Novicova все записи автора
Этот путешественнический проект под кодовым названием «Бредовый проект №1» зрел у меня уже давно. И вот, прошлым летом, когда жара в любимой моей столице поднялась градусов этак до 32, асфальт уже не по-детски плавился, заставляя увязать в нем каблуками, а подмосковным лесам недвусмысленно грозили пожары, я решила, что настал его час! Точнее, день и месяц, и с чистой совестью отправилась на Ленинградский вокзал.
Ехать я собралась до Мурманска, где планировала пробыть несколько дней, потом перебазироваться в Мончегорск, Апатиты и Кировск, затем через Кемь покорить Белое море и Соловецкий архипелаг, а в заключении на «Ан-24» через это самое Белое море перелететь в Архангельск и осмотреть его вместе с окрестностями.
Полутора суток в купе прошли, в целом, нормально. Правда, дала стране угля, точнее, пассажирам кипятка, проводница. На наши вопросы, почему она не изволит кондиционер включить, на этот самый кипяток она и сослалась. «Не могу, - говорила она нам, - потому как включение егойное напрямую зависит от работы агрегата, который кипяток кипятит. Так что, выбирайте или чай, или вентилятор!». И народ почему-то чай выбрал.
Проезжали мы по пути в Мурманск разные станции, со всякими названиями причудливыми. В Карелии, например, где почему-то оказалось еще жарче, чем в Москве, нашлось много станций, в названиях которых было «озеро»: Ригозеро, Ванзозеро, Кедрозеро и т.д. Да и сами эти озера располагались совсем недалеко от станций. Отъехали мы, например, от Сегежи не больше, чем на двести метров, и вдруг увидели изумрудную гладь воды среди леса, где рыбаки прямо на наших глазах ловили рыбу.
А ближе к Мурманску названия у станций стали еще веселее: Зашеек, Африканда, Лапландия. Причем, две последние были совсем неподалеку друг от друга. Веселился, наверное, кто-то, когда эти названия придумывал.

2. МУРМАНСКИЕ ГУЛЯНЬЯ

В Мурманск поезд прибыл утром. Вокзал в городе оказался странным: почему-то к нему предстояло лезть с перрона по лестнице через какие-то кусты. Зато погода явно радовала. Вместо московской жары и вместо обещанных в Мурманске Гидрометцентром тринадцати градусов с дождем, наблюдалось около двадцати при абсолютно ясном небе.
Для места жительства на одну ночевку мне вполне подошли комнаты отдыха на железнодорожном вокзале. Были они вполне сносны, а ответственная за них тетя меня, вообще, сильно развеселила. На вопрос, где, собственно, ключи от номеров, - она ответила просто: «Да вы не бойтесь, у нас тут не воруют!». Я обалдела и, ради интереса, даже осмотрела дверной замок. Хе-хе! Он был полностью замазан масляной краской и, в принципе, уже замком не являлся.
А потом я закупила атлас по Мурманску, путеводитель «Ле Пти Фюте» по Мурманской области, оказавшийся в результате просто великолепнейшим, и отправилась покорять город.
Мурманск мне понравился сразу. Если честно, то так у меня бывает крайне редко – когда влюбляешься в город с первого взгляда. Но тут любовь состоялась. Мурманск был чудесен. В нем я сразу прочувствовала тот самый настоящий северный морской дух, полный гордости и суровости. А уж когда я увидела морской вокзал, то преисполнилась к Мурманску, вообще, самыми светлыми и высокими чувствами. Но обо всем по порядку.
Основали Мурманск, как выяснилось, не так давно, а именно в 1916 году. В те времена России понадобился новый порт для защиты северных рубежей. И Кольский залив (он же часть Баренцева моря) в этих краях был глубоким и весьма подходившим для этих целей. Поэтому в 1912 году на месте будущего Мурманска поставили геодезический знак, а уже через четыре года протянули сюда железнодорожную ветку из Петрозаводска и основали порт, который назвали в честь царя-батюшки Романов-на-Мурмане, а переименовали в Мурманск лишь после революции. Впрочем, до 1920 года власть на Кольском полуострове принадлежала белогвардейцам - здесь утвердились английские и американские интервенты. А потом, когда их окончательно изгнали, число жителей стало постепенно сокращаться и сократилось аж почти до нуля. Было время, что СССР вообще хотел отказаться от кольских земель за ненадобностью, но, к счастью, вскоре там нашли ценные полезные ископаемые, и больше таких диких мыслей ни у кого не возникало. Мурманск рос и хорошел и в итоге стал самым большим российским городом за полярным кругом, каким и считается до сих пор.
