Lovethesun (ФанФики_Я_ЛЕЧУ) все записи автора В колонках играет - английская колыбельная "Summertime"
ваше мнение по-прежнему очень важно для меня =) очень жду комментарии...)

Часть 9.

Смысл есть... ЛЮБОВЬ (с) /к/ф "Богиня: как я полюбила"/



Лера тряслась в душном автобусе, переполненном разного рода пассажирами, пытаясь обдумать события этого дня. Оторвав взгляд от спинки соседнего сидения она увидела, что старенький пазик подбирается к остановке "Кладбище". Как бы Лере не хотелось поскорее вновь окунуться в умиротворяюще спокойную глушь деревни, она решила сойти, ведь, кто знает, когда ей еще представится случай навестить родных.

- Здравствуй, мамочка, папа, Дениска... - прошептала девушка, положив на могилы купленные у входа на кладбище алые розы. - Я так по вам скучаю... Если бы вы знали, как мне вас не хватает... - она подняла глаза к ясному весеннему небу. - Я верю, что вы видите меня... знаете, что происходит в моей жизни... Мне так нужен ваш совет, ваша поддержка... как же тяжело все решать одной... - грустно вздохнув, Лера замолчала. Ее взгляд скользнул по запястью. - Господи, Глеб там меня, наверное, заждался... обещала же недолго, а сама...Я побегу. До свидания, любимые мои, родные. - с этими словами она развернулась и поспешила обратно к остановке.

***

Глеб уже минут двадцать мерил гостиную шагами. Голова его разрывалась от мыслей, тревога, проснувшаяся в сердце в тот момент, когда за Лерой закрылась дверь, со страшной силой набирала обороты. Он всячески пытался отвлечь себя, но ничего не получалось: компьютер безжалостно обыграл его в шахматы, за минуту объявив ему шах и мат, книгу, которую он читал, будто подменили китайской, и даже в экране телевизора ему виделось только Лерино лицо. Обратив целую пачку сигарет в гору окурков, он было подошел к бару. Но вспомнив, что ему, еще, может быть, придется возвращаться в деревню, на что он искренне надеялся, Глеб оставил идею успокоить нервы любимым отцовским коньяком и, опустившись на диван, снова закурил.

"Секреты, секреты... почему ты так боишься быть со мной откровенной??? - он сотый раз посмотрел на настенные часы. - Господи, Лера! Ну какое дело можно делать четыре часа!!! Где же ты, родная? - Глеб зажмурился, по его спине ледяной волной прокатилась дрожь. - А может, ты решила не возвращаться? Может, ты снова у него? - он тряхнул головой, словно пытаясь выкинуть из нее эту мысль. - Нет! Ты бы позвонила! Ты бы не смогла вот так, ни сказав не слова , меня тут бросить... ты же знаешь, что я тебя жду... или тебе все равно?!" - его мысли были прерваны долгожданным звуком открывающейся входной двери. - "Наконец-то! Так, главное сейчас не наговорить ей всякой ерунды! Спокойствие, только спокойствие... Блин, тоже мне, Карлсон нашелся..." - при виде Леры он вскочил с дивана и, стараясь не выдать волнения, подошел к ней.

- Привет, сестренка. Ну и как там твое "дело"? Теперь можешь открыть мне страшную тайну. - сказал он, про себя порадовавшись тому, что наконец научился управлять своим голосом. Ни намека на внутреннюю дрожь, только тепло и немного иронии.
- Только если ты объяснишь, почему не рассказал мне о своей! - а вот Лерин голос не отличался особым послушанием, в нем звонко звучала обида.
- Ты о чем? Лер, я... - ее строгий взгляд не дал ему ни малейшего шанса и дальше ломать комедию. Он прекрасно понимал, что она имеет в виду. Отведя глаза в сторону он продолжил все же предательски дрогнувшим голосом. - Лера, я не хотел тебя волновать... я собирался сказать... но... не знал как... мне казалось, ты будешь против моего решения... Как ты, кстати, о нем узнала?
- Я была в больнице, а там... там мне все и рассказали. - конец фразы получился немного скомканным, Лера не хотела сейчас пересказывать свой разговор с Гордеевым. Но Глеб ничего не заметил.
- Ясно. Осуждаешь? Презираешь? - по лицу его скользнула болезненная ухмылка.
- Нет! Вовсе нет! Я так тебя понимаю... я ... я... сама сегодня забрала документы... - Глеб уставился на нее, открыв рот в беззвучном вопле изумления. Когда, по прошествии нескольких минут, дар речи вернулся к нему, он сумел-таки собрать разбегающиеся мысли и составить из них вопрос, на который Лере сегодня уже один раз пришлось ответить:
- ЧТО ты сделала? Как? Зачем? Это что, из-за меня? Ты с ума сошла? - протараторил он, захлебываясь в собственных словах.
- Нет, ты тут совершенно не причем! Я узнала все уже после... Я... Просто я так хочу... ты-то можешь меня понять! Пожалуйста, не заставляй меня объяснять... так нужно, поверь, так будет лучше. Это единственно правильное решение! И это мое решение! Я в нем уверена! - Лера посмотрела ему прямо в глаза, моля о том, чтобы он понял. Почему-то именно его поддержка и понимание были для нее сейчас важнее всего.
- Хорошо. Если ты знаешь, что делаешь... В конце концов, действительно, не мне тебя судить и отговаривать... сам-то... - он попытался улыбнуться. И, хотя улыбка вышла все же немного напряженной, атмосфера заметно разрядилась. - Только вот тебе предстоит тяжелый разговор с отцом, уж поверь моему опыту.
- Ой... я же забыла зайти к Олегу Викторовичу... Придется тут его подождать...
- Ну, ждать надо будет долго. Он в Москве, его дня четыре не будет. Так что, мы остаемся? - Глеб пытался говорить как можно более бодро, но в голосе его все же проскальзывали грустные нотки, оставаться в городе совсем не хотелось, ведь мать до сих пор сердилась на него из-за института.
- А может все-таки поедем... - робко вымолвила Лера. Глеб просиял, но тут же нацепил серьезную мину и ответил:
- Ну... ладно уж... тогда пошли, не охота в темноте по этим кочкам прыгать.

***

Деревня встретила их протяжным мычанием коров и запахом скошенной травы. И Глеб, и Лера были несказанно рады вернуться в этот райский уголок, который своей тишиной и уютной простотой, успокаивал и вселял в их сердца уверенность, надежду и веру в лучшее. Здесь они дышали полной грудью, и не только из-за свежести и чистоты воздуха, просто здесь они были свободны. Эта маленькая деревенька с ее примитивными условиями подарила им счастье быть собой, она не требовала от них ни капли притворства, не предписывала им никаких ролей. За это они были ей благодарны, поэтому стремились вернуться, ведь гораздо приятнее ловить солнечные лучи открытым лицом, не спрятанным под опостылевшей чужой маской, давящей хуже самых крепких тисков.

Выходя из машины, Лера хотела сказать что-то по поводу того, как она рада возвращению, но вместо этого широко зевнула. Глеб улыбнулся и полным нежной заботы голосом сказал:
- Знаешь что, ты иди-ка к себе, приляг, вздремни, может. А я пока что-нибудь к ужину придумаю. Договорились? А то, если тебя к готовке сейчас подпустить, ты ведь себе и палец ненароком отхватишь. Врачей среди нас больше нет, даже будущих, да и салаты я предпочитаю вегитрианские. Так что это не обсуждается. - последняя фраза была произнесена голосом, намекающим на строгость, но Лера и не думала спорить. Она послушно кивнула и направилась к дому, Глеб же пошел к колодцу, чтобы пополнить водные запасы.

Лера вовсе не собиралась дремать, так только, прилечь, чтобы расслабить уставшие от долгого сидения в машине мышцы. Но лишь опустив голову на мягкую подушку, она осознала, как сильно устала за этот сумасшедший день. Сон радостно принял ее в свои объятия, стремясь успокоить расшатанные нервы.

***

Яркая, залитая солнечным светом, поляна щекотала босые ноги своей мягкой травой. Вокруг всеми цветами радуги распускались невиданной красоты цветы. Неподалеку слышалось мерное журчание воды. В воздухе летали стайки бабочек, каких она никогда не видела, даже в книгах и фильмах. Изумлению не было предела, Лера вертела головой из стороны в сторону, силясь понять где и как оказалась. Вдруг ее окликнул женский голос, такой знакомый и такой любимый , с замиранием сердца она обернулась и не поверила своим глазам.
- Мама! Папа! Денис! Как... что происходит??? Я... я что, умерла? - она слышала свой голос как будто со стороны, от чего ощущение нереальности происходящего только усиливалось.
- Глупенькая, нет конечно! Что ты! - ответила женщина.
- Мы просто решили тебя проведать. Сегодня ты показалась нам какой-то грустной. - мужчина улыбнулся тепло и так знакомо. - Ты была права, мы видим и знаем все, что с тобой происходит. И мы хотели сказать тебе, что мы гордимся тобой! Ты сделала выбор, не побоялась круто изменить свою жизнь, последовала зову сердца. Мы полностью поддерживаем тебя.
- Вот только ты говорила об одиночестве... Это нас очень расстроило. - продолжила женщина. - Ты не права, дочка. Ты не одинока. Ты просто не разобралась в себе, до конца не поняла, что чувствуешь. Мы для этого и пришли, чтобы помочь тебе осознать...
- Что осознать, мама? О чем ты? - Лера во все глаза глядела на мать, пытаясь понять, что та имеет в виду.
- Милая, сегодня ты сделала два из трех самых важных шагов в твоей жизни! Но тебе остался третий, самый главный! - услышала она ответ.
- Какой шаг? Что я должна сделать?
- Да ладно тебе, сестренка, ты сама все знаешь. Только почему-то все никак не можешь себе в этом признаться. - вступил в разговор Денис.
- Дениска, я не понимаю...
- Все ты понимаешь! Не глупи!- в голосе мальчика чувствовалась уверенность и небольшое раздражение.
- Денис, ну зачем ты так. - одернул его мужчина. - Ты видишь, она действительно запуталась. Давай прямо к делу.
- Ну.ладно, пап! Я просто думал, вдруг она сама догадается! - озорно блеснул глазами Денис. - Ну раз ты такой тормоз, Лера, давай все по полочкам тебе разложу. Помнишь мы несколько лет назад смотрели один фильм, он тебе очень понравился, правда ты в конце разревелась, но сказала, что это тебя просто эмоции захлестнули. Помнишь? Ну там еще про женщину-следователя, которая все смысл жизни пыталась найти.
- А-а-а, "Богиня: как я полюбила"? Конечно, Динь, я помню! Это мой любимый фильм, один из любимых.
- Ха, плохо же ты свои любимые фильмы знаешь! - ухмыльнулся мальчик. - Ты вспомни, она ведь в конце нашла ответ на свой вопрос! Помнишь? - Лерины глаза загорелись искрой понимания, она кивнула. - Наконец-то! Ну, скажи ты этот ответ, там ведь всего одно слово! Скажи!
- Скажи, Лера. - закивали родители. - Скажи это!
- Любовь.... но я не пони...
- Да хватит! Заладила, "не понимаю, не понимаю". - снова начал нервничать Денис, но мужчина строго посмотрел на него и кивнул жене. Та заговорила:
- Лерочка, оглядись вокруг и загляни в свое сердце. Его биение не одиноко! Совсем рядом есть тот, кто любит тебя, тот, кого любишь и ты. Открой свое сердце, в нем живет любовь. Только она сделает тебя счастливой! - она замолчала, потому что мужчина наклонился и что-то быстро прошептал ей на ухо. А затем, уже громко, сказал:
- Лера, нам пора. Но ты не бойся, мы всегда рядом. - они стали постепенно таять, черты любимых лиц все труднее было разобрать. И вот, когда их силуэты практически растворились в воздухе, Лера снова услышала мамин голос:
- Девочка моя, ты все знаешь, ты справишься! Не дай любви и счастью пройти мимо тебя!!! Самый главный шаг - шаг навстречу!!!

***

Лера открыла глаза и в изумлении села на кровати. Этот сон был так похож на явь, что становилось немного не по себе. Она посмотрела в окно и увидела, что уже начало смеркаться. Волнение постепенно уступало место самым приятным эмоциям. Родители и Денис, любимые, родные люди, которых ей так не хватало, были с ней, пускай только во сне, но были... Она улыбнулась и сладко потянулась. В этот момент дверь в комнату тихонько приоткрыли и в щель протиснулась голова Глеба.

- О! А я думал, что ты спишь. Я там ужин приготовил, есть-то хочешь? - она отрицательно покачала головой. - Знаешь, мне тоже что-то не хочется. Пока готовил всего напробовался. Я тебе чай с ромашкой принес, умные люди говорят, помогает снять нервное напряжение. - он вошел и протянул ей большую чашку.
- Спасибо, - сказала она и с шумом отхлебнула ароматный напиток. - очень вкусно.

Глеб присел на край кровати и смотрел, как Лера наслаждается чаем. Он не мог, да и не очень хотел скрыть улыбку, которая так и сквозила нежностью. Она подняла на него глаза и, заметив, как он смотрит на нее, тоже невольно улыбнулась. Тепло разливалось у нее в груди, и она понимала, что к чаю оно не имеет никакого отношения. Наконец, чашка опустела и Глеб, получив очередную порцию благодарности, уже собирался выйти из комнаты, чтобы не мешать, как он выразился "целебно-усыпляющему эффекту ромашки". Но Лере не хотелось, чтобы он уходил, и она ляпнула первое, что пришло ей в голову:
- Глеб, подожди. А ты не мог бы ... сыграть мне что-нибудь. Ну, пожалуйста. - удивленно кивнув, Глеб скрылся за дверью и через минуту вернулся с саксофоном в руках.
- Ну, и что тебе сыграть в качестве колыбельной? - спросил он.
- А точно, давай колыбельную. - немного подумав, ответила Лера. - Ты ее точно знаешь! Я помню, ты раньше играл... там еще слова на английском, женщина поет! Как же... ах, да, "Summertime", помнишь? - в ответ Глеб снова кивнул и заиграл, закрыв от удовольствия глаза.

Эту песню Лера знала наизусть. Именно эту песню мама часто пела ей по вечерам, она прекрасно помнила те вечера. Они были полны счастья, просто потому, что рядом были любимые люди. Сейчас это чувство счастья вновь возникло у нее в душе. Она посмотрела на Глеба и вспомнила самый конец своего сна, последние мамины слова: "Не дай любви и счастью пройти мимо тебя!!! Самый главный шаг - шаг навстречу!!!". Перед ее глазами предстали кадры из "Богини", протокол, полностью исписанный одним лишь словом "Любовь". Сердце у Леры бешено забилось и она запела:

Summertime
And the living is easy
Fish are jumpin'
And the cotton is high

Your mama's rich
And your daddy's good lookin'
So hush little baby
Don't cry

One of these mornin's
You're gonna rise up singin'
You're gonna spread your wings
And fly to the sky

But 'til that moment
Nothin' can harm you
With your daddy and mummy
Standin' by

One of these mornin's
You're gonna rise up singin'
You're gonna spread your wings
And fly to the sky

But until then
Nothin' can harm you
With your daddy and mummy
Standin' by
With your mum and your dad
Standin' by

Изумленный Глеб доиграл до конца и отложил в сторону саксофон. Он так и сидел, зажмурившись, в его ушах до сих пор звучал ее волшебный голос, который, как ему показалось, еще никогда не был таким нежным и ласковым. Вдруг он почувствовал на своем лице ее дыхание, а затем произошло невероятное: ее мягкие горячие губы коснулись сначала его левого глаза, потом правого и затем робко прильнули к его губам. Этот поцелуй уносил их далеко-далеко к звездам, наполняя каждую клеточку их тела теплом, нежностью и страстью. Они слышали только как , выпрыгивая из груди, бились в едином ритме их сердца. Время остановило свой бег, оно больше не имело значения, как не имело значения ничто вокруг, ничто, кроме одного , того единственного, что имело смысл. И имя этому ЛЮБОВЬ .

Lovethesun (ФанФики_Я_ЛЕЧУ) все записи автора не смогла я закончить одной частью... но, вроде бы,муза вернулась, хотя и робкая какая-то, так что, надеюсь все же дописать это дело...
жду ваши комментарии, они важны и часто стимулируют дальнейшую деятельность =)

Часть 8.

Прошел почти месяц с тех пор, как Глеб и Лера обосновались в маленьком домике вдали от всех. Это был трудный месяц, но он принес облегчение. Боль постепенно утихала, словно вытягиваемая ласковым весенним солнышком, чистым воздухом, деревенской тишиной. Раны, оставшиеся у каждого на сердце, после страшной потери, медленно, но верно заживали, их лечило время и взаимопонимание, то необъяснимое чувство близости, возникшее между ними после вечера, который они, наверное, запомнят, навсегда, вечера, когда они преодолели стену, разделявшую их. Теперь этой стены не было, и они стали подолгу разговаривать, словно узнавая друг друга заново. Часто между беседами Глеб брался за саксофон, а Лера слушала, и сердце ее выпрыгивало из груди от тягучей, страстной и по-светлому грустной музыки. В такие минуты ее руки сами тянулись к карандашу и краскам, и она рисовала. Поначалу в ее альбоме появлялись пейзажи, наброски с натуры, часто моделью, сам того не зная, служил Глеб, полностью погруженный в музыку. Через некоторое время Лера стала пытаться изобразить на бумаге свои чувства, то, что было у нее на сердце, когда она слушала игру "брата". Картины получались необычайно яркими и живыми, они буквально дышали ее эмоциями, и с каждым разом они выходили все более радостными. Изредка их уединение нарушал звонок Олега Викторовича, только он и Алла знали, что Лера и Глеб в деревне, только на номер отца телефон Глеба реагировал звуком, для всех остальных абонентов было предусмотрено молчание. Где-то раз в неделю Глеб наведывался в город, чтобы запастись всем необходимым. После одной из таких вылазок он вернулся не один, но он точно знал, что этому гостю Лера будет рада, и он не ошибся. Вика пробыла в деревне два дня и, убедившись, что у подруги все в порядке, уехала, строго-настрого приказав Глебу во что бы то ни стало поддерживать бодрость духа у себя и у Леры.

Но вот одним солнечным утром мерное течение их отшельничества было прервано Лериной просьбой:
- Глеб, отвези меня, пожалуйста, в город. - в ее глазах Глеб заметил явную решимость, но на что именно она решилась, понять он не мог.
- Зачем? Ты хочешь вернуться? Тебе здесь надоело? - взволнованно спросил он. Мысль о том, что их жизнь в деревне закончится, больно резанула по сердцу. Ведь, каким бы трудным не был этот месяц, Глеб с уверенностью мог сказать, что он был самым счастливым в его жизни, Лера наконец доверилась ему, открылась, и он боялся, что после их возвращения в город, сказке может прийти конец.
- Нет, я вовсе не хочу отсюда уезжать... Мне по делу нужно... А вечером вернемся. - ответила Лера.
- Ну, раз по делу... хорошо, собирайся. Только что за дело-то, расскажи, интересно все-таки. - улыбнулся Глеб, на душе у него заметно полегчало.
- Вечером расскажу, когда все сделаю. - задумчиво сказала она и, заметив, что Глеб надулся, всем своим видом пытаясь показать безумную обиду, более мягко добавила. - Ну не сердись, так нужно. Я обязательно тебе все расскажу, обещаю.
- Эх... секреты... ну ладно, что с тобой поделать, сестренка, поехали.

***

Через несколько часов серебристая машина подъехала к дому Лобовых. Попросив Глеба дождаться ее именно там, Лера отправилась выполнять свое "дело". Все время, проведенное в деревне, она размышляла над этим шагом, пыталась понять, как ей поступить. С каждым днем в ней росла решимость, и вот наконец сомнений не осталось вовсе. Но о своем решении девушка не сказала никому, она боялась, что ее станут отговаривать, а доказывать свою правоту кому бы то ни было она не хотела, достаточно было того, что она сама точно знала, что поступает правильно.

"Ну, вот и все!" - подумала Лера, выходя из института. От этой мысли ей стало так легко и спокойно, что непроизвольно губы ее растянулись в улыбке. Радость немного омрачала перспектива разговора с Олегом Викторовичем, но Лера искренне надеялась, что он попытается понять и принять ее выбор. - "В конце концов, это мое решение и моя жизнь!" - размышляя в подобном ключе, Лера направилась в сторону больницы.

***

Александр Николаевич Гордеев никогда не отличался особым терпением, но в сложившейся ситуации он понимал, что может только ждать. Лера исчезла, ничего ему не сказав, телефон ее не отвечал, от Олега Викторовича хирург узнал только то, что она уехала из города, чтобы восстановить силы, и когда вернется неизвестно. Конечно, то, что его невеста сбежала, ничего ему не сказав, задело Гордеева, но он не мог ничего поделать. В каком-то смысле он даже понимал Леру, вспоминая о том, как сам не так давно пытался скрыться от своих проблем на даче у лучшего друга. Несколько раз его посещала мысль о том, что Лера просто мстит ему за те случаи, когда он пропадал неизвестно куда, но мысли эти были нелепыми, он и сам это прекрасно понимал. Он уверял себя, что Лера просто устала,ведь она пережила страшную трагедию... хотя тот факт, что она решила справляться со всеми бедами и проблемами без него, настораживал и огорчал. Тяжелые думы Гордеев пытался утопить в работе или на дне стакана, но эти попытки редко имели успех. Вот и теперь он шел по больничным коридорам мрачнее тучи, полностью погрузившись в не слишком приятные размышления и заметил появившуюся из-за угла Леру, только столкнувшись с ней.

- Да чтоб... Лера??!! Что ты тут делаешь??? Олег Викторович сказал, что ты уехала! Почему ты ничего мне не сказала? Могла бы хоть сообщение написать! Черт! Я же волнуюсь! - Гордеев всячески пытался сохранять спокойствие и говорить как можно более мягко, но это выходило у него довольно скверно.
- Саша... я... извини... но мне нужно было разобраться во всем... обо многом подумать... прости, я должна была позвонить, но... там телефон не ловит. - встреча с Гордеевым была для Леры совершенной неожиданностью, которую она, как ни старалась, не могла отнести к числу приятных. Хирург увидел в ее глазах холод и неимоверным усилием воли все же смягчил тон.
- Ладно, все в порядке. Я надеюсь, ты во всем благополучно разобралась. Ты, кстати, не забыла, у тебя скоро сессия, Куратов, по старой дружбе, конечно тебе зачет поставит, но...
- Не нужно, я ушла из института. - тихо, но четко сказала она, отведя глаза в сторону в ожидании бури.
- Прости, ЧТО ТЫ СДЕЛАЛА? Я надеюсь, мне послышалось...
- Нет, Саша, не послышалось. Я приехала в город, чтобы забрать документы. - если бы Лера посмотрела на хирурга, то увидела бы, как его лицо наливается кровью, а это означало, что он в бешенстве, но она продолжала внимательно изучать искуственный фикус, стоявший в углу.
- Ты РЕХНУЛАСЬ??? Зачем?!!! Как ты могла не посоветоваться со мной... Постой! Это тебя Глеб надоумил?!!! Он пусть творит, что хочет, мне плевать! Но ломать твою жизнь я ему не позволю!!! Тоже мне, взяла пример для подражания!!!!
- О чем ты говоришь? - Лера изумленно уставилась на Гордеева. - Какой пример? При чем тут Глеб? Я не понимаю...
- Ах не понимаеншь? Недели две назад Лобов тоже забрал документы! И не надо делать вид, что ты ничего не знаешь! Постой, он ведь тоже пропал куда-то... так ты что, с ним уехала?!.. - он говорил, вернее кричал, что-то еще, но Лера уже не слушала.

