – заставлять себя растянуть губы в улыбке. Потому что нервы уже на пределе. Ты живёшь уже шестой месяц – на пределе. И кажется, что дальше некуда. Пойди, сорвись – и это будет самым лёгким и правильным. Но продолжаешь поступать «тяжело и неправильно». Потому что ты больше не такой эгоист, потому что ощущаешь ответственность, потому что за спиной у тебя больше не пустота, а любимая женщина, которая носит ТВОЕГО ребёнка.
После недолгих объятий вы отходите к окну – Фролов сияет счастливой улыбкой и начинает что-то спрашивать, а ты случайно бросаешь взгляд в окно…

Вот теперь ты точно знаешь, что означает выражение "ком в горле". Это когда нечем дышать от ужаса, хочешь бежать, но ноги не слушаются… Это когда твоя любимая отбивается от мужа…
Ты сорвался с места, не слыша окрики Фрола, и понёсся по лестнице вниз: «Успеть…»
Слишком много дверей – как ты раньше не замечал, что их так много?
Наконец, последняя.
Улица.
И пронзительный крик Леры, который болью отдаётся во всём естестве.
Беги…
Ты в секунды преодолел расстояние, разделявшее вас.
Первый удар попал в цель – то ли от ярости, которая тебе почему-то не застилает глаза, а лишь добавляет точности – то ли от везучести. Хотя какая тут, к чёрту, везучесть... Гордеев, и так еле стоящий на ногах, падает, давай тебе несколько секунд оглянуться на Леру, которая упала на асфальт.
- Лера!
Она молчит. Сжалась в комочек, обхватив руками живот и зажмурилась…
Наверное, это всё же была ярость, потому что ты рванулся к Гордееву, пытающемуся встать и начал беспорядочно наносить удары – куда придется, это не важно. Бить. Только бить. Выбить всю душу из этого кретина. И только полный боли окрик заставил тебя остановиться и внять голосу разума.
Лера. Твоя Лера здесь. И она зовёт…
- Лера,- ты бросился к ней, упал рядом на колени и приподнял её голову.
- Глеб…- уже тише шептала она, словно в бреду – на висках выступили капельки пота, а джинсы…
- Кровь…- ты в ужасе смотрел на растекающееся по её джинсам кровавое пятно. Смотрел и не мог ничего сделать – от ужаса просто отнялись ноги. Ты только прижимал к себе Леру и целовал её закрытые глаза…
- Сюда!- услышал ты краем сознания знакомый голос. Да, это Фрол…
- Глеб, Глееееб!- ты почувствовал, как его тёплые руки держат тебя за плечи.- Глеб, отпусти её, ребята должны забрать её…
- Куда?- ты поднял на него абсолютно безумные глаза.
- В операционную. Какой у неё срок?- осторожный мягкий голос.
- Пятый месяц,- как в прострации ответил ты.
- Хорошо,- Фролов отвернулся и отрывисто прокричал.- СЕРГЕЙ, МАТЬ ТВОЮ, УВОЛЮ!
Быстрые шаги и торопливый шёпот Фрола:
- Пятый месяц, кровотечение. Быстро в операционную. Там Моисеев дежурит.
И успокаивающее:
- Глеб, пусти её. Нам нужно ей помочь.
- Да…да…- ты помог переложить её на носилки, а когда санитары уносили её, рванулся было следом, но сильные руки Фролова тебя удержали:
- Стой, Глеб. Тебе там нечего делать, как и мне. Доктор Моисеев – классный хирург-гинеколог. Он сделает всё хорошо.
Твои безумные глаза абсолютно непонимающе смотрели в лицо Фролова. Ты изо всех сил пытался понять: о чём он говорит, но смысл слов протекал через тебя, как вода сквозь пальцы. Осталась только одна мысль…
- Ты…
Твои пустые глаза загорелись такой ненавистью, что Фролов невольно вздрогнул и обернулся туда, куда смотрел ты…
Гордеев как раз пытался встать. Лицо было немного разбито, кровь из рассечённой брови мешала видеть… а ты, наплевав на всё это, ринулся его добивать. Ты просто не мог иначе. Потому что он коснулся Её, причинил Ей боль…
- СТОЯТЬ!- Фрол схватил тебя буквально за шкирку.- Никаких драк мне тут!
- Я убью его!
Говорите, временное помешательство? Затмение разума, говорите?
Неет…
Это ярость в чистом виде. Ярость Мужчины, на чью Женщину рискнули поднять руку.
- Стоять, я сказал!- Фрол отвесил тебе оплеуху – и ты немного присмирел. Или, наконец, понял, что истерикой ты ничего не добьёшься.
Годы научили тебя думать не только о себе…
И, всё ещё держа тебя за плечи, Коля развернулся и с омерзением проговорил:
- Шли бы Вы домой, Александр Николаевич, да проспались бы. Сами знаете, что пьяный врач на работе…
- Не учи учёного!- оборвал его Гордеев, всё ещё пытаясь подняться…

Вы дошли до приёмного покоя. Фрол усадил тебя на кушетку, а сам подошёл к регистратуре – всего в 2-х метрах. И ты слышал всё, до самых мелочей.
- Марин, как Гордеева, ну, которую только что со двора в гинекологию увезли?
- Ничего хорошего,- бессердечный и немного даже весёлый голос медсестры.- Моисеев говорит, что, скорее всего – выкидыш.
Больше ты ничего не слышал. Ужас лишил тебя этой возможности. Ты просто посмотрел на Фролова, который словно съёжился под твоим взглядом.
И оба молчали.
Потому что слова сейчас не скажут ничего, а взгляды... В них больше нет души. Только тоска и боль.
И скорее всего - выкидыш.

Ангел-вредитель (ФанФики_Я_ЛЕЧУ) все записи автора MN: Всё тяжелее и тяжелее... Герои кажутся тяжелее, чем были задумано. И вообще, эти гады снова сами пишут свою историю. Характер диктует...



Ещё подъезжая к городу, ты позвонил своему другу – тому, который получил «в наследство» от тебя твой автомобиль:
- Миш, мне машина нужна. Да, я тебя предупреждал, помнишь? Вот. Через 40 минут на перроне.
Миха ждал тебя на перроне в условленное время. Он вяло переругивался с кем-то по телефону, потом обернулся к вам и… замер. Затем быстро убрал телефон и подошёл:
- Привет, Глеб,- вы пожали друг другу руки.
- Здравствуй, Валерия,- повернулся он к Лере. Ты почувствовал, как она напряглась.
Ты чувствовал её, даже не прикасаясь, словно вас связала какая-то тонкая, но очень прочная нить.
- Это Михаил, мой друг,- успокаивающе сказал ты, касаясь её руки.
- А, здравствуйте,- тут же улыбнулась Лера.
- Ааа…- хотел что-то просить Миха, но ты его прервал.- Документы и ключи с собой?
- Да.
- Хорошо. Мы не надолго, а потом машина переходит тебе насовсем. Окей?
- Договорились!- он смотрел на тебя или как на благодетеля, или как на совсем идиота. Несмотря на то, что прошло так много времени, машина была всё ещё очень хорошая – отец купил тебе к выпуску. Подарочек…
Вы втроём дошли до машины.
Ты помог Лере сесть на заднее сиденье, пристегнул ремень безопасности и захлопнул дверцу. Подошёл к багажнику, чтобы забросить сумки. И тут друг просто налетел с расспросами:
- Глеб, это чё? Ты где был? А её как нашёл? Она ушла от своего, что ли?
- Мих!- ты с силой захлопнул крышку багажника.- ТЕБЕ КАКАЯ РАЗНИЦА? Неужели ты за столько лет так и не поумнел, и глупые вопросы так и остались твоим профилем?! Всё. Если всё будет удачно – через неделю верну все документы и ключи.
И, раздражённо поведя плечом, ты сел за руль.
- Что-то случилось?- тонкая Лерина ладошка коснулась твоего плеча.
- Нет, родная,- ты повернулся и коснулся губами её ручки.
- Вы ругались. Я слышала…
- Слышала?- ты иронично сощурился, пытаясь скрыть тревогу. «Только не это. Не дай Бог, чтоб она всё услышала».
Лера улыбнулась:
- Ну, слышать – не слышала. Я только голоса. Ты очень раздражён.
- Ерунда,- ты завёл мотор.- Знаешь, некоторые люди дураками на всю жизнь остаются…

Сегодня вы уже никуда не поехали. День клонился к вечеру, да и Лера устала. Вы остановились в гостинице. Ты заказал ужин в номер.
Вы поели, тихо разговаривая.
Потом ты отвёл Леру в ванную, объяснил, где что находится, перевесил полотенце ближе к душу и вышел, чтобы убрать посуду.
Ты вернулся за минуту до того, как Лера вышла из душа. Осторожно ступая, она куталась в свой пушистый зелёный халатик.
- С лёгким паром,- твоя улыбка заметна по интонациям голоса.- Ну, спать?
- Наверное.
- Тогда я сейчас расстелю кровать…
- Нет.
Тишина, и ты озадаченно спросил:
- Что «нет»? Тебе здесь не нравится? Да, конечно, не номер «люкс»…
- Нет, Глебушка,- она подошла, прижалась к тебе, и ты её обнял:
- Ну, а что тогда не так?- ласковый вопрос, и ты целуешь её мокрые волосы.
- Просто… Можно я на диване посплю?
- Почему?
- На диване уютнее. А эти кровати гостиничные – большие и холодные…
- Хорошо.
Ты подвёл и усадил её за столик:
- На столе твои вещи: справа резинки и расчёски, слева - крема. Я сейчас перестелю всё на диван.
- Спасибо.
Пока ты устраивал ей постель, ты раз 10 оглянулся на Леру. То, как она на ночь делает косички – все движения ты знаешь наизусть, потом открывает крема… косметика дорогая, потому что без отдушки.
Наконец, ты удостоверился, что постель действительно удобная и подошёл к Лере:
- Идём.
Она улыбнулась, закрыла крема и встала из-за стола.
Ты проводил её до дивана, подождал, пока она ляжет, укрыл, подоткнув одеяло, и сел рядом на пол. Лерины руки тут же сжали твою руку:
- А ты?
- А я – рядом, на кресле. Здесь ещё один комплект постельного белья есть,- соврал ты.- Не беспокойся, не пропаду. Спи.
Ты встал, выключил верхний свет, оставив только лампу на столе, и снова присел возле любимой. Зачем свет выключал – не понятно. Тебе он не мешает. А Лера…
Наверное, это уже превратилось в своего рода ритуал, чтобы создать психологическую видимость: всё хорошо. Мы как все, ложась спать, выключаем свет.
И наплевать, что ей это без надобности, а ты уже давно не обращаешь внимания на источник света и по ночам, прижимая к себе спящую Леру, глядишь на зажженный ночник сухими от боли глазами. Потому что ничего не можешь сделать ни с собой, чтобы не думать об этом, ни с её недугом.
Наконец, она засыпает. Ты осторожно высвобождаешь руку из её рук и встаёшь с колен.
Некоторое время ты просто стоишь посреди комнаты, раскачиваясь с пятки на носок и засунув руки в карманы, а потом подхватываешь со столика сигареты и зажигалку и выходишь на балкон, плотно закрыв за собой дверь…
Открытое балконное окно навевало воспоминания о том, когда ты, совсем подросток, курил в форточку в туалете колледжа. А потом, если замечали, что кто-то курил, сваливал всё на проходившего мимо парнишку. От этого воспоминания сделалось тошно. Ты закурил, высунувшись из окна.
Уже совсем стемнело.
Ты обещал Лере не курить, но это невозможно. И ты уже со всем здравым смыслом понимаешь, что это не отговорка, чтобы не бросать. Ты куришь, чтобы успокоиться.
Вот и всё.
Окурок затушен о металлический карниз и брошен в кусты под балкон. Ты подождал, пока выветрится сигаретный дым, вернулся в комнату, свернулся калачиком на кресле (насколько это позволял твой рост) и забылся тяжёлым сном.

Проснулись вы довольно поздно – около двенадцати. Вернее, проснулся ты. Выискал в дорожной сумке свой одеколон - пришлось перейти на не самый резкий – Лера стала плохо переносить запахи - быстро принял душ и побрился.
А потом проснулась она…
Как всегда: сначала ощупывается циферблат часов. Если время подходящее, то рукой на столе находятся очки (обычно, перед тем, как найтись, они летят на пол), одеваются, а потом Лера садится в кровати и распускает косички.
Всё как обычно. Сегодня не исключение. Она проснулась, одела очки и села, вертя на пальце обручальное кольцо.
Как раз к этому моменту ты вышел из душа.
- Привет,- улыбнулась она, поглаживая животик.
- Привет,- ты бросил на стол полотенце и расчёску и натянул джинсы, а потом подошёл к дивану и встал на колени возле Леры.
Она обняла тебя, прижавшись щекой к твоим волосам:
- Я так люблю, когда у тебя волосы влажные…
Ты усмехнулся:
- Я рад, что тебе понравилось. Ну, в душ? Я пока завтрак принесу.
- Хорошо.
Ты проводил её в душ, положил на столик бельё, опять перевесил полотенце и вышел. На диване разложил её верхнюю одежду – всё, как всегда – и отправился за едой.

