Ю-ша все записи автора Тем, кто любит по-настоящему, невозможно заблудится в стране сближения. Каждая улыбка, каждое слово открывают им путь к десятку, если не к десяти тысячам возможностей. Жесты и замечания, взгляды и телефонные разговоры, которые в обычной жизни (то есть в жизни без любви) значат только то, что значат, теперь заставляют листать словари в поисках самых невероятных толкований. Жизнь в тот момент зависит от телефона. Судьба романа находится во власти звонящего: тот, кто ждет звонка, теряет контроль над развитием сюжета, ему остается лишь следовать, отвечать, когда звонят. Ничто в телефоне – ни обтекаемая форма, ни удобные кнопочки, ни приятный дизайн – не выдает жестокости, скрытой в дьявольском механизме. По нему невозможно угадать, когда он (и следовательно, тот, кто ждет) будет возвращен к жизни. А сомнения, по крайней мере для стремящегося к сближению, сводятся к одному животрепещущему вопросу: «Он (она) хочет меня или нет?».
Робость – прекрасный ответ на многие основополагающие сомнения, которые возникают при сближении. Когда от предмета поступают сигналы, которые можно толковать по-разному, что может быть лучше, чем списать этот недостаток чувства за счет робости как черты характера: он (она) хочет, но робость мешает ему (ей) сказать это. Такое объяснение позволяет обмануть все доводы галлюцинирующего ума, поскольку разве сложно обнаружить в чьем-то поведении признаки робости? Чтобы доказать ее присутствие, достаточно, смущения, молчаливости или нервного смеха, да, что угодно может сойти за робость. Отсюда даже может возникнуть мысль, что робкий человек хочет сильнее, чем доверчивый, поскольку о силе желания робкого человека свидетельствует само обстоятельство, что ему трудно его выразить. Нам легче легкого уверенно сближаться с теми, кто нам меньше всего нравится, тогда как серьезное желание лишает нас необходимой доли непосредственности, а привлекательность предмета рождает чувство неполноценности по сравнению с тем совершенством, которым мы сами наделяем объект любви. Любовь весьма часто заставляет смотреть на себя глазами любимого человека. «Но все равно лучше уж так сдохнуть, чем никого никогда не любя»(с).