Перед ней предстала картина двухнедельной давности. Тогда Глеб в очередной раз поехал в город, его не было довольно долго и вернулся он какой-то смурной. Ни слова не говоря, он забрал один из привезенных пакетов и направился в сторону речки. Она тогда не пошла за ним, рассудив, что, если он сам ушел, значит ему нужно побыть наедине с собой, она, как никто другой, могла это понять. Через несколько часов он вернулся, пьяный, что называется, в тапочки, держа в руках бутылку, на дне которой поблескивали остатки виски. На ее вопросы о причине неожиданной попойки, он заплетающимся языком отвечал что-то про то, что у него праздник, про новую жизнь. Она ничего не могла понять и, решив выяснить все утром, уложила его в постель, под песню из репертуара Валерия Кипелова "Я свободен", которая в исполнении Глеба звучала довольно забавно. На утро Глеб искуссно обощел все ее расспросы стороной, сославшись на полную амнезию, тема была закрыта. Но тогда Лера не придала большого значения случившемуся, ведь, в конце концов, Глеб и раньше частенько напивался... Но слова Гордеева все расставили по местам: "праздник", "новая жизнь", о которых говорил Глеб, и даже песня, все стало ясно - он решился и ушел из ненавистного ему института.
"Почему же ты мне ничего..." - из раздумий ее вывели крики Гордеева, которые она все же услышала краем уха:
-... недоносок!!! Щенок!!! Ублюдок, мать его! Я ему... - Лера остановила этот поток мерзости, для чего, правда, ей тоже пришлось повысить голос:
- Прекрати! Не смей так говорить о Глебе! Ты не имеешь никакого права оскорблять его! - от негодования ее била мелкая дрожь, но она попыталась успокоиться и продолжила после секундной паузы, пока Гордеев вновь не начал изрыгать ругательства. - А о том, что он ушел из института, я слышу впервые. Мы не обсуждали это, и он не имеет никакого отношения к моему решению!
- Так, это уже интереснее! Но тогда что же, позволь полюбопытствовать, тебя сподвигло на столь гениальную мысль бросить учебу? - слегка снизил громкость Гордеев, хотя раздражения в его голосе ничуть не убавилось. - Ты же действительно можешь стать прекрасным врачем! Что за детские выходки! Неужели тебе так нетерпится разрушить свою жизнь?!
- Это не моя жизнь! Ты понимаешь, НЕ МОЯ!!! Я никогда не хотела стать врачом, пошла в медицинский только ради Дениса! А теперь...после всего этого... я не хочу иметь с медициной ничего общего! - глаза ее наполнились слезами, но она продолжала. - Мне плевать на перспективы! Я не хочу этого! Раньше я просто пыталась убедить себя в обратном, ради брата... и почти убедила... я почти поверила в то, что это мои желания, мои мечты... но сейчас я поняла, что это не так! Это не я! Я не доктор Чехова!!! И никогда ею не была! Я придумала все это, задавила настоящую себя, запрятала так, чтобы никто не видел... но теперь смысла в этом больше нет! Я хочу быть собой! Я не хочу играть чужие роли! - Лера замолчала, просто не могла больше говорить, у нее было такое чувство, будто ее душу вывернули наизнанку, но, как не странно, от этого стало легче. Гордеев молча выслушал этот крик души и после недолгой паузы сказал:
- Что ж... НЕ доктор Чехова... может, ты и нашу свадьбу считаешь теперь не своим желанием? Может, ты и заявление хочешь забрать, как документы из института? Может, и со мной не хочешь иметь ничего общего? - он внимательно посмотрел ей в глаза, на этот раз надеясь, что она снова возразит ему, но в глубине души он уже знал ответ, хотя и боялся себе в этом признаться. Лерины глаза только подтвердили его опасения, ее взгляд сказал все раньше слов, но он все же решил, что хочет услышать, что она скажет.

Повисло молчание, тяжелое, вязкое, гнетущее. Лера боялась этого разговора, но мысленно не раз представляла себе его. В деревне она ночи напролет думала о своей жизни, вернее о том, что стало ее жизнью. Как бы сложен ни был вопрос о мединституте, проблема ее отношений с Гордеевым была намного труднее. Понять, что на самом деле она к нему испытывает было невероятно сложно. Этот вопрос мучил ее, не давал покоя. Сомнения с каждым днем закрадывались все дальше и от этого ей становилось страшно, ведь эта проблема, в отличие от учебы, касалась не только ее, был еще и он, Саша... Думая о нем, она, с ужасом для себя, понимала, что он еще одна ошибка, еще одна ступень на лестнице, ведущей в пропасть НЕ ее жизни. Но признаться себе в этом окончательно она боялась. И только этот их разговор стал наконец последней каплей, она поняла, что не любит, и наверное, никогда не любила его. Что это было: наваждение, помутнение рассудка, желание почувствовать себя защищенной, а может просто она слишком устала принимать не свои решения и захотела передать это в руки другому человеку, который как нельзя лучше справился бы с этой задачей? Ведь для той роли, которую ей пришлось себе выбрать, Гордеев подходил лучше всего! Но она отбросила театр в сторону, она теперь была собой, и он оказался героем совсем не ее романа.

- Саша... - начала она разговор, который претендовал на звание самого трудного в ее жизни. - Ты прав... наша свадьба... ее это тоже касается... я не могу стать твоей женой... прости меня, если сможешь. - с этими словами она развернулась и побежала к выходу, вытирая щеки, мокрые от слез. Да, она сделала ему больно, но несмотря на это она знала, что поступила правильно, и именно это знание не позволило чувству вины посеять в ее душе свои зерна.

Она выбежала на улицу, на залитое светом крыльцо. По-летнему жаркое солнце ласково сушило ее слезы. Она почувствовала облегчение, будто с нее сняли тяжелый груз, который она несла на себе все это время. Вот теперь она была собой, настоящей Валерией Чеховой!

- Все будет хоршо! - сказала Лера сама себе и отправилась домой, где ее ждал Глеб. Ей так хотелось поскорее вернуться в деревню к своим краскам, карандашам и альбому, чтобы запечатлеть с их помощью момент собственного пробуждения, воскрешения себя из пепла придуманной и наконец-то сброшенной маски.

Lovethesun (ФанФики_Я_ЛЕЧУ) все записи автора знаю, что эта часть, наверное, слабовата и сыровата... писалась она с неимоверным трудом, думала даже, что не напишу, вовсе брошу это дело... но написала-таки... вся сжалась в комок и мужественно жду тапки, помидоры и прочую всячину =)

Часть 7.

Звук глухого удара чего-то не слишком тяжелого о землю вернул Глеба в реальность. Последний такт растворился в воздухе и он открыл глаза. Стемнело. На ночном небе загорались первые звезды. Глеб оглянулся по сторонам, пытаясь понять что и откуда упало. Взгляд его зацепился за что-то белое, валяющееся у лавочки. Подойдя ближе, он понял, что это тот самый альбом, который он привез для Леры. Глеб поднял с земли стопку листов, перевязанных тонкой голубой лентой и увидел на первом из них карандашный набросок руки, пальцы которой перебирали клапаны саксофона. Еле заметная улыбка коснулась уголков его губ, исчезнув так же быстро, как и появилась. Он заметил, что одна из линий проведена так, будто рука художника дрогнула и карандаш съехал. В сердце его закралось нехорошее предчувствие. Он поспешил в дом и, кое-как засунув саксофон обратно в футляр, направился к спальне, в которой обосновалась Лера.

Из-под белой обшарпанной двери пробивался мягкий свет. "Может, она спит? Тогда зачем свет? Все еще злится? Тогда почему вышла рисовать? И зачем бросила альбом на землю и ушла?" - мысли бешеными скачками кидались от одного вопроса к другому, а ответов так и не было. Несколько минут Глеб, затаив дыхание, простоял у этой, видавшей виды, двери. Он изо всех сил прислушивался, пытаясь уловить хоть малейший звук, который намекнул бы ему на то, что происходит за стенкой, но все было тщетно. Наконец, не в силах больше слушать эту звенящую, пугающую тишину, он тихонько постучал и, не дожидаясь ответа, вошел в комнату.

Лера сидела на кровати, поджав ноги под себя, точно так же, как в ночь после похорон. Стук и последовавший за ним звук открывающейся двери отвлек ее от фотоальбома, который она держала в руках. Глеб узнал в нем семейный альбом Чеховых, который видел всего несколько раз и то мельком. Он успел заметить на лице "сестры" свежие дорожки слез, которые она тут же поспешила стереть. В ее глазах снова появились холод и пустота, они словно говорили: "Не подходи, мне ничего не нужно".
"Закрылась... опять" - промелькнуло у него в голове. Глеб с трудом подавил вздох отчаяния, норовивший вырваться у него из груди, и подошел ближе. Ледяной взгляд любимых глаз путал мысли, лишал дара речи, сбиваясь на каждом слове он заговорил первым:

- Лера... что случилось? Ты... я тут... вот... на земле валялось... - он протянул ей альбом и понял, что этого делать не следовало. В ее глазах неожиданно вспыхнула ярость, такой он ее еще ни разу не видел. Она молча перевела испепеляющий взгляд на его протянутую руку, судорожно сжимавшую несчастные листы, а затем резко посмотрела ему прямо в глаза и тихо заговорила, будто зашипела:
- Что ты ко мне пристал с этим рисованием? Что ты вообще ко мне пристал? Зачем привез сюда? Зачем все это? - ее шепот, постепенно набирая громкость, перерос в крик. - Чего ты хочешь от меня? Чтоб я жила дальше так, как будто ничего не случилось? Как будто Денис не умирал? Как будто его вообще не было? Ах, какая неприятность, братик преставился, давайте забудем это маленькое недоразумение и ... - Глеб не дал ей закончить, каждое Лерино слово было для него сродни удару ржавым ножом в самое сердце, он ожидал от нее чего угодно, но только не таких страшных речей. Боль и обида захлестнули его, и он сорвался:
- Что ты несешь?! Как ты можешь такое говорить?! Ты что, действительно думаешь, что смерть Дениса коснулась только тебя, что только тебе больно, что только ты страдаешь?! Разуй глаза!!! Вокруг тебя тоже есть люди и им тоже бывает больно! Я любил Дениску, он был моим братом!!!Как ты не поймешь!!! Ты...Ты никого и ничего не желаешь замечать!!! Я не ожидал от тебя такого! Ты ведешь себя как последняя...эгоистка!!! - Глеб резко отвернулся от нее,тяжело дыша, швырнул альбом в сторону и хотел было уйти, убежать, куда-нибудь подальше отсюда, от нее, но сдавленный голос, позвавший его по имени заставил оглянуться. Лера стояла посреди комнаты и вся дрожала, будто ее выгнали на сорокоградусный мороз, глаза ее наполнились слезами. Вся злость моментально схлынула, Глеб бросился к ней и прижав к себе, произнес срывающимся голосом :
- Лера, Лер...прости, я...я не хотел... - уткнувшись в его грудь, захлебываясь в собственных слезах, она шептала:
- Нет... все так... все правда... я... не должна была... я не... не знаю... что на меня ... нашло... Глеб, про-сти меня...я... - дальше разобрать что-либо не представлялось никакой возможности, рыдания, которые она пыталась сдерживать, наконец вырвались наружу и она отдалась в их власть.

Глеб гладил ее по голове и спине, пытаясь хоть как-то успокоить. Он и сам не совсем понимал, что только что произошло. Слова, которые они друг другу сказали, вернее, прокричали, были ужасными. Наверное, это боль, которая залегла в их сердцах, вырвалась наружу, и словно разбуженная змея, начала испускать яд во все стороны. Нужно было что-то делать с этой болью, ведь если она снова уснет, кто даст гарантии, что она больше не проснется. А новое ее пробуждение может иметь куда более тяжкие последствия. Боль нельзя душить, ее ответный удар может быть страшен, она наносит его исподтишка, в самый неожиданный момент, и часто мы не в силах справиться с таким ответным выпадом. Но что же тогда делать с болью, если не прятать ее? О ней нужно говорить, ею нужно делиться, конечно, только с самыми близкими людьми, с теми, кто не оттолкнет, а поддержит. Разделенная пополам боль теряет свою силу, и хотя она еще долго может испускать свой яд, он уже не так опасен, а постепенно и он иссякнет. Только вместе можно победить, преодолеть боль. По одиночке она сожрет каждого, кто встретиться ей на пути, не оставив от его души ничего.

***

Никто из них не знал, сколько прошло времени. Наконец, Лера немного успокоилась, к ней снова вернулась способность ясно мыслить и более менее членораздельно говорить . Она осторожно отстранилась от Глеба и тяжело опустилась на кровать. Он сел рядом. Пауза затягивалась, оба понимали, что нужно поговорить, но начать никто не решался. Глубоко вздохнув, Лера все же заговорила:
- Глеб... прости... я правда не знаю...
- Не надо, не извиняйся... тебе тяжело, я все понимаю... это ты меня прости... я не должен был... - прервал ее извинения Глеб.
- Нет, ты все верно сказал... я действительно ничего не замечала... замкнулась на своей боли... не думала ни о ком... так нельзя... - по щекам ее снова потекли крупные слезы, но она продолжала, ей нужно было выговориться. - Мне страшно... очень страшно... я не знаю, как теперь жить... После того как мама и папа... после аварии у меня остался только Дениска... я жила только мыслью о нем... Когда я узнала, что он болен... я бросила рисование, у меня не осталось ни одной мечты, кроме того, чтобы Дениска поправился... я пообщела Денису, маме с папой и себе, что не позволю ему умереть... что все будте хорошо... что он обязательно выздоровеет - Лера замолчала на минуту, чтобы перевести дыхание.

Глеб видел, что каждое слово дается ей с огромным трудом, ему было больно смотреть на то, как она мучается, но он понимал, что ей необходим этот разговор, чтобы справиться со всем, что обрушилось на ее хрупкие плечи. Она взвалила на себя слишком много. После смерти родителей она пообещала себе быть сильной, всегда и везде, ради того, что у нее осталось, ради Дениски. Она была как дикий плющ, обвивающий своими крепкими стеблями дерево, единственную опору, которой для нее стал младший брат. И вот теперь этой опоры больше нет, и плющ рухнул на землю, запутавшись в собственных стеблях, в своей бывшей силе.

- Я не смогла... не сдержала обещание. - после минутной передышки продолжила Лера. - Я так увлеклась этой новой жизнью... с Сашей... играми в детектива... я совсем забросила Дениса... а потом и вообще... уехала от него... это... это...я во всем... виновата... - слезы снова душили ее. Теряя последние силы, она уже сама уткнулась в плечо Глеба и тихонько заплакала.
- Ну что ты такое говоришь... ты ни в чем не виновата... просто так случилось... Мучая себя, ты ничем не поможешь Денису, пойми... - Глеб зажмурился, пытаясь скрыть набежавшие слезы. Ему тоже было трудно говорить, все это время он старательно прятал подальше мысли о брате, слишком тяжелые мысли. - Пойми, он умер и его не вернешь... но ты, ты жива... сейчас кажется, что мир вокруг рухнул... но он есть... он стоит... и ты должна встать... я не говорю, что нужно забыть... нет! Нужно пережить это...иначе нельзя... ты обязательно справишься! Мы справимся... - больше всего он боялся, что она спросит:"Как?", ведь он не знал ответа на этот вопрос. Он знал только, что так будет, что по-другому не может быть. Она справится, а как, это знает только время... Но Лера не спросила, она вообще больше ничего не говорила, а только сильнее прижалась к нему. Глеб тоже не сказал больше ни слова, все было уже сказано, теперь осталось только ждать.Он нежно обнял Леру и поцеловал ее мягкие, растрепавшиеся волосы. Так они просидели очень долго, растворяя свою боль, поделенную наконец пополам, в абсолютной тишине маленького деревенского домика...

Lovethesun (ФанФики_Я_ЛЕЧУ) все записи автора Часть 6.

Глеб вернулся в деревню довольно поздно, когда уставшее за день Солнце уже клонилось к линии горизонта. Серебристая машина подъехала к старому неровному забору, сердце в груди у водителя бешено стучало.
"Так... и что за паника? - пытался выяснить у самого себя Глеб, - Просто приехал с кое-какими подарками... просто хотел сделать приятное, отвлечь как-то, наверное... Почему теперь сомневаюсь? Это уже скорее по инерции... ведь я с трудом могу вспомнить, когда мои сюрпризы тебе, Лера, имели успех... только если в детстве... Да еще и эту бандуру с собой притащил...глупость какая... за три года я, наверное, и забыл как это все делается... и что меня черт дернул вспомнить об этом... Ладно... была не была!" - и, выбросив последний окурок в открытое окно машины, он, захватив с собой сумку и пакеты с провизией, двинулся по тропинке, ведущей к дому.

Лера сидела на лавочке около дома и задумчиво наблюдала за тем, как на соседском участке важно прохаживался петух, присматривая за своим пернатым гаремом. Она сидела здесь уже довольно давно. Вышла, чтобы подышать свежим воздухом, полюбоваться закатом, который вот-вот должен был раскрасить небо, и еще, наверное, зачем-то... Пустой дом нагонял мрачные мысли, а здесь, на улице, было как-то легче, эта деревенская глушь возвращала спокойствие. За целый день девушка переделала кучу дел: сначала она совершила небольшую прогулку по лесу, во время которой впервые увидела живого зайца, такого смешного, серенького с очень длинными ногами и не менее длинными ушами, затем, вернувшись из лесу, она перемыла весь дом, перетрясла старые покрывала и занавески, выбив из них многолетний запас пыли, навела уют, теперь заброшенный дом приобрел жилой вид. После этого Лера приготовила ужин из оставшихся продуктовых запасов, но есть в одиночестве ей не очень-то хотелось, и вот она решила скоротать ожидание "брата", сидя на улице. Услышав звук подъезжающего автомобиля, Лера встрепенулась и пошла навстречу Глебу.

- Привет! Тебя так долго не было, я даже успела генеральную уборку сделать. Знаешь, я столько пыли в жизни не видела. - Лера подошла к "брату" и чмокнула его в щеку, от чего тот слегка вздрогнул, забыв, что все, что собирался сказать. - Ого, сколько ты всего набрал. Мы и за месяц все это не съедим. Кстати, ты ведь наверняка голодный? Пойдем, я там приготовила кое-что, еще не успела поесть. - и она поспешила в дом, разогреть уже подостывший ужин, а Глеб еще несколько минут постоял на улице, пытаясь собраться с мыслями. Но вот Лера выглянула в окошко и жестом позвала его, он послушно поплелся внутрь, решив поговорить с ней после ужина.

***

Солнце уже практически закатилось за линию горизонта, и, будто стремясь придать больше пафоса своему уходу, на прощание разожгло в вечернем небе яркий малиново-красный огонь заката. Лера вышла на улицу, держа в руках поднос с грязной посудой. Поставив свою ношу на небольшой столик около умывальника, она замерла, любуясь завораживающей красотой неба. В городе такой закат вряд ли можно было увидеть, яркий уличный свет приглушил бы краски, путающиеся в высотных домах, бесконечных проводах и неоновых рекламах. Здесь же все небо, вся палитра в своей первозданной яркости и многогранности были открыты взору. От этого зрелища у Леры перехватило дыхание. Глеб вышел на улицу вслед за ней и несколько минут молча наблюдал за ее восторгом. Ему казалось, что он видит, несмотря на сумерки, как блестят ее глаза, и даже слышит, как быстро бьется ее сердце. Наконец Лера заметила на себе его взгляд и, повернувшись лицом к Глебу, сказала:

- Правда это потрясающе! Такая красота!
- Да, красота... - тихо повторил он. Лера подошла ближе, и он увидел ее глаза, они, действительно, блестели. В голове пронеслось: "Пора!", и он сказал - Лера, я тут привез тебе кое-что, знаю, что ты давно забросила это занятие, но тут и время есть, и виды такие, и делать нечего все равно... - он забежал в дом, оставив заинтригованную Леру во дворе, и через минуту вышел с большим пакетом в руках. - Вот, держи. Сам я в этом ничего не понимаю, мне продавцы помогали, надеюсь, что не надули...- Лера с интересом заглянула в пакет и изменилась в лице, на нем отобразилась смесь из удивления, печали и радости. В пакете лежали различные атрибуты художника: альбомы, карандаши, мелки, краски и кисточки. Этот пакет был словно частичкой ее прошлого, осколком мечты, разбившейся о болезнь брата. С тех пор, как Лера решила поступать в медицинский, она забросила рисование, с головой углубившись во врачебные заморочки. В тот год она выбросила все свои альбомы, все старые рисунки, все, что напоминало ей о мечте стать художником, она распрощалась с этой мечтой, как ей казалось, навсегда. И вот теперь прошлое смотрело на нее из огромного белого пакета и звало, манило, умоляло вернуться... На несколько минут воцарилась тишина, слышно было только как большой мотылек изо всех сил бьется в стекло, пытаясь проникнуть в залитую светом комнату. Лера оторвала взгляд от пакета и перевела его на Глеба, который все это время неотрывно смотрел на нее, с замиранием сердца ожидая ее реакцию.

- Зачем, Глеб? Ты же знаешь, я больше не рисую... - ее голос еле заметно дрожал, выдавая бурю эмоций, вызванных неожиданным подарком.
- Знаю... а еще я знаю, что ты хотела и хочешь рисовать... я видел твои книги и конспекты, ни одной страницы без маленькой картинки в углу. Ты можешь говорить и делать что угодно, но это живет в тебе, ты художник... и ты должна рисовать! Неужели ты сама этого не понимаешь? - он собирался сказать что-то еще, но Лера не дослушала, она вошла, почти вбежала в дом, оставив Глеба одного.