После завтрака Лера вышла на балкон, села на приступчик и снова стала читать. А ты стоял в комнате и, собирая постель, то и дело оглядывался на неё.
«Что делать? Господи, помоги. Лера в номере наверняка не останется. А ехать с ней?. Неизвестно, что ждёт нас там… Маленькая моя, что же мне делать… Как не хочется её туда везти…»
Ты отнёс постельное бельё в спальню и, вернувшись в гостиную, присел возле Леры.
- Что?- улыбнулась она, оборачиваясь к тебе.
- Лер,- ты взял её руку в свои.- Мне сейчас нужно съездить в одно место…
- Я с тобой,- её маленькие ноготочки впились в твою ладонь.
«Боится,- машинально отметил ты.- Я так и знал…»
- Ты не дослушала.
«Спокойней, Глеб, спокойней. Может она согласиться остаться…»
- Лер, я поеду к отцу в больницу.
- Куда?- она так резко побледнела, что ты вообще пожалел, что завёл этот разговор. Но по-другому было никак нельзя.
- Успокойся, - ты осторожно приобнял её, а она судорожно вцепилась в твои плечи.- Лера! Я думаю, тебе лучше остаться здесь.
- Я не могу одна,- прошептала она, сильнее прижимаясь к тебе.
- Лер… Тогда…
- Я… я поеду. Только не бросай меня.
- Ну куда я от вас денусь,- улыбнулся ты. Присел удобнее, коснулся губами её животика и прижался к нему ухом.
То маленькое существо, живущее в животике Леры, вызывало у тебя такое восхищение и такой священный трепет, что и сравнить-то не с чем. Все сравнения меркнут.
Потому что это ребёнок.
Твой ребёнок.
Ты почувствовал, как тонкие ручки твоей любимой коснулись твоей головы – так нежно и ласково.
- Мы так тебя любим,- прошептала Лера, и ты услышал, что она плачет.
- Лер! Лерочка, ну что?- ты метнулся вверх, прижимаясь губами к её губам, щекам, лбу…
- Прости меня, родной,- тихо шептала она.- Прости, но я так боюсь. Боюсь, что там я снова встречу его, и всё снова пойдёт не так.
- Давай тогда просто уедем обратно.
- Нет. Если мы не можем пожениться, надо хотя бы попросить согласия родителей…
Ты покачал головой: для чего это, ты понимал плохо. Но, если для Леры это так важно, ты готов к этому.
- Тогда нам нужно ехать.
- Да,- она отложила книгу и протянула тебе руки. Ты без слов помог её встать, причесаться, подал ветровку – май выдался холодным – и помог обуться. Потом сам обулся, накинул куртку, распихал по карманам деньги, ключи от машины, записную книжку. Нацепил солнечные очки и взял ключи от номера:
- Идём.

Ангел-вредитель (ФанФики_Я_ЛЕЧУ) все записи автора Это ни к чему отношения не имеет. Просто… между строчек. Что-то тупое, доброе и спокойное...
Обычная бытовуха, короче




Он с наслаждением захлопнул дверь и, стянув через голову полурасстёгнутую рубашку, отбросил её на пуфик.
- Глеб, это ты?- послышался из ванной задорный голос.
- Нет, это Денис к тебе спать пришёл, а Глеб ушёл Гордееву морду бить!- парень с наслаждением стянул носки и сунул их под кровать.
- Что?- испуганная мордашка Леры появилась из-за двери ванной. Но, увидев источник шума в лице будущего мужа, скорчила недовольную рожицу:
- Глеб! Ну никакой оригинальности!
- А что?- младший Лобов взъерошил волосы.- Я точно когда-нибудь соберусь и сделаю это.
- Что опять вы не поделили?- Чехова наполовину вышла из-за двери и встала, уперев руки в бока.
- Да он мне пару влепил.
- Так он же не твой куратор! Ты чего в нейрохирургии делал?
- Какая, нафиг, разница!- он взглянул на уже расстеленную широкую кровать.- Поставил и чёрт с ним – договориться с моим куратором – как нефиг делать.
- Глеееб!- ехидно-укоризненный взгляд.
- Ну, цветы хотел тебе подарить,- буркнул горе-жених.
- Господи…- пожаловалась Чехова потолку.- Это невозмохно... Глеб, ты не выносим! Ну кто это в хирургию с цветами идёт!
- Я иду!- и без перерыва также громко продолжил.- Мама, если ты так и будешь стоять под дверью, я решу, что ты подглядываешь!
За дверью комнаты послышалось смущённое хмыканье, а затем голос Аллы Евгеньевны:
- Глебушка, Лерочка, я только спокойной ночи пожелать.
- СПОКОЙНОЙ НОЧИ!- хором ответили вы и, не удержавшись, рассмеялись.
Потом Лера снова скрылась в ванной, а Глеб стащил джинсы и отправил их вслед за рубашкой. Из-под подушки извлечены спортивные штаны, в которых он имел обыкновение шарахаться по дому и, надев их, парень, наконец, вздыхает спокойно. «Почитать, что ли?»
- Лер, где мои книги?
- Ты их в холле оставил!
- Чёрт,- он так и предвидел мерзкую перспективу тащиться за учебниками вниз.
- Хотя,- она снова показалась из-за двери.- Посмотри на кровати – там какая-то тонкая книжка о заболеваниях сетчатки глаза валялась.
- Она!- восторженно завопил Глеб и, перерыв кровать, нашёл-таки свою брошюрку-книжку.
Да, их кровать не то что логике не поддавалась, но даже здравый смысл в ней терялся. На ней было всё, потому что уроки делались только на ней – зачем письменный стол, который Лера давно превратила в свой туалетный, расставив там кучу баночек, шкатулочек и прочей лабудни и строго-настрого запретила всё это трогать? Да и, по правде говоря, Глебу, да и самой Лере, удобней было на кровати. В ней было ВСЁ.
Нет, он совсем не удивлялся, когда там находились ленточки, которыми Лера имеет обыкновение заплетать волосы, шпилькам не удивлялся тоже, но это было больней. Так же вечная куча учебников (на или под одеялом – не важно), карандаши… обязательные сменные спортивные штаны самого Глеба, выглядывающие из-под матраса, несколько штук презервативов, тоже под матрасом, со стороны его подушки.
Глеб отошёл к окну: широкий подоконник и куча подушек на нём – и водрузил себя любимого на это место. Поправил подушки и взглядом упёрся в громадную фотографию на стене – их группа, каждый с дипломом о неполном высшем – 4 курс – и направлением на узкую специализацию. Парень вспомнил, как снова наколол всех, кто думал, что он оставит учёбу.
Все обломались, потому что Глеб Лобов нежданно-негаданно отправился в офтальмологическую хирургию. Где и доучивался до полноценного специалиста.
Из ванной наконец-то вышла Лера.
- Привеееет!- Глеб скосил глаза, чтобы видеть девушку, и помахал ей рукой.
- Если ты сию минуту не слезешь с окна, я…
- Ты?..- карие глаза заинтересованно блеснули, и он выпрямился, словно прислушиваясь.
- Я…- улыбнулась она, с грацией львицы подойдя к Глебу.- Я…
И, внезапно захихикав, защекотала его.
- Лер!- захохотал он, отбираясь от проворных ручек невесты.- Прекрати! Я… боюсь щекотки!.. Лерка!
- Слезай,- махнула рукой она.
Парень, всё ещё посмеиваясь, скатился с подоконника и гордо, прошествовав мимо Леры, улёгся на кровать с намерением всё-таки почитать книгу. Лера села за свой ночной столик…

- Этто что за гадость?- Глеб, обернувшись, держал двумя пальцами профильный учебник патологоанатомов.
- А, это…- Лера с лёгкостью забрала толстенный том.- Там просто статья напечатана, мне нужно было…
- Даааа…- нехорошая улыбка заиграла на губах Глеба.- Это наш дорогой трупорез тебе присоветовал? «Лерочка, там замечательно написано! Поцелуй – и я отдам учебник!»,- передразнил он.
- Дурак ты, Глеб,- нахмурилась девушка.- Вовка от чистого сердца.
- И грязных рук…
- Сиди и учи свои окуляры,- она отвернулась к зеркалу.
- Да пожалуйста,- парень снова повернулся на живот и принялся листать учебник.
Но, видимо, не случилось ему сегодня почитать. В комнату, распахнув дверь с ноги, вломился Денис.
- Мамочки,- Лера тут же прикрылась халатиком.- Денис! Стучаться надо, когда заходишь! И вообще, ты почему не спишь?!
- Ой, ладно! Всю жизнь не стучался, а тут нате – новость какая!- Денис подошёл к вновь восседавшему на кровати Глебу:
- Привет.
- Привет. Виделись уже.
Лобов-младший обнимает Дениску как-то по-дружески нежно:
- Денис, и правда, стучаться надо. А вдруг мы тут с Лерой,- хитрый взгляд карих глаз метнулся к девушке.- Делом заняты…
- Какая неожиданность!- саркастически хмыкнул мальчишка.- Ну, посмотрел бы.
- Лопух!,- нежная улыбка и лёгкий, чуть касаясь, тумак.- Чего пришёл? Если тоже скажешь, что пожелать «Спокойной ночи» - не поверю.
- И правильно сделаешь,- Денис с проворством обезьянки вытащил из-за спины учебник.- Глеб, объясни физику.
- Вот она, цена дружбы!- наигранно страдальчески улыбается Глеб.- Ну, иди сюда…

Лера, наконец, встала из-за туалетного столика, прошлась мимо болтающих ногами Глеба и Дениса – её любимые мужчины лежали на животах и, болтая ногами в воздухе, спорили по поводу физики. Чехова поймала Глеба за ногу и пощекотала.
Парень фыркнул и, вскочив, стал носиться за девушкой по комнате. Поймал, поцеловал и, с видом охотника, довольного охотой, вернулся к физике.
А Лера, радостная тем, что ребята отвлеклись, быстро собрала одежду Глеба и вышла в коридор, а оттуда в маленькую прачечную, где стояло две стиральные машинки.
В прачечной уже обитала Алла Евгеньевна:
- Белое – сюда, цветное – туда,- шёпотом указала она на две открытые стиральные машинки. Лера раскидала одежду Глеба по указанным кучкам, сверху бросила своё платье и шёпотом спросила:
- Что Олег Викторович уже уснул?
- А ты как думаешь,- улыбнулась Алла.- Наши с тобой мужчины похожи в двух вещах: они думают, что всё могут сделать сами, и что одежда чистится сама.
Чехова тихо хихикнула.
- А Глебушка, что, тоже уснул?- Лобова непонимающе приподняла бровь.- Не похоже на него..
- Какое там! Денису физику объясняет!
- Аа… Ладно, беги, ложитесь спать, и Денису скажи, чтобы тоже шёл.
-Спокойной ночи, Алла Евгеньевна.
- Спокойной ночи, Лерочка. И передай мальчикам, что я их всех люблю и целую.
- Постараюсь.
- Иди.

Ангел-вредитель (ФанФики_Я_ЛЕЧУ) все записи автора Вторая часть моего последнего фика. И не приведи меня Господь начать что-то ещё!



