Без заголовка |
Вроде бы спектакль. В большой комнате группа мужчин в костюмах дворян. Один раскатисто вещает, дескать, мы – мужчины обречены на индивидуальность. Каждый из нас – это номер один!
Контрастом следующая сцена. Там же. Но уже исключительно дамы. Лия Ахеджакова уныло ставит крест на всём женском роде: «Женщина обречена быть одной из множества. Мы взаимозаменяемы».
Снаружи обычный строительный вагончик. Однако внутри, в одной из комнат необъяснимо высокий потолок. Ахеджакова просовывает голову в отверстие какого-то фиксирующего устройства. Кажется, в таких заключали голову и руки при порке. Понимаю. Это она, чтобы подчеркнуть унижения женщины. Театр же. Типа покорная обречённость. Сама пришла, сама приготовилась к наказанию… А на стене, уходя высоко под потолок, нарисована верхняя часть устройства. Что-то похожее на нефтяную вышку. Всё в жёлто-кирпичных тонах.
Ой, да это ж гильотина. И уже не нарисованная. Вжик! И у меня в руках женская голова словно на деревянной подставке. Как будто гильотина вместе с головой отсекла и круг от бревна. Никакого ужаса. Голова и голова. Надо бы отделить «подставку».
Не успеваю. В вагончик входит муж казнённой. Он уже знает, но держится молодцом. Перевернув, протягиваю ему голову. Из приоткрывшегося рта су неё вешивается язык. Мужик перекладывает в другую руку сырой говяжий язык и забирает голову. Уходит.
Вспоминаю вслух, мол, надо бы мужика предупредить, что и его брата не стало. Сидящий на топчане Армен Джигарханян соглашается: «Да, скажи ему. Брата убило пулей из ружья. Догони. Он сейчас к реке пойдёт».
Комментировать | « Пред. запись — К дневнику — След. запись » | Страницы: [1] [Новые] |