"Вот дурак! - подумал он, - И что полез? Не твое это дело... "- и он бросился за ней. Войдя внутрь, он положил пакет из лавки художника на стол и хотел было пойти к Лере, попытаться как-то загладить свою вину, до конца не понимая, в чем именно она заключается, но взгляд его упал на спортивную сумку, лежавшую у двери. Из нее торчал черный футляр, тот самый, который он с таким трудом нашел-таки на чердаке. Он наклонился и достал его из сумки. Мысли путались в голове, руки от волнения дрожали, он открыл футляр и, кажется, понял, что чувствовала сейчас Лера... перед его глазами одна за другой проплывали давнишние картины, моменты жизни, который все дальше и дальше уводили его от желанного пути, от мечты, от того, что он на самом деле хотел... это было очень тяжелое чувство, которое сложно описать словами, смесь боли, обиды, страха, разочарования и надежды на то, что все еще можно вернуть, переписать все заново, с чистого листа. На негнущихся ногах он снова вышел на улицу, положил футляр на лавочку и вытащил его... своего друга, с которым его так жестоко разлучили три года назад. Осторожно смахнув пыль с металлической поверхности, он привычным жестом расположил саксофон в руках, набрал полную грудь воздуха и, обхватив губами прохладный эбонитовый мундштук, зажмурился и заиграл... Он играл так, будто и не было этого трехлетнего перерыва, пропуская каждую ноту через свое сердце, растворяясь в этих плавных, тягучих звуках, таких родных и любимых. С непривычки немного покалывало в груди, но он не обращал на это внимания, по телу бегали мурашки, он не замечал ничего вокруг, словно сливаясь с музыкой, заполнявшей вечернее пространство.

Лера сидела на кровати, погруженная в свои мысли. Она вовсе не сердилась на Глеба, просто его подарок очень взволновал ее, всколыхнул эмоции, воспоминания, надежды, с таким трудом запрятанные в самый дальний уголок души. Она понимала, что он был прав, она всегда хотела рисовать и хочет по сей день, но, почему-то боится. Так давно она перестала быть собой, перестала следовать своим желаниям, вступив на путь самой себе придуманного долга... Но кому теперь нужен этот долг? Кому и что она должна сейчас? В голове стучали слова Глеба: "...ты художник... и ты должна рисовать! Неужели ты сама этого не понимаешь?"
"Может, он прав... чего я так испугалась... он, наверное, обиделся... хотел же сделать мне приятное, а я так вот убежала... дура неблагодарная! Нужно пойти и извиниться..." - ее мысли прервала музыка, доносившаяся, кажется, с улицы. - Это еще что? Откуда музыка? Может, из машины?... это же... саксофон... странно... как будто... нет, не может быть..." - она тихонько вышла из комнаты и буквально на цыпочках пошла к выходу.

Дверь на улицу была открыта, Лера вышла на крыльцо и остолбенела, не веря зрению и слуху. Глеб, закрыв глаза, не замечая ее присутствия, с упоением извлекал из изогнутого латунного инструмента прекрасные звуки. Волна воспоминаний накрыла Леру с головой. Времена, когда они с Глебом еще учились в школе, живо предстали ее взору. Девушка вспомнила, как вечерами, сидя в своей комнате за очередной книгой или рисунком, она заслушивалась игрой "брата". Уже тогда их отношения были, мягко говоря, далеки от идеальных. Но, когда он брал в руки саксофон, Лера забывала, что это тот самый Глеб, который всего несколько часов назад подкалывал ее и всячески издевался, язвил и придуривался. Мягкие звуки, доносившиеся из его комнаты, трогали до глубины души, часто доводили ее до слез, настолько они были проникновенными. Вот и теперь слезы выступили у нее на глазах, в сердце приятно щемило, по коже пробежал холодок. Она внимательно следила за каждым его движением, впервые Лера видела как он играл, ведь он всегда запирался ото всех, оставаясь наедине с музыкой. Взгляд ее упал на руки Глеба, так резво перебирающие металлические клапаны. Лера изумилась, никогда раньше она не замечала, насколько его руки красивы... длинные, тонкие, но сильные пальцы, будто созданные для игры на саксофоне... ей безумно захотелось запечатлеть эти руки на бумаге, поймать их тонкую работу, заковать в карандашные линии. Повинуясь велению сердца, она схватила, лежавший на столе пакет, выудила оттуда альбом и жестяную коробку с самыми разными карандашами и вышла на улицу, стараясь не шуметь. Она уселась на лавочку так, чтобы ясно видеть руки "брата", залитые последними лучами уходящего в ночь Солнца. Несколько минут она просто смотрела на него, а затем, глубоко вздохнув, провела первую линию...

кто-то сказал, что не представляет Глеба музыкантом... а я вот просто вижу его с саксофоном, залитого мягким вечерним светом... сегодня весь день слушала соответствующую музыку и этот образ еще больше укрепился в моем воображении...
жду ваши комментарии =) как всегда =)

Lovethesun (ФанФики_Я_ЛЕЧУ) все записи автора как и обещала, начинаю разбавлять мрак =) жду ваши комментарии по этому поводу =)

Часть 5.

Ветер разогнал тучи, чистое ночное небо было усыпано звездами. Покосившаяся дверь со скрипом открылась, и Глеб вышел на улицу. Свежий деревенский воздух, не знающий выхлопных газов и дыма заводских труб, опьянял. Окинув взглядом заросший участок, Глеб присел на лавочку у дома и закурил. Ему до сих пор не верилось, что Лера так просто согласилась сбежать из города в это Богом забытое место, сбежать с ним.

Когда она вернулась сегодня домой, он заметил в ней перемену: в глазах больше не было той страшной, опустошающей боли, которая поселилась в них со смертью брата. Но Глеб не стал ни о чем расспрашивать, боялся вновь разбудить эту боль. Он рассказал ей о своей идее, мысленно подготовившись к долгим уговорам, но они не понадобились. Лера, подумав несколько минут, согласилась. Глеб решил не ждать до утра, ведь за ночь она могла и передумать, и вот, собравшись на скорую руку, они выехали из города. По дороге Лера уснула. Поплутав немного по ужасным сельским дорогам, состоявшим, казалось, исключительно из ям и кочек, Глеб наконец нашел нужную деревеньку и нужный дом, маленькое одноэтажное строение с двумя комнатами и кухней-верандой. Такую глушь Глеб видел впервые в жизни, но это его только радовало. Лишь сейчас, здесь, он понял, насколько устал, устал от всего и от всех: от города с его бесконечными машинами, людьми, суетой, даже от дома, от него , наверное, в первую очередь. Со смертью Дениса дома стало так тихо и страшно, напряжение чувствовалось в каждом углу, в каждом сантиметре воздуха. в каждом звуке. А здесь, в сотне километров от Реутова, дышалось так легко и свободно, и мысли в голове становились на места. А все его мысли были об одном, вернее, об одной, о той, что сейчас спала на старенькой кровати в нескольких метрах от него. Глеб думал о том, что было сейчас самым главным, о том, как заставить Леру вновь полюбить жизнь, поверить в то, что все еще может быть хорошо, а заодно было бы неплохо убедить в этом и себя. По началу план казался Глебу безупречным: деревня, глухомань, минимум того, что напоминало бы о случившемся, все это было, конечно, превосходно, но теперь ему стало как-то не по себе. Он понял, что совершенно не представляет, как вести себя с Лерой, что ей говорить, как вылечить ее израненную душу, как вытянуть из нее боль и страх. Никогда еще Глеб не оставался с Лерой наедине надолго, а когда они бывали одни, обычно ничего хорошего из этого не выходило, и виной тому всегда был он. Не самые приятные воспоминания о всех гадостях и мерзостях, которые он успел сделать Лере за последние семь лет, нахлынули на него. Глеб тряхнул головой и, глядя в темноту, прошептал:

- Теперь все будет по-другому, я обещаю! Больше никогда, Лера, я не сделаю тебе больно, никогда. - он еле заметно улыбнулся, вспомнив слова отца: "Только положительные эмоции" - Да, именно так, только самые положительные. С тебя достаточно боли и страданий, ты должна быть счастлива... Только как мне сделать тебя счастливой? - Глеб поднял глаза в темное ночное небо, будто прося у него помощи, подсказки. Вдруг он заметил, как упала звезда, зажмурившись, он, никогда раньше не веривший приметам, загадал свое главное желание: "Пусть Лера будет счастлива... умоляю..." Выкурив еще одну сигарету, он поднялся, вдохнул полной грудью прохладного и такого свежего ночного воздуха и вошел в дом. Чуть не врезавшись в огромную, занимающую добрую половину дома, печку, он заглянул в одну из комнат. Лера крепко спала, сжимая своего плюшевого мишку, которого не забыла захватить с собой в спешных сборах. Глеб улыбнулся: сейчас она была так похожа на маленькую девочку, такую беззащитную, наивную и бесконечно милую. Несколько минут полюбовавшись ею, Глеб осторожно прикрыл за собой дверь. Дойдя до второй комнаты, он буквально рухнул на кровать, свежий воздух действовал лучше всякого снотворного, сон моментально принял Глеба в свои объятия.

***

Глеб проснулся, когда Солнце было уже довольно высоко. Открыв глаза, он понял, что проспал всю ночь без подушки и одеяла, уткнувшись носом в старенькое покрывало в цветочек. Вспомнив о бесконечных пьяных вечеринках, после которых он почти всегда засыпал в подобном положении, Глеб усмехнулся и резко поднялся. Бросив привычный взгляд на запястье левой руки, он увидел что уже начало двенадцатого. Гадая, проснулась ли Лера или нет, Глеб, стараясь не шуметь, двинулся в сторону второй спальни. Заглянув туда, он снова не смог сдержать улыбки, Лера все еще спала, лучики солнца, прорывающиеся сквозь тюль, играли в прятки в ее волосах. Последив немного за этой игрой, Глеб решил соорудить что-то к завтраку. Это оказалось довольно трудной задачей, ведь вчера они вспомнили о продуктах уже на окраине города, возвращаться в центр было лень и они заехали в какой-то маленький магазинчик не отличавшийся широтой ассортимента. Изо всех сил напрягая свою кулинарную фантазию, Глеб вышел во двор, чтобы набрать воды из колодца. На соседнем участке он увидел женщину, кормившую кур, не долго думая он последовал прямиком к новым соседям. Женщина безумно обрадовалась столь необычному гостю, и тараторила без умолку. Оказалось, что у нее есть не только куры, но и две коровы, собака и муж-тракторист. Через полчаса , узнав все что можно и нельзя о жизни, наверное, каждого обитателя этой маленькой деревеньки, Глеб ввалился на кухню, прогибаясь под тяжестью добычи, и принялся за готовку. Благо теперь с продуктами не было проблем: женщина, отказавшись принять какие-либо деньги, снабдила его несколькими десятками яиц, бидоном парного молока, домашним творогом, сметаной, маслом и хлебом, испеченным в русской печке, а также банками с самыми разными вареньями и соленьями и всякой всячиной типа муки, сахара и соли. Увлеченный процессом приготовления пищи, который стоил ему немалых усилий, Глеб не заметил, как Лера, сладко потягиваясь, вошла на кухню. Несколько минут она с удивлением наблюдала за происходящим, никогда девушка не видела Глеба в роли повара, но, судя по аппетитным запахам, распространившимся по дому, беспокоиться за завтрак не стоило.

- М-м-м-м, как вкусно пахнет... - наконец решила обратить на себя внимание Лера.
- Доброе утро. Как спалось?
- Отлично, давно так не высыпалась. Только я жутко голодная, это все, наверное, свежий воздух... - она жалобно посмотрела на "брата".
- Сейчас все уже будет готово. Там в умывальнике чистая вода, умойся, а я пока тут все доделаю. - улыбнулся Глеб.

Пять минут спустя Лера и Глеб уже сидели за столом и с аппетитом поедали сырники со сметаной и ароматным клубничным вареньем. Наевшись до отвала, они решили прогуляться и заодно осмотреть окрестности. Они долго бродили по деревенским улочкам, то и дело встречая удивленные взгляды местных жителей, это было не удивительно: "городские" были здесь не частыми гостями. Через некоторое время они вышли к речке, журчание ее быстро текущей воды успокаивало. Неожиданно у Глеба зазвонил телефон, принимающий сигнал, как оказалось, даже в такой глуши.

- Это отец, я забыл ему вчера позвонить и сказать, что все в порядке. - сказал он и снял трубку.

Поговорив с Олегом Викторовичем, Глеб огляделся и увидел, что Лера сидит немного поодаль и, глядя на блестящую на Солнце воду, задумчиво водит веточкой по земле. Он подошел ближе и, приглядевшись, увидел в неглубоких линиях, медленно выводимых ею, контур бабочки, рядом он заметил еще одну, уже готовую бабочку поменьше второй. Некоторое время он молча наблюдал за тем, как еще несколько бабочек выпорхнули из-под Лериной руки. Вдруг глаза его загорелись, словно на него снизошло озарение, но Лера, полностью погруженная в свои мысли, ничего не заметила. Глебу не хотелось ее отвлекать, но пришедшая в голову идея не давала покоя, требовала немедленных действий, так что он все же решился нарушить задумчивый процесс создания чешуекрылых красавиц и сказал:

- Лер, слушай, я в город съезжу, в нормальный магазин, а то нельзя же только дарами местных аборигенов питаться. У тебя есть особые заказы?
- Да нет, - повернувшись к нему, ответила она. - На твое усмотрение.
- Ну, ладно. - он немного колебался, не хотелось ему оставлять Леру одну, но внимательно посмотрев в ее глаза и не увидев там ничего, что могло бы вызвать опасения, он все же решился осуществить свой замысел именно сегодня. - Тогда я полетел, а то не хочу поздно возвращаться. На обед себе что-нибудь найдешь. Давай, не скучай.
- Ага. - все так же задумчиво кивнула Лера, видно было, что она совсем его не слушает.

***

Пока машина Глеба неслась по шоссе в сторону Реутова, идея Лобова-младшего обросла новыми деталями и превратилась в самый настоящий, только ни капельки не коварный, а даже совсем наоборот, план. Через полтора часа Глеб уже подъехал к своему дому. Ни отца, ни матери не было, что очень его обрадовало. Он побежал прямиком на чердак, отгоняя страх не найти желанную вещь. Он понимал, что мать спокойно могла выбросить ее, вернее его, на помойку, но надежда все-таки умирает последней...

Минут сорок ушло на то, чтобы перерыть покрытые толстым слоем пыли старые вещи. Наконец его труд был вознагражден: из вороха тряпья, газет и журналов Глеб извлек большой черный футляр. С замиранием сердца он открыл не сразу поддавшийся замок, несколько минут, не отрываясь, смотрел внутрь. Воспоминания юности захлестнули Глеба. Ему 17 лет, год окончания школы,серьезный, тяжелый разговор с отцом, разбивший вдребезги мечты о будущем.
"-Глупости, Глеб! Ты что, рехнулся?! Что это за занятие!!! Поигрался и хватит! Тебе нужна НОРМАЛЬНАЯ профессия!!!"
"- Пап, чем эта не нормальная? Я не хочу ничего другого!"
"- Я сказал НЕТ! Это не обсуждается! Будешь поступать в медицинский, без разговоров!!!"
"- Ха! Я туда экзамены в жизни не сдам! Биология и химия - насмешил!"
"- Еще как сдашь! Поверь мне, как миленький сдашь! Все, тема закрыта! И чтобы я больше этой штуки у тебя не видел! Хватит! Пора взрослеть!"

Обида с новой силой проснулась в Глебе. Он зажмурился и медленно провел рукой по запыленному металлу. Закрыв футляр, он вышел с ним с чердака. Ему еще предстояло осуществить вторую часть его плана. Даже не зайдя себе в комнату, он сел в машину и поехал в центр, где было множество самых разных магазинов, среди которых Глеб очень надеялся найти нужную ему лавочку. Он нашел ее почти сразу, даже не лавочку а большой специализированный магазин. Две милые продавщицы помогли ему, ничего не понимавшему в этом вопросе, с выбором, указав на самые лучшие из своих товаров. Чуть не забыв заехать за продуктами, Глеб помчал машину в сторону деревни. Всю дорогу он нервно курил, пытаясь угадать Лерину реакцию на свою затею, и то и дело поглядывал в зеркало на заднее сидение. Там, в большой спортивной сумке, томились две несбывшиеся некогда мечты: его и ее.

Lovethesun (ФанФики_Я_ЛЕЧУ) все записи автора Часть 4.

В столовой дома Лобовых царила напряженная атмосфера, как обычно бывает после трагедий, неожиданно обрушивающихся на людей. Сложно после таких потрясений войти в привычное русло. Лера уныло ковыряла вилкой кусок курицы и не отрываясь смотрела на пустующий стул напротив. На этом месте всегда сидел Денис. Так ничего и не съев, девушка, поблагодарив Аллу и извинившись, вышла из-за стола, а затем, захватив сумку, и из дома. За столом повисло неловкое молчание, которое через несколько минут нарушил Глеб.

- Отец, я думаю, Лере нужно отвлечься как-то. - издалека начал он .
- Да как тут отвлечешься, сынок, она позавчера брата похоронила. Всем сейчас тяжело, а ей особенно.
- Я это понимаю. Но и ты пойми, здесь ей все о том, что случилось напоминает. Она часами в Денискиной комнате сидит. Сидит и молчит, и мучает себя. Она себя винит, изводит, ночами не спит, не ест ничего. Нужно делать что-то, иначе так и до больницы недалеко.
- Да что тут сделаешь... - Олег Викторович грустно посмотрел на сына. - Ты все верно говоришь, но... я не знаю, что делать.
- Я знаю. - заметно оживился Глеб. - У моего знакомого есть старая дача в какой-то деревне, название я не помню. Ехать туда на машине больше часа. Из достижений цивилизации только электроплитка и лампочки. Зато коровников-курятников вокруг хоть отбавляй. Воздух свежий, вода из колодца как родниковая. Речка есть. Дача эта пустует уже много лет, не нужна никому, а продать жалко, да ее и не купят, кто на такое позарится. В общем, я ключи у него попрошу, он не откажет, и Леру туда отвезу, ей там самое то будет. Как ты думаешь, пап? - Глеб с надеждой взглянул на отца. Тот, помолчав немного, ответил:
- Идея, конечно, хорошая... только вот, во-первых, скоро сессия начнется, а во-вторых, не знаю, согласиться ли Лера с тобой, и еще, я так понимаю, ты ее там одну не оставишь, то есть, с ней там будешь?
- Ну что, давай по порядку, какая к черту сейчас учеба? Ты что, хочешь, чтобы Лера окончательно свихнулась? Ей только стресса от сессии не хватало! Переживет институт и без нее несколько экзаменов. Осенью все сдаст! Насчет того, согласиться ли она, ты не переживай, уговорю, если что и ты, надеюсь, поддержишь. И конечно, я ее там не брошу. Мне город тоже осточертел уже, и за учебу не беспокойся, я так много пропустил, что все равно сейчас никакие экзамены не сдам, все позже. Больше нет вопросов? Даешь добро?
- Да, я смотрю ты все давно уже и без меня решил. - усмехнулся Олег Викторович. - Езжайте, если, конечно, Лера не буде против. Только ты там смотри, не обижай ее! Только положительные эмоции!
- В этом можешь не сомневаться! Тогда я за ключами. - и Глеб пулей вылетел из-за стола, на бегу бросив - Спасибо, мам, все очень вкусно было.
- Бесполезно с ним спорить. - с улыбкой сказал Лобов.
- А сейчас и не надо. Он прав, им обоим это пойдет на пользу: Глебушка здоровье поправит, а Лера душу полечит. - задумчиво сказала Алла.

***

Лера уже полчаса стояла перед тремя могилами, сама не зная, зачем она пришла на кладбище. Она смотрела по очереди на маму, папу и Дениску, будто ждала от них помощи, ответа на мучивший ее вопрос о том, как жить дальше. Но ответ так и не приходил, а она все стояла и смотрела на них, родных и любимых, тех, кто так ей необходим, тех, кто никогда ее больше не обнимет и не поможет. Сама, теперь только сама... Лера услышала позади себя шаркающие шаги и обернувшись увидела совершенно незнакомую старушку. Настоящая бабушка: жиденькие седые волосы повязаны косынкой, платье старенькое, сношенное почти до дыр, но аккуратное, в руках авоська, из тех, каких не делают уже лет 20, а то и больше, и две красные гвоздички, самые дешевые. В ее худом, загорелом, морщинистом лице было что-то доброе и теплое, что сразу располагало к себе.

- Что, дочка, родители твои? - Лера грустно кивнула.
- А малой, братец? - снова кивок, - Могилка свежая, веночки. Недавно схоронила что ль? - почему-то Лере захотелось поговорить с этой женщиной, она ответила:
- Позавчера.
- Соболезную тебе. - сказала старушка и, помолчав немного, неожиданно продолжила. - Ты главное не убивайся. Поплачь немного, и дальше живи. Их Бог к себе забрал, значит, нужно так было. И тебя тут оставил, тоже не просто так. Он все знает лучше тебя и меня. И себя не вини, не надо. Все по воле Божьей, не по нашей. Если бы люди решали, то, может и не умирал бы никто. - Лера посмотрела в глаза старой мудрой женщины, та будто видела ее насквозь, но от этого не было неприятно, наоборот. Она молча слушала. - Я тебя ой как понимаю, сама в войну всю семью схоронила. Мы тогда в Ленинграде жили. Мать в блокаду от голода померла, все нам с сестренкой отдавала. Той пять лет всего было, ну и мне десять. Отец на фронте погиб. А сестренка в 44-м. Мы с ней в лесок за ягодами пошли, лето было, она отбежала от меня, надоело ей под кустиком согнувшись сидеть. Бегала, бегала и на мину прыгнула. Я тогда чуть с ума не сошла. Себя все винила... не уберегла, мол... а потом она ко мне во сне пришла, вся светится, улыбается, щечки румяные, и говорит. "Ты, Аля, не плачь. Мы с мамочкой тебя видим, ты как заплачешь и мы плачем, не надо, не грусти. Нам тут хорошо. И тебе хорошо будет". Я проснулась и так мне легко стало на сердце. И не плакала я больше по ним, чтобы их не расстраивать. А потом и правда хорошо мне стало. И счастье свое нашла. 50 лет с мужем душа в душу прожили. Детишек 5 человек нарожали. Взрослые все теперь, семьи у всех. Но вот Васенька мой в том году помер. К нему сюда и хожу, но не плачу, знаю, ему хорошо, он же у меня всю жизнь как ангел был, а сейчас там с настоящими ангелами. Так что ты не кручинься, дочка. Все наладится. А слезами своих родных не печаль, и себе душу не рви.

Лера не отрываясь смотрела в маленькие серые глаза старушки, из которых будто исходил свет. Она почувствовала, что железная рука боли, сдавившая ее сердце, ослабила хватку.
- Спасибо вам, -тихо сказала она.
- Да за что, милая. Пойду я к Васеньке моему, давненько не навещала, ноги совсем не ходят. Прощай, счастья тебе. Благослови тебя Бог.
- До свидания. - старушка медленно поковыляла прочь, а Лера еще несколько минут постояла, глядя на фотографию Дениса, и пошла домой. Впервые за последние дни, ее не терзали тяжелые мысли.