Вы только недавно выехали от Дениса. Чета Чеховых, живущая в Питере, приняла вас очень радушно, но надолго вы задержаться не могли. И сейчас вы сидели в поезде, который вез вас в Реутов. Пришлось ехать с пересадками, но Лере нравилось ехать поездом, и ты уступил.
Сейчас ты сидел у окна и неумело водил карандашом по альбомному листу – захотелось порисовать, но толком-то не умеешь. Как-то так…
Лера лежит рядом, положив голову тебе на колени, и водит пальцами по страницам книги. Недавно она «загорелась» какой-то идеей, но тебе не сказала. Просто попросила достать некоторые книги – ведь тебе, с твоими связями – не проблема. А сейчас она читала.
Ты осторожно отложил лист и карандаш – но Лера, поглощённая чтением, этого не услышала – и, повернув голову, положил свою руку, на её животик – почти 5 месяцев…
- Ты чего?- немного усталый голос Леры.
- Ничего,- улыбнулся ты.- Просто радуюсь, что вы у меня есть.
- Глеб,- она положила свою ручку поверх твоей.- Мне всё-таки неспокойно…
- Лера,- ты встал и присел возле любимой.- Не бойся. Всё будет хорошо – я всё время буду с тобой,- ты немного помолчал и, улыбаясь, исправился.- С вами.
И, пресекая все возражения, ты забрал у неё книгу:
- Отдохни.
- Но Глеб!- она села и попробовала наощупь найти стол, куда ты положил книгу. Ты гаденько, совсем как в юности, хмыкнул и посмотрел на краешек книги, выглядывающий с верхней полки – твоей. А потом взбил подушку, уложил Леру и укрыл одеялом:
- Просто попробуй уснуть.
Ты давно отучил себя от фразы: «Закрывай глазки». Когда ты сказал её первый раз, Лера помрачнела и ответила, что для неё – всё равно: что открытые, а что закрытые. Больше ты не повторял этой ошибки.
- Ладно,- тихо вздохнула Лера.
Ты наклонился, легко коснулся её губ и вышел, закрыв за собой дверь. Прошёл по вагону и вышел в курилку. Быстро зажёг сигарету – уже непривычно оставлять Леру одну так надолго – и набрал номер на телефоне.
- Здраве будь, боярин,- трубку взяли почти сразу.
- И тебе не хворать,- улыбнулся ты.- Как дела, Борь?
- Да ничего,- старый друг со своим неизменным ёрничеством мог вывести кого угодно - ещё когда учились. Шостко вечно с ним цапалась – староста офтальмологов был просто омерзителен в общении. Может поэтому вы и подружились.
- Семья?
- Да всё в порядке!- ты явственно представил, как он передёргивает плечами от омерзения к стандартным вопросам.- Давай к делу. Я так понимаю, ты звонишь из-за своей красавицы?
- Да.
Тишина. Слишком долгая, чтобы быть предисловием к чему-то хорошему.
- Глебчик, понимаешь… Такое дело… Там поражение довольно сильное… Вот…
- Борь!- резко прервал его ты и посмотрел на свои пальцы, держащие сигарету. Дрожат.
- В общем,- он вдруг стал серьёзен – впервые на твоей памяти.- Глеб, это навсегда. Никакая операция не поможет. Глаза, практически, заново создавать надо и…
Ты не стал дослушивать. Просто размахнулся и со всей силы бросил телефон в пол. Кругом полетели брызги пластмассовых осколков. Курящие рядом люди посматривали на тебя с явно выраженным неудовольствием. Но тебе было всё равно.
Всё.
Это была последняя надежда.
«Лера, Лера… Лерочка… Бедная моя…»
Глаза застила дымка слёз, стало трудно дышать. Ты бросил сигарету на пол и, выйдя из курилки, зашагал по коридору, тупо глядя перед собой.
«Это навсегда…»
Навсегда… Господи, за что?..
Ты зашёл в купе и тихонько позвал её:
- Лер…
Она промолчала. Глаза закрыты, очки на столе – значит спит.
Ты закрыл дверь, сел у другой кровати, напротив Леры и опершись локтями о колени, закрыл лицо руками.
Не выдержал.
Боль, растерянность от утраты последней надежды выходили из тебя, смешиваясь с солёной влагой слёз. Когда ты плакал последний раз? Кажется, когда узнал, что Денис в коме. Тогда, ночью, в насквозь прокуренной комнате. И тогда было наплевать на стреляющую болью не затянувшуюся рану.
Денис уже взрослый… И всё у него хорошо. Красавица жена. Будущий первенец.
А ты снова переживаешь до слёз.
Просто потому, что столько всего навалилось.
Травма Леры.
Её отказ от замужества – она, конечно, права: надо сначала развод получить, но то её «нет» до сих пор режет уши.
Алиса, которую пришлось оставить в Садове вместе с Викой и Толиком. Потому что ребёнок учится там, успешно изучает чешский язык. Да, это всё так, но ты очень к ней привязался.
И этот ответ Борьки – «навсегда».
Было, конечно, и хорошее в твоей жизни. Но это «хорошее» давило ещё тяжелее «плохого». Потому что было хорошим.
Это то, что Лера согласилась принять твою помощь, твою преданность, твою любовь и быть с тобой.
Это её беременность. Тот маленький человечек четырёх с половиной месяцев от зачатья, который живёт у Леры под сердцем…
Всё это давило ужасным грузом. Но ты выдержишь.
Потому что рядом есть любимая, а дома, в Садове, тебя ждут Алиска, твои ученики, Олькович и Смертин, хотя Вика по-прежнему относится к тебе с подозрением…
Поезд остановился, и объявили остановку.
Ты вздохнул и вытер слёзы.
Уже легче.
Нужно собираться.
Следующая станция – Реутов.
Там вас ждало ещё одно испытание: как воспримут ваш союз родители. Твои родители.
Ты встал и стал собирать вещи…

Ангел-вредитель (ФанФики_Я_ЛЕЧУ) все записи автора Ух, клиника.. Пишется отвратно...


Погода вам благоволила, и дождя больше не было. Ты заехал за Лерой, как и было обещано, в полдень. С тобой в машине сидели Альхен и Йозеф. Следом, в машине Визеслава – сам Визеслав, Ида, куча еды, посуды и прочей утвари. Спальники, палатки и пледы – ехали в багажниках.
Когда ты позвонил в дверь, из обеих машин высунулись четыре любопытные мордашки. Ты хотел припомнить чешский эквивалент пословицы про любопытную Варвару, но не успел. Дверь открылась, и на пороге возник…
- Привет, старик!- Толик, а это был он, сжал тебя в объятиях.
- Привет,- ответил ты, с чувством отвечая на неслабые объятия однокурсника.
- Ты как?
- Да ничего. А ты?
- Да тоже живу. Вот значит, куда ты делся после выпус…
- Толь!- из глубины дома вышла Вика и смерила тебя подозрительным взглядом.- А, это ты… За Лерой?
- Ну не за тобой же, радость моя,- Толик притянул к себе жену и поцеловал.
- Нну… Ладно, идём, Толь.
Они скрылись в доме, и через пару минут Денис вывел под руку Леру. Кивнув тебе, молодой человек, быстро вернулся в дом.
- Привет,- ты ласково коснулся губами Лериной щеки и забрал её сумку.- Ну, поехали?
- Да…
Ты помог Лере сесть в машину, потом сел сам и на английском, чтобы твои ребята сразу поняли, как общаться с Лерой, которая здешнего языка не знала, произнёс:
- Ну, Лер, позади сидят мои ученики: пан Милкович…
- Йозеф,- прервал тебя ученик.- Не надо так официально. А мою спутницу зовут Альхен.
- Очень приятно,- улыбнулась Лера.- А меня зовут Валерия.
Тут из следующей машины высунулся Визеслав и крикнул:
- Пан Лобов, мы уедем сегодня или здесь костёр раскладываем?
- Едем, едем!- крикнул ты, улыбаясь, и завёл мотор.

На берег Лабы вы приехали около двух. Пока нашли подходящее место, пока парковали машины… Потом Альхен и Ида рванули раскладывать вещи, а Визеслав и Йозеф, нарубив дров для костра, сложили их аккуратной горкой.
- Пан Лобов!- окликнул тебя Йозеф.
- Чего?- обернулся ты, поддерживая Леру за локоть.
- А можно мы шашлыки сделаем? А то просто у костра поесть домашнего – не то.
- Сделать можете,- легко согласился ты.- А вот съесть – навряд ли.
- Ну, пан Лобов!- в 4 глотки взвыли твои подопечные.
- Глеб,- Лера обернулась к тебе и улыбнулась.- Ну пусть они повеселятся. Сам знаешь, как танцевальные ребята в еде ограничены…
- Ладно,- «великодушно» киваешь ты.
- Урра!- возопили все четверо, и ты понял, что та что стоит рядом с тобой, прочно завоевала место в их сердцах.
Йозеф отправился воевать с мангалом, а Визеслав - ставить палатки.
Ты расстелил на земле плед и помог Лере сесть:
- Глеб,- она, казалось, была смущена.- Ты не мог бы мне книгу принести? Она сверху, в сумке.
- Да, сейчас.
Ты открыл её сумку и достал небольшой томик, на котором ничего не было написано. Только специальные «буквы» для слепых.
Ты закусил губу, словно от боли. Это и правда доставляло тебе почти физическую боль – любое напоминание о недуге Леры. Ты был виновен в этом даже больше Гордеева. Просто потому что эгоизм взял над тобой верх…
- Вот,- ты отдал ей книгу.- Почитай немного, а потом пойдём гулять.
- Куда?- её бледные щёчки тронул румянец – слишком долго она просидела в четырёх стенах.
- Тут неподалёку небольшой перелесок.
- Но… я не смогу…
- Лера,- улыбнулся ты.- Я с тобой. А пока – читай. Я пойду, помогу Визеславу палатки поставить.
- Иди.
Ты подошёл к ученику, и вы занялись делом. Работа пошла быстрее. Ты только изредка оглядывался на Леру.
А она читала… Прямая спина, чуть согнутые в коленях ножки и едва двигающиеся губы повторяют то, что прочитали пальцы. Этот вид снова причинял тебе боль, и ты отворачивался.
Наконец, палатки поставлены. Ты кивнул Альхен, чтобы они раскладывали вещи и спальники в палатки, а сам подошёл к Лере:
- Всё, мы справились. Можем идти.
Она осторожно закрыла книжку и запрокинула голову, будто могла тебя увидеть:
- Глеб, я боюсь…
- Леера,- твоя вальяжная полуулыбка знакома всем.- Я же не брошу тебя.
Она протянула тебе руку, и ты, взяв её ладошку, второй рукой поддержал под спину и помог встать:
- Идём,- и, обернувшись, крикнул.- Ребят, без нас не начинать!

Вы осторожно шли по лесу – Лера ощупывала землю впереди себя тростью, а ты то и дело отходил, чтобы сорвать ягоды. А потом ссыпал их ей в маленькие, сложенные горсточками ладошки. Она улыбалась и ела.
И её улыбка грела тебе душу.
А потом, как-то обернувшись к тебе, она заставила и тебя рассмеяться.
- Что?- слегка озадачившись, улыбнулась Лера.
- Сейчас,- ты подошёл к ней и… понял свою ошибку.
Слишком близко. Но нельзя показывать виду.
И потому ты с прежней беззаботностью стираешь с её губ ягодный сок. Но дыхание перехватывает, едва ты касаешься её мягкой кожи, а когда она, словно специально тебя дразня, облизывает губы, тебе становится совсем не по себе. И ты немного забываешься… Твоя ладонь с её губ, ласково касаясь, перебирается на её изящную шейку…
- Что ты делаешь?- непонимающе хмурится она и отступает…
На беду, за её спиной оказывается небольшая кочка, но этого хватает, чтобы оступиться, и она, вскрикнув, падает. Твоя реакция молниеносна – секунда – и ты уже подхватил Леру, припав на одно колено.
Долгие несколько секунд вы просто не двигаетесь. А потом она, подносит руку к лицу и, закрыв глаза, плачет… Плачет так устало, что ты откровенно начинаешь бояться, что на самом деле приносишь только горе…
- Лера…
- Глеб…
Вы осторожно садитесь: ты – прямо на землю, а она – тебе на колено.
- Глеб…- её срывающийся голос.- Я думала мы всё решили 7 лет назад. Когда тебя… тебя ранили…
- Прости,- ты прислоняешься лбом к её плечу.- Видимо я всё-таки слишком слабовольный…
- Глеб…- она наощупь находит тебя и неумело прижимает к себе, запуская свои пальцы в твои волосы.- Прости меня за всю боль, что я тебе причиняю, но…
- Молчи,- в тебе начинает просыпаться тот прежний Глеб – тот мальчишка – несдержанный и агрессивный.- Молчи, прошу. Я вряд ли вынесу второй раз слово «нет».
- Глеб…
- Прости. Я… первый и последний раз. Прости.
И ты неожиданно и для себя, и для неё, целуешь эти красивые, пахнущие ягодами губы… Лера от неожиданности легко сжимает руки на твоих плечах и, кажется, отвечает на поцелуй…
Нет. Этого не может быть…
Безумие!
Тишину перелеска разорвал телефонный звонок.
- Прости,- ты отдаляешься от её лица и отвечаешь.- Да?
Потом, поняв свою ошибку, переходишь на чешский – Йозеф русского не знает.
- Да, Йозеф?
- Пан Лобов, мы хотели передохнуть часик – девочки с дороги устали. А потом шашлыки приготовим.
- Хорошо. Мы возвращаемся…