Сейчас главной мурманской площадью, пожалуй, была площадь пяти углов с гостиницей «Арктика» посередине. Построена эта гостиница была в советские времена, но в 1930-е годы, до нее, здесь стояла другая, бывшая в то время очень крутой, потому как уже тогда в ее номерах были ванны и телефоны. Но, впрочем, теперешняя «Арктика» смотрелась тоже очень приятственно и симпатично. От нее я и начала свою прогулку по городу.
Мурманск был уютным и вполне благоустроенным городом. Он располагался на холмах и внешне из-за этого чем-то даже был похож на Владивосток или Южно-Сахалинск. На его центральных улицах стояли пяти-семи этажные дома, выкрашенные в пастельные тона, а кругом обильно цвела сирень. Да-да, несмотря на середину июля, в Мурманске цвела сирень! А еще рябина, причем совсем не такая, как у нас в средней полосе. Мурманская рябина росла кустом, то есть у нее был не один ствол, а сразу несколько, и именно, что стволов, толстеньких таких! Вот, что значит – север!
Но стоило мне уйти из центра и свернуть на боковые улочки, Мурманск сразу начал меняться. Здесь уже стояли другие дома, в основном хрущевского типа, и часто встречались вывески, сделанные еще на старосоветский манер – этакими толстыми горящими буквами: «Универмаг», «Продукты» и другие. Но именно тут он мне и нравился больше всего, потому что именно тут чувствовалась его история. Вот, к примеру, Ленинградская улица. Сейчас даже автомобили ездили по ней не часто. А раньше она считалась самой главной в городе. В 1920-м году здесь была построена первая узкоколейка, по которой пустили нечто, похожее на трамвай. И, конечно же, ее показывали первой всем приезжавшим в город знаменитостям – Кирову, челюскинцам…
Вот такие улицы, пожалуй, и создают тот самый дух города, который так приятно ощущать в путешествиях…

3. СААМИ И СЕВЕРНЫЕ МОРЯ

Кроме внешних мурманских достопримечательностей, я, дабы получше узнать историю и культуру Кольского полуострова и самого города, посетила несколько здешних музеев. И самым интересным из них, разумеется, стал краеведческий. Даже тот факт, что его открыли еще аж в 1926 году, а его почетными посетителями были Юрий Гагарин и Фидель Кастро, говорил о том, что в нем было, на что посмотреть. Не станут же первому космонавту и лидеру дружественной нам Кубы всякую муру показывать?
В музей я попала одновременно с группой каких-то студентов, и у меня даже получилось что-то типа экскурсии. Из нее, я, например, узнала, что, несмотря на то, что на Кольском полуострове преобладают зоны тундры и лесотундры, климат здесь, в целом, считается более-менее умеренным, зимой обычно бывает не сильно морозно, а летом – прохладненько. А, благодаря Гольфстриму, Мурманский порт практически никогда не замерзает.
Если честно, то каждый зал музея был потрясающе интересным, давненько я не встречала таких краеведческих. Но больше всего мне понравились три – геологический, изучения флоры и фауны Баренцева моря и быта саами.
Кроме всяческих пород, среди которых я опознала лишь апатит, слюду и аметист, в геологическом зале имелся макет Кольской сверхглубокой скважины, которую пробурили в поселке Заполярный. Из-за своей глубины в 12 262 метра она, в свое время, была занесена в книгу рекордов Гиннеса, а ученые, изучавшие керн, сделали множество открытий. Например, они нашли живые микроорганизмы гораздо глубже, чем им полагалось быть, и сделали вывод, что наша планета гораздо старше, и жизнь на ней зародилась намного раньше, чем считалось. А еще на трехкилометровой глубине ученые обнаружили очень интересные породы, схожие по составу с лунным грунтом! Вот так-то, даже на Луну летать не надо было, оказывается!