жду ваши отзывы, критику, тапки и пряники принимаются с одинаковым вниманием =)

Lovethesun (ФанФики_Я_ЛЕЧУ) все записи автора вымученное продолжение... плод двух бессонных ночей... очень жду ваших отзывов

Часть 3.

При каждом всхлипе "сестры" сердце Глеба больно сжималось, но он не пытался остановить ее рыданий, он понимал, что ей нужно было выплакаться. Конечно, слезы не излечат израненную душу полностью, но хотя бы часть боли выйдет с ними, а это уже не мало. Иногда сквозь соленые потоки Лериной боли прорывались обрывки фраз: "Дениска", "почему", как дальше", "страшно". Один из таких обрывков заставил Глеба вздрогнуть, он отчетливо услышал: "... теперь совсем одна..." - эти слова ледяным ножом вонзились ему в сердце. Глеб осторожно приподнял Лерину голову и, заглянув в ее красные, полные отчаяния, глаза прошептал:
- Не говори так. Ты не одна, я... мы с тобой. - она крепко зажмурилась, еле заметно кивнула и снова опустила голову ему на грудь.

Глеб не знал, сколько прошло времени, его черная рубашка была уже насквозь мокрой от Лериных слез, он ощущал кожей их влажную прохладу. Небо на Востоке заметно посветлело, холодное дождливое утро опускалось на Реутов. Лера наконец затихла на груди "брата". Он выждал еще какое-то время, а затем, убедившись, что она уснула, аккуратно отнес ее на кровать, боясь разбудить. Страх этот оказался напрасным, нервное опустошение и три бессонные ночи сделали свое дело: девушка крепко спала. С облегчением вздохнув, Глеб снова сел в кресло и задумался. Все было так странно: за эту страшную ночь, ночь после похорон Дениса, они стали так близки, ближе, чем за предыдущие семь лет вместе взятые. Лера впервые не закрылась перед ним, не отвернулась, она доверила ему свою боль, единственное, что у нее сейчас было в избытке. Глеб надеялся, что это откровение не было мимолетной слабостью, мысль о том, что теперь Лера сможет верить ему, принять его заботу, делиться с ним, была, пожалуй, первой светлой мыслью, посетившей его за последние дни, а может, даже и месяцы.

***
Срочная операция не позволила Гордееву присутствовать на похоронах Дениса. Худшую ситуацию вообразить было трудно: в один из самых страшных дней Лериной жизни, его не оказалось рядом, да и в день смерти Дениса он не оказал ей должной поддержки, с того дня им так и не удалось поговорить. Все эти огрехи нужно было срочно исправлять, но как - для хирурга этот вопрос оставался открытым. Надеясь только на интуицию и, возможно, на Божью помощь, он наконец нажал на кнопку дверного звонка. С самого начала все пошло не так, как ему хотелось: дверь открыл Глеб. Несколько секунд они молча смотрели друг на друга, на лицах обоих читалась откровенная неприязнь.

- Лера дома? - наконец нарушил молчание Гордеев.
- Вы уверены, что она захочет вас видеть?
- Вопросом на вопрос не вежливо отвечать, вас, доктор Лобов, этому не научили? Вы Лере скажите, что я пришел, а мы уж как-нибудь сами разберемся. - наигранная вежливость в голосе хирурга выдавала волнение, он и сам не знал, захочет ли Лера с ним разговаривать. Глеб лишь озвучил его мысли, чем сильно разозлил Гордеева, который и так был на взводе. Это не ускользнуло от Глеба.
- Сию минуту, - сказал он и, развернувшись, пошел в сторону Лериной комнаты, даже не предложив Гордееву войти.

Несколько минут ожидания показались часами, в голове хирурга не осталось ни одной заготовленной с таким старанием фразы. Почему-то ему казалось, что разговор с Лерой не принесет ничего хорошего. Всегда самоуверенный донельзя, сейчас он больше напоминал школьника, кусавшего ногти перед первым свиданием. Наконец в прихожей показалась Лера. Ледяная скользкая рука сдавила его горло изнутри, когда он взглянул на свою невесту. Дело было даже не в том, что она была похожа на собственную тень, что ее потухшие глаза были красными от слез и бессонницы, все это было вполне ожидаемо. Его испугал ее взгляд, обдавший холодом, не суливший ни капли надежды...

- Здравствуй, Лера. Прости, что не смог вчера... Как ты? - он боялся смотреть ей в глаза, просто не мог.
- Все в порядке. - голос был ледянее взгляда, Гордеев непроизвольно поежился, но мужественно продолжил:
- Лер, возвращайся домой... - минутное молчание, взгляд Леры прямо в глаза, в этот момент он понял все, от ее слов и голоса упало сердце:
- Саша, я дома... Прости... я пойду... устала. - она медленно закрыла дверь прямо перед его носом.
"Ну, вот и все... это конец..." - пронеслось в его голове.

сама знаю, мало, но тяжело дается... хочется этот рассказ сделать как следует...

Lovethesun (ФанФики_Я_ЛЕЧУ) все записи автора все-таки попробовала написать продолжение. постаралась исправить ошибку, на которую мне указала уважаемая Ангел-вредитель, за что ей огромное спасибо.как получилось - судить вам. жду комментариев.

Часть 2.

Через некоторое время Глебу показалось, что Лера все-таки заснула. Он тихонько поднялся с кресла и подошел к окну. Гроза утихла, ветер немного успокоился, но дождь продолжал нещадно поливать Реутовские улицы. Давненько весной не было такой унылой и мерзкой погоды. Глеб сел на подоконник и задумался, весь ужас произошедших за последние три дня событий с новой силой навалился на него. Все это время он, как мог, пытался не думать о Денисе, это было слишком больно и страшно. Пусть многие считали Глеба Лобова бесчувственной, эгоистичной скотиной, не способной ни на любовь, ни на дружбу, ни на что светлое и чистое, он все же безумно любил своего брата. Денис, пожалуй, был единственным, кто знал Глеба таким, каким он был на самом деле, единственным, перед кем Глеб никогда не надевал маску бессердечного ублюдка. Пусть Денис был ему и не родным братом, но он был, наверное, самым близким ему человеком. А теперь этого человека больше нет... Перед глазами у Глеба проплывали картины детства: вот они бегут по берегу реки, пытаясь поднять в небо яркого воздушного змея, а вот Новый Год в школе Дениса, он такой смешной, в костюме какого-то зверька, то ли медведя, то ли собаки, а это они играют в футбол с соседями по даче, все с ног до головы в грязи, но такие довольные... Глеб вздрогнул, в памяти всплыла свежая картина: Денис лежит в гробу в небольшой часовенке, приписанной к больнице, такой бледный и серьезный, рядом стоит Лера, глаза пустые, рядом, поддерживая ее за локоть, стоит отец, он так постарел за эти дни, мать в стороне, утирает глаза маленьким кружевным платочком, все молчат, звенящая тишина давит, в груди пусто и больно, а еще очень холодно, в горле застрял ком... Он никогда никого не терял, даже представить себе не мог, как это, пережить гибель близкого, родного человека, теперь он это знал, знал это чувство пустоты и беспомощности, бессилия перед лицом смерти, самым бесчувственным и жестоким лицом на свете, лицом той, которую бесполезно умолять, той, перед которой бессильны слезы, деньги и даже хваленая медицина... По щеке Глеба сбежала слеза, он быстро стер ее, сейчас нельзя плакать, он должен быть сильным, он должен поддержать Леру... но как тут быть сильным, когда такое чувство, что мир вокруг рушится, когда нет сил верить во что-то хорошее, справедливое, доброе... нет, но нужно, нужно верить и заставить поверить ее. Так странно, она была самым сильным человеком, которого он когда-либо видел, а сейчас вся ее сила исчезла, она пропала там, в больнице, ее спугнул противный писк, сопровождавший прямую полоску на мониторе, означавшую, что Дениски больше нет... Его нет и больше никогда не будет, он никогда больше не улыбнется, не рассмеется своим звонким таким заразительным смехом, никогда больше не позвонят им из школы, чтобы пожаловаться на очередную его шалость, никогда больше он не стащит из комнаты старшего брата ноутбук и не засядет тайком за какой-нибудь очередной стрелялкой... никогда больше... никогда...

Глеб сидел на подоконнике, прижав руки к глазам, тяжелые мысли накрыли его с головой, так, что он даже не заметил, что Лера вовсе не спит. Он не услышал, как она встала с постели и подкралась к окну, поэтому, когда она, присев рядом, легонько дотронулась до его спины, он вздрогнул.
- Все-таки не спиться? - она отрицательно покачала головой. - Можно я закурю? - как-то виновато спросил он.
- Конечно кури. - Глеб достал пачку из кармана, щелкнула зажигалка, и он с жадностью затянулся.
- Дай мне одну. - он удивленно посмотрел на нее.
- Лер, зачем?
- Пожалуйста. - нет, он не мог ей отказать, тем более сейчас.
- Ладно, держи. - она неловко взяла из пачки сигарету, Глеб поднес ей огня, она с силой втянула в себя ядовитый серый дым и закашлялась.
- Ну вот, - сказал он и попытался улыбнуться.
- Кошмар какой, и тебе это помогает? - прокашлявшись и снова затянувшись, но уже слабее, спросила она.
- Помогает... думать... а иногда наоборот, отвлечься.

На несколько минут в комнате вновь повисла тишина, слышно было только как за окном хозяйничает дождь. Докурив сигарету почти до фильтра, Лера выбросила ее в форточку и придвинувшись к "брату" совсем близко, еле слышным шепотом сказала:
- Глеб, спасибо тебе... я не знаю, как бы я пережила эту ночь, если бы не ты...
- Ну что ты, какое спасибо, мы должны быть сейчас вместе, только вместе мы сможем это пережить.
- Да, наверное... - она прильнула к его груди, он легонько обнял ее за плечи, которые вдруг вздрогнули и произошло то, чего Глеб не видел никогда, Лера заплакала, сначала тихонько, а потом все сильнее и сильнее, прижимаясь к нему, что было сил. Он не стал ничего говорить, слова были лишними и не имели смысла, он просто еще крепче обнял ее, понимая, что большего он сделать не может. А Лера все плакала и плакала, и с каждой минутой ей становилось легче...

Lovethesun (ФанФики_Я_ЛЕЧУ) все записи автора мне что-то сегодня стало очень грустно, вот, написала кое-что... не уверена, что буду продолжать,хотя, у меня есть кое-какие задумки. но вы все равно покомментируйте, пожалуйста...

Часть 1.

ровная линия разделила экран монитора на две половины... тишина...

***

Как странно, мы так часто плачем по пустякам, в случаях, когда даже расстраиваться не стоит, а когда приходит настоящее горе, беда, страшнее которой сложно представить, многие не могут выдавить из себя ни слезинки. Быть может, это происходит потому, что в самые страшные моменты боль перекрывает все вокруг и внутри, и места слезам просто нет, а может, на них не хватает сил, возможно, есть еще причины... Но Лера не размышляла над этим вопросом, ее совершенно не волновала то, что она не плачет, ее вообще ничего не интересовало теперь, все вокруг потеряло смысл, и, как ей казалось, навсегда. Она стояла на больничном крыльце, не помня, как очутилась здесь, но это, как и все остальное, было не важно. Сильные порывы ледяного ветра обдавали ее холодной дождевой водой, но она словно не чувствовала этого. Она вообще не замечала ничего вокруг и, возможно, даже не совсем понимала где она. Так она не заметила и того, что к больнице подъехала машина, и из нее вылезло трое людей, один из которых, увидев ее, побежал к крыльцу и несколько раз позвал ее. Лера даже не шевельнулась от звука собственного имени, казалось, она даже не понимала, что зовут именно ее. Наконец мужчина взбежал по ступенькам, остановившись несколько ниже Леры. Его лицо оказалось прямо напротив ее лица, но девушка будто смотрела сквозь него. Он еще раз громко позвал:
- ЛЕРА!!! -он понял ее молчание по-своему и продолжил, - я понимаю, ты злишься за то, что я вот так вот, ничего не сказав, уехал, но ты выслушай меня, пожалуйста. Я ездил в Москву. И знаешь что?! Я вернулся не один! Со мной мои одногруппники, тоже нейрохирурги, только у них не было двухгодичного перерыва.Они ничуть не хуже чем я был тогда, так что теперь можешь не беспокоиться, мы прооперируем Дениса, и все будет отлично. - от имени брата Лера вздрогнула и наконец обратила внимание на Гордеева, а это был именно он. Она безразличным взглядом окинула двух людей, приехавших с Александром, и теперь стоявших в стороне в ожидании когда их позовут. Затем Лера вновь посмотрела на Гордеева и, медленно спускаясь с лестницы произнесла тихим надтреснутым голосом, от которого у хирурга внутри все поежилось:
- Ему уже не нужна операция. - слегка пошатываясь, девушка медленно пошла к воротам, не оборачиваясь на крики Гордеева, который все стоял на крыльце, как громом пораженный.
- Лера, постой, куда ты? Как это не нужна? Ты можешь мне объяснить, что произошло? Дениса уже прооперировали? - в этот момент из дверей пулей выскочил Глеб, который вот уже двадцать минут носился по больнице в поисках "сестры". Услышав последний вопрос Гордеева, Глеб метнул в него полный ненависти и боли взгляд и прохрипел:
- Урод... Денис умер, а ты... - краем глаза он заметил, как, уже дойдя до ворот, Лера сильно покачнулась и упала прямо на асфальт, не закончив предложение, он бегом бросился к ней.
- Лера, Лерочка, - Глеб подхватил Леру на руки и, морщась от резанувшей по месту ранения боли, потащил ее к своей машине. - Зачем же ты убежала, мы тебя обыскались. Милая, сейчас я тебя отвезу домой, ты только держись, пожалуйста. - он аккуратно положил все еще находящуюся в обмороке Леру на заднее сидение, сел за руль и надавил на педаль газа, обдав уже подбежавшего к машине Гордеева грязной водой из огромной лужи.

***

Все давно разошлись по домам, на похоронах не принято засиживаться, иначе они рискуют превратиться в обычное пьяное сборище, а это недопустимо. Глеб сидел в своей комнате, смотел в темное ночное небо и думал о том, почему это небо так жестоко и несправедливо к самой лучшей девушке на земле. Сначала оно отняло у нее родителей, когда ей не было и пятнадцати лет, затем болезнь брата, еще один крутой поворот, от которого она решила порвать все свои мечты и стать врачом, а теперь это чертово небо и вовсе убило Дениску.
"Бог, если ты и вправду есть, я не понимаю тебя... как ты мог? Почему? За что ей? Если ты есть, то ты самое жестокое существо... " - раскатистый удар грома заставил Глеба вздрогнуть - "Что, сердишься? Считаешь, я не прав? Докажи! Хотя... как теперь это сделать... тебе не исправить того, что ты натворил! Как у тебя рука поднялась так с ней поступить?! Что она тебе сделала? Кому она вообще сделала что-то плохое? НИКОМУ!!! Ты за это ее так?! Сам не веришь, что бывают хорошие люди? Наказываешь их? Издеваешься? Бьешь, чтобы они больше не могли подняться? Не выйдет у тебя! Ничего не выйдет! Она сможет, ОНА поднимется!!!" - фильтр больно обжег его пальцы, он выбросил сигарету, вернее то, что от нее осталось, в окно, за которым бушевала стихия. На улице творилось что-то невообразимое: такой страшной грозы не было давно. Ветер пригибал деревья к самой земле, казалось, они вот-вот сломаются, но они вновь и вновь распрямлялись, борясь с его шквалистыми порывами.

Глеб вышел в коридор. Во всем доме царила звенящая тишина, слышно было только, как тикают в гостиной старые часы. Дверь в Лерину комнату была открыта, там никого не было. Он сразу догадался, где ее искать. В комнате Дениса было темно и тихо, но Глеб знал, что она там. Постояв в нерешительности несколько минут, он все же толкнул дверь и вошел. Лера сидела на кровати, поджав под себя ноги, и медленно раскачивалась взад-вперед. Тусклый свет уличного фонаря освещал ее лицо, глаза, сухие, ни капли слез, смотрели в одну точку, она не слышала, как он вошел. Когда Глеб дотронулся до ее плеча, Лера вздрогнула и молча подняла на него глаза. Сердце его больно сжалось, в ее глазах он увидел пустоту и страшную боль, свет, всегда исходивший из них, потух, и Глеб боялся, что больше уже никогда не увидит его. "Как же я хочу помочь тебе, милая, как бы я хотел взять всю твою боль на себя, чтоб тебе больше никогда не было больно... Поделись со мной, доверься... как тебе помочь? КАК??? Что мне сделать?" - к его горлу подступил ледяной ком, который мешал говорить. Он присел на корточки, взял ее руки в свои и тихо произнес:
- Лер, ты уже три дня молчишь... так нельзя... не держи все в себе, поговори со мной, может, легче станет... - он с надеждой посмотрел ей прямо в глаза, пытаясь во взгляде передать всю нежность, на какую он был способен. Она тяжело вздохнула и заговорила, впервые со дня смерти брата, голос не слушался, дрожал и ломался:
- Я... не могу... плакать... Я сволочь... - Глеб сел рядом с ней на кровать.
- Ну что ты такое говоришь... глупость... ты не сволочь... просто когда очень больно многие не могут плакать... - он осторожно обнял ее, боясь, что она оттолкнет его, но она этого не сделала. Он почувствовал, как сильно она напряжена, будто каждый нерв в ней был натянут до предела. Ему стало страшно от того, что он совершенно не знал, что ей сказать, как помочь...
- Посидишь со мной? - тихонько спросила она.
- Конечно. Но, может, тебе лучше поспать? - неуверенно начал он.
- Я не могу уснуть... я... как закрываю глаза, вижу его... в...гробу... это так страшно... я ... мне кажется, больше никогда не смогу спать...
- Так нельзя, нужно отдохнуть...
- Зачем? Кому это нужно? - она резко встала и подошла к окну.
- Тебе, это нужно тебе!
- Мне ничего уже не нужно... - Лера обхватила голову руками, в этом жесте было столько отчаяния, Глеб не мог на это смотреть, он подскочил к ней, повернул ее лицом к себе и, заглянув ей прямо в глаза, еле слышно прошептал:
- Не смей так говорить. Ты должна жить дальше!
- Кому я должна теперь? Теперь это не имеет никакого смысла... - Лера снова отвернулась к окну.
- Имеет! Как же ты не понимаешь! Имеет! Ты должна себе, в первую очередь себе! Ты не можешь сдаться! Жизнь не закончена, пойми...
- Глеб, я устала... я не могу больше... почему все так?
- Я не знаю, - он действительно не знал, что ей ответить, на этот вопрос, наверное, вообще нет ответа. Он подошел ближе и снова обнял ее. - Пойдем отсюда, попробуй все-таки уснуть. - она робко кивнула, и Глеб вывел ее из комнаты Дениса.

Глеб усадил ее на кровать, зажег ночник.
- Может, тебе выпить? Мне иногда помогает заснуть. - Лера неопределенно пожала плечами, он выскочил из комнаты и через минуту уже разливал дорогой коньяк. Она послушно взяла из его руки бокал и выпила залпом, даже не поморщившись. Проигнорировав блюдце с нарезанным лимоном, она выпила еще одну порцию "снотворного".
- Ну вот, а теперь ложись. - сказал он, тоже выпив, и уложил ее, как куклу. Укрыв ее мягким пледом, он налил себе еще коньяка.
- Ты только не уходи пока, ладно, я боюсь одна оставаться... - сказала она, закрывая глаза.
- Я буду здесь, спи, я никуда не уйду. - с этими словами он поцеловал ее в лоб и сел в кресло у окна,выключив свет.

Lovethesun (ФанФики_Я_ЛЕЧУ) все записи автора Часть 8.

Реутов встретил Леру давящей предгрозовой духотой. Она шла по знакомым с детства улицам и, наверное, впервые была не рада встрече с родным городом. Какая-то часть ее будто осталась там, в Петербурге, и теперь без нее девушке было как-то неуютно. Возвращаться к мужу у нее и в мыслях не было, поэтому она с вокзала отправилась прямо на квартиру родителей. Грустно было в пустой квартире, в которой давным-давно никто не жил, ощущение пустоты и одиночества витало в воздухе, атмосфера вполне гармонировала с Лериным настроением, на душе у нее было также пусто и одиноко. Ей хотелось с кем-нибудь поговорить, она подошла к телефону и набрала номер Смертиных, веселый голос Вики с автоответчика напомнил Лере о том, что друзья отмечают годовщину свадьбы в Италии и вернуться еще только через десять дней. Повертев в руках трубку, Лера положила ее обратно, больше звонить было некому. В груди что-то больно кольнуло: она вспомнила, что так и не взяла у Глеба номер телефона. Отчаяние и боль навалились на нее, и девушка упала на диван и заплакала. Ей было страшно, она не знала, как ей жить дальше, теперь она действительно осталась совсем одна, у нее не было никого, кто помог бы ей справиться со всем этим, никого, ни единой души...

Проплакав всю ночь, наутро Лера отправилась в ЗАГС и подала заявление на развод, так и не позвонив Гордееву, им больше не о чем было разговаривать, а устраивать скандал или слушать фальшивые извинения и просьбы не делать глупостей у нее не было ни малейшего желания. Все было решено, и что бы он не делал, изменить уже ничего нельзя, не потому что она не сможет его простить, а потому что ей это уже не нужно, а ему, наверное, не было нужно никогда.

***

- Алло! Лерка! Приве-е-е-ет!!!! Ты не представляешь, как мы классно отдохнули! Италия - это просто волшебное место!!! Ты обязательно должна там побывать! Слышишь!!! Алло, Лер? Ты чего там уснула? Ау!!! - Вика прям-таки источала энергию и положительные эмоции, но убитый голос подруги заставил ее спуститься с небес на землю.
- Привет, Вик. Рада за вас. Ты, наверное, устала с дороги. Когда отдохнешь, то, может, встретимся. Мне очень нужно с тобой поговорить... хоть с кем-нибудь поговорить... - в голосе Леры зазвучали слезы. Вика не на шутку перепугалась, ведь Лера не из тех, кто хнычет по любому поводу. За все годы, что они дружили, Вика всего несколько раз видела, как Лера плачет. Мысли об Италии моментально вылетели у девушки из головы.
- Лерочка, что у тебя стряслось? Я сейчас приеду! Хорошо?
- Да, только я у родителей. Приезжай... я очень жду... спасибо.

Через полчаса девушки уже сидели на кухне. Вика привезла молодое итальянское вино, которое как раз было куплено специально для Леры и ее мужа, но видно доктору Гордееву не суждено было испробовать сей божественный напиток.
- Ну, подруга, рассказывай, что у тебя стряслось, пока мы с Толиком по Италии колесили. Ты меня, признаться, порядком напугала, так что не тяни, выкладывай все, как есть. С Гордеевым поругалась?
- А? Что? Ах, да... Гордеев... я с ним развожусь...
- Что? - Вика чуть не выронила бутылку с вином. - И ты так спокойно об этом говоришь? Лер! Да что случилось-то???
- Да, развожусь, и это не важно, понимаешь, не важно... я... я... не знаю... - слезы потекли из красных глаз Леры, она опустила голову на стол, и плечи ее заходили ходуном. Она пыталась что-то сказать, но в бесконечных всхлипываниях невозможно было разобрать ни слова. Вика пододвинулась к подруге, и попыталась ее успокоить.