Возвращались вы молча. Тишина была ужасно гнетущей, но нарушить её вы не могли. Просто не возможно.
Ты довёл Леру до палатки и сухо шепнул:
- Ложись, отдохни. Я позже приду.
Она кивнула и залезла в палатку. А ты подошёл к обрыву над рекой и сел, глядя в покрывшуюся рябью воду.
Шаги за спиной ты услышал не сразу, но походку узнал с первых секунд:
- Пан Лобов…
- Ты чего не с Идой?- ты обернулся, чтобы увидеть Визеслава – тот неуверенно переминался с ноги на ногу. Не знает, прочёл ты в его глазах, прогонишь или пригласишь присесть.
Ни то и не другое.
- Да спит она,- парень присел сам.- Пан Лобов, что-то случилось?
- Нет, с чего ты взял?
- Вы… с Валерией поссорились? Простите, это не моё дело, но вы такие мрачные из леса пришли…
Ты хотел ответить в привычной для тебя резкой манере, но почему-то промолчал. А потом тихо сказал:
- Не могу я с ней общаться… Разные мы слишком что ли…
- Отговорка для слабаков,- усмехнулся Визеслав и тут же распахнул глаза – испугался своих слов.- Простите…
- Всё нормально,- улыбнулся ты.- Возможно, для слабаков… Но я – слишком для неё резкий человек.
- Вот видите,- парень чуть слышно выдохнул: убивать не будут… Детсад, ей Богу…
- Что?
- Вы сами понимаете, что резки. Так попробуйте мягче.
- Но я уже её обидел.
- Так загладьте вину! Моя Ида по сто раз на дню на меня обижается. Представляете, полдня со мной не разговаривала из-за того, что я не отнёс её чешки в химчистку. Ну одела бы другие! Так нет – эти ей приносят счастье, а я – дурак неотёсанный – ничего не понимаю.
Вы синхронно фыркнули.
С реки налетел сильный порыв ветра, и ты теплее закутался в свитер:
- Спасибо, Визеслав.
- Да не за что,- парень тут же подскочил.- Вы простите – я пойду. Замёрз ужасно.
- Иди, конечно.
И он быстро добежал до их с Идой палатки и залез в неё.
А ты отвернулся к воде…

Как и предполагалось, вы проспали. Проспали самым бессовестным образом. Первым к месту костра вышел Йозеф. Нашёл котелок и со всей силы ударил по нему камнем.
На этот музыкальный призыв первой отозвались из соседней палатки:
- По голове себе постучи,- пробормотала Ида, выбираясь из-под тента.
- Буди Виза, шашлыки делать будем, пока пан Лобов добрый.

Ты лежал и прислушивался к голосам снаружи. Глаза открывать не хотелось – ты просто слушал.
Вот ударил в котелок Йозеф.
Вышла Ида.
Потом Визеслав.
Ребята, кажется, затеяли шутливую драку из-за того, кто будет варить рис, а, как следствие, разжигать костёр, идти за водой и собственно готовить.
Вышла Альхен и мигом всех распределила по местам работы, да ещё и пришикнула, чтобы вас не будили.
Глупая девочка…
Разве тут уснёшь? Разве можно уснуть, когда рядом, прижавшись к твоему правому плечу, спит та, дороже которой нет на свете. А ты не можешь, да и не хочешь пошелохнуться – не приведи Господь потревожить её хрупкий сон… Ты закрыл глаза и постарался уснуть. Просто забыться. Потому что находиться рядом с Лерой ТАК близко тебе не по силам…
Приказывать себе – это то, что тебе всегда удавалось лучше всего…
«Но сейчас – почти ничего особенного,- уверяешь ты себя.- Просто заснуть.»
И ты засыпаешь…
Когда дремота тёплой волной накрывает тебя, ты сквозь сон чувствуешь, как проснулась Лера – и весь сон, как рукой снимает.
Но ты лежишь, закрыв глаза.
Чтобы просто насладиться запахом её чёрных волос. Почувствовать её тепло у своего плеча и услышать её тихий вздох.
Ты знал, что сейчас она выйдет из палатки – там её ждут девочки…
Странно. Не выходит. Будто прислушивается…
Ты так и не решился открыть глаза.
А потом – просто не смог, боясь разрушить наваждение…
Её тоненькие холодные пальчики почти невесомо коснулись твоих век – проверила, спишь ли. Конечно, ты не шелохнулся.
И Лера, положив ладошку, на твоё плечо, прошептала:
- Прости меня, Глебушка. Я знаю, что ты меня не поймёшь. Я люблю тебя. Но сказать это тебе в глаза я не смогу никогда. Просто из уважения к тебе. Ты смог меня забыть – и я рада. Я приношу всем одно горе. Не хочу, чтобы с тобой случилось то же самое. Я так и не научилась быть счастливой. И не хочу, чтобы со мной и ты был несчастен…
А потом быстро и легко, как серебристая змейка, выскользнула из палатки. Едва за ней сомкнулся тент, снаружи послышался голос Альхен:
- Валерия! Вы проснулись уже! Тогда идёмте помогать. Давайте руку.
С затаённым рыком боли в груди ты ждал, пока стихнут шаги, а потом повернулся на живот и, уткнувшись лицом в подушку, замер. Одна из твоих замечательных привычек: сносить всё молча. И, желательно, в одиночестве.
В вашей группе были ребята и девушки – каждый в чём-то лучший. Ты тоже был кое в чём лучший…
В истязании своей души, в насилии над самим собой.
Это у тебя получалось лучше всего…
Вот и сейчас…
Всё, как прежде.
Ты вынужден просто молчать.
Потому что ты – Глеб Лобов – самый бездушный из всех деспотов и тиранов…
Как ты устал от этой маски…
Ты приподнялся на локте, потёр глаза, взъерошил пятернёй волосы и, надев очки, вышел из палатки.
- Пан Лобов!- улыбнулись все четверо. Четверо.
- Привет-привет,- ты потянулся и, улыбнувшись, кивнул.- Я пойду умоюсь.
До реки всего пара шагов, но ты идёшь нарочито медленно, вспоминая слова Визеслава. А потом – Леры.
«Лера… Ну что за глупые мысли? Несчастье… Да если б ты только знала, какое счастье можешь дарить…»

Ты вернулся к костру, который уже разложил Йозеф, и над которым Ида помешивала в котелке рис:
- Темнеть начинает.
- Ага,- отозвалась Альхен, задумчиво открывающая вино.- Если Виз сейчас не поторопится, мы уснём не дождавшись шашлыков. Пан Лобов!
- Что?- отозвался ты, глядя на зябко ежащуюся Леру.
- А правда, что на свежем воздухе сильнее спать хочется?
- Да.
- Тогда ясно, почему я так спать хочу…
А ты подошёл к Лере и присел рядом:
- Замёрзла?
- Немного,- слабый голос. Словно плакала.
- Сейчас,- ты снял с себя свитер и надел его на Леру.
Она встряхнула головой, едва та показалась из высокого воротника и убрала с глаз прядь волос.
- Ну, вот,- ты расправил рукава и ворот свитера.- Книгу принести?
- Нет,- улыбнулась она, натягивая воротник почти до самого носа.- Мы с Идой разговариваем.
Ты посмотрел на свою воспитанницу – та кивнула, и ты, прикоснувшись губами к Лериному лбу, отошёл к Йозефу…

Вечер удался на славу. Сытые и довольные, девочки сидели у огня, а ты с Йозефом и Визеславом тайком, чтобы сделать любимым приятное, на небольшом примусе вскипятили молоко и сделали какао…
- Лер,- ты присел возле неё.
- Что?- обернулась она на твой голос.
- Дай руки.
Она без колебаний протянула ладошки, и ты вложил в них чашку с какао. Чашка была специальная - грела руки и не обжигала – ты очень давно купил её почти втридорога.
- Что это?- спросила Лера.
- Не отрава. Пей.
Она поднесла чашку к лицу и вдохнула сладкий аромат какао.
- Спасибо,- улыбнулась Лера и сделала небольшой глоток…
Ты присел за её спиной и, наслаждаясь близким теплом, прикрыл глаза.

- Смотри на учителя,- обернулась к Йозефу Альхен.
Парень посмотрел на Глеба и улыбнулся.
- Он похож на довольного кота,- фыркнула девушка в чашку.
Йозеф покачал головой – уж ему-то было понятно. Всё.

Когда чашка опустела, Лера попыталась незаметно поставить её на землю, чтобы не нарушить то тонкое единение, которое она чувствовала, едва касаясь спиной твоей груди. Но ты увидел этот манёвр и забрал из её рук чашку:
- Визеслав!- окликнул ты ученика.- Поставь к грязной посуде.
И ты протянул ему чашку, чуть наклонившись и прикоснувшись грудью к Лериной спине.
- Йозеф!- через некоторое время оживился Визеслав.- Сыграй нам.
- Да!- воскликнула Ида, и ты увидел, как загорелись её глаза. Парень же безразлично пожал плечами и, вытянув откуда-то из вещей гитару, несколько раз перебрал струны и завёл народную чешскую песню. Её подхватили девочки, и вскоре три молодых и сильных голоса разносились по полю…
Ты сидел за спиной Леры, совсем близко, и вдруг почувствовал, как она опирается на тебя. Ты затаил дыхание.
Лера откинулась на твою грудь и, обернувшись, улыбнулась:
- Не против?
- Нет,- ты приобнял её одной рукой за талию и прижался щекой к её виску.
Так вы и сидели, слушая мелодичные, но порой совершенно не произносимые с точки зрения русского языка, напевы. И мир, разлившийся над полем, коснулся ваших душ. В этот момент никто не хотел возвращаться к привычной суете, работе и даже танцам. Вам хотелось просто сидеть и слушать…

Когда гитара вдруг как-то резко, без перехода, замолчала, ты почувствовал, как Лера немного напряглась. Но то Йозеф просто перехватил гитару и без перехода начал играть что-то весёлое. Девочки переглянулись и, кивнув друг другу, лихо запели народную балладу. На втором куплете запели Виз с Йозефом, а потом быстрая и лёгкая мелодий превратилась в тягучую и напевную.
- О чём эта песня?- шепнула Лера, повернув лицо к тебе, прижимаясь виском к твоему плечу.
- О любви,- ты прекрасно помнил слова и мелодию – их в перерывах между танцами напевала Ида.- О любви чешской девушки и русского офицера.
- А почему музыка стала такая печальная?
Ты посмотрел в лицо Лере и увидел… Ваши лица были так близко, а губы почти соприкасались так, что вы ощущали дыхание друг друга.
- Потому что в последнем куплете поётся о том, что они не смогли преодолеть страхи и гордость и, грустя друг о друге, умерли в одиночестве…
- Это глупо…- её голос дрожал.
- Не то слово,- выдохнул ты и коснулся губами её губ…
Нежный, ласковый и, главное, взаимный поцелуй… Всё это казалось совсем нереальным для правды, для реальности. Но это было реально. Потому что ты обнимал тонкую Лерину талию, ласкал её шею… и это было не наваждение. Как и тёплые, податливые губы…

- Чёрт, красиво как,- шепнул Визеслав Альхен.
- И не говори,- девочки переглянулись.
Йозеф улыбнулся и, продолжая играть, поцеловал свою девушку.

Наконец, вы отстранились друг от друга, стремясь не сколько отдышаться, сколько понять и принять то, что это не сон. Вы – вместе. ВМЕСТЕ… Какое сладкое слово… но…
- Мы будем жалеть…- прошептала Лера, пряча лицо в вороте твоей рубашки.
- Мы будем счастливы…- покачал головой ты.- Теперь я точно это знаю.

Ангел-вредитель (ФанФики_Я_ЛЕЧУ) все записи автора NM: наконец-то я вижу конец. И довольно ясно вижу! Только нужен ли он? Или просто дописать до логического завершения?