В зале изучения флоры и фауны Баренцева моря я ознакомилась с рельефной картой этого моря – достаточно объемной и познавательной. Например, выяснилось, что Баренцево море очень мелкое – его средняя глубина не превышает 200 метров, из-за Гольфстрима оно успевает неплохо прогреваться, и в нем водится много чего теплолюбивого. А что и кто конкретно там водится, было видно в безводном музейном аквариуме. Собой он представлял огромнейшую стеклянную витрину во всю стену с изображением берега, шельфа и глубинного дна. По дну «ползали» ракушки и крабы, «росли» водоросли, «плавали» планктон и рыбы. Причем вся живность была практически настоящей – извлеченной с морских глубин и засушенной. И только рыбы были сделаны из папье-маше. Но смотрелся весь этот аквариум исключительно реально!
Кстати, насчет крабов. Приключилась с ними здесь преинтереснейшая история. Раньше, как таковые, они в Баренцевом море не водились. И на пробу для развода сюда их завезли с Камчатки в 1961 году. Камчатским крабам на севере понравилось, и размножились они тут в неимоверном количестве. Причем в таком неимоверном, что стали самым настоящим бедствием, потому как поели тут всю морскую живность, какую могли. По логике вещей, их надо бы теперь промышленно вылавливать, да поедать. Но из-за нашей бюрократии квоту на отлов крабов отечественным рыбакам не дают, и ловят их исключительно браконьеры, коих, в свою очередь, отлавливают спецслужбы и штрафуют! А крабы, меж тем, в том же темпе продолжают размножаться и поедать еще оставшуюся в Баренцевом море немногочисленную живность. А еще та же самая морока происходит и с ловом рыбы. Владельцам наших рыболовных судов выгоднее продавать рыбу… в Норвегии, чем в собственном мурманском порту, потому что за вход в него они должны платить какой-то немереный налог и оформлять кучу всяческих бумаг. В общем, разводим бюрократию мы сами для себя же…
А вне конкуренции в музее стал все-таки зал быта саами (правильно - именно саами, а не саамы). Эта народность жила на Кольском полуострове с незапамятных времен и считалась самой, что ни наесть коренной. К сожалению, в 1990-е годы саами стали спиваться, и теперь их почти не осталось. Правда, власти активно взялись за возрождение их культуры и языка, а в поселке Ловозеро, где они еще проживали, но куда, собственно, мне так и не удалось попасть, открыли их этнографический музей.
Но лично я бытом и жизнью саами очень прониклась – интересным они оказались народом, с массой традиций, обычаев и обрядов. Прежде всего, саами считались полукочевниками и поклонялись собственным богам, коих видели в родниках и сейдах – огромных валунах, стоявших на мелких камешках в определенных местах. Внешне они практически не отличались от славян, занимались рыболовством и оленеводством, а, вот, жить старались там, где бы ни было никакой связи с миром. Жилища саами строили из тонких стволов деревьев, крыши покрывали дерном – так маскировались, а называли они эти жилища вежа. Одно из них я осмотрела в музее. Внутри вежа были очаг и «кровать» - подстилка из оленьих шкур. Но вежа считалось жилищем, так сказать, стационарным. Когда же саами ходили пасти оленей, а ходили они туда не на один день, то строили себе другие дома, очень похожие на чумы - кувакса. И только с приходом в эти края более продвинутых и суровых китобоев поморов (между прочим, древних новгородцев) жилища саамов стали строиться из сруба, а внутри них появились печи.
Одежда у саамов тоже была очень оригинальной, точь-в-точь такой, как рисуют в мультиках о крайнем севере – шубы и сапоги из оленьих шкур. Например, мужская шуба являла собой этакий… двойной тулуп с мехом внутрь и наружу и называлась совик. Под меховые же сапоги – пимы – саамские мужики надевали меховые чулки – липты. Все это добро крепилось к одежде специальными завязками, типа подтяжек! Кстати, летом они тоже носили все меховое, правда, уже не настолько утепленное. Но именно меховой была даже летняя обувь, к примеру, тапочки – каньги. Впрочем, саамские женщины одевались более изящно и со вкусом, и летом предпочитали носить все ж таки сарафаны, причем не простые, а поярче – как правило, красные или оранжевые!