На то, чтобы хоть немного успокоиться Лере понадобилось минут двадцать и добрая половина одной из бутылок с вином. Наконец она совладала с собой и рассказала подруге о том, что видела в больнице.
- Ну и козел же он все-таки оказался, хотя, ты знаешь, я это давно поняла. Ну ничего, жизнь-то на этом не заканчивается. Он не стоит того, чтобы так убиваться.
- Викуль, дело вообще не в нем. Я уже давно по Гордееву не убиваюсь. Наши отношения зашли в тупик, давным-давно, необходим был только стимул, чтобы все закончить, хотя он, кажется, так этого и не понял. Но это все не важно... - Лера задумчиво посмотрела в окно.
- А что тогда важно? Я ничего не понимаю! Ты можешь мне толком объяснить, что с тобой твориться, если не Гордеев, тогда что? Или кто?Лер, не томи, рассказывай, я и так уже вся трясусь.
- Ты права... кто... это Глеб. - сказать, что Вика удивленно посмотрела на подрeгу, значит не сказать ничего. Фраза "глаза на лоб полезли" подходит, чтобы описать выражение ее лица, как нельзя лучше.
- Глеб? Лобов? Он... он же исчез после твоей свадьбы. Или ты не о нем? - глаза Леры снова стали наполнятся слезами.
- О нем... - и она уткнулась Вике в плечо.
- Так, ну а теперь точно рассказывай ВСЕ! А то я с ума сейчас сойду. Откуда Глеб-то всплыл? Никто же не знает, где он...
- Я теперь знаю - дрожащим голосом произнесла Лера, и рассказала Вике все, что произошло с ней после того, как она застала мужа со студенткой.

Рассказ получился долгим. Еще несколько раз Лера срывалась в плач, и Вике приходилось ее успокаивать. Но вот девушка замолчала, закончив рассказ на том, как она купила билет на поезд в Реутов. На несколько минут воцарилось молчание. Вика была поражена, она ожидала услышать от подруги все что угодно, но такое...
- Мда, Чехова... стоит на три недели тебя одну оставить, как ты умудряешься все с ног на голову перевернуть... Я вот только не поняла, что Глеб-то тебе сказал по поводу этой рыжей стервы? - наконец нарушила тишину Вика.
- Ничего... я не говорила с ним... я просто уехала... а телефона его у меня нет... да даже если бы и был, что теперь-то... они вместе, и сейчас уже я лишняя...
- Ну ты и дура! Чехова! Я тебе поражаюсь! У тебя в голове вообще ничего не осталось?! Ты поверила этой заразе, даже не поговорила с ним? Неужели ты не понимаешь, что она могла тебе все что угодно наговорить! Ты же говорила, что все было просто замечательно. Как ты могла ей поверить и не услышать все от Глеба?!
- Я... я ... я не знаю... мне было страшно услышать это от него... я... мне кажется, я ... Вик... я люблю его....
- А мне не кажется... так, знаешь что, нужно срочно что-то делать! Ты помнишь его адрес? - Лера кивнула, - Вот и отлично! Напиши мне, я попрошу Толика, он пробьет телефон, и ты ему хотя бы позвонишь, а там уж... - Лера прервала Викин план, сказав:
- Вик, у него-то есть мой телефон, он бы, если бы хотел, мог мне позвонить уже миллион раз! Не нужно ничего пробивать. Нужно просто забыть и жить дальше... без...него...
- Да... ты я вижу окончательно сдурела, мать! Я тебе сказала, пиши адрес! Не хочешь? Ладно, я по фамилии его найду! И сама позвоню!
- Не надо, он...
- Ты что, действительно ничего не понимаешь? Он сто процентов решил, что ты к Гордееву вернулась! Он уже один раз отпустил тебя, пожелав счастья... И в этот раз, наверное, решил поступить так же. И откуда у людей столько благородства, когда не надо?! Господи, ребята, какие же вы идиоты!!!
- Вика, он просто меня больше не любит. А я, я слишком поздно все поняла, я, действительно идиотка... но уже ничего нельзя сделать... - Лера залпом осушила бокал.
- Всегда можно что-то сделать! По крайней мере, вам необходимо поговорить!!! И, знаешь, Лер, я сомневаюсь, что Глеб тебя разлюбил... я помню, что с ним творилось, когда ты к Гордееву переехала. Они с Толей тогда общались, в общем, когда он исчез, мы уже подумали, что он того... но он где-то через полгода написал Толику письмо по имэйлу, что, дескать, с ним все нормально, что он больше не вернется, и чтобы его не искали.
- Почему ты МНЕ этого не сказала?! - Лера вскочила и чуть не опрокинула стол.
- Да не кричи ты на меня! Он сам об этом просил... Слушай, пошли спать. Утро вечера мудренее. Завтра придумаем, что делать. И не спорь, делать что-то надо. Если Глеб тебя все еще любит, а я в этом уверена, второе расставание с тобой его может доканать.

Вика заснула сразу, перелет и нервное потрясение от разговора с подругой лишили ее последних сил, Лера же никак не могла уснуть, последние слова Вики ее напугали. Она поняла, что вела себя как настоящая эгоистка. Мысль о том, что из-за ее глупости с Глебом может что-то случиться, разрывали ее сердце на части. Уже под утро она решила пойти прогуляться. На улице было нежарко, уже неделю, не прекращаясь, лил дожь. Лера достала из шкафа ветровку и надела ее. Засунув правую руку в карман, она ощутила холод металла. В руке у нее оказался брелок с ключами. Это были ключи от квартиры Глеба, которые она забыла выложить оттуда перед тем как уехать. Эта находка стала для Леры последней каплей, она достала из тумбочки все деньги, которые у нее были, чиркнула записку для Вики и, схватив сумку, выбежала на улицу.

Часть 9.

Уже минут пятнадцать Лера стояла у черной металлической двери, не решаясь сделать самый важный шаг. В мыслях царила полная неразбериха, ужас от того, что может скрываться за этой дверью пронзал каждую клеточку ее тела. Лера боялась, что увидит там ее, эту рыжую, спящую в обнимку с Глебом, но еще больше она боялась того, что Вика окажется права, того, что с Глебом уже могло что-то случиться. Наконец она поняла, что неизвестность - это самое страшное, и что стоять вот так у двери не имеет никакого смысла. Повернув ключ в замке, она на цыпочках вошла внутрь. В квартире стояла гробовая тишина, никаких признаков жизни. Сердце отчаянно билось где-то в районе подбородка. Дрожа всем телом, Лера направилась в спальню.

Глаза разъедал сигаретный дым, тяжелым облаком повисший в комнате. Повсюду валялись пустые бутылки и пачки из-под дорогих сигарет. Ноги отказывались слушаться, они были словно из ваты. На огромной не расстеленной кровати лежал Глеб, вернее то, что от него осталось. Непонятно было, спал ли он или просто был мертвецки пьян, хотя, наверное, и то и другое вместе. Лера села на колени прямо перед ним, слезы душилии ее, но она не могла вымолвить ни слова. Ей было безумно больно на него смотреть. Испитое, давно не бритое лицо было больше похоже на маску. Под глазами залегла глубокая синева, а к замеченной ею еще в их первую встречу у Невы складке прибавилось еще несколько. Рубашка на нем была расстегнута, и было видно, как сильно он похудел, остались, что называется, кожа да кости. Лера придвинулась ближе так, что ее слезы попадали на него. Под ребром с правой стороны она заметила шрам, оставшийся после того удара ножом, который Глеб получил, защищая ее от ублюдков, подосланных Инной. Сердце у Леры сжалось еще больнее. Она потянулась и поцеловала этот шрам, прижавшись лицом к горячему телу Глеба. Он зашевелился и наконец открыл глаза. Лера посмотрела ему в лицо и ужаснулась: это были не его глаза, это были две бездонные черные пропасти, из которых сквозила боль. Превозмогая слезы, которые мешали говорить, Лера вымолвила:
- Глеб... Глебушка... прости...прости меня... - он смотрел на нее непонимающим взглядом, казалось он думал, что все еще спит, а может, решил, что допился до белой горячки и перед ним ее вечная спутница галлюцинация. - Глеб, милый, не молчи, умоляю... ну хочешь, ударь меня, накричи, только не молчи... пожалуйста, Глеб... - она уткнулась ему в живот, почувствовав ее слезы на своем теле, он начал понимать, что это реальность.
- Лера... - голос его звучал глухо, будто из ямы. - Лера, что ты здесь делаешь? Зачем? - она подняла голову и, не отрывая взгляда от его глаз, приблизилась к его лицу. Несколько секунд они смотрели друг на друга, а затем она начала покрывать его лицо поцелуями. Глеб вздрогнул, он замер, не в силах пошевелиться, он не мог поверить, что все это происходит на самом деле. До него доносились обрывки ее фраз:
- Глеб.... дура... любимый.... прости... люблю...
- Что ты сказала? - наконец совладав с собой, переспросил он. Дождь из поцелуев и слез прекратился. Лера отодвинулась от него так, чтобы он снова мог видеть ее глаза.
- Глеб, прости меня, умоляю... я была такой дурой... я поверила... прости, я должна была тебя дождаться. - он, все еще ничего не понимая вновь хотел что-то спросить, но она не позволила ему произнести ни слова, нежно прильнув своими губами к его рту. Через полминуты она оторвалась от его губ и сказала:
- Я люблю тебя. - если бы не столь реалистичное ощущение, оставленное ее губами, Глеб, наверное, точно решил бы, что сошел с ума, но она вновь поцеловала его, на этот раз жадно и страстно. Он обнял Леру и прошептал, обжигая ее ухо своим шепетом:
- Я тоже тебя люблю, Лерочка. - она залезла на кровать и всем телом прижалась к нему, а он и не думал ее отпускать, будто боялся, что она снова куда-нибудь убежит.

В эту ночь наконец, спустя столько лет, совершив столько глупостей, два любящих сердца слились воедино, чтобы больше никогда не терять друг друга. Судьба, так долго трепавшая их души, наконец сжалилась над ними. Наделав столько ошибок, чуть не уничтоживших их счастье, они наконец были вместе, и между ними больше не было преград, они сказали друг другу главные слова, и теперь ничто не могло их разлучить. Конечно, можно долго занудствовать на тему того, что все это могло произойти намного раньше, если бы... Таких если бы можно придумать десятки, если не сотни, но история не знает сослагательного наклонения. На этот случай есть простой, может быть, даже немного банальный, но очень правильный ответ: лучше поздно, чем никогда.

The END.

с нетерпением жду ваших комментариев, ваше мнение мне очень важно, иначе бы я это здесь не выкладывала =)
* если что, извините за грамотность, у меня редактор полетел, в блокноте дописывала...

Lovethesun (ФанФики_Я_ЛЕЧУ) все записи автора вот и продолжение. только больно не бейте, а лучше комментируйте =)

Часть 7.

Прошло пять дней с тех пор, как Лера переехала на квартиру "брата". Эти дни были для Глеба, наверное, самыми счастливыми в жизни. Он чувствовал, что у него словно выросли крылья. Каждый день он старался улизнуть с работы как можно быстрее, хотя раньше засиживался в офисе до поздна. Теперь он спешил, просто летел домой. Дом перестал быть для него одиноким логовом уныния, ведь там его ждала ОНА, его любовь. Но он не в коем случае не давил на нее, понимая, что сейчас, когда она только что пережила предательство, не стоило приступать к активным действиям по завоеванию ее сердца, нужно было дать ему время зажить. Он просто старался как можно больше быть с ней рядом, дать ей понять, что она не одна, что она может на него положиться, что он не сделает ей больно. И это ему удавалось. Лера действительно доверилась ему, сама удивляясь тому, как они стали близки. Глеб своей лаской и заботой, теплом и нежностью, лечил ее разбитое сердце, которое четыре года упорно втаптывали в землю. Он осторожно поднял его из грязи, очистил и склеил, и вот оно вновь радостно билось у Леры в груди с какой-то новой неведомой силой. Днем, когда Глеб работал, Лера любила гулять по городу. Она влюблялась в Петербург все больше и больше, а он не переставал ее удивлять. Девушка никогда не планировала маршрут очередного путешествия, она просто выходила на какой-нибудь станции метро, чаще, конечно, в центре, и бродила по улицам, всей душой пропитываясь неповторимой Питерской атмосферой. Так она гуляла целый день, а когда замечала, что вечереет, она спешила обратно, готовила ужин и ждала Глеба. Вечерами они чаще всего располагались на том самом подоконнике в комнате Глеба, который с первого раза так приглянулся Лере. Глеб открывал бутылочку вина, включал какую-нибудь приятную музыку и они разговаривали до поздней ночи. Они говорили обо всем на свете: о книгах, о фильмах, о разных странах, - Лера и представить не могла, что Глеб так много всего знает, никогда и ни с кем ей не было так интересно и легко, как с ним. Никогда и ни с кем она не чувствовала себя так спокойно, только, может быть, с мамой и папой. Так, сидя на подоконнике, Лера обычно и засыпала, положив голову Глебу на плечо, а просыпалась всякий раз одна в его необъятной кровати, а Глеб все также ночевал в гостиной на диване. Правда, Лера не догадывалась, что он почти не сплал. Каждую ночь, когда девушка засыпала, он относил ее в постель, а сам садился обратно на подоконник и мог до утра любоваться тем, как она спит, только когда его глаза совсем начинали слипаться, он тихонько уходил в гостиную, чтобы поспать хоть несколько часов.

***

Было около часа дня, в такое время Лера обычно гуляла, но в этот день погода изменила ее планы: на улице шел сильный дождь, и девушке пришлось остаться дома.Она решила посмотреть какой-нибудь фильм, благо у Глеба было множество интересных дисков. Только она приступила к выбору культурной программы, как раздался звонок в дверь. От неожиданности Лера вздрогнула: еще ни разу никто не приходил сюда, Глеб говорил, что к нему вообще редко кто-либо заходит. Делать было нечего, Лера пошла открывать. На пороге стояла высокая длинноногая девушка модельной внешности с ярко-рыжими волосами, забранными на затылке в тугой узел. Она смерила Леру удивленным недобрым взглядом и спросила:
- Глеб Лобов дома?
- Нет, а вы собственно кто? - Лера была удивлена не меньше, чем рыжеволосая незнакомка, какой-то неприятный холод расползался у нее по груди, она уже догадывалась каким будет ответ.
- Я? - девушка буквально сверлила Леру глазами, в них читалась явная неприязнь, если не ненависть. Растягивая каждое слово и расплываясь в ядовитой улыбке, она ответила. - Я его девушка, практически невеста. А вот кто ты такая, мне не совсем ясно.
- Я... я его сестра... я в гости приехала...проходите, пожалуйста... - голос Леры дрожал, к глазам подступили слезы, причину которых она не могла себе объяснить.
- Сестра??? - по лицу гостьи пробежала еле заметная судорога. - Ты Лера?
- Да.
- Что тебе здесь нужно?! - рыжеволосая дрожала от ярости, казалось, еще мгновение и она вцепится Лере в лицо своими длинными красными ногтями. - Ты снова приехала мучить его? Тебе мало того, что ты с ним сделала? Того, что он почти целый год жил как растение, из которого высосали все соки??? Ты хочешь еще? Мало кровушки у него попила? Ничего у тебя не выйдет! Я не позволю тебе снова над ним измываться!
- Я не понимаю, о чем вы... - Лера была ошарашена услышанным.
- Не понимаешь? Так я тебе объясню! Четыре года назад, когда Миша привез Глеба в Питер, ты знаешь в каком он был состоянии??? Он пил несколько месяцев, только и делал, что о тебе говорил. Миша всячески пытался его растормошить, но все было бестолку. Я видела как он убивает себя, медленно, по чуть-чуть каждый день. Это было очень страшно! Мы с Мишей давние друзья, он попросил у меня совета, помощи... но тут могло помочь только время. Я целыми днями была здесь, с Глебом, по Мишеной просьбе, он боялся, что Глеб может что-то с собой сотворить, иногда, действительно, до этого было рукой подать, но, слава богу, я всегда была рядом. Так продолжалось очень долго... но постепенно все стало налаживаться, конечно, не без моей помощи. И вот... - девушка замялась, отвела взгляд в сторону и сказала, жестко чеканя каждое слово. - Теперь у нас с Глебом все чудесно. А ты, сестричка, проваливай отсюда. Тебе здесь ничего не светит. Не смей ломать ему жизнь снова.Ты и так его чуть не убила. - она развернулась и, хлопнув дверью, ушла.

Леру била мелкая дрожь, по щекам ее текли слезы, внутри было пусто, и очень больно сжималось сердце, захлебываясь в бешеном ритме. На дрожащих негнущихся ногах, слегка пошатываясь, она дошла до ванной и умыла лицо холодной водой. Затем она пришла в спальню. В голове ее эхом стучали последние слова рыжеволосой: "Не смей ломать ему жизнь снова.Ты и так его чуть не убила. " Несколько минут Лера стояла посреди спальни, не в силах пошевелиться, в ней ледяной волной поднималось тяжелое решение. Взгляд ее бесцельно блуждал по комнате, пока не упал на часы, они показывала два. Наконец, решение было принято. Лера достала из-за шкафа свой чемодан и стала скидывать в него вещи. Девушка была даже рада, что Глеб был на работе, возможно, если она его увидит, то уже не сможет уехать, а ей это казалось единственно правильным сейчас. Как странно, мы делаем поспешные выводы, с легкостью веря в худшее, мы готовы поверить чужому человеку и боимся разговора с самыми близкими... Глупо, скажете вы, но почему-то так чаще всего и бывает...

Через полчаса все вещи были собраны. Лера подошла к письменному столу, достала из принтера чистый лист бумаги, чтобы написать Глебу записку, но она не знала, что ему сказать, мысли путались и никак не хотели выстроиться в предложение. Минут двадцать она судорожно пыталась выдавить из себя хоть строчку, но ничего не вышло. Она встала, взяла чемодан и вышла, так и оставив на столе белый лист бумаги.

***
Прислонившись к окну, Лера смотрела, как дождевые капли медленно стекали по стеклу, из ее глаз непрерывным потоком лились слезы. Поезд тронулся и здание вокзала стало медленно удаляться, Санкт-Петербург оставался позади.
"Вот и все. - думала Лера. - Сказка кончилась. Она и так слишком затянулась... на что я только надеялась? На то что он все еще любит меня? Что целых четыре года только и ждал, что я приеду... Дура! Дура! Дура! Чехова, ты настоящая идиотка! Если бы он хотел этого, то хотя бы сказал тебе, где его искать, так, на всякий случай. Зачем ты ему? Как ты могла подумать, что он все еще... - она взялась за серебряного голубка, которого так и не снимала, ей вспомнились слова Глеба, сказанные в день ее свадьбы: "Знай, что я никогда тебя не забуду, ты навсегда в моем сердце. Нет, не так, мое сердце всегда будет твоим...я люблю тебя больше жизни..." - "Это ничего не значит, тогда это, может, и было правдой, но сейчас это уже не важно... Только почему так больно? Почему... "

***

Блестящий черный джип несся по маленьким улочкам Питера, пытаясь обмануть вечерние пробки. Небольшая остановка у цветочного магазина и он снова рванул вперед. Вот наконец и дом. Припарковав машину, молодой человек чуть ли не бегом побежал к двери. Казалось, лифт едет слишком медленно, вот и восьмой этаж, дверь, сейчас он ее увидит. Просто удивительно, как за несколько часов можно соскучится. Ну, ничего, целый вечер впереди и ночь. Сегодня особенный вечер, он сегодня обязательно скажет ей все, скажет, что любит ее, что все эти четыре года мечтал снять трубку и позвонить ей, просто, чтобы услышать ее голос, но боялся, не хотел мешать ее счастью. А теперь пришло его время быть счастливым, их время. Щелчок замка, дверь открыта. Но почему везде так тихо? Может, она еще гуляет? Странно, она всегда ждет его дома, с готовым ужином и теплой улыбкой. Ладно, и он подождет, четыре года ждал, несколько часов хуже не сделают. Только цветы надо в вазу поставить. Он идет в спальню за вазой. Почему шкаф на распашку? Сердце его бешено бьется, в глубине души просыпается страх, он уже чувствует, что что-то не так. Он подбегает к шкафу... половина полок пусты... нет ее вещей. Ворох белых тюльпанов падает на пол. Он стоит, не желая верить в происходящее. Внутри будто что-то оборвалось. Дрожащими руками он вынимает из кармана пачку сигарет, пытается совладать с зажигалкой, пальцы словно сделаны из ваты. Наконец он закуривает.
"Уехала... к нему... даже ничего не сказала... неужели это месть? Или просто тебе нечего мне сказать? Правильно, нечего...ничего и не надо говорить, все ясно: ты любишь его, а я... это случайность... ты вернулась к нему... Зачем так жестоко, Лера? Неужели ты не понимаешь, как больно ты делаешь мне? Хотя, какая разница! Это не важно... будь счастлива, любимая, а мне, видно, не судьба..."

Он подходит ближе, хочет закрыть шкаф. Вдруг взгляд его замечает что-то в самом углу нижней полки. Глеб нагибается, пытаясь разглядеть, что именно привлекло его внимание. Он достает эту вещь, ей оказывается фиолетовый палантин, в который она так часто куталась, сидя вечерами на подоконнике и разговаривая с ним. Он подносит палантин к лицу, вдыхает ее запах, на глаза наворачиваются слезы. Внутри пустота и только медленно бьется вновь разбитое сердце, каждый удар которого болью отдается во всем теле.

продолжение следует...

Lovethesun (ФанФики_Я_ЛЕЧУ) все записи автора Часть 6.

- Глеб, спасибо тебе, - сказала вдруг Лера, после очередного глотка крепкого свежезаваренного кофе.
- За что? - он удивленно посмотрел на нее, она так неожиданно сказала это, прервав их пустой разговор о како-то милой, но нелепой ерунде. Он глядел ей прямо в глаза, пытаясь в них найти ответ на свой вопрос, внутри у него теплой волной поднималась надежда, словно бальзамом омывая израненное сердце.
Лера молчала, она не знала, что сказать. Эта благодарность вырвалась у нее сама собой, откуда-то из глубины, и сейчас девушка пыталась осознать свои слова и то, что за ними скрывалось. "За то, что ты просто оказался рядом в один из самых трудных моментов моей жизни, за то, что просто выслушал, за то, что ты такой родной и близкий..." - подумала она, но вслух, почему-то, сказала совсем другое:
- А за то, что не убежал от меня вчера в кафе! - она рассмеялась, - Я ужасно себя вела, не помню, когда в последний раз так напивалась, да и вряд ли такое было. Я бы на твоем месте поскорее бы смылась, сгорая от стыда. Ну или, в крайнем случае, закинула бы такую пьянь в такси и отправила бы в гостиницу, отсыпаться. - волна надежды в груди Глеба схлынула, но не исчезла вовсе, а теплым мягким калачиком, как кошка, улеглась где-то под сердцем до лучших времен.
- Я не мог тебя при всем желании в гостиницу отправить, я так и не знаю, где ты остановилась. А добиться от тебя вразумительного ответа было утопией.
- Ах вот оно что! Ты просто не смог от меня избавиться! А бросить девушку на произвол судьбы не позволила галантность истинного петербуржца! - продолжила шутливый диалог Лера.
- Ну конечно! Ты меня раскусила.

Так, шутя и смеясь, они закончили свой не то завтрак, не то обед. Лера стала собираться в гостиницу, ведь все ее вещи были там, она даже не могла переодеться и привести себя в порядок. Она уже стояла в прихожей, пытаясь совладать с ремешком на правой туфельке, когда Глеб подошел к ней и робко, как маленький напроказничавший мальчик, сказал:
- Лер, а зачем тебя в гостинице жить, оставайся у меня, живи, сколько нужно. Места хватит, три комнаты как никак. И деньги сэкономишь, не думаю, что учителям рисования в нашей дыре много платят.
- Да уж, платят нам не много... Но мне как-то неудобно... - замямлила Лера, хотя внутри у нее все буквально подпрыгивало от желания согласиться.
- Что за глупости еще, неудобно ей. - уже гораздо более уверенно продолжил Глеб. - Все, это не обсуждается! Поехали, заберем твои вещи. - Лера сделала вид, что еще сомневается, хотя мысленно уже давно согласилась. А затем притворилась, что под таким натиском при всем желании устоять не может. С легким сердцем оба вышли из дома и отправились в гостиницу.

***
Глеб только втащил тяжеленный Лерин чемодан в свое логово, как у него зазвонил мобильный. Из трубки послышался громкий мужской голос, лицо Глеба вытянулось, ему явно говорили не слишком приятные вещи. С минуту он молча слушал, затем последовал короткий ответ:
- Через полчаса буду. - и он положил телефон в карман.
- Что-то случилось? - взволнованно спросила Лера.
- Да. Ты понимаешь какое дело, у меня совсем из головы вылетело, сегодня у нас очень важная встреча с клиентом. В общем, мне нужно бежать.
- Ну вот, у тебя теперь из-за меня неприятности будут. - грустно сказала вздохнула она.
- Не говори ерунды! При чем тут ты, да и не будет никаких неприятностей! Все, я полетел. Ну а ты чувствуй себя как дома. В холодильнике полно еды, прими ванну, вещи можешь в шкаф убрать, там место есть. Телевизор посмотри, книжки там, журналы. Захочешь погулять - запасные ключи в тумбочке под зеркалом в прихожей. А я постараюсь как можно быстрее со всем управиться. Хорошо? Не скучай! - и он пулей выскочил из квартиры.
- Счастливо. - ответила она уже закрывающейся двери и потащила чемодан в спальню.

Лера была даже рада, что осталась одна, теперь она наконец могла спокойно подумать обо всем, что произошло. А поразмыслить было над чем. За какие-то сутки ее жизнь перевернулась с ног на голову. Еще вчера она готовила Гордееву на завтрак его любимую яичницу с колбасой, а сегодня оказалась в центре Петербурга, в квартире Глеба, которого не видела со дня свадьбы. Она ничего не знала о нем целых четыре года, и вот теперь он оказался для нее самым близким человеком, единственным, кроме речной глади Невы, кто знал, что с ней произошло, единственный, кому она сейчас могла и хотела довериться.
"Какая странная штука, судьба, - думала она, - в этом огромном городе столько людей, а мне встретился именно он, и именно вчера, именно тогда, когда мне так нужна была поддержка. Почему? Почему именно он? И почему я совсем не убиваюсь по Саше, почему мне совсем не больно? Нет, я, конечно, не мазохистка, но ведь боль в таких случаях обычное дело... А мне почему-то совсем не хочется грустить... Ну не хочется, значит и не надо." - и Лера принялась за разборку вещей.

Через час почти все вещи были разложены и развешаны, в чемодане остался только маленький белый несессер, в котором Лера хранила свои украшения. Когда она доставала его, то все содержимое несессера оказалось на полу, видимо девушка забыла закрыть его, когда собиралась. Лера присела на корточи и стала подбирать раскатившиеся в разные стороны "сокровища". У ножки кровати она заметила маленькую алую коробочку, подняла ее и открыв, улыбнулась. В ней лежал тот самый серебряный голубок, которого подарил ей Глеб во время их последнего разговора четыре года назад. Она давно забыла про него, никогда не надевала, он так и пролежал на дне ее несесера все эти четыре года. Но теперь ей почему-то захотелось его надеть, она и сама не знала почему. Лера подошла к зеркалу и застегнула на шее тонкую серебряную цепочку. И вот птичка, томившаяся в бархатной клетке так долго, вновь оказалась на свободе...

не знаю, когда будет продолжение, 26.06. последний экзамен, надеюсь, будет, что отпраздновать, и, возможно, времени и сил писать не останется =) а пока жду ваши комментарии =)

Lovethesun (ФанФики_Я_ЛЕЧУ) все записи автора Часть 5.

Открыв глаза, Лера долго пыталась понять, где она находится. Относительно припомнив события вчерашнего вечера и ночи - последние картины, сильно смазанные, относились еще к кафе - она догадалась, что, скорее всего, это квартира Глеба. Голова немного гудела, хотя все могло бы быть гораздо страшнее, и Лере не хотелось вставать с огромной, сказочно удобной кровати, которой наименование "ложе" подходило намного лучше. Девушка огляделась по сторонам, изучая спальню "брата", все было достаточно просто, но тем не менее очень стильно: кровать занимала большую часть помещения, помимо нее имелись прикроватный столик,шкаф, несколько стеллажей с большим количеством книг и письменный стол, на котором в идеальном порядке лежали какие-то бумаги а также ноутбук. Приглядевшись повнимательнее, она заметила на столе рамку со своей фотографией пятилетней давности. Нисколько не удивившись этому, она перевела взгляд чуть левее. На широком подоконнике располагались несколько ярких подушек и большая черная пепельница причудливой формы. Лера улыбнулась, представив, как Глеб по вечерам сидит на этом подоконнике и курит, задумчиво глядя в окно. Взгляд ее упал на часы: "Господи, уже час дня! Кошмар! У меня же урок в 12.45! Надо срочно позвонить... Ага, и что сказать, извините Вера Григорьевна, я случайно улетела в Питер, так что на урок прийти никак не могу, а не позвонила раньше, потому что вчера напилась до чертиков и вот только проснулась?! Да, хорошая из меня учительница, нечего сказать...Ну, все равно, позвонить надо." Из сумочки, лежавшей на другом краю кровати, Лера достала телефон, он был выключен еще с самолета. Только она успела включить его и заметить, что ей звонили 41 раз, как телефон задрожал в ее руке, истошно завопив голосом Ильи Лагутенко "Здравствуй!..Еще раз здравствуй!...", и на дисплее высветилось "Саша". Немного помедлив, она решила ответить, ведь рано или поздно им нужно было поговорить.

- Алло. - как ни в чем не бывало сказала она, из трубки донесся срывающийся на крик голос Гордеева:
- Лера! Черт! Ну наконец-то! Может ты объяснишь, что происходит!? Где тебя носит? Почему телефон отключен?! Где все твои вещи?! Где ты сама?! Я весь город объездил!!! Куда ты пропала?! Что за идиотские выходки?!
- Саша, я развожусь с тобой. - молчание, такого поворота событий он явно не ожидал. Лера услышала щелчок зажигалки, и вот, наконец, Гордеев подал голос:
- Это что за новости. Если это шутка, то, дорогая, первое апреля было давным-давно. И вообще все это НЕ СМЕШНО!
- Не кричи на меня! Ты прав, это не смешно, потому что это не шутка. Я действительно хочу с тобой развестись. Хватит с меня бессмысленных отношений, которые приносят только боль. И не смей говорить, что ты не понимаешь, о чем я! Я знаю все! Я достаточно видела вчера в учебке. И дело не только в этом. Наша семья, если она и была когда-то, уже давно развалилась, пора это признать. - снова пауза, затем, уже спокойно, без крика, он ответил:
- Я не дам тебе развод.
- Это твое дело, только есть ли в этом смысл? Я все равно не вернусь к тебе. И пока ты не согласишься на развод, в Реутов я тоже не вернусь.
- Чехова, одумайся, ты совершаешь огромную ошибку!
- Нет, Гордеев, я ее исправляю. - и Лера захлопнула телефон.

***

Глеб, устроившись на диване в гостиной, проспал всего три часа, хотя в последнее время и это было для него очень много. Зайдя к себе в спальню и увидев, что Лера спит, и, судя по всему, долго еще не проснется, он решил забрать оставленную на Васильевсом острове машину и заодно купить что-нибудь к завтраку - в холодильнике у него стояла открытая бутылка водки, компанию которой составляли пара лимонов и банка маслин. Обнаружив машину в целости и сохранности, он отправился в супермаркет и накупил там целую кучу всякой всячины: свежих булочек, фруктов, сыра, колбасы, молока, йогуртов и т.д. и т.п. Минут пятнадцать он стоял в раздумьях около цветочного ларька, но решил, что не стоит вот так вот сразу бросаться в омут с головой и, загрузив мешки с продуктами в машину, поехал домой.

Он вошел в квартиру как раз, когда у Леры зазвонил телефон, и в тишине, обеспеченной прекрасными стеклопакетами, он невольно услышал все, что она говорила. Мысли завертелись в его голове бешеным волчком: "Хочет развестись! Исправить! Она снова свободна! Здесь, в Питере, со мной! Только я и она! ...Шанс! Не упусти свой шанс!... Да какой к черту шанс! Она наверняка с ним помирится!... А если нет?... Да даже если и нет! С чего ты взял, что у тебя есть какой-то там "шанс"? Нет и никогда не было! Она к тебе относится как к брату, только и всего! ... Но она сказала, что многое изменилось! ... Да, но ты-то тут причем! ... " - тут Глеб понял, что уже минут десять стоит как истукан в собственной прихожей, бормоча что-то себе под нос. - "Хорошо хоть она это не заметила, решила бы еще, что я окончательно свихнулся. А может, так оно и есть..." - он ухмыльнулся сам себе и, отнеся пакеты из супермаркета на кухню, направился в спальню. В комнате Леры не оказалось, однако развевающиеся от сквозняка шторы и открытая балконная дверь подсказали Глебу, где ее искать. Он осторожно раздвинул занавески и вышел на балкон.

Лера стояла, раскинув руки и щурясь от яркого июньского солнца, легкий ветерок развевал ее волосы, на лице была улыбка. Это немного удивило Глеба, он ожидал застать ее в несколько другом состоянии после разговора с Гордеевым. Но поразмышлять над этим ему не удалось, один взгляд на "сестру" выбил из его головы все мысли, кроме той, что твердила, как прекрасна Лера. Несколько минут он молча любовался ею, а она так и стояла, не замечая, что за ней наблюдают. Наконец он опомнился и сказал, осторожно положив ей руку на плечо:

- Значит, уже проснулась, а я-то думал, что ты до вечера проваляешься. Голова не болит? - она, слегка вздрогнула от неожиданности и обернулась, подарив ему лучик своей улыбки, показавшийся Глебу в сотни раз ярче Солнца.
- Глеб, здесь так здорово! Такой вид! Дух захватывает! - на душе у него пели птицы, он тоже улыбнулся:
- Я только из-за вида и купил эту квартиру. Мне, по-сути, трехкомнатная не нужна, но этот балкон меня покорил.Пойдем пить кофе, я там кое-что пожевать привез, не знаю как ты, а я жутко голодный.
- А я вообще со вчерашнего утра ничего не ела.
- Безобразие! Тогда тем более, пошли скорей! - он галантно пропустил ее вперед и повел не кухню.

Lovethesun (ФанФики_Я_ЛЕЧУ) все записи автора вот и продолжение, жду ваших комментариев =)

Часть 4.

Первое время разговор у Леры и Глеба не клеился, еще бы. целых четыре года они не говорили друг с другом. А ведь в любом деле важна практика, тем более, в таком сложном, как разговор двух людей. За четыре года и без того не слишком ровная дорожка взаимопонимания, соединяющая их, изрядно припорошилась снегом. И вот теперь они осторожно ступали по ней, боясь поскользнуться и упасть. Дежурные вопросы, дежурные ответы, неловкое молчание и снова, избитые фразы. Однако незаметно, по кирпичику, стена, разделявшая их, разрушалась, и каждый в тайне надеялся, что она рухнет как можно скорее, им так много хотелось друг другу сказать, столь многим поделиться.

Украдкой они посматривали друг на друга, пытаясь понять, что изменилось, а что осталось по-прежнему.

"Лера, Лерочка! Какая же ты красивая! Как же я скучал по тебе все это время, любимая... Но почему в твоих глазах столько грусти? Почему ты здесь одна, без него? А может... Стоп! Лобов, ты четыре года назад закончил со всякими "может", "а если", "а вдруг". Ты отпустил ее! Помнишь?! Сбежал в другой город, чтобы своей любовью не мешать ее счастью... Но вот, она здесь, и одна... так странно, в Питере миллионы людей, шанс встретить кого-то так мал, но мы встретились... что же это?"

"Глеб, как же ты изменился за эти годы. Из юноши, почти мальчика, ты превратился в настоящего мужчину. Ты выглядишь намного старше, чем тогда, когда мы виделись в последний раз. Что это? Показалось? - Лера пригляделась к лицу Глеба повнимательнее, - Нет, не показалось, действительно, над переносицей залегла глубокая складка... От чего? Какие тяжелые мысли заставляли тебя хмуриться? Неужели это я виновата? Да брось ты, Чехова, что ты, пуп земли что ли! Наверняка у него проблем и без тебя хватает! Да и девушка, конечно же есть! Так... ну, кольца во всяком случае не наблюдается, не женился, значит еще... Господи, о чем я думаю... - Лера буквально заставила себя отвести взгляд от его лица, такого знакомого и незнакомого одновременно.

- А чем ты здесь занимаешься? - задала Лера еще один "дежурный" вопрос, ну нельзя же все время молчать, глупо как-то, будто им и сказать друг другу нечего.
- Сейчас рекламой. По началу, как приехал, вляпался в бизнес друга, но мы быстро прогорели. Был один плюс: много знакомств полезных приобрел, вот и пристроили в одно рекламное агентство. Там прошел обучение, оказалось, я все-таки что-то умею. Вот уже три с половиной года там. А ты, естественно, стала надеждой отечественной нейрохирургии?
- А вот и не угадал, я вообще не стала врачом. - немного грустно ответила Лера, и, поймав на себе удивленный взгляд "брата" продолжила. - Нет, ну институт я, конечно, закончила. А вот с работой... там такая история вышла... в общем, ты же знаешь, нейрохирургическое оборудование у нас в Реутове только в одной больнице есть. В той, где мы практику проходили. А у меня там вышел конфликт с руководством, не взяли меня туда... Но ты знаешь, я не особо по этому поводу переживала. Денису к тому времени уже сделали операцию в Москве, все прошло успешно, сейчас он, кстати, как раз там, в столице и учится, на программиста. Я подумала и поняла, что не хочу быть врачем. Я хотела помочь Денису, это, наверное, было глупо, ведь в год, когда я получала диплом, он как раз и был прооперирован, ну чем я могла ему помочь? Но тогда, когда я поступала в медицинский, все мне виделось по-другому, сейчас глаза открылись... на многое... - она замолчала, задумчиво посмотрев вдаль.
- Подожди, какой конфликт? Там ведь отец главврач? - в недоумении спросил Глеб. Лера ответила немного погодя, и как-то нехотя, будто ей не совсем приятно было затрагивать эту тему:
- Понимаешь, Глеб, когда ты уехал, отношение с твоими родителями у меня... испортились. Алла Евгеньевна упорно винила меня в том, что ты исчез вот так внезапно, ничего не сказав... Олег Викторович сначала пресекал эти разговоры, но потом он постепенно принял ее позицию. В общем, мы уже больше трех лет не разговариваем. Последняя наша беседа состояла из приветствия и прощания, когда я забирала к себе Дениску. Вот так вот...
- Какой бред! Как они могли в чем-то тебя обвинять! Я уверен, это мама подсуетилась, настроила отца! Он сам никогда такой чуши не придумал бы!!! - Глеба по-настоящему взбесила эта история, и Лера, с радостью заметив в его глазах прежний бешеный огонь, постаралась его успокоить.
- Это все уже не важно, это даже к лучшему, нет ничего хуже врача, который не любит свою работу. А я снова начала рисовать, и, ты не поверишь, работаю в нашей гимназии, учительницей изобразительного искусства. - при мысли о том, как Лера учит маленьких детей рисовать вазочки-цветочки, Глеб улыбнулся, гнев ушел, в душе воцарилась нежность, которая так и сквозила из его глаз. Чтобы не выдать себя. он оглянулся по сторонам и, заметив невдалеке маленькое кафе, круглые сутки открытое для посетителей, предложил Лере посидеть там. Они гуляли уже достаточно давно, и Лера успела устать и даже немного замерзнуть, так что она с радостью согласилась.

Кафе внутри оказалось очень милым, маленьким и уютным. Вместо стульев были диванчики, на столах стояли горящие свечи, из колонок, висевших по углам помещения, доносился мелодичный джаз. Лера и Глеб оказались единственными посетителями, и, выбрав укромное местечко в самом дальнем углу, они уселись на мягкий диван и принялись изучать меню.

- Знаешь, думаю нашу встречу стоит отметить! Хотя, извини, Чехова, я забыл, ты ведь у нас не пьешь. Ну тогда, мне коньяка, а тебе соку, как обычно? - в улыбке Глеба виделась грусть, он действительно вспомнил, то, как это было "обычно", когда он напивался и вел себя с Лерой далеко не лучшим образом. Лера заметила эту перемену в его лице и, словно прочитав его мысли, сказала:
- Глеб, ты даже не представляешь, как много всего поменялось. Девушка, нам два коньяка, хотя нет, давайте сразу бутылку, две рюмки и лимон. - последнее относилось к подошедшей официантке. Глеб ошарашенно смотрел на Леру.
- Сестренка, ты не перестаешь меня удивлять. Врачом не стала, зато коньяк в почете. Не скажу, что я разочарован, особенно последнее радует. Можно сказать, по моим стопам пошла. - он подмигнул ей и улыбнулся, на этот раз почти без грусти.

Принесли заказ. Они выпили за встречу, потом за Санкт-Петербург, потом за здоровье Дениса, потом еще за что-то, и еще... Лера, не евшая ничего с утра и изрядно понервничавшая, быстро захмелела. Глеб же, закаленный в общении с бутылкой, был практически трезвым. Его мучил вопрос, который он не решался задать все это время. Посмотрев на Леру, он понял, что именно сейчас у него есть шанс, быть может первый и последний, услышать от нее правду. Он посмотрел ей в глаза и наконец решился:
- Лера, почему ты здесь? Почему одна? И почему не сказала ни одного слова о муже? Что у тебя произошло?

Она молчала довольно долго, не отводя взгляд в сторону, глаза ее стали наполняться слезами и вдруг ее словно прорвало. Она рассказала ему обо всем, что произошло с ней за время их семейной жизни с Гордеевым. О том, как он стал отдаляться от нее, о его вечных задержках на работе, о слухах, круживших вокруг его имени, и о том, как сегодня она своими глазами убедилась в правдивости этих слухов. Слезы текли по ее щекам, голос срывался, она вся дрожала. Глеб не мог на это спокойно смотреть, с каждым Лериным всхлипом в его грудь будто вбивали гвоздь. Он придвинулся ближе и робко приобнял ее за плечи, боясь, что она оттолкнет его. Но она не отстранилась, а только сильнее прижалась к нему, не переставая плакать.Он нежно поглаживал ее по спине, говорил успокаивающие слова, пытаясь приободрить и ее, и себя. Его разрывали самые противоречивые чувства: с одной стороны, ему было страшно и больно видеть ее в таком состоянии, с другой, возможность просто обнять ее, просто почувствовать себя нужным ей, окрыляла его
.
Близость родного, понимающего, любящего человека - а теперь Лера окончательно убедилась в том, что Глеб все еще ее любит, она это просто почувствовала - придали ей сил. Еще немного поплакав, скорее по инерции, она успокоилась. Затем она привстала и подозвала официантку.
-Девушка, принесите нам шампанского! - та удивленно посмотрела на заплаканное лицо клиентки, но кивнула и пошла выполнять заказ, явно усомнившись в психическом здоровье посетительницы.
- Лера, какое шампанское? Что на тебя нашло? Почему ты вдруг улыбаешься? - Глеб был окончательно сбит с толку, он смотрел на блестящее от слез, но уже смеющееся Лерино лицо, и пытался понять причину столь быстрой и разительной смены настроения.
- А что плакать? Глеб! Ты ничего не понимаешь! Сегодня у меня началась новая жизнь! Я снова свободна! А вот и шампанское! Скорее, наливай, это надо отметить! - она взяла из рук Глеба искрящийся фужер, полный золотистого пенящегося шампанского, и произнеся тост:"За новую счастливую жизнь Валерии Чеховой!", залпом осушила его.

***
Шампанское подошло к концу, бутылка коньяка тоже опустела. Глеб, слегка пошатываясь, отправился в уборную, а когда вернулся, обнаружил Леру спящей на мягком диванчике. Несколько минут он просто любовался ею, жадно вглядываясь в каждый сантиметр любимого лица, которое каждый день снилось ему. Затем он жестом подозвал официантку и шепотом попросил вызвать им такси. Уже наступило утро, разведенный мосты больше не мешали движению, и такси приехало достаточно быстро. Глеб осторожно, пытаясь не нарушить Лерин сон, подхватил ее на руки и отнес к машине. Она так и не проснулась, только зевнула, как-то по-детски мило, а на лице ее появилась улыбка.

Улицы Питера еще не успели заполниться автомобилистами, и желтая машина такси быстро домчала их до дома, в котором жил Глеб. Расплатившись с водителем, он все так же на руках понес спящую Леру к себе. Положив ее на кровать, он еле сдержался, чтобы не поцеловать ямочку на ее щеке, которая всегда сводила его с ума. Собрав всю волю в кулак, он достал из огромного зеркального шкафа теплый плед, укрыл ее и направился к двери.
- Спокойной ночи, любимая. - прошептал он, выходя из комнаты. В ответ она шумно вздохнула и повернулась на бок. Глебу показалось, что в этом вздохе он услышал свое имя.

Lovethesun (ФанФики_Я_ЛЕЧУ) все записи автора Часть 3.


Обосновавшись в гостинице и приняв душ, Лера решила поздороваться с городом, спать ей совершенно не хотелось, а сидеть в номере, когда на дворе прекрасная белая Питерская ночь - настоящее преступление. Сев на одну из последних маршруток, она доехала до Дворцовой площади, свое приветствие она решила начать с самого сердца города. Она шла медленно, никуда не спеша, любуясь величественностью и красотой, окружавшими ее. Мост привел девушку на стрелку Васильевского острова. Вокруг гуляли парочки влюбленных, неизменный атрибут июньского Петербурга, и Лера, смотря на них, таких счастливых и беззаботных, почувствовала себя безумно одинокой. Рядом не было никого, с кем она могла бы поделиться своими чувствами, рассказать о том, что с ней произошло, а ведь ей так хотелось, чтобы ее кто-то просто выслушал. Лера вспомнила как в детстве, когда ей было очень грустно, она убегала к реке, и только там позволяла себе плакать, вдали от всех, с самого детства она не любила, чтобы кто-то видел ее слабость, только маленькая Реутовская речка знала о том, что было у Леры на сердце, глубоко-глубоко, куда никто никогда не заглядывал. Вот и сейчас единственным Лериным собеседником могла стать только темная гладь воды. Лера оперлась на гранитную ограду и зашептала, еле слышно, чтобы ее не приняли за сумасшедшую. Она рассказала Неве обо всем, что произошло сегодня и раньше, о том, как ее предал любимый человек, о том, что он больше ее не любит, и о том, что сегодня, кажется, умерла и ее любовь. Еще она говорила о том, что она очень рада, что находится именно здесь, и что ничуть не жалеет, что приехала вот так, ничего никому не сказав, что она вообще ни о чем не жалеет. Она говорила долго, очень долго, и ей стало намного легче, будто она поговорила с близким человеком. Вытерев с глаз набежавшие слезы, она сняла с пальца обручальное кольцо и, попрощавшись с семейной жизнью, которая не принесла ей счастья, бросила его в реку.

***

Сердце в груди Глеба вытворяло бешеные сальто, он подошел совсем близко к ней, но до сих пор не мог поверить в то, что это именно ОНА. Несколько секунд он так и стоял позади нее, не дыша, боясь сказать хоть слово, а она даже не замечала, что кто-то пытается нарушить ее задумчивое одиночество. Но вот он понял, что еще минута неизвестности грозит решить его последнего разума. "Была не была" - подумал он и произнес:

-Лера.

Она вздрогнула от неожиданности и от того, что голос, произнесший ее имя, был до боли знаком ей, хотя она не слышала его уже четыре года.. Мысли вихрем завертелись в ее голове: "Нет, этого не может быть, мне просто показалось. Как он мог здесь оказаться? Мне просто послышалось, никто меня не звал". - но все же она решила обернуться.

Слух не обманул, перед ней действительно стоял он, Глеб Лобов, собственной персоной, тот, кого в последний раз она видела на своей свадьбе, тот, кто пропал, не сказав ни слова. Четыре года от него не было никаких вестей, и вот теперь он стоял в двух шагах от нее, в чужом городе, в котором она оказалась совершенно случайно, в день, когда ее жизнь так круто изменилась. Все это было так странно. Их дороги, разойдясь в разные стороны, казалось бы навсегда, вновь пересеклись, совершенно неожиданно для обоих.

- Глеб, - только и смогла вымолвить она.

С минуту они стояли, молча глядя друг на друга, не веря до конца в происходящее, пытаясь собрать воедино упорно разбегающиеся в разные стороны мысли.

- Что ты здесь делаешь? - хором сказали они и рассмеялись. Напряженность улетучилась, оба, несмотря ни на что, были рады неожиданной встрече, нарушившей их печальное одиночество.

- Я здесь живу четыре года уже, а ты? - первым ответил Глеб.
- А я вот только сегодня прилетела. Так вот где ты пропадал все это время... - начала было Лера, но осеклась, она почувствовала, что сейчас не время для расспросов. Он исчез, и это было его решение, если бы он хотел, то давно дал бы о себе знать, давно все бы объяснил. А раз молчал, значит так ему было нужно. Расскажет все сам, если захочет. И она решила перевести тему в нейтральное русло. - Как же я люблю Питер, он такой потрясающий, особенно в белые ночи.
- Да, но ты так и не ответила, что ты делаешь столь в потрясающем городе?
- Просто приехала. - уклончива ответила Лера, рассказать обо всем Глебу оказалось сложнее, чем открыть свою душу молчаливой реке. - Погуляем? Или ты куда-нибудь спешишь?
- Мне некуда торопиться, - сказал Глеб, а про себя подумал: "Да и не к кому!"
- Вот и отлично. Пойдем, отведи меня куда-нибудь, ты ведь теперь, наверное, хорошо здесь все знаешь. - улыбнулась Лера, мысленно добавив: "А позже, может быть, мы поговорим с тобой, по-настоящему, честно. Я расскажу тебе правду о том, что привело меня сюда, да и тебе, я думаю, многое нужно мне рассказать.

И они зашагали вдоль набережной. Двое некогда близких людей, так давно не видевших друг друга, и так неожиданно вновь сведенных судьбой в одном из самых красивых мест на Земле.

продолжение, скорее всего, будет, если, конечно, вы не против =)

Lovethesun (ФанФики_Я_ЛЕЧУ) все записи автора Часть2


Он брел по Университетской набережной, оставив машину далеко позади. Сегодня, впрочем как и всегда, ему совершенно не хотелось домой. Что делать одному в огромной пустой квартире очередной бессонной ночью? Он был уверен, что этой ночью ему снова не удастся уснуть. Наступил июнь - месяц без сна, за те четыре года, которые он жил в Петребурге, он так и не смог до конца привыкнуть к белым ночам. Почти каждую ночь он уходил из дома до того, как разводили мосты, а возвращался только под утро. Ночной город стал его лучшим другом, единственным, кому он мог довериться, единственным, кто знал, как он, парень из успешной подмосковной семьи оказался здесь, в городе на Неве, совершенно один, наедине со своей бессонницей.

Четыре года назад он бросил все, что было в его жизни: дом, семью, учебу, друзей, или тех, которые так себя называли, и ее. Это был день ее свадьбы. Он помнит этот день, как будто это было вчера, тот день, когда он видел ее в последний раз. Она была необыкновенно прекрасна, даже для себя. От нее как будто исходил свет, но весь этот свет придназначался другому, тому, кто выиграл борьбу за ее сердце, тому, которому в тот день она поклялась в вечной любви. А он сидел в стороне и любовался ее красотой, тогда он уже знал, что это было в последний раз. Все было решено. Он отпустил ее, чтобы она была счастлива, и знал, что поступил правильно и даже, можно сказать, благородно. Но видимо все его благородство и сила ушли на этот шаг. Смотреть на то, как она будет счастлива с другим, на то, как у них появятся дети, на то, как они будут жить долго и счастливо, он бы не смог. И он решил уехать, только вот не решил куда, да это было и неважно. Предвидя, что его начнут отговаривать, он никому ничего не сказал и в первую очередь родителям, так как знал, что они-то уж точно будут против. Он обязательно объяснит им все, но только позже, когда они уже не смогут ему помешать. Четвертый раз подряд захмелевшие гости прокричали "Горько!", четвертый раз подряд долгий поцелуй молодых острой болью пронзил его сердце. Больше он не мог смотреть на это, слишком все это было тяжело. Но вот он увидел, как невеста встала из-за стола и направилась в сторону дамской комнаты. Это был тот самый идеальный момент, которого он ждал, он не мог уехать, не поговорив с ней. Никем не замеченный, он вышел из зала вслед за ней. Сердце устроило в его груди дикую пляску, предвкушая последний разговор с ней. Минуты казались часами, но вот, наконец, она появилсь из-за угла, похожая на ангела в своем простом и оттого еще более прекрасном белом шелковом платье.

- Глеб? Ты чего здесь стоишь? - удивилась она, не забыв одарить его своей сияющей жемчужной улыбкой, от которой ему вдруг стало очень жарко.
- Я хотел поговорить с тобой наедине. Не бойся, красть я тебя не собираюсь. - голос его дрожал, но он даже попытался выдавить из себя подобие улыбки. - Я хотел еще раз пожелать тебе счастья. Знай, что я никогда тебя не забуду, ты навсегда в моем сердце. Нет, не так, мое сердце всегда будет твоим. Не смотри на меня так, пожалуйста, Лера, не делай вид, что не понимаешь. Ты прекрасно знаешь, что я люблю тебя больше жизни. Именно поэтому, я не мешаю твоему счастью. На себя мне уже давно плевать, но ты должна быть счастлива. - он несколько секунд молча смотрел ей в глаза, а затем продолжил, достав из кармана небольшую алую коробочку. - Да, и еще, это тебе. Это, наверное, очень глупо, но я хочу, чтобы у тебя осталось на память обо мне хоть что-то хорошее. - она приняла из его рук коробочку, в глазах ее читалось нескрываемое удивление.
- Глеб, ты так странно говоришь, как будто прощаешься. Что происходит? - голос ее звучал взволнованно.
- Как что, ты сегодня открываешь новую страницу своей жизни, а я остаюсь на старой, только и всего.
Лера открыла таинственную коробочку, и лицо ее вновь озарилось улыбкой. На бархатной подкладке лежал серебрянный голубок на тонкой цепочке.
- Глеб, какая прелесть! Спасибо тебе огромное, это так мило. - и она чмокнула его в щеку, не заметив, как дрогнул каждый мускул на его лице.
- Не за что. Ладно, все, иди, а то твой муженек тебя уже заждался наверное. - он снова попытался улыбнуться, только на этот раз получилось еще хуже, по его лицу словно прошла судорога.
- А ты разве не идешь?
- А? Да, я через пару минут. Иди, иди.
Он проводил ее взглядом, прослушал еще одно "Гоооорькооо!" и чуть ли не бегом поспешил к машине. Его отсутствия так никто и не заметил, но это было ему только на руку. Все шло просто отлично, если не считать того, что сердце в его груди разрывалось от боли, а в глазах предательски затаились слезы.

Рассекая темную Реутовскую ночь, его машина неслась по трассе с бешеной скоростью. Вот наконец впереди замаячили огни аэропорта. Недалеко от него располагалось небольшое кафе. Глеб остановил машину и вошел внутрь. Там его уже ждал один из его "друзей".

- Ну, привет. Долго же тебя ждать пришлось.
- Так получилось. Ты не передумал? Деньги принес?
- Я-то не передумал, а вот ты бы подумал еще раз. Зачем тебе понадобилось свою старушку продавать? Или предки на новую разжились?
- Что-то вроде того. Колян, давай деньги, если не передумал, я очень тороплюсь. - Глеб взял из рук парня конверт, пересчитал его содержимое, протянул ему ключи и, со словами "Все документы в машине", вышел из кафе, оставив нового владельца своей машины в легком недоумении.

Через пятнадцать минут Глеб уже был в аэропорту, довольно запыхавшийся, будто за ним по пятам кто-то гнался, на самом деле так все и было, он пытался убежать от прошлого и от самого себя, но все мы знаем, что скрыться от таких преследователей невозможно.

- Девушка, мне один билет на ближайший рейс. - прерведя дыхание обратился он в кассу.
- Куда летим-то, молодой человек? - удивленно глядя на странного путешественника спросила кассирша.
- Да без разницы. Ближайший какой?
- До Самары. Что значит "без разницы"? Вам все равно куда лететь? Вы случайно не больны? Или это шутки такие пошли? - в голосе девушки появилось легкое раздражение.
- Так, мне один до Самары, а вы не в свое дело не лезте! - резко ответил Глеб, протягивая в окошко деньги.

Через несколько часов он уже был в Самаре, городе, о котором не знал практически ничего. Но ему действительно было абсолютно все равно, где он. Главно, он был далеко от того праздника жизни, на котором ему уже не было места. Первое, что он сделал, выйдя из Самарского аэропорта, это выкинул симкарту и купил новую. Сняв номер в первой попавшейся ему на пути гостинице, он написал родителям письмо, в котором говорил, что не вернется в Реутов, что они вправе считать его абсолютной скотиной, но жить там он не может. Он обещал им писать, а взамен просил обещать ему не рассказывать никому, где он, и не пытаться его вернуть.

Дальше потянулись совершенно одинаковые, бесконечно длинные и абсолютно бессмысленные дни. Месяц он пил, отчаянно пытаясь вымыть алкоголем из сердца и головы свое прошлое. Деньги от продажи машины подходили к концу, нужно было что-то делать, но что, он не представлял, ведь у него не было в Самаре не одного знакомого, который мог бы ему помочь найти работу или жилье. Но тут в его жизнь вмешался случай, и, как ни странно, счастливый. Когда он в очередной раз сидел за барной стойкой полюбившегося ему кафе, к нему, уже изрядно набравшемуся виски, подошел парень, лицо которого показалось ему знакомым. Это оказался его старый приятель, закончивший Реутовскую гимназию на три года раньше, чем он. В тот день он на собственном опыте узнал истинность выражения "мир тесен". Этот приятель, звали его Миша Гаврилов, оказался в Самаре по каким-то делам, связанным с его бизнесом. Уже несколько лет Миша жил в Санкт-Петербурге и занимался предпринимательством. Глеб вкратце рассказал ему о том, что с ним произшло, сказав за этот вечер в несколько раз больше, чем за все свое пребывание в Самаре. Миша предложил ему поехать с ним в Питер, обещал помочь с пропиской и работой. Глеб, которому давно уже нечего было терять, тем более в этом городе, недолго думая, согласился. И вот уже четыре года он являлся жителем Санкт-Петербурга, чему был очень рад. Питер стал ему очень дорог, он исходил и изъездил его вдоль и поперек, нигде ему не было так хорошо, как на ночных улицах этого сумасшедшего города, который никогда не спал и всегда был рад поглотить парня в пучину своих улиц, переулков, дворов-колодцев, проспектов и набережных.

Вот и теперь Глеб шел вдоль величественной Невы, не зная, сколько было веремени и как много он уже прошел. Нева всегда завораживала его, она была будто живая, он часто разговаривал с ней, даже иногда вслух, не замечая взглядов прохожих, показывавших на него друг другу и крутивших пальцем у виска. Он никогда не обращал внимание на людей, в Петербурге их было слишком много, все они сливались в один сплошной поток лиц, которых он никогда не узнавал. Но сегодня что-то заставило его выбраться из омута своих мыслей и посмотреть по сторонам. Сердце как-то странно подергивалось в груди, но он не мог понять, почему. Но вот он увидел девушку, стоявшую, опершись всем телом на гранит, и что-то тихо шептавшую воде.Вдруг девушка замолчала, провела рукой по глазам, сняла с правой руки колечко, блеснувшее золотом, и кинула его в Неву. Теперь она стояла вполоборота и Глебу открылось ее лицо, хотя сама она не могла видеть, что за ней наблюдают, но даже если бы и могла, она бы вряд ли заметила это, так как была полностью погружена в свои мысли. В глазах у него на мгновение потемнело, а сердце начало вырываться из груди. Он смотрел на девушку, боясь подойти ближе. В голове пульсировала одна единственная мысль:
"Это не она, это не может быть она..."

Lovethesun (ФанФики_Я_ЛЕЧУ) все записи автора Решила вот начать новую историю... не знаю, что из этого выйдет. Жду ваших комментариев. Напишите, пожалуйста, как вы считаете: стоит ли продолжать?

часть 1.

Да, именно так обычно и бывает, когда мы влюблены, то ничего не замечаем вокруг, розовые очки нового чувства прячут от нас все проблемы, шероховатости, неровности. Мы не верим, что объект нашей любви может иметь какие-то недостатки, мы просто их не видим, потому что не хотим видеть. Первая любовь самая слепая, ее наивность и чистота ведут нас в самые глубины безумия, разум остается далеко позади, и мы готовы совершать самые безрассудные поступки, не думая ни о последствиях, ни о правильности наших решений, вообще ни о чем не думая. Но что же потом? Да, кому-то везет, и слепой бег от реальности приводит их на правильную дорожку, ту, по которой, ни о чем не жалея, они идут рука об руку с любимыми всю оставшуюся жизнь. Но так бывает далеко не всегда. К сожалению, чаще всего, возвращаясь через некоторое время, разум кричит нам о том, что мы совершили ошибку, пошли не туда, свернули не там. Слепота проходит и яркий свет действительности больно режет глаза. Мы словно просыпаемся ото сна и видим, что рядом с нами вовсе не сказочный герой, и даже, кажется, вовсе не тот, кого мы некогда полюбили, а совсем другой человек, чужой, абсолютно чужой... И тогда все зависит от того, как далеко мы успели забежать в этом безумной слепой гонке: чем дальше завел нас этот забег, тем тяжелее и больнее будет возвращаться назад на свою тропинку, кому-то это так и не удается, и, заблудившись вконец, они так и остаются в чужом мире, некому не нужные, измученные бешеной гонкой за мнимым счастьем... Но надежда умирает последней, как бы банально это не звучало, и шанс, пускай и призрачный, все исправить, есть почти всегда, главное - не упустить его!

***

Она стояла посреди комнаты и медленно складывала вещи в открытый чемодан. Она не плакала, не кричала, не билась в истерике, хотя ей было больно и обидно, но за последнее время она привыкла к этим чувствам. Больно, обидно, а еще как-то глупо... да, именно глупо. Все получилось как в плохом женском романе, из тех, что читают в метро, чтобы не уснуть. Сначала все было как в сказке, счастью не было границ. Ну и что, что он все время на работе! Ну и что, что задерживается, и по вечерам она сидит одна, в ожидании хотя бы телефонного звонка! Ну и что, что он все решает за нее, он же старше, умнее и наверняка лучше нее все понимает! Ну и что, что ходят слухи, кто же слухам верит! И так до бесконечности:ну и что, ну и что, ну и что.. Но вот прошло время, и пришло понимание того, что что-то не так, и простым "ну и что" уже не обойтись. Начались ссоры, скандалы, но она терпела, потому что любила, несмотря ни на что. Она терпела, держалась и верила в лучшее, в то, что черная полоса пройдет, и все снова будет как прежде, но она не понимала, что прежде было точно так же, просто она тогда еще ничего не замечала и не хотела замечать. А слухи набирали обороты, становились все настойчивее и настойчивее, задержки в больнице все дольше, теперь он часто не ночевал дома, ссылаясь на навалившуюся работу. Слухи, слухи, слухи! Черт бы побрал эти слухи! Всегда найдутся "добрые люди", у которых есть, что сказать, которым непременно хочется открыть тебе глаза, и им дела нет до того, что ты вовсе не хочешь их открывать. Все это было похоже на нарывающий гнойник, которые все рос и рос, он должен был когда-то прорваться. И вот это произошло. Сегодня она проезжала мимо больницы и решила зайти, просто увидеть его, а заодно и проведать места, в которых столькое было пережито и перечувствовано. С замиранием сердца она проходила по коридорам, в которых за эти несколько лет ничего не изменилось, каждый уголок был ей знаком. Остановившись у двери учебки, она взглянула на часы: занятия уже должны были закончится, и никому не помешает, если она заглянет туда на минуточку. Толкнув дверь ,она вошла и вдруг стало как-то очень холодно, и сердце как-то сдулось, как воздушный шарик, проткнутый иголкой и напоследок издавший истошный писк. Она стояла у двери, не в силах ничего сказать, а из глаз у нее текли слезы. Они даже не заметили ее присутствия, черезчур увлеченные друг другом, а она не стала вмешиваться. Она не стала кричать и хлопать дверью, а лишь с минуту постояла, словно на что-то решаясь, а затем тихонько вышла, аккуратно прикрыв за собой дверь учебки. Слухи, слухи, слухи! "Добрые люди" оказались правы. Он нашел ей замену, такую же студентку-практикантку, какой когда-то была она, только эта - блондинка. Ей было больно, очень больно, но самое странное то, что она ничуть не удивилась, где-то в глубине души она уже давно знала все, старательно пряча это знание за ворохом самоуспокоений и самообманов.Ей не хотелось выяснения отношений, криков, сцен, его попыток "все объяснить", меньше всего ей хотелось слушать его извинения, которые, она знала наверняка, последовали бы. Она, наверное, могла бы простить измену, если бы дело было только в этом, но это было далеко не так. Увиденное стало последним кусочком давно складывавшейся мозаики, это был словно последний толчок, разбивший стеклянную оболочку их счастья, которая и так уже давно дала трещину. Слезы текли по ее щекам. Это были слезы отчаянья, понимания того, что четыре года ее жизни разрушились, как песчаный замок от набежавшей волны. Этот замок она строила с такой заботой и любовью, холила и лелеяла его, долгое время не замечая тени, уже давно нависшей над ним. А теперь этого замка больше не было, осталась только груда раскуроченного песка.

Она приподняла чемодан, тот оказался слишком тяжелым, трястись с ним в автобусах совершенно не хотелось, она набрала номер такси:
- Алло, здравствуйте, могу я заказать машину. Центральная улица, дом 22. Валерия. Как можно скорее, пожалуйста. Жду.

Лера подошла к окну и задумалась, наблюдая за тем, как вода стекает по стеклу. Вдруг, вспомнив о чем-то она быстро подошла к письменному столу, выдвинула верхний ящик, в котором лежали все документы и достала оттуда свой паспорт.Уже собираясь задвинуть ящик обратно, она заметила бумагу, торчащую из-под его паспорта. Аккуратно достав документ, она несколько минут изучала его, будто видела в первый раз. Каждое слово в этой бумаге гулким эхом отдавалось у нее в душе. "Свидетельство о браке между Александром Николаевичем Гордеевым и Валерией Петровной Чеховой..." Резкая трель мобильного заставила ее оторваться от чтения.
- Уже? Да, выхожу. - она бросила телефон и паспорт в сумку, а после секундного колебания отправила туда и свидетельство.

С трудом дотащив тяжелый чемодан до двери, она остановилась и бросила прощальный взгляд на квартиру, которая с ее помощью за четыре года преобразилась до неузнаваемости. Грустно улыбнувшись себе в зеркало, она достала из кармана ключи и, положив их на тумбочку, вышла на лестничную клетку, решительным движением руки захлопнув за собой дверь.

- Куда едем, девушка? - спросил, добродушно улыбаясь, толстый усатый таксист.

"А действительно, куда? - задумалась Лера, - На квартиру родителей? Туда он в первую очередь прискочет, когда обнаружит мое отсутствие. - каждый раз после серьезных ссор Лера уезжала именно туда, - У Лобовых мне теперь делать нечего. Вика с Толиком отдыхают в Италии. Куда же ехать? Так, чтобы он меня не сразу нашел, а лучше, вообще не нашел... - решение пришло практически сразу. Хотя это было и не в ее принципах, бежать от своих проблем, но сейчас был совсем другой случай. Лера не бежала, она просто хотела покончить со старой жизнью, которая причинила ей столько боли. Это было не бегство, а спасительная операция, она должна вырезать весь этот кошмар из себя, как опухоль.

- В аэропорт. - ответила она.

***

- Здравствуйте. Скажите пожалуйста, когда ближайший рейс?
- Ближайший рейс куда? - переспросила работница аэропорта, подумав, что просто не услышала Лерину фразу до конца.
- Просто ближайший, куда угодно, это не важно. - девушка посмотрела на Леру как на ненормальную, такой бред от пассажира она слышала только однажды, года четыре назад.
- Ну... у нас подряд два вылета, через два часа, один в Челябинск, другой в Санкт-Петербург. Может, монетку кинете. - зачем-то попыталась съязвить она.
- Да нет, без монеток обойдемся. Мне, пожалуйста, один до Питера. - ответила Лера, улыбнувшись внезапному сарказму, она действительно ткнула пальцем в небо, ведь, если бы сегодня был только один рейс, например, во Владивосток, она все равно полетела бы. Но Питер оказался очень кстати. Она безумно любила этот город и так давно там не была.

Самолет, постепенно разгоняясь, двигался по взлетной полосе. От дождя, который со все нарастающей настойчивостью барабанил по телу железной птицы, Лера с трудом различала очертания Реутовского аэропорта. И вот они оторвались от земли. Лера смотрела на родной город, становившийся все меньше и меньше, и перед глазами у нее мелькали картины последних четырех лет ее жизни: практика, дача Куратова, свадьба, семейная жизнь, одинокие вечера в пустой квартире, увиденное в учебке... Сердце сжималось от боли, но она точно знала, что поступает правильно. И словно в подтверждение ее мыслей ей вспомнилась строчка из песни любимой Земфиры: "Боль тем и полезна, что заставляет двигаться дальше..."

Lovethesun (ФанФики_Я_ЛЕЧУ) все записи автора грустная зарисовка на тему Лера-Глеб


Ночь. Через открытое окно слышится песня цикад. За столом в темной комнате сидит он. Полупустая бутылка коньяка единственная его собеседница. Их молчаливый разговор продолжается еще одним опрокинутым бокалом. Коньяк холодным огнем растекается по организму, придает решимости.
- Пора! Сейчас или никогда! – говорит он. В ночной тиши его голос звучит глухо, будто из-под земли.
Он включает настольную лампу. Резкий свет ударяет по глазам, успевшим привыкнуть к темноте. Он достает из ящика лист бумаги. Взгляд случайно падает на ее фотографию, которую он давно тайком вытащил из семейного альбома. Минуту он смотрит на нее. Затем наливает себе еще, от ее глаз решимости заметно поубавилось. Коньяк делает свое дело. Мысли снова выстраиваются в ряд. Стараясь не упустить их, он быстро пишет что-то. Руки дрожат, от чего на белом листе, среди завитых букв его убористого почерка возникает большая клякса. Написав, он перечитывает письмо. Кивнув сам себе, складывает лист и убирает его в конверт, на котором пишет ее имя. Резко встает и выходит из комнаты.
На ее кровати разбросана одежда, видно, что она долго выбирала, в чем пойти. Он осторожно вынимает из вороха тряпья шелковый шарфик. Он пахнет ею. Засовывает его в карман джинс, достает письмо, быстро что-то дописывает и кладет его обратно в конверт. Конверт на подушку. Несколько минут просто стоит в ее комнате, погруженный в свои мысли. Кивнув темноте, выходит из комнаты. Вновь у себя. Еще одна спасительная порция коньяка. Странно, он очень много выпил, но не чувствует обычного опьянения. Тем лучше, сегодня ему предстоит дальняя дорога, для этого нужна трезвая голова. Садится на край кровати. Окидывает взглядом комнату, с которой связана вся его жизнь. Так проходит еще несколько минут. Встает. Из угла комнаты достает большую дорожную сумку. Кидает в нее еще пару книг, закрывает, тушит свет. Выходит из комнаты.
- Все! – снова говорит он пустоте. Берет ключи от машины и выходит на улицу. Кидает прощальный взгляд на дом. Заводит мотор. Уезжает.

***

- Ты выйдешь за меня?
- Нет, Саша, прости, я не могу. – она поднимает на него глаза, полные боли. Он понимает это по-своему.
- Опять предательство по отношению к нему? Может хватит уже! Он не маленький, переживет!
- Предательство, но он тут не причем, вернее…. Это было бы предательство по отношению к тебе и ко мне. Я не люблю тебя. Прости. Я не хотела никому делать больно. Просто я не могу так обманывать себя и тебя. – она встает из-за стола и идет по направлению к выходу. Он не пытается ее задержать, по ее глазам он понял, что она говорит правду.

***

Ни в одном окне не горит свет. Его машины нет. Сердце ее сжимается от страха, она сама не понимает, почему. Бегом бежит к дому. С трудом попадает ключом в замочную скважину. Бежит наверх, забыв даже снять туфли. Влетает в его комнату. Никого. Только на столе пустой бокал и недопитая бутылка коньяка. В нутрии по груди разливается холод. Она медленно выходит из его комнаты. У своей двери почему-то медлит, как будто боится заходить туда, как будто уже знает, что найдет там… Наконец она толкает дверь. Включает ночник. Замечает конверт у себя на подушке. Сердце замирает. Дрожащими руками достает из конверта сложенный пополам лист, исписанный его рукой. Несколько секунд медлит, будто пытаясь отсрочить неизбежное. Наконец начинает читать.

«Лера, любимая, я и так слишком много причинил тебе боли. Я больше не буду тебе мешать. Я хочу одного, чтобы ты была счастлива, и пусть не со мной. Ты любишь его. Я отхожу в сторону, не хочу стоять у тебя на пути. Но видеть, как ты с ним, я не могу. Я уезжаю. Я не буду вам мешать. Будь счастлива, любовь моя. Не мучай себя. Прошу об одном: иногда, вспоминай меня. Знай, я буду любить тебя всегда.

Глеб.

P. S. я украл твой шарф, надеюсь, ты простишь мне эту маленькую шалость».

На глазах у нее слезы. Она снова и снова пробегает глазами эти несколько строк.
Она не хочет верить в написанное. Тяжелый глухой стон вырывается из ее груди.
Одна мысль пульсирует у нее в голове: «Глупый! Глупый! Глупый! Ты ничего не понял! Любимый мой!»
Она достает телефон. Пытаясь совладать с дрожью в руках, находит его номер в телефонной книге.
- Абонент недоступен. – два слова страшной болью отдаются в ее груди.
«Что же ты наделал!» - сотрясаясь от душащих ее рыданий, она падает на кровать.

***

Серая лада мчится по автостраде, рассекая темноту. В его красивых темных глазах затаилась боль. Не видящими глазами он смотрит на дорогу. Будто откуда-то со стороны он замечает, как на встречную полосу, обгоняя кого-то, выезжает огромный черный джип. Свет фар ослепляет его. Визг тормозов, звук разбивающегося стекла, скрежет покореженного металла разрывают ночную тишину.
«Вот и все» - мелькнула в его голове радостная мысль. Резкая боль во всем теле. Холод. Темнота.

***

Она идет по больнице, не поднимая головы. Глаза ее красные и воспаленные, но ей все равно. Теперь ее вообще ничего не интересует. Он уехал. Она не успела ему сказать, а он так ничего и не понял. Звук ее имени заставляет все-таки поднять голову. Ковалец кладет ей руку на плечо, глаза у нее какие-то испуганные. Она что-то говорит про какой-то джип, про аварию, про то, что ничего нельзя было сделать, что он уже был мертв, когда приехала бригада. Страшная правда вползает в ее сердце ледяной змеей. Она бежит куда-то, не видя ничего перед собой. Слезы текут по ее щекам. Кто-то догоняет ее, пытается задержать, кажется, это Вика. Она что-то говорит ей, тоже плачет. Она вырывается, бежит дальше.
Морг. Его безжизненное голое тело, истерзанное страшной аварией, лежит на столе. Она подбегает к нему. Покрывает его еще чуть теплое лицо поцелуями. Она кричит, падает на колени. Кто-то приподнимает ее. Оттаскивает в сторону, ведет куда-то. Ей уже все равно.

***

Снова ночь. Она лежит в теплой ванне. Вика со всей силы колошматит в дверь, умоляет пустить ее. Она безжизненно смотрит в одну точку. Вода в ванной вся красная от крови. Она чувствует, как вместе с кровью из нее по капле вытекает жизнь. Она закрывает глаза. В ушах гудит.
«Я иду к тебе, любимый» - на нее наваливается темнота.

Lovethesun (ФанФики_Я_ЛЕЧУ) все записи автора Часть 2

Да, это была она, та, о ком он только что думал, думал, что никогда больше не увидит, это была Валерия Чехова.

- Лера, - выдохнул Глеб, оборвав повисшую паузу.
Она смотрела на него, и ее прекрасные черные глаза наполнялись слезами. Они текли по ее щекам, смешиваясь с тушью и оставляя черные полосы на лице. Из ее груди вырвался приглушенный стон. отдаленно напоминающий его имя. И вдруг она бросилась ему на шею, сотрясаясь от рыданий и бормоча что-то совершенно не поддающееся пониманию.
- Лера, Лерочка, что произошло? Что ты тут делаешь? Что с тобой? - Глеб гладил ее по спине, пытаясь хоть как-то успокоить, но все было тщетно. Она еще сильнее прижалась к нему, так, что он каждой клеточкой своего тела почувствовал бьющую ее дрожь. Ее слезы промочили его рубашку насквозь, а она все никак не могла остановиться. Сердце его больно сжималось при каждом ее всхлипе, он не на шутку перепугался.

Наконец Глеб понял, что сама она не успокоится, что нужно что-то делать. Он осторожно поднял ее на руки и отнес в гостиную. Когда он посадил ее на диван, она еще несколько минут обнимала его шею своими руками, не отпуская его от себя. Но вот она ослабила хватку, и он осотрожно вынырнул из петли ее рук.
- Я принесу тебе воды, подожди минутку. - и он выскочил на кухню, пытаясь собрать разбегающиеся мысли. - "Что она здесь делает? Почему она в таком состоянии? ... Даже в таком состоянии она так прекрасна... Господи! Идиот! О чем ты думаешь?!!! Она же там бъется в истереке, а ты стоишь тут, как истукан... Надо что-то делать... Но что?! Где успокоительное? А может, лучше водки... Придурок, какая водка, это же у Леры истерика, а не у тебя..." - услышав у себя за спиной тихие шаги, он резко обернулся. Она стояла в нескольких метрах от него, уже немного успокоившись, хотя ее до сих пор била мелкая дрожь, а из глаз текли тоненькие струйки слез.

Он осторожно обхватил ее за плечи и усадил на стул. Протянув ей стакан воды, сел напротив, и, подождав пока она, пытясь совладать с трясущимися руками, отпила немного, сказал:
- Пойдем, тебе нужно умыться, а еще лучше залесть в горячую ванну. Давай, вставай. Все равно ты ничего путнего сейчас сказать не можешь. Вот успокоишься и все расскажешь. - с этими словами он помог ей подняться и, придерживая под руку, повел наверх.
Глеб набрал Лере ванну, а сам спустился вниз, ему тоже необходимо было успокоиться. Он достал из бара бутылку коллекционного коньяка, налил внушительную порцию и залпом осушил бокал. Повторив сие действо, он достал пачку сигарет и затянулся.

"Что же это, сестренка? От тебя четыре месяца ни слуху, ни духу, и вдруг ды заявляешься посреди ночи вся в слезах? Что произошло? Кто тебя обидел? Неужели наша гордость отечественной хирургии? Если так, я его своими руками придушу! " - появление Леры снова прервало его мысли.
Она уже заметно успокоилась, перестала плакать, но от ее вида Глебу по прежнему было непосебе. Он никогда не видел ее в подобном состоянии и не мог представить, что или кто могли довести ее до такого. Он жестом предложил ей коньяк, на что она отрицательно покачала головой.
- Ну, тогда рассказывай, что случилось.
- Глеб, я... я ... вернулась. - еле слышно прошептала она.
- Это я вижу, но что произошло? Зачем ты вернулась? Я ничего не понимаю. Сначала ты пропадаешь, целых четыре месяца от тебя ни единой весточки и вот... - он понял, что сказал лишнее, слезы снова потекли у нее из глаз. Он встал и обнял ее - Ну все, все, не надо больше слез. Я не хотел тебя ни в чем обвинять, просто я правда не понимаю, ты окончательно сбила меня с толку...
- Глеб, я вернулась, чтобы сказать... Глебушка, прости меня... прости... - теперь он уж точно ничего не понимал.
- Простить? За что? О чем ты? - он посмотрел ей в глаза, надеясь там найти хоть какое-то объяснение происходящему, но увидел в них только боль. - Знаешь что, давай поступим так, ты сейчас по порядку расскажешь мне, что с тобой произошло, а потом мы решим, кто кого и за что будет прощать. - он попытался улыбнуться, но у него это получилось не слишком хорошо, нервы его были на пределе, сердце разрывалось на части от того, что самый любимый его человечек сидел перед ним в таком состоянии, а он ничего не мог с этим поделать.
Она помолчала еще несколько минут, собираясь с мыслями, и затем, уже практически спокойно, начала:
- Ты прав, я действительно поступила очень плохо, как настоящая сволочь, что не давала о себе знать все это время. - он попытался возразить, сказать, что он совсем не это имел в виду, что не винит ее ни в чем, и тем более не считает сволочью, но она не дала ему вставить и слова, будто боялась, что, если ее прервут, она не сможет продолжить. - Пойми, я не хотела обижать вас, просто не могла... Мне нужно было разобраться в себе, понять... а еще, я просто боялась разговора с тобой... я не ... это бы все еще сильнее запутало... Я не понимала, где правда, что правильно, а что нет... Я боялась признаться... ему...и себе...что...что... ошиблась... - она вновь замолчала и грустно посмотрела на него.
"Ах вот ты о чем, - с грустью подумал он, - тебя мучает совесть за ту ночь, ты поняла, что это было ошибкой, но боялась рассказать ЕМУ об этом..."
- Ты напрасно мучала себя, я уверен, Гордеев бы все понял. В конце концов, ты думала, что он бросил тебя. Он тоже хорош, мог бы и объяснить, зачем и куда умотал... - Лера с ужасом посмотрела на него.
- Нет! - буквально вскрикнула она, от чего Глеб вздрогнул и замолчал. - Ты все не так понял, я говорю не о той ночи, а о том, что последовало за ней. Ошибкой было все остальное. И главное мой отъезд. Но я слишком долго боялась себе в этом признаться, себе и ему... он ведь не виноват ни в чем... я боялась сделать ему больно. Но потом я поняла, что чем дольше я обманываю себя и его, тем больнее и страшнее будет потом. Я рассказала ему все...
- И он тебя выгнал? - кулаки Глеба сжались, внутри все кипело.
- Нет! Глеб, я сама ушла... я не могла больше так... тем более я.. - она запнулась на полуслове, не решаясь продолжить. Помолчав несколько секунд, она продолжила, так и не сказав, что "тем более" - Я поговорила с ним, собрала вещи, купила билеты и... Мы приехали сегодня утром... Дениса я оставила в гостинице. Я решила, что нам с тобой сначала нужно поговорить наедине. Кстати, где Алла Евгеньевна и Олег Викторович? Уже так поздно...
- Их не будет сегодня. Они в Питере, там у какой-то очередной шишки юбилей, или что-то вроде этого. В общем, они вернуться только послезавтра.
- Это хорошо. Нам правда нужно поговорить наедине. - сказав это, она снова замолчала.
- Лера, я все равно ничего не понимаю. Если ты сожалеешь не о нашей ночи, тогда о чем? О какой ошибке ты говоришь? Ответь, или я сойду с ума... Ты окончательно меня запутала. - Глеб налил себе еще коньяка.
- Глеб. Если бы ты знал, как я не хотела уезжать тогда... - он ошарашенно уставился на нее, чуть не поперхнувшись содержимым бокала. - Да! Не хотела! И лучше бы не уезжала! Тогда я избавила бы от лишней боли всех нас. Но тогда я этого не понимала. Мне казалось, что это просто... глупость... заблуждение, что так не бывает... не может быть...Я была уверена, что это пройдет, когда мы уедем, что я на самом деле знаю, где правда. Я была уверена, что поступаю правильно, хотя сердце мое рвалось на части, когда я садилась в машину. Господи! Глеб! Какая я была дура! Я все перепутала, правда и ложь перемешались. Я чуть не совершила самую страшную ошибку... но когда я узнала... - снова пауза. - Но потом все встало на свои места. Я сказала ему. Это был очень трудный разговор, один из самых трудных в моей жизни. Второй происходит сейчас. Но я сама в этом виновата.... Если бы я сразу поняла, если бы не побоялась... ничего этого бы не было...
- Чего не было бы? Что ты поняла? Боже! Лера, перестань говорить загадками! Ты окончательно сведешь меня с ума! - Глеб вскочил со стула и подошел к открытой форточке в надежде, что холодный осенний воздух успокоет его взбесившиеся мысли.У него было такое ощущение, что его мозг вот-вот взорвется, он совершенно не мог понять, что Лера пыталась сказать. Ее объяснения еще больше загоняли его разум в тупик.
- Глеб... я поняла, что не люблю Сашу... и никогда не любила... это было что-то другое, что я приняла за любовь...
- Что? - Глеб не верил своим ушам. Все вокруг перевернулось с ног на голову, но от ее слов, его сердце радостно подпрыгнуло в груди.
- Да. Я не любила и не люблю его. Я ... - голос ее дрогнул. Она на мгновение закрыла глаза, затем встала и вплотную подошла к нему. Несколько минут она молча смотрела ему в глаза, будто спрашивая у них верность своего решения, и затем наконец сказала. - Я люблю ТЕБЯ.
У Глеба перед глазами все завертелось. Ему вдруг стало слишком жарко. Сердце сначало замерло где-то на уровне кадыка, а затем забилось так сильно, что, казалось, запросто может, сломав ребра, выскочить наружу. Воздуха не хватало, не было сил, чтобы сказать хоть слово в ответ, хотя ему хотелось кричать на весь свет. Но ей не нужны были его слова, она все прочла по глазам. Страхи, терзавшие ее все это время, тут же улетучились. Она поняла, что не опоздала, что он все еще любит ее. Тогда, не говоря больше ни слова, она привстала на цыпочки и поцеловала его со всей страстью и нежностью, что накопились в ней за все это время. Глеб, все еще до конца не веря своему счастью, как пушинку, подхватил ее и понес наверх, не переставая целовать.

Засыпая уже под утро, Лера смотрела на спящего рядом Глеба и думала о том, какую страшную ошибку она чуть не совершила, о том, что она чуть не исковеркала всю жизнь Саше, Глебу, себе и еще кое-кому, и о том, какое это счастье, что она все же поняла все и смогла вернуться назад... вернуться, чтобы открыть дверь в будущее, которая чуть было не захлопнулась навсегда. Но теперь она знала, что все будет хорошо, она лежала рядом с любимым, а под часто бьющимся сердцем у нее жило доказательство того, что она все сделала правильно, доказательство, которому было уже целых четыре месяца.

КОНЕЦ

Lovethesun (ФанФики_Я_ЛЕЧУ) все записи автора Часть 1.

«Сегодня ровно четыре месяца с того дня, как ты уехала. Уехала… с ним… Вот уже четыре долгих месяца от тебя нет никаких вестей… Ты словно вычеркнула нас из своей жизни. Не думал, что ты можешь быть такой жестокой. Почему ты не можешь позвонить или, если тебе так неприятно говорить со мной, хотя бы написать открытку, сказать, что у тебя все хорошо, что ты счастлива. Ведь ты счастлива? Ну, конечно, как может быть иначе? Ты с тем, кого любишь, а это самое главное… Я еще могу понять, почему ты не хочешь ничего сказать мне, но родители, отец… они все-таки столько сделали для тебя… как ты можешь быть такой неблагодарной? Ты начала новую жизнь, выдрав с корнем все страницы старой, все семь лет, что связаны с этим домом. Ну, что ж, это твой выбор. Я не сержусь на тебя, просто я очень скучаю… Я никогда не забуду твой последний вечер в этом доме. Я так никогда и не пойму, что это было, почему ты тогда пришла ко мне… Из жалости? От обиды на него? Может, ты просто хотела отомстить ему? Ведь тогда ты еще думала, что он бросил тебя безо всяких объяснений, просто уехав… А может, ты действительно пыталась его забыть... ты думала, я помогу тебе в этом… а я не смог тебе отказать… Никогда не мог, и та ночь не стала исключением… я так хотел поверить, что ты не любишь его, что ты любишь меня… ты обманула меня, впрочем, это было совсем не трудно, я сам хотел обмануться… Эта ночь была самым сладким обманом в моей жизни… А на следующий день он вернулся… вернулся за тобой… Твой взгляд, когда ты садилась в такси… он был полон боли… ты сожалела о том, что произошло… ты уехала… с ним… а я не стал тебя останавливать, умолять остаться, я понимал, не хуже тебя, что наша ночь – ошибка. Но, в отличии от тебя, я не сожалею о ней… быть может, именно эта твоя ошибка дала мне силы пережить расставание с тобой, твой отъезд, разлуку без единой весточки…» - Глеб смотрел на Лерину фотографию у себя на столе, каждый вечер он мысленно разговаривал с ней. Каждый день, проверяя почту, надеялся увидеть письмо, подписанное ее необыкновенно красивым для будущего врача почерком, каждый раз, когда звонил телефон, он с замиранием сердца надеялся услышать на том конце провода любимый голос. Но все было напрасно, похоже, она действительно решила стереть те семь лет своей жизни, что провела в доме Лобовых. – «Интересно, вы уже поженились? Я представляю, как ты была прекрасна в белом свадебном платье, такая счастливая, улыбающаяся, сияющая… и он рядом с тобой… рядом с тобой он выглядит еще старше, чем есть на самом деле, он смешен рядом с тобой, как ты этого не понимаешь?! Но это все не важно, если ты счастлива, а я очень надеюсь, что так и есть… что хотя бы одни из нас счастлив… неважно, что это не я… главное ты, ты будь счастлива, любимая моя! Надеюсь, когда-нибудь, ты вспомнишь обо мне без сожаления, а с теплотой, как о том, кто любил и любит тебя, где-то далеко-далеко…» - он закрыл глаза и представил ее, такой, какой она была в ту ночь, ее глаза, полные слез, ее губы, с которых слетали нежные слова, ее обнаженное хрупкое тело, которое она так безрассудно отдала ему тогда… Противный, резкий звук дверного звонка, вернул его в настоящее. – «Вот черт! Кого принесло в такое время?!» – с досадой подумал он и нехотя пошел открывать.

Он отпер дверь и остолбенел, не веря своим глазам. Вначале он даже решил, что все еще находится в своей комнате, и ему снится сон. Он зажмурился, незаметно ущипнул себя, но наваждение не проходило. Это действительно была она…