Прошло пять дней. Каждый вечер Алиса приходила вместе с Викой Олькович – у Дениса были дела с невестой – и Лерой. Лера сидела с подругой у стеночки – присутствовали на тренировке – ты сам не мог понять, почему сделал это исключение и позволил им присутствовать. Правда, Вика некоторое время возмущалась по поводу того, что ты хамишь Алисе, но вы с Лерой в довольно резкой форме попросили её замолчать. Получилось как-то синхронно, и ты удивлённо посмотрел на сестру.
Но на этом ваше общение заканчивалось. До этого дня.
Ты привычно попрощался со всеми тремя посетительницами и уже отвернулся, как вдруг…
- Вик,- ты всегда внимательно слушал Лерин голос, даже если она обращалась не к тебе.- Отвези Алисочку домой.
- А ты?- Олькович напряглась – по голосу слышно.
- А меня Глеб проводит…
- Глеб!- позвала тебя Вика. Ты обернулся и наткнулся на подозрительный взгляд серых глаз.
- Да провожу,- махнул рукой ты.
И Вика ушла, уводя с собой девочку.
- Лера?- ты закрыл за ними дверь.- Ты что-то хотела?
- Да,- она смущённо улыбнулась.- Я… Я просто хотела вспомнить некоторые движения… Словом… Ты не мог бы помочь мне? Я хочу танцевать.
Предложение было неожиданным и от того ещё более прекрасным.
- Давай попробуем,- легко пожимаешь плечами ты, внутренне холодея.- Форма с тобой?
- Да. Я… Я попросила Дениса купить.
- Давай руку тогда – доведу до раздевалки.
Лера без колебаний протянула руку – ты поймал её узенькую ладошку и провёл в раздевалку, показал где и что и оставил её переодеваться. А сам вошёл в танцевальную залу, подошёл к окну. Там, на улице, снова шёл дождь, и ты, не выдержав, прижался лбом к холодному оконному стеклу.
«Держаться. Главное сейчас не сорваться и не наделать глупостей…»
Ты обернулся к зеркальной стене и, оглядев себя, расстегнул несколько пуговиц на рубашке. Переодеваться не было смысла. А туфли на тебе – танцевальные… Ты быстро заскочил в тренерскую, глотнул воды и снова посмотрел в окно.
Дождь…
Как же хотелось не этого унылого осеннего дождя, а веселого летнего дождика, чтобы идти под ним с Лерой, взяв её за руку…
Когда ты вышел в залу, Лера уже стояла у балетного станка и разминалась.
Глядя на её гибкое тело, тебе стало совсем не по себе.
- Глеб?- она всё слышит – тебе на беду.
- Я здесь. Закончила разминаться?
- Ещё пара упражнений.
- Хорошо.
Ты, стараясь не смотреть на неё, тоже слегка размялся.
- Я готова,- минут через 5 услышал ты. И обернулся.
Она была без очков, но глаза по-прежнему были закрыты. Одежда – полностью чёрная: тресс, танцевальная юбка почти до пола и носочки.
- Начнём,- улыбаешься ты, заранее зная, что она почувствует твою улыбку.
- Да,- в ответ улыбается она.
Ты дотягиваешься до пульта и DVD-шник случайным воспроизведением выбирает треклятый вальс, который достал до чёртиков ещё на занятиях с основной группой.
Ты досадливо морщишься и почти зло вздыхаешь. А Лера вдруг улыбается:
- Не нравится вальс?
- Нет, что ты,- улыбаешься ты.- Просто я своих учеников как раз ему и учу. Вот и надоело немного.
- Мы можем сменить мелодию…
- Нет, давай.
Вы встали в позицию, и ты, выщитав вслух два цикла, повёл её в танце… По движениям чувствовалось, что Лера не зря ходила на танцы последний курс, а может и больше – дальше ты не знал…
Ты смотрел её в лицо – на её губы: так близко и… так недоступно.
«Один поцелуй. Господи… Один. Неужели я о многом прошу?»…
А она улыбалась. Улыбалась открыто и счастливо. Маленькая Лерка Чехова.
Да, Чехова, ЧЕХОВА!
Никакая не Гордеева.
- Мамочки,- друг тихо выдохнула она и почти упала, но ты подхватил её на руки, мгновенно выныривая из своих размышлений.
- Ноги… С непривычки… Колет…- на выдохе прошептала она.
- Осторожно,- ты донёс её до кресла, усадил, а сам, недолго думая, сел на пол и стал растирать её сведённые судорогой ступни. Лера сидела, опустив голову, и спрятав лицо в ладони.
«Наверное, сильный приступ»,- думал ты, списывая всё на физическую боль.
Но потом увидел, как из-под ладошек катятся слёзы, и понял, что ошибся. Такой сильный человек не может плакать от лёгкой боли…
- Лера…- осторожно позвал ты, не прекращая массаж.
- Что?- в голосе слёзы.
- Расскажи мне,- ты понятия не имел о чём, но это был почти беспроигрышный вариант – тихий, понимающий тон. Он «проходил» именно в таких случаях, когда твои танцевальные девочки срывались на истерику.
Она повернула голову на твой голос и как-то зло спросила:
- Рассказать?
- Да,- обратного пути нет.
Ты сел удобнее, положив её ножки себе на колени и, не переставая массировать её ступни, опустил голову. Сложно выслушивать чужую боль. Особенно, если в тебе она отзывается во сто крат сильнее.
А Лера молчала. Ты уже было решил, что она передумала, но…
- Глеб,- в её голосе были слёзы. Ты резко поднял голову и взглядом устремился к ней:
- Что?
- Я… я не злюсь на тебя. Совсем,- её глаза по-прежнему были закрыты, но из-под зажмуренных век ручейками текли слёзы.- Просто не понимаю… Зачем? Почему ты уехал? Ведь всё могло быть по-другому! Я бы не поехала тогда, а просто заперлась бы в машине и позвонила бы тебе. Ты бы приехал, я знаю. Ты всегда мне помогал…
Что верно, то верно. В последние два года обучения, она обращалась за помощью почти только к тебе.
Ты опускаешь голову и молчишь.
А что тут сказать?
Лера грустно улыбается и вздыхает:
- Как бы там ни было, всё случилось так, как случилось, и ничего уже исправить нельзя,- она выдохнула и, выпрямившись, продолжила каким-то неестественным голосом.- Понимаешь, Алисочке тогда было два годика… Совсем маленькая ещё,- ласково усмехнулась она.- Я домой тогда пришла… У Фрола день рождения был, и мы подарок купили. Он у нас дома лежал… Я и приехала. А там…
Она судорожно вздохнула и, повернув голову вбок, прикрыла губы рукой.
- Тихо-тихо,- ты рванулся к ней и, присев на мягкую ручку кресла, обнял сестру. А она доверчиво, как ребёнок, прижалась к твоей груди, и горько расплакалась.
- Тс-с… Тихо, тихо,- шептал ты, обнимая её тонкие, худые плечи.- Лерочка, маленькая моя, ну успокойся…
Ты прижался губами к её волосам… Сердце быстро билось, будто стремясь выскочить из груди, не выдерживая этих кошмарно-противоречивых чувств. Ты так долго хотел хотя бы увидеть её, а сейчас, касаясь губами её чем-то нежно пахнущих волос, ты испытывал неизъяснимое блаженство. Но, с другой стороны, твоя душа разрывалась от боли за ту, дороже которой нет и во всём мире. Лера.
- Лерочка,- повторял ты, уже открыто целуя её волосы.- Лерочка, не плач. Тише, хорошая моя…
- А там…- продолжала она срывающимся голосом.- Саша… Саша с какой-то практиканточкой очередной… Глеб…- она снова уткнулась в твою рубашку.- Я закрывала глаза, когда он на работе их тискает… Но дома, при дочке… Господи… Я схватила Алисочку, побежала к машине и заперлась изнутри. Саша простил пустить его… А я… я посадила Алисочку в детское креслице на заднее сиденье, пристегнула, завела мотор и уехала… Всё как в тумане было… и… я врезалась…
- От удара ослепла?- голос совсем тебя не слушался.
- Да,- она прижалась виском к твоей груди и, переплетя пальцы своей левой и твоей правой рук, говорила уже почти спокойно.- Но это не самое страшное. Там, за рулём второй машины, сидел Вовка… Он вёз Валечку к нам на дачу, отдохнуть, пока он будет в командировке…- минута тишины – Лера собиралась с духом.- Я никогда не забуду их глаза… Валя умерла. А ещё она… Она ждала малыша, и они оба погибли…
Она мужественно боролась со слезами.
- А Вовка… Он сейчас в психиатрической клинике. И с ним почти всё хорошо… пока он не увидит меня… Он… словно звереет и бросается на меня. Кричит, что это я виновата в смерти Вали и маленького…- сквозь слёзы.- Да, я знаю, что я виновата…
- Нет,- ты встал на колени возле кресла.- Нет, хорошая моя. Ты не виновата. Ни в чём…
- Виновата! Я знаю!- она вновь заплакала, спрятав лицо на твоей груди.
- Тс-с…- ты осторожно целовал её висок, маленькое ушко, щёчку.- Всё будет хорошо. Лера! Лера, ты же всегда была такой сильной!
Вдруг она выпрямилась… На её лице было написано такое, от чего тебе сделалось не по себе:
- Я устала, Глеб,- тихий голос.- Я устала быть сильной… Ну вот, теперь ты знаешь всё.
- Всё? А после?
- После?- она подняла руку, наощупь нашла твой воротник и поправила его. А потом заговорила абсолютно безразличным тоном.- Работать, как ты понимаешь, я перестала. Денис приютил нас с Алисой у себя в Питере – мы из квартиры не выходили – боялись, что Саша нас найдёт. А он нас искал… И сейчас ищет… Господи, Глеб… Я так устала!
- Тогда, предлагаю отдохнуть,- у тебя волосы дыбом вставали от того, что рассказала она. А самое главное от того, что она варилась в этом адском котле боли одна, а ты даже не соизволил переслать ей свой новый номер…
- Отдохнуть?- безвольное движение правой руки.
- Да. Мои воспитанники пригласили меня на ночь на природу. Костёр, свежий воздух, палатки, песни под гитару… Словом, я приглашаю.
- Но… Я.. никогда после травмы…- она, казалось, не может решиться.
- Ну, вот. В первый раз,- ты улыбнулся, чтобы она это почувствовала.- Давай.
Задорная улыбка.
Неуверенная ей во след…
- Хорошо. Когда?
- Через два дня. В воскресенье в полдень я за тобой заеду.

Ангел-вредитель (ФанФики_Я_ЛЕЧУ) все записи автора С Алисой приходилось заниматься даже по воскресеньям. Она и правда оказалась способной девочкой… при таких-то родителях – не мудрено.
В деревне становилось немного шумнее, чем обычно – народ собирался в Пардубицы – 200 километров на юг. Так ежегодно проходили большой Пардубицкий стипльчез – скачки с препятствиями – Европейское состязание – деревенька опустеет на некоторое время.
Может это и хорошо.
Потому что Денис огорошил тебя ставшей уж совсем невероятной новостью.
Когда ты в очередной раз пришёл к ним в гости, то увидел, что Алиса, неимоверно радостная, носится по дому. Перехватив твой вопросительный взгляд, Денис широко улыбнулся:
- Толя с Лерой едут. В воскресенье здесь будут.

Жизнь сейчас казалась картонной коробкой, которая накрыла тебя: стенки непрочные – в любой момент можно улизнуть, но это и защита. А что будет за стенками?..