Когда саамский юноша решал жениться, он до кучи напяливал себе на бедро красную повязку – символ того, что он «на выданье». Когда же он невесту себе уже выбирал, и она соглашалась быть с ним навеки, начинался спектакль. Во время свадьбы за бедной девушкой носились по дому все знакомые женщины, а ее задачей было от них удирать. Наконец, они ее ловили, привязывали к столбу, а мужчины наставляли на нее оружие. Потом подходил жених с хлебом, и невеста начинала к нему ласкаться. Так она изображала… оленя! После свадьбы тоже было весело. Целый год новоявленный муж жил в доме родителей жены, и они к нему присматривались со всех сторон. И только, спустя этот год, ежели все было в порядке, муж, наконец, получал свою супругу, так сказать, в постоянное пользование.
В общем, в краеведческом музее я отлично провела время, а потом пошла осматривать другой важный музей Мурманска – Военно-морской музей Северного флота.
Находился он на окраине города, в доме морских офицеров. И я, добираясь туда, наконец-то, познакомилась с мурманским маршруточным транспортом. Уже позже я ездила на маршрутках постоянно, но то первое мое знакомство запомнилось и почему-то стало грустной закономерностью – мне, к удивлению, стали попадаться исключительно злобные водители сих мурманских транспортных средств. А тот первый, увы, просто поразил до глубины души. Он так наорал на женщину, которая не могла закрыть дверь, что даже мне стало неудобно. В результате, дверь мы с ней закрыли вместе, а водитель потом еще долго что-то гневно бурчал. К счастью, все остальные люди мне встречались только милые и приятные.
…Во время Великой Отечественной войны недалеко от Мурманска шли очень серьезные бои – здесь бойцы защищали наши северные границы. Досталось и самому Мурманску, он вошел в пятерку российских городов, которые бомбили сильнее всех.
В Военно-морском музее Северного флота как раз хранились вещи наших моряков-защитников. К примеру, я была очень тронута тамошними расшитыми кисетами, которые они брали с собой в море. Я, наконец, поняла, почему так дорожили этими кисетами бойцы – посмотрит воин на такую из неровных стежков красную звезду в обрамлении нежных цветов, вспомнит, что вышивала их дочка, которую просто необходимо защитить и уберечь от врага, и бросится в бой с новыми силами…
Другое впечатление, но еще более ошеломляющее, я получила от экспозиции вещей военнопленных из лагеря с севера Норвегии. Вырезанное из дерева сердечко с надписью карандашом: «Нас уводят. Куда, неизвестно. 10/X 1944 год»… Дневник мальчика-военнопленного, где он пишет, что первого января, в новогодний праздник, у него был выходной, ему дали больше хлеба, чем обычно, и ему еще сильнее вспомнился дом и мама… Одежда из бумаги… Обувь с сеткой для хождения по болотам… Объявление, подписанное администрацией лагеря, о том, что из 28 недавно сбежавших русских военнопленных, одиннадцать пойманы и расстреляны. И если кто-то еще осмелится на подобный поступок, то тоже будет убит…
До глубины души меня поразила история крейсера «Варяг». В первые дни русско-японской войны он затонул на Дальнем Востоке. Потопили «Варяг» его же моряки, геройски не спустив флага и решив, что лучше погибнуть, чем сдать корабль врагу. Потом, уже после войны, японцы подняли его со дна моря, и нам, увы, пришлось выкупать у них свой же исконно русский крейсер, чтобы он вновь принадлежал нашей флотилии – мурманской…

4. ДЛЯ ОБРЕТЕНИЯ ДУХА

Впрочем, только музеями я не удовлетворилась и ближе к вечеру отправилась в местный океанариум. Захотелось мне, понимаешь, прочувствовать север до конца, вот я и придумала себе мероприятие для, так сказать, окончательного обретения северного духа – ведь в океанариуме выступали, ни кто иной, как арктические тюлени!!!
Океанариум находился на городском Семеновском пруду, в зоне отдыха, построил его бывший мурманский мэр, и народ сим заведением очень гордился. Впрочем, сам по себе пруд был тоже не плох. К нему от входа в зону отдыха ездил паровозик, а сам пруд окружали полярные кривые и ужасно тощие березки, а из его центра бил фонтан!
