Муры7ька (Поэты_и_писатели) все записи автора

katyblog (Поэты_и_писатели) все записи автора

СПЛИН И ИДЕАЛ



I. БЛАГОСЛОВЕНИЕ



Когда веленьем сил, создавших все земное,

Поэт явился в мир, унылый мир тоски,

Испуганная мать, кляня дитя родное,

На Бога в ярости воздела кулаки.



"Такое чудище кормить! О, правый Боже,

Я лучше сотню змей родить бы предпочла,

Будь трижды проклято восторгов кратких ложе,

Где искупленье скверн во тьме я зачала!



За то, что в матери уроду, василиску,

На горе мужу Ты избрал меня одну,

Но, как ненужную любовную записку,

К несчастью, эту мразь в огонь я не швырну,



Я Твой неправый гнев обрушу на орудье

Твоей недоброты, я буду тем горда,

Что это деревце зачахнет на безлюдье

И зачумленного не принесет плода".



Так, не поняв судеб и ненависти пену

Глотая в бешенстве и свой кляня позор,

Она готовится разжечь, сойдя в Геенну,

Преступным матерям назначенный костер.



Но ангелы хранят отверженных недаром,

Бездомному везде под солнцем стол и кров,

И для него вода становится нектаром,

И корка прелая - амброзией богов.



Он с ветром шепчется и с тучей проходящей,

Пускаясь в крестный путь, как ласточка в пол"т

И Дух, в пучине бед паломника хранящий,

Услышав песнь его, невольно слезы льет.



Но от его любви шарахается каждый,

Но раздражает всех его спокойный взгляд,

Всем любо слышать стон его сердечной жажды

Испытывать на нем еще безвестный яд.



Захочет он испить из чистого колодца,

Ему плюют в бадью. С брезгливостью ханжи

Отталкивают все, к чему он прикоснется,

Чураясь гением протоптанной межи.



Его жена кричит по рынкам и трактирам:

За то, что мне отдать и жизнь и страсть он мог,

За то, что красоту избрал своим кумиром,

Меня озолотит он с головы до ног.



Я нардом услажусь и миррой благовонной,

И поклонением, и мясом, и вином.

Я дух его растлю, любовью ослепленный.

И я унижу все божественное в нем.



Когда ж наскучит мне весь этот фарс нелепый

Я руку наложу покорному на грудь,

И эти ногти вмиг, проворны и свирепы,

Когтями гарпии проложат к сердцу путь.



Я сердце вылущу, дрожащее как птица

В руке охотника, и лакомым куском

Во мне живущий зверь, играя, насладится,

Когда я в грязь ему швырну кровавый ком.



Но что ж Поэт? Он тверд. Он силою прозренья

Уже свой видит трон близ Бога самого.

В нем, точно молнии, сверкают озаренья,

Глумливый смех толпы скрывая от него.



"Благодарю, Господь! Ты нас обрек несчастьям,

Но в них лекарство дал для очищенья нам,

Чтоб сильных приобщил к небесным сладострастьям

Страданий временных божественный бальзам.



Я знаю, близ себя Ты поместишь Поэта,

В святое воинство его Ты пригласил.

Ты позовешь его на вечный праздник света,

Как собеседника Властей, Начал и Сил.



Я знаю, кто страдал, тот полон благородства,

И даже ада месть величью не страшна,

Когда в его венце, в короне первородства,

Потомство узнает миры и времена.



Возьми все лучшее, что создано Пальмирой,

Весь жемчуг собери, который в море скрыт.

Из глубины земной хоть все алмазы вырой, -

Венец Поэта все сиянием затмит.



Затем что он возник из огненной стихии

Из тех перволучей, чья сила так светла,

Что, чудо Божие, пред ней глаза людские

Темны, как тусклые от пыли зеркала".



 

katyblog (Поэты_и_писатели) все записи автора

XVIII. ИДЕАЛ



Нет, ни красотками с зализанных картинок -

Столетья пошлого разлитый всюду яд! -

Ни ножкой, втиснутой в шнурованный ботинок,

Ни ручкой с веером меня не соблазнят.



Пускай восторженно поет свои хлорозы,

Больничной красотой прельщаясь, Гаварни -

Противны мне его чахоточные розы;

Мой красный идеал никак им не сродни!



Нет, сердцу моему, повисшему над бездной,

Лишь, леди Макбет, вы близки душой железной,

Вы, воплощенная Эсхилова мечта,



Да ты, о Ночь, пленить еще способна взор мой,

Дочь Микеланджело, обязанная формой

Титанам, лишь тобой насытившим уста!



XIX. ВЕЛИКАНША



В века, когда, горя огнем, Природы грудь

Детей чудовищных рождала сонм несчетный,

Жить с великаншею я стал бы, беззаботный,

И к ней, как страстный кот к ногам царевны, льнуть.



Я б созерцал восторг ее забав ужасных,

Ее расцветший дух, ее возросший стан,

В ее немых глазах блуждающий туман

И пламя темное восторгов сладострастных.



Я стал бы бешено карабкаться по ней,

Взбираться на ее громадные колени;

Когда же в жалящей истоме летних дней



Она ложилась бы в полях под властью лени,

Я мирно стал бы спать в тени ее грудей,

Как у подошвы гор спят хижины селений.



XX. МАСКА



Аллегорическая статуя в духе Ренессанса

Эрнесту Кристофу,

скульптору

Смотри: как статуя из флорентийской виллы,

Вся мускулистая, но женственно-нежна,

Творенье двух сестер - Изящества и Силы -

Как чудо в мраморе, возникла здесь она.

Божественная мощь в девичьи-стройном теле,

Как будто созданном для чувственных утех -

Для папской, может быть, иль княжеской постели.



- А этот сдержанный и сладострастный смех,

Едва скрываемое Самоупоенье,

А чуть насмешливый и вместе томный взгляд,

Лицо и грудь ее в кисейном обрамленье, -

Весь облик, все черты победно говорят:

"Соблазн меня зовет, Любовь меня венчает!"

В ней все возвышенно, но сколько остроты

Девичья грация величью сообщает!

Стань ближе, обойди вкруг этой красоты.



Так вот искусства ложь! Вот святотатство в храме!

Та, кто богинею казалась миг назад,

Двуглавым чудищем является пред нами.

Лишь маску видел ты, обманчивый фасад -

Ее притворный лик, улыбку всем дарящий,

Смотри же, вот второй - страшилище, урод,

Неприукрашенный, и, значит, настоящий

С обратной стороны того, который лжет.

Ты плачешь. Красота! Ты, всем чужая ныне,

Мне в сердце слезы льешь великою рекой.

Твоим обманом пьян, я припадал в пустыне

К волнам, исторгнутым из глаз твоих тоской!



- О чем же плачешь ты? В могучей, совершенной,

В той, кто весь род людской завоевать могла,

Какой в тебе недуг открылся сокровенный?



- Нет, это плач о том, что и она жила!

И что еще живет! Еще живет! До дрожи

Ее пугает то, что жить ей день за днем,

Что надо завтра жить и послезавтра тоже,

Что надо жить всегда, всегда! - как мы живем!



XXI. ГИМН КРАСОТЕ



Скажи, откуда ты приходишь, Красота?

Твой взор - лазурь небес иль порожденье ада?

Ты, как вино, пьянишь прильнувшие уста,

Равно ты радости и козни сеять рада.



Заря и гаснущий закат в твоих глазах,

Ты аромат струишь, как будто вечер бурный;

Героем отрок стал, великий пал во прах,

Упившись губ твоих чарующею урной.



Прислал ли ад тебя иль звездные края?

Твой Демон, словно пес, с тобою неотступно;

Всегда таинственна, безмолвна власть твоя,

И все в тебе - восторг, и все в тебе преступно!



С усмешкой гордою идешь по трупам ты,

Алмазы ужаса струят свой блеск жестокий,

Ты носишь с гордостью преступные мечты

На животе своем, как звонкие брелоки.



Вот мотылек, тобой мгновенно ослеплен,

Летит к тебе - горит, тебя благословляя;

Любовник трепетный, с возлюбленной сплетен,

Как с гробом бледный труп сливается, сгнивая.



Будь ты дитя небес иль порожденье ада,

Будь ты чудовище иль чистая мечта,

В тебе безвестная, ужасная отрада!

Ты отверзаешь нам к безбрежности врата.



Ты Бог иль Сатана? Ты Ангел иль Сирена?

Не все ль равно: лишь ты, царица Красота,

Освобождаешь мир от тягостного плена,

Шлешь благовония и звуки и цвета!





XXII. ЭКЗОТИЧЕСКИЙ АРОМАТ



Когда, закрыв глаза, я, в душный вечер лета,

Вдыхаю аромат твоих нагих грудей,

Я вижу пред собой прибрежия морей,

Залитых яркостью однообразной света;



Ленивый остров, где природой всем даны

Деревья странные с мясистыми плодами;

Мужчин, с могучими и стройными телами,

И женщин, чьи глаза беспечностью полны.



За острым запахом скользя к счастливым странам,

Я вижу порт, что полн и мачт, и парусов,

Еще измученных борьбою с океаном,



И тамариндовых дыхание лесов,

Что входит в грудь мою, плывя к воде с откосов,

Мешается в душе с напевами матросов.





XXIII. ШЕВЕЛЮРА



О, завитое в пышные букли руно!

Аромат, отягченный волною истомы,

Напояет альков, где тепло и темно;

Я мечты пробуждаю от сладостной дремы,

Как платок надушенный взбивая руно!..



Нега Азии томной и Африки зной,

Мир далекий, отшедший, о лес благовонный,

Возникает над черной твоей глубиной!

Я парю ароматом твоим опьяненный,

Как другие сердца музыкальной волной!



Я лечу в те края, где от зноя безмолвны

Люди, полные соков, где жгут небеса;

Пусть меня унесут эти косы, как волны!

Я в тебе, море черное, грезами полный,

Вижу длинные мачты, огни, паруса;



Там свой дух напою я прохладной волною

Ароматов, напевов и ярких цветов;

Там скользят корабли золотою стезею,

Раскрывая объятья для радостных снов,

Отдаваясь небесному, вечному зною.



Я склонюсь опьяненной, влюбленной главой

К волнам черного моря, где скрыто другое,

Убаюканный качкою береговой;

В лень обильную сердце вернется больное,

В колыхание нег, в благовонный покой!



Вы лазурны, как свод высоко-округленный,

Вы - шатер далеко протянувшейся мглы;

На пушистых концах пряди с прядью сплетенной

Жадно пьет, словно влагу, мой дух опьяненный

Запах муска, кокоса и жаркой смолы.



В эти косы тяжелые буду я вечно

Рассыпать бриллиантов сверкающий свет,

Чтоб, ответив на каждый порыв быстротечный,

Ты была как оазис в степи бесконечной,

Чтобы волны былого поили