В это воскресенье в почти пустой Садове разыгрался нешуточный ураган. Ты сидел в танцевальном зале и, прищурившись, смотрел в окно.
«Нет, Денис, конечно, сегодня Алису не приведёт – вон, что на улице делается. А я, пожалуй, пережду. Что дома, что здесь – одно и тоже.»
На столе оживился телефон.
Ты затушил сигарету и, взяв трубку, ответил:
- Да.
- Пан Лобов, это Альхен,- сбивчивый девичий голос, но свою любимую ученицу он узнал.
- Да, Альхен.
- Пан Лобов, мы хотели вас пригласить через неделю…- было слышно, что она страшно волнуется.- Мы на природу собираемся выехать.
- Меня?- ты улыбаешься, совсем не ожидая такого от своих воспитанников.
- Да…
- А… как же скачки? Вы, помниться, собирались. Праздник продлиться ещё неделю, как минимум.
- Кое-кто уехал. Остались только Йозеф, Визеслав, Ида и я…
- Хорошо. Я приду,- улыбаешься ты.- Только вы мне напомните, а то забуду.
- Да!- восторг в её голосе.- Спасибо, пан Лобов!
- Не за что. Всего доброго.
- До свидания.
Ты отложил трубку и услышал, как открывается дверь. В комнату заглянуло круглое лицо Дениса:
- Привет.
- Привет. Заходи,- ты с каким-то неизъяснимым блаженством начал переходить на русский.
Ностальгия, что ли?..
«Брось, Глеб! Дурость какая!»
Денис вошёл в залу, и вы поздоровались. Парень светился от счастья и словно одновременно был чем-то озабочен.
- Ты чего пасмурный какой?- от его непонятного взгляда стало не по себе.
- Такая штука…- с Дениса мигом слетела вся его показная весёлость.- Ты сам был у нас дома… Знаешь, что места…не очень много.
- Ну?
- В общем…- он обернулся к двери.- Алис! Ну, вы где?
В залу осторожно вошла девочка, ведя за руку…
Вот здесь было то, от чего может бросить в холодный пот…
За ней вошла её мать. И твоя любовь.
Валерия Чехова.
Хотя… теперь она Гордеева.
Не важно!..
Весь мир вдруг стал не важен для тебя. Только эта женщина, которая с годами, казалось, стала ещё более хрупкой и тонкой. В маленькой ручке – складная трость, а на лице – тёмные очки…
Ей никогда не шли очки, а тут… такой мезальянс.
Собранные в высокую причёску волосы были, казалось, даже той же длинны.
Почти всё осталось также.
Почти.
- Алис, ты иди, переодевайся,- слышишь ты её голос.- А мы тебя тут подождём.
Девочка кивает и убегает в раздевалку, а ты до сих пор словно ощущаешь её переливчатый голос.
Лера…
Ты смотришь на Дениса, который усиленно таращит глаза: подойди, мол. А ты не можешь решиться…
Нет.
Решаешься.
Шаг.
Ещё.
Денис заводит ничего не значащий разговор, а Лера озирается…
Она слышит твои шаги:
- Денис, здесь есть кто-то ещё?
- Нну… Эээ…- парень смотрит на тебя.
Страшно. Господи, как страшно…
Ты киваешь. Денис улыбается и осторожно разворачивает сестру к тебе лицом:
- Лер. Знаешь, всё случайно. Но…
- Денис!- её рука слегка дрожала.- Кто здесь?
- Лера,- твой голос показался тебе каким-то грубым.
- Что?..- сестрёнка, казалось, вся подалась навстречу.- Не может быть…
Она протянула руку вперёд, и ты шагнул, чтобы Лера смогла тебя коснуться. Ощутив ладонью мягкость твоего вязанного жилета, она вздрогнула и, сделав шаг, чуть запрокинула голову, словно могла увидеть тебя. Её дрожащие ручки осторожно коснулись твоих волос, потом лба… Ты прикрыл глаза, когда она провела подушечками больших пальцев по твоим векам. Скулы. Нос. Губы…
Тут ты не сдержался и, прижав её ручки к своим губам, поочерёдно поцеловал маленькие ладошки.
- Глеб…- судорожно выдохнула она и прижалась к твоей груди.- Глеб… Милый…
От её бессвязных бормотаний было тепло на душе. Только слишком резало слух слово «братик». А на что ты надеялся? Она ведь действительно была когда-то взята под опеку твоим отцом и воспринимает тебя, как брата…
- Ну, тише,- в своей манере улыбаешься ты.- Ну, чего ты? Я здесь. Всё хорошо. Давай присядем.
Ты помогаешь ей дойти до кресла и усаживаешь её в него. Потом подаёшь воды.
Пока Лера пьёт судорожными глотками, Денис указывает глазами на раздевалку и уходит. В эту минуту ты благодарен младшему брату.
- Глеб…- Лера держит в едва дрожащей руке полупустой стакан. Ты забираешь его, быстро ставишь на столик и ловишь её руку в свои.
Впервые она не сопротивляется.
- Глеб… Что ты здесь делаешь?.. Зачем ты уехал тогда?.. Господи, зачем?!
- Тише, тише,- ты прерываешь начинающуюся истерику, присев на подлокотник, и дав Лере возможность почувствовать тебя рядом:
- У меня были обстоятельства…
- Да… Обстоятельства…- как-то горько всхлипнула она.- А я вот… видишь…
Она коснулась рукой своих очков:
- И у меня… обстоятельства…
- Лер…
- Давай ты не будешь ни о чём спрашивать!- она довольно резко покачала головой.- Я всё равно не отвечу… Так что ты тут делаешь?
- Вообще,- ты постарался придать своему голосу беспечное выражение – получилось.- Живу. А конкретно в этом здании – работаю.
- Работаешь?
- Да. Учу твою дочь.
И снова скорее подсознательный поворот головы:
- Так это ты?
- Да,- ты пожимаешь плечами.- Девочка очень старается для тебя. Но…
- Я услышу,- Лера вдруг сразу словно становится меньше.- У меня хороший слух…
Ты хотел сказать что-то ещё, но из раздевалки выбежала Алиса:
- Пан Лобов, я готова.
- Хорошо,- ты снимаешь жилет и заходишь на покрытие.- Ну, музыку включать не будем?
- Лучше метроном. Мама танцевала, и ей легче будет услышать так.
- Танцевала?- ты оборачиваешься к Лере. Но на секунду. Потом настраиваешь и запускаешь метроном:
- Начали!
Хлопок.
И девочка начала танцевать…
Да, за эти дни она научилась, конечно, немногому, но девочка работает с полной отдачей. Из неё выйдет толк. Ты встал вполоборота, чтобы видеть и Алису и Леру.
Лера сидела, чуть подавшись вперёд и, казалось, вся обратилась в слух.
Хлопок – и хорошо знающая это условие Алиса, останавливается. Её глаза горят восторгом и страхом одновременно:
- Пан Лобов, мам, как?
Ты одобрительно киваешь – девочка на самом деле неплохо сработала. Пара недочётов, правда, есть…
Лера же выпрямляется и встаёт:
- Алис, ты слишком частишь. Номер выбран хороший, но ты иногда не попадаешь в ритм.
Девочка словно ждала этого – ничуть не расстроилась:
- А если кроме ритма?
- Кроме... Техника, насколько я могу слышать, хорошая. Очень хорошо, девочка моя.
- Урра!- улыбнулась Алиса и, подбежав, обняла присевшую к ней мать.
А ты, глядя на эту идиллию, вдруг с горечью понял, что ты – лишний.
Абсолютно.
Понимать это было больно. Но врать себе – не в твоих правилах…
И ты, кивнув Денису, осторожно вышел из залы.

Дождь и ураганный ветер приняли тебя в свои объятия. Сейчас хотелось курить и... может быть плакать. Усмешка. Ты не мог позволить себе ни того ни другого.
Ты просто уверенно смотрел куда-то перед собой и думал.
Думал о том, какую злую шутку сыграли с тобой гордость и боль...

Ангел-вредитель (ФанФики_Я_ЛЕЧУ) все записи автора MN: Н-да... Что из этого получится - не знаю и не спрашивайте))) Если не допишу - модератор удалит - не пойму, как конец сформулировать. А пока...
Ну, что-то "вытанцовывается")))


Невысокое здание Дворца искусств играло окнами на бликах заходящего солнца.
Левое крыло.
Второй этаж.
Большая белая зала: стены, пол, потолок – всё бежево-белое.
И окно…
Большое окно во всю длинную стену. У окна – мягкое кресло и столик.
На столе – пепельница, пара каких-то буклетов об открывшемся в паре кварталов бассейне, пачка сигарет, зажигалка и книга, на которой лежат очки в тонкой чёрной оправе.
В помещении минимум мебели. У стены, противоположной окну – балетный станок, а у двери – две полки. На одной – верхней – молчащий метроном, а на нижней – новейший DVD-плейер.
На полу – три стеллажа с дисками.
В центре залы, мягко ступая по ковролину, танцуют пары.
Ты стоишь, прислонившись спиной к двери, и раздражённо отсчитываешь про себя:
«Шаг. Шаг. Шаг.»
Потом неожиданно срываешься, одним движением вырываешь из розетки шнур питания плейера и хлопком призываешь их остановиться.
Семь пар останавливаются и с еле заметным раздражением смотрят на тебя.
Ты отвечаешь тем же, не соизволив даже отлипнуть от двери.
Почти родные для тебя поза и выражение лица насмешливой скотины – та маска, за которой спрятаться легче всего, и которая, казалось, уже выверена веками…
А она и выверена.
Четырнадцать пар глаз глядят на тебя с раздражением и уважением одновременно.
Как всегда непринуждённо и легко отчитываешь их. Нет, они, конечно, молодцы. Эта группа держится дольше других – три года. Они – лучшие, но ругаешь… так, чтоб не зазнавались. Сегодня всё дело только в твоём настроении – раздражён, как никогда.
Это как-то ясно осозналось только сейчас, и глядя в обиженные лица ребят и девушек, захотелось извиниться.
Но это не в твоих привычках.
- Занятие окончено,- бросаешь ты и, наконец, отходишь от двери.
Они выходят дружной стайкой – они привыкли. Дружно тренируются, дружно живут, дружно ездят с ним на конкурсы…
Последний – Йозеф – закрывает дверь, и ты остаёшься один.
И словно по инерции, идя к креслу, продолжаешь считать:
«Шаг. Шаг. Шаг…»
Сел.
Кресло мягкое, красивое, но от него боль в боку только усиливается.
Ты подкладываешь под спину подушку, вытягиваешь ноги, с почти видимым наслаждением закуриваешь и устремляешь взгляд в белый потолок…

Прошло всего чуть больше пяти лет после выпуска, а жизнь уже так круто изменилась…
Нет, конечно, все знали, что в медицину он не пойдёт – и отец это понимал. Но чтобы так – уехать из города, из страны и не давать о себе знать – такого фортеля от него не ожидал никто.
А он как обычно сделал всех.
Уехал.
Купил новый телефон, новый номер.
Приобрёл дом в этой небольшой чешской деревеньке Садова близ города Градец-Карлове. Люди здесь тихие, спокойные – население всего полтысячи человек – но все они такие добрые и понимающие… Он приехал сюда с кровоточащей раной в душе и с запутанными мыслями, уверенный в том, что больше счастья или, хотя бы, душевного равновесия ему не видать никогда. Сначала, правда, жил в Праге – Чехия почему-то всегда его привлекала. Он искал забытья в барах, со случайными девушками, но никак не мог забыть ту единственную. Ту, из-за которой вся жизнь пошла по-другому. И он рад этому.
Красивая, тонкая, ласковая… Валерия Чехова.
Словно летящая, сотканная из воздуха и доброты…
Он понял, что всё это неправильно и ночи с другими девушками делают только больнее…
И он уехал в Садову. Поселился и стал работать… Нет, сначала прошёл обучение и устроился во Дворец искусств – небольшое двухэтажное здание – учителем танцев.
Сначала привычка била желанием вернуться к той, прежней жизни – ему было сложно жить тихо и размеренно. Но со временем он удивлённо заметил, что та боль сменилась лишь лёгким покалыванием и светлой грустью, когда он вспоминал Леру. Он начал понимать, что работа помогает ему прийти в себя. И он окунулся в неё с головой.
С его целеустремлённостью неудивительно, что он через три года стал известным учителем. Известным, конечно, не только своим профессионализмом, но и своей резкостью – что говорить, но характер трудно менять. Да ему и не хотелось. Многие уходили из его групп со злобой, но те, кто оставались, неизменно занимали первые места на соревнованиях. Это его любимая группа – 14 человек, которые шли рядом с ним от начала и до сегодняшнего и дня. Да и дальше будут идти…

Ты откидываешь голову на спинку кресла и с преувеличенным интересом рассматриваешь небольшие колонки в углах, маячки сигнализации и противопожарную систему. Рассматриваешь так, словно это представляет для тебя невероятный интерес. А на самом деле тебе просто хочется отвлечься от ставшей постоянной твоей спутницей боли. От той ножевой раны давно остался только шрам, который почти постоянно болит. Ты не ходил ко врачам, но знаешь, что это от нервов… От того ,что в своё время был слишком импульсивным и нервным.
И любил…
За спиной стукнула дверь – кто-то зашёл в залу.
- Занятия окончены,- не вставая, отвечаешь ты.- Ребята в раздевалке.
- А я не к ребятам,- неправильное произношение слов привлекло твоё внимание – значит тоже не чех.
Ты сам поначалу грешил неправильным произношением, но сейчас, после пяти лет непрерывной практики – появился даже особый говор, свойственный этой части страны.
- Тогда слушаю,- ты с сожалением встаёшь и оборачиваешься. Что-то в посетителе кажется тебе знакомым. А может, просто показалось, так как он смотрит на тебя, как на незнакомца.
- Я хотел бы отдать под Ваше начало мою крестницу. Она, когда жила на родине, танцевала…
- Сколько ей лет и откуда вы приехали?
- Мы из России. Девочке 5 лет.
- Из России?- улыбнулся ты, переходя на русский.
- Вы… знаете русский?- удивлённо смотрит незнакомец и тоже начинает говорить по-русски.
- Да,- уклончиво отвечаешь ты.- Итак?
- Мою племяшку зовут Алиса.
- Она танцевала…
- Меньше года, сами понимаете.
- Ясно. Но что преподаватели говорили?
- Говорили, что способная.
- В Москве?
- Нет, мы жили в Питере. Я вот к невесте приехал – полгода поживём у неё, а потом возвращаемся.
- Ребёнок уже здесь?
- Алиска? Она едет с подругой сестры. Сегодня из Карвины выехали. Думаю, послезавтра к вечеру, если Вам удобно, я приведу её.
- Да, меня это устроит. У меня нерабочий день – всё-таки воскресенье – я подойду… давайте в пять вечера. Устроит?
- Чёрт, я и забыл, что это воскресенье. Тогда…
- Нет, в воскресенье меня устроит…

Когда ты подходил ко Дворцу, они уже стояли там: тот мужчина, держащий за руку симпатичную девочку лет шести.
- Идёмте,- кивнул ты, проходя в здание.
Там взял ключ на вахте и, вы втроём поднялись в танцевальный зал.
- Раздевалка там,- ты махнул рукой за дверь и отошёл к своему креслу. Выложил из карманов пачку сигарет, зажигалку и телефон, снял очки, сбросил шарф – единственное, что люди здесь носят для утепления – температура в октябре не опускается ниже 5 градусов холода.
Пока девочка переодевалась, ты приоткрыл окно и переобулся – у вас в студии не принято входить на танцевальный квадрат в уличной обуви.
Алиса вышла спустя ещё пять минут. Бойко переступая ножками в крошечных чешках, она добежала до балетного станка.
- Нет-нет. Пока не сюда,- хмыкнул ты и обернулся к её провожатому.- Выйдете, пожалуйста, за дверь. Мне нужно побыть с ней один на один. И ещё. Я хочу знать согласны ли Вы. Я думаю, Вы наслышаны о моём характере?
- Да уж,- усмехнулся собеседник.
- Хорошо. Когда закроется дверь, я могу и буду кричать на Алису – нужно проверить её моральную устойчивость. Вы – не вмешиваетесь. Ясно?
Секундное колебание и вздох:
- Хорошо…

Он как лев метался возле двери, жалея о том, что она заперта. Потому что даже из-за двери слышно, как этот учитель орёт на Алиску. На его Алиску. Да как он может? Это же такое маленькое существо.
Он уже несколько раз пожалел о том, что привёл свою племяшку именно к этому учителю.

Ты с изумлением смотрел на эту малышку. Столько язвил и критиковал ты только взрослую Альхен, а кричал только, когда брал к себе Йозефа…
И эта девочка молча всё переносила. Только сжимала губы в одну полосочку и делала то, что говоришь ты.
Наконец, хватит.
Алиса замирает, снова держась за балетный станок и опускает личико.
Ты стоишь, глядя на неё с раздумьем («Интересно, в кого она такая?..»), а потом подходишь, приседаешь перед ней и заглядываешь в лицо:
- Неужели тебе совсем не обидно?
Малышка поднимает на тебя свои серо-голубые глаза, в которых стоят слёзы, шмыгает носиком и тихо говорит:
- Я хочу, чтобы мама мною гордилась. Я вытерплю. И мне всё равно, что дядя Денис говорит, что мама не видит. Я знаю, что мама слышит, как я хожу, а тем более танцую. Она сама танцевала целых три,- девочка показала три пальчика.- Месяца и знает, как звучит какое движение. Она представит меня в танце. И мама скоро приедет. Я хочу научиться танцевать, пусть для этого понадобится много времени…
- Твоя мама не видит? – жалость к этому бедному маленькому ребёнку переполняла тебя.
- Да.
- А папа? Папа ей помогает?
- У нас нету папы…- ещё больше надулась девочка.- Мама говорит, что он хороший, но тётя Вика сказала, что это из-за него мама ослепла.
«Дядя Денис… Тётя Вика…- вихрем пронеслась у тебя в голове шальная мысль.- Это не может быть правдой…»
- А дядя Денис – это тот, что привёл тебя?.. Сядь.
Они сели друг напротив друга на ковролин.
- Да,- пожала плечиками Алиса.- Это – мамин брат. А со мной приехала тётя Вика – мамина подружка. А мама приедет с дядей Толей – мужем тёти Вики.
Сердце, как бешенное, затрепетало в груди:
«Не может… ЭТОГО НЕ МОЖЕТ БЫТЬ!!!»
- А… А маму-то твою как зовут?
- Валерия Александровна.
- Ясно,- ты встал, чтобы не утомлять девочку вопросами и твёрдой походкой пошёл к шкафчику в тренерской, где хранились личные дела твоих воспитанников. Походка была твёрдой… только внешне. А внутри…
«Да как же такое быть-то может…- ты коснулся рукой графина с холодной водой, чтобы как-то прийти в себя.- Она не может быть… Это всё совпадение…»
- Как звать-то тебя, чудо-дитя?- усмехнулся он из своей комнаты.
Лёгкие шажки, и в дверной проём заглядывает заинтересованное личико девочки:
- А Вам зачем?
- Ну, должен же я знать, кого буду учить?- улыбнулся ты, встречая её взгляд.
Глазки малышки загорелись радостью:
- Вы меня берёте?- от переизбытка эмоций девочка захлопала в ладошки.
- Не может быть и сомнений.
- Меня зовут Алиса Александровна Гордеева.
«Точно,- пронеслось у тебя в голове, хотя ты ничем не выдал волнение и всё с той же улыбкой записал её имя.- Всё сходится.»
- Хорошо. Иди переодевайся, а я пока с твоим дядей поговорю.

Дверь ты отпирал как-то уж совсем нетвёрдой рукой. Провожатый Алисы стоял спиной и, услышав щелчок двери, резко обернулся.
А ты ничего не говорил. Просто стоял и смотрел. Неужели это – Дениска – маленький больной ребёнок, которого ты любил больше всех на свете?
- Денис,- собственный голос показался каким-то чужим.
Второй мужчина остолбенел и, прошептав что-то, похожее на «Не обознался…», ринулся к тебе.
Объятия были сильными и… такими тёплыми.
- Денис… Дениска…- ты прижался щекой к его виску – он всё также ниже тебя – и улыбнулся. Улыбнулся так-то по-детски счастливо.
- Глеб!- Денис отстранился и посмотрел тебе в глаза.- Я думал, что это не ты…
- Да я это,- ты по привычке взъерошил его волосы, и вы оба рассмеялись…

А потом Денис позвонил и пришла Вика.
Вика…
Как же давно ты её не видел! А она почти не изменилась – доктор Олькович – кардиохирург с хорошей репутацией и колоссальным упрямством: Толик так и не уговорил её поменять фамилию.
А потом Денис, оставив номер своего мобильного ушёл, забирая с собой Алису. И вы с Викой остались вдвоём:
- Даа, Лобов. Не ожидали от тебя такого…- она прошлась по периметру зала.- Скептик и прагматик Глеб и вдруг – тонкие материи.
- Ты многого обо мне не знаешь,- ты пожал плечами, наматывая на шею шарф.- Лучше расскажи, что с нашими.
- Что с нашими…- отозвалась Олькович.- Дом сумасшедших с нашими…
Она села в кресло, а ты встал напротив неё, у окна.
- Фрол остался в хирургическом центре, где мы проходили практику…
- Знаю,- Фрол – тот единственный человек, кроме Леры и родителей, о разлуке с которым ты сожалеешь. Да, великой дружбы у вас не получилось, но ты всегда уважал его больше, чем паникёршу Шостко или размазню Рудаковского.
- Да, Рудика пригласили в Швейцарию в Центр Мировой хирургии. Маша поехала с ним.
Ты кивнул и надел очки.
- Да…- Вика огляделась.- Я подалась в кардиохирургию, Толик в нейро…
Она замолчала.
- Ну, а остальные?- ты нетерпеливо повертел в руке зажигалку.
- Тебе про Леру узнать не терпится…- усмехнулась Вика.- Она, как ты знаешь, вышла за Гордеева и забеременела. Первая из нас. Лера очень расстроилась, когда узнала, что ты уехал. Она хотела, чтобы ты крестил Алиску… А потом… Потом она пришла домой и застала Гордеева с какой-то студенточкой… Всё к этому шло – Фрол не раз говорил, что в больнице пересуды идут по этому поводу…
Долгое молчание…
- И?!- нервы на пределе. «Ну что ж ты молчишь, Вика!»
- И… она схватила Алису, усадила её на заднее сиденье машины и уехала… Знаешь, они купили дачу по соседству от куратовской. Вот, а дороги там узкие… Лера гнала… А навстречу ехала машина…
Вика посмотрела в твои глаза и поняла, что если сейчас не прекратит, то нервного витка не избежать. Карие глаза, полные боли и волнения, словно вцепились в неё. Пришлось продолжить.
- В общем, была страшная авария… Алиска почти не пострадала, т.к. была в детском сиденье. А там ремни и всё такое… У неё только синячок на плечике был…
- Лера!!?- твои нервы были на пределе.
- Лера сильно ударилась головой… Её спасли ремни безопасности, но от сильного удара она ослепла…- Вика смахнула с ресниц слёзы.- А за рулём другой машины был Вовка…
- Рудаковский?- твои глаза полыхнули праведным гневом.
- Да. И если хочешь мстить – то уже поздно…
- Поздно?
- Он на лечении в психиатрической больнице.
Шок.
- Не понимаю…
- Что тут понимать…- Вика вздохнула и, подойдя к тебе, положила руку на твоё плечо.- Не знала, что ты носишь очки…
- ВИКА!
Женщина на секунду прикрыла глаза:
- На заднем сиденье была Валька. Беременная. 6-й месяц. Беременность проходила сложно… В общем, не спасли ни ребёнка, ни Валю. А Вова после этого слегка…

Вика ушла… Ушла, буркнув «Пока» и забыла закрыть дверь.
Но тебе всё равно. Ты даже не вышел её проводить. Потому что бессмысленно. Всё бессмысленно.
Ты снова растянулся в кресле, забыв снять шарф. Стащил с себя очки и бросил их. Наверное, разбились. Не важно. Дрожащие руки вытащили из пачки сигарету. Зажечь получилось только с третьего раза. Взгляд по привычке устремлён в потолок, а тонкие нервные пальцы теребят сигарету…
«Ребята… Господи, нелепость какая… Как же это нелепо-то… Валька… Вовка… Два придурка, но… без них наша группа уже перестаёт быть группой… Ва-ля… Валя Шостко. Умница, красавица, целеустремлённая… Рудаковский… Баран почище некоторых, но… Не приведи, Господи…»
И словно пуля в сердце:
- Лера…- сам не осознавая того, вслух произнёс ты.- Ослепла… Девочка моя… Сестрёнка… Любимая…

- Спину ровнее держите! Что я говорю?! Ричард! Ида, шаг плавнее!
Кричать на чешском языке, состоящем почти из согласных получается довольно своеобразно. Но получается.
Ты в раздражении встряхиваешь чёлкой и выключаешь музыку. Твои ребята привыкли продолжать тренировку и после прекращения музыки. Завершающий знак – хлопок учителя.
Ты хлопаешь – они останавливаются и снова смотрят на тебя. В глазах читается явное: «Ну что опять не так?».
Вздох.
Ты опускаешь грузик метронома на деление, с которого можно отсчитывать вальс, идёшь к одной из своих воспитанниц и, предложив ей руку, ведёшь её в танце:
- Смотрите, как правильно.
Ты танцевал, и тело вспоминало все эти движения – порой тяжело уследить за ногами, а уж тем более синхронизировать движения с движениями партнёра – но для тебя это было наслаждением. Да и Альхен – умница девчонка. Лучшей партнёрши, наверное, и желать не надо…
- Поняли?- устало осведомился ты, когда вы остановились.- Шаг плавнее. И пытайтесь быть продолжением движений партнёра. Альхен, молодец. Я понимаю, что до этого момента у нас был латиноамериканский блок, но мы от него отошли – давайте перестраиваться. Так. Сейчас ещё раз под метроном…
Продолжение фразы потонуло в дружном стоне.
- Что?- как-то по-детски шкодливо улыбнулся ты.- Да, дорогие мои, вы знали, на что шли, так что давайте. Последний раз, а то уже четыре часа тут пол мнём. У меня ещё ученики.
- А кто?- любопытная Кэти выглянула из-за плеча своего партнёра Густава.
- А вам какая разница?- эти ребята своими радостно-любопытными мордочками поднимут настроение кому угодно.
- Просто интересно – у нас в группе будет пополнение?
Ты задумался – в голове промелькнула шикарная мысль:
- Может быть, может быть. Но они не вашего возраста.
- Старше? Младше?- продолжала Кэти, улыбаясь. Ласковая и задорная улыбка этой девушки заставляют тебя понять, что ты уже не сердишься совсем.
- Младше. Совсем младше…- ты снял очки и повертел их в руках.- Им по 5 лет.
- Вау!- оживился Брасс.- Когда я начинал, мне было столько же!
Ты внутренне посмеялся, но ответил уже довольно сухо:
- Давайте вечер воспоминаний устроим как-нибудь в другой раз. А пока… за работу!
И метроном повёл счёт…

Ангел-вредитель (ФанФики_Я_ЛЕЧУ) все записи автора Пейринг: Лера, Гордеев + семейство Лобовых
Рейтинг: PG
Саммари: У него хватит сил пережить это... но хватит ли возможностей?

Ты хорошо помнил предыдущие сутки, показавшиеся тебе если не адом, то кошмаром - точно. Помнил то, как заплаканная Лера ворвалась в раздевалку, и все попытки её успокоить наталкивались на беспросветную истерику. Только когда вконец взбешенная Вика спросила, в чём дело, сестра срывающимся голосом ответила, что между ней и Гордеевым всё кончено. Ну, ты, разумеется, тут же надумал не весть что и побежал искать Гордеева.
Нашёл.
И что?
Ты тяжело опускаешь голову и вздыхаешь. Да ничего. Просто сел рядом и молча протянул хирургу пачку сигарет. А потом вы сидели и курили, так и не проронив ни слова. Просто ты слишком хорошо разбираешься в людях, а этот мёртвый от боли взгляд Александра Николаевича говорил больше и громче любых слов. «Да что ж они делают-то друг с другом!?»- подумал тогда ты и дружески положил Гордееву руку на плечо. Это уже не было нарушением субординации. Вы просто говорили без слов.
Только единственное.
Когда ты уже уходил из ординаторской…
Тихо пророненное Гордеевым «Спасибо»…
А потом была эта безумная ночь. Безумная, иначе не назвать.
Потому что Лера сама пришла к тебе. И самое страшное, что ты видел: это не из жалости. Она и в самом деле пытается забыть Гордеева.
А ты… ты просто сдался. Сдался, как последний слабак… Ты коротко вздыхаешь и улыбаешься. Да. Слабак. Но эта слабость была так сладка и желанна, что ради неё можно и умереть…
А потом была Алла Евгеньевна, зашедшая к сыну с утра пораньше. Дикий ор, визги, покрасневшее от гнева лицо отца…
И Лера ушла. Да, прямо так, оставив Дениса и большую часть своих вещей. И ты снова понимал её, но не смог задержать – не до конца восстановившиеся после раны силы сошли на нет – слишком много всего произошло.
А утром, второй раз, выйдя на занятия после ранения, ты с ужасом узнал от Вики, что Лера улетает сегодня в полдень…
Ты мчался быстрее ветра, а в голове вертелась только одна мысль: «Я успею».
Ты не успел. Не успел, если бы поехал на машине по всем пробкам – непременно бы опоздал, но Глеб Лобов – сын именитого хирурга – в ту минуту он благословил метро.
А в аэропорту воспалённые от слёз глаза Валерии – его маленькой сумасшедшей девочки.
- Ну, куда ты?- шептал ты, зарывшись лицом в её волосы.
- Пусти, Глеб…- судорожные вздохи – со слезами она не справлялась никогда.- Пусти, прошу…
- Тсс,- ты гладил её по плечам, слушая её всхлипы и… ты и сам плакал, только она этого не видела. Никто и никогда не увидит твоей слабости.
- Тише, Лерочка,- аккуратно и не спеша вывел её из здания аэропорта.- Сейчас всё будет хорошо.
- Куда мы?- её слабый голосок резал душу сильнее любого кинжала.
- К Гордееву,- ты легко улыбаешься, сквозь слёзы…
Только не поднимай голову, Лера, ради Бога, не надо. Я не железный…
- Но…
- Зачем вы мучаете друг друга, а, сестрёнка? Ну Гордеев твой – дурак дураком. А ты-то! Умная девушка! Чего бежишь? Любите же друг друга…
- Любим…- она вцепилась в твой свитер, как утопающий в спасательный круг, и вздохнула…
***
А сейчас ты вёз её к тому, с кем ей суждено было быть. И это, в самом деле, было правильно – ты чувствовал. Вы сидели в уголочке вагона метро: Лера спала, свернувшись калачиком у тебя на коленях, прижавшись виском к твоему плечу. А ты обнимал её одной рукой и поглаживал, словно баюкая… а второй рукой писал SMS Гордееву.
«Я привёз Леру. Встречайте нас у метро» - на большее мужества не хватило. Да и не надо. Ты всё сделал правильно и не на минуту в этом не усомнился. Лера проснётся и сама всё поймёт. Он умная девушка. Они с Гордеевым подходят друг другу… А ты… ты просто не будешь им мешать… Потому что так будет лучше твоей любимой. Любимой сестре.
***
И вот они стоят у дороги, а, напротив, на другом тротуаре, Александр. На секунду Глебу показалось, что он увидел, как дрогнули пальцы рук Гордеева.
«Любит,- горько усмехнулся Глеб.- И слава Богу».
А потом ласково подтолкнул сестру:
- Иди.
- А ты?- большие карие глаза всё-таки устремляются вверх, и она смотрит ему в лицо.
- А я… Я должен в одно место заскочить,- на лицо возвращается самодовольная усмешка – лучшая маска, чтобы закрыть свои истинные эмоции.
Глеб Лобов – самодовольная эгоистичная скотина. И никому нет дела до того, что даже такая скотина хочет просыпаться по утрам не в обществе очередной «девочки на ночь», а рядом с любимой, родной и единственной. Той, ради которой и умереть не страшно.
- Тогда пока,- неуверенно кивает она и ступает на дорогу.
Лобов машинально отмечает, что с противоположного конца тротуара сделал шаг Гордеев.
«И всё у них будет хорошо…»- невольно подумал ты, оглядываясь на предмет машин на дороге. Слава Богу – ни одной – странно – в час дня…
Их поцелуй на середине дороги – больно, но Глеб смотрит. Смотрит и понимает, что они идеально подходят друг другу… И не важно, что он ей в отцы годиться, главное, что сестрёнка нашла свою половинку… Будь счастлива, Лера Чехова – девушка-хирург, которой светят шикарные перспективы… Глеб повернулся, чтобы уйти…

Откуда взялась та машина – не известно.
Неизвестно ещё и откуда взялась у Глеба такая сила и реакция, но он во мгновении ока, скинул с дороги целующуюся пару. Лера упала на Гордеева, а тот, защищая её, откатился вместе с девушкой в сторону, к тротуару.
И противный визг тормозов…
Глухой удар…
Тихий, полный боли стон…
И машина уезжает, даже не остановившись…
И дикий крик: «Глеб!!!»…

«Как же больно… Больно…»
Ты с трудом открыл глаза, услышав своё имя.
«Лера…»
Секунда, и она падает на колени рядом с тобой. Твоя девочка с тобой… Лерочка…
Невдалеке слышится крик Гордеева: «Фролов, быстро носилки и бригаду сюда!» - значит, ребята уже возвращаются с обеда…
- Ты…- ты закашлялся, пытаясь узнать, как Лера.
- Молчи,- она… плачет?
- Ты плачешь?- получается говорить только шепотом.
- Нет, что ты,- она стирает с лица слёзы и улыбается.- Всё хорошо. Сейчас Саша приведёт врачей – и прооперирует тебя.
- Нет,- ты с трудом выдыхаешь.- Бесполезно. На этот раз я точно умру.
- Нет, Глеб,- качает головой Лера и плачет… Её слёзы разрывают тебе сердце.
- Тише, сестрёнка,- подмигиваешь ты и даже находишь силы улыбнуться. Чувствуешь, как рядом на колени опускается Гордеев, но продолжаешь:
- Ты не плачь. Помнишь, как мы стишок в детстве учили?
- Нет,- она улыбается, стирая слезы.- Какой?
Хочешь заговорить меня, глупышка… Не нужно.
- Помнишь: "Но только не стой угрюмо,
Главу опустив на грудь..."
- Легко обо мне подумай,- Лера на секунду улыбнулась, вспомнив стих, но потом, понимая, что помнит следующую строчку, вздрогнула и замолчала, и ты закончил один:
- И так же легко забудь.
- Нет, Глеб,- она судорожно качает головой Лера.
- Да,- ты поднимаешь взгляд на Гордеева.- Ведь так, Александр Николаевич?
Всё это время отсчитывавший пульс Гордеев как-то полувыдохнул:
- Молчите, доктор Лобов. Травмы ерундовые.
- Смешно,- ты еле терпел боль.- Ерундовые. Но всё же… Лер, перекрести меня. Руку не поднять…
- Обе руки сломаны,- словно подтверждает Гордеев.
- Глеб…- Лера тихо плачет и перебирает мои волосы. Как сегодня ночью.
- Прошу!- мне становится как-то не по себе. Как-то слишком холодно.
- Да…
Её дрожащая рука касается моего лба, потом груди, правого плеча и останавливается на левом.
И какая-то слишком сильная боль…
Туман перед глазами…
И где-то далеко бешенный крик Гордеева: «Фролов, мать твою!!!»…



(прошло 20 лет)



Двадцать лет. Страшный строк для того, чьё имя почти забыли. И ещё страшнее для тех, кто это имя ещё помнит…
По кладбищу не спеша, медленно идут два старика – муж и жена. Она опирается на него, словно боль давит на неё сильнее. Её глаза не выражают ничего – они словно стеклянные. А в его взгляде– спрятанная на самое дно боль и вечный надлом…
На кладбище, как всегда, тишина. Только где-то слышится тихий разговор.
Пара уже машинально поворачивает на нужных развилках – слишком часто они ходят здесь. Но сегодня…
Сегодня особый день.
Двадцать лет.
В руках женщины огромные голландские розы. У мужчины в портфеле – бутылка водки, хлеб и три стакана.
Разговор становится всё явственней, но они не обращают на него внимания, когда не доходят до последней развилки.
Теперь налево и прямо до конца – там могила их сына.
Но они оба замирают, поражённые тем, что возле могилы их мальчика стоит кто-то ещё. Он стоит спиной – и лица не видно. Молодой парень, одетый в белое. В руках – две розы. Тоже голландские.
И едва женщина хотела сделать шаг, как где-то сбоку послышалось требовательное:
- Глеб!
Оба старика вздрогнули и переглянулись. Из-за деревьев и памятников, которыми изобиловало это элитное кладбище, вышла женщина в коричневом платье с элегантно забранными в пучок волосами.
- Глеб,- она, кажется, хмурилась.- Я же просила подождать меня!
- Прости, мам,- остающаяся незамеченной пара оторопевает от его голоса, и женщина поворачивается к мужу:
- Это невозможно…
- Молчи,- перебивает он её.- Если это наваждение, то пусть оно продлится подольше…
- Глеб Лобов! Я не слышу в твоём голове ни капли раскаяния!
- Потому что его там нет,- легко и до боли знакомо пожимает плечами тот, кого назвали Глебом.- Я просто хотел побыстрее сюда придти…
Вся, казалось, напускная строгость словно слетает с той строгой женщины, и она, зайдя за оградку могилы, грациозно усаживается на скамейку и смотрит на памятник.
На чёрном мраморе высечена белым фотография без труда узнаваемого всеми участниками этой сцены парня. И подпись: «Лобов Глеб Олегович».
С памятника усмехается красивый молодой мужчина со слегка взлохмаченными порывом ветра волосами.
- Сядь, Глебушка,- женщина на скамье говорит ставшим вдруг каким-то безжизненным голосом.
Молодой человек послушно садится рядом и обнимает мать…

- Идём,- мужчина берёт жену под локоть, и они осторожно подходят к могиле. Сидящие на скамье резко оборачиваются – и никто из них четверых больше не может сказать и слова. И лишь молодой человек, не понимая ничего, после минуты молчания встал и, улыбнувшись, представился:
- Глеб Лобов.
- Глебушка…- женщина, заплакав, обняла его, прижавшись к его груди. Парень был немного ошарашен и молчал.
- Ну, будет, Ал. Будет. Прекрати,- муж отвёл её от Глеба, и она, потеряв опору, неловко присела на скамью.- Нашего Глеба уже не вернёшь. Молодой человек просто похож на него. Это не его вина.
- Глебушка…- Алла Евгеньевна, а это без сомнения была она, прислонилась к мужу и вновь заплакала.
- Алла Евгеньевна… Олег Викторович...-женщина встаёт со своего места и, покачав головой шепчет:
- Неужели вы…
- Лерочка…- муж и жена Лобовы обнимают свою бывшую воспитанницу, не в силах сдерживать эмоции и слёзы.
- А он... он…- сквозь слёзы шепчет Алла.
- Он,- улыбается Лера и чуть отходит, освобождая место для сына.- Глеб Глебович Лобов. Будущий хирург в одной из лучших клиник Чикаго, где прошёл стажировку, наш с Глебом сын и… Ваш внук…

Когда мать увела Лобовых-старших, оставшийся один Глеб присел перед могилой отца:
- Привет, пап. Так толком и не поздоровались. Видишь, как всё удачно складывается. Бабушка с дедушкой и с мамой помирились, я скоро насовсем уезжаю с Чикаго… Правда, вот дядя Саша умер совсем недавно. Знаешь, пап, я очень благодарен маме, что она не стала скрывать от меня имя моего настоящего отца…
На секунду на губах парня мелькнула озорная улыбка, так всем знакомая, и он улыбнулся:
- Ведь мы так похожи…

AN: с тегом "more" не разобралась - не обессудьте. Да, прошу создать мне рубрику