Представление было потрясающе смешным! Правда, кроме меня, зрителями там были только… кхе… детишки дошкольного возраста вместе с родителями, но нам всем все равно очень понравилось! Оказалось, что такой океанариум, где дрессируют арктических тюленей, вообще, единственный в мире и в своем роде. Всего же тюленей здесь было шесть, а до кучи еще имелся морской заяц по имени Дик. Внешне он был вполне симпатичным зайцем, с длинными такими белыми усами и безумно напоминал моржа. Но дрессировки он не поддался, а посему просто плавал в бассейне. Тюлени же показывали высокий класс! Они и мячи кидали, и обручи крутили, и подпрыгивали, и на бордюр к зрителям для фотографирования в системе «макро» выскакивали, и даже танцевали, кружась парами в вальсе на одном месте! А круче всех зажигал тюлень по имени Филипп. Дрессировщик ему так незатейливо говорил: «Мерзни!», и он начинал дрожать всем телом мелкой дрожью, а зал покатывался со смеху.
В общем, в океанариуме я получила нехилую такую зарядку северным духом, а после отправилась в мурманский морской порт, так сказать, ее усиливать и укреплять.
Сооружением порт был не таким веселым, но вполне жизнедеятельным, и располагался неподалеку от железнодорожного вокзала. А, вот, чтоб попасть в него, надо было, оказывается, сначала выйти на одну из вокзальных платформ, а потом уже с нее по мосту перейти к порту. В общем, подивившись оригинальности такой конструкции, я вскоре оказалась у самых берегов Кольского залива.
Кругом стояли мощные, пусть и ржавые, морские корабли, поодаль портовые краны загружали на них грузы, баржи входили в гавань, в ресторанчике в здании морского вокзала играла бодрая музыка, народ веселился, жизнь кипела, а рядом висело расписание рейсов единственного пассажирского судна «Клавдия Еланская», которое раз в три-пять дней ходило из Мурманска в Архангельск. Впрочем, попасть на борт этого судна, похоже, было не просто. Прямо под расписанием висел листок с написанным от руки перечнем пассажиров, желавших купить билет. Напротив многих фамилий было добавлено загадочное «+1 авто», то есть, по-видимому, народ еще и своих четырехколесных друзей в Архангельск перевозить изволил. А самым интересным, на мой взгляд, был статус этой «Клавдии Еланской». Дело в том, что из Мурманска, она шла, как обычное рейсовое судно, даже заходила по пути на несколько погранзонных арктических островов. А вот в Архангельске превращалась во временную собственность некой туристической фирмы, и назад в Мурманск на «Еланскую» билетов уже купить было нельзя. Точнее, можно, но только через эту турфирму вместе с полным турпакетом. Почему так? Да потому что остановку на обратном пути «Клавдия Еланская» делала на Соловках, и как раз туда ехали на ней всевозможные туристы. А что оставалось делать обычным пассажирам, желавшим попасть в Мурманск? Да все, что угодно – купить тот же турпакет, ехать полутора суток поездом или лететь самолетом! Фирме-то какое дело?…
Когда я уходила из порта, вовсю светило солнце. Я глянула на часы. Мама мия, на них было без пятнадцати двенадцать! Ночь! Полярная ночь! Точнее, полярный день, который длится всю ночь! И так здесь 61 день в году, когда солнце не заходит за горизонт, и 44 дня, когда оно не поднимается над ним. Кто-то из мурманчан когда-то пошутил, что, мол, москвичи, такие сякие, если еще и представляют себе, что бывает полярная ночь, то никак не могут представить, что такое полярный день. Это точно! Ну, не понимала и не принимала моя голова вместе со всеми имеющимися там мозгами, как такое может быть! До двух часов ночи я сидела у себя в комнате и писала дневник. Писала без света. В окно светило солнце, а по привокзальной площади, как средь бела дня, ходили люди. Вон женщина с сумкой – как будто собралась на работу, вон мужчина у киоска выбирает газету, вон дворник с метлой грозит кулаком водителю промчавшейся мимо «шестерки», раздувшей ветром весь собранный в кучку мусор. Ну, день и день, только ночь.
Источник http://www.tours.ru/country/stories.asp?id_country=RKL&id_stories=7187

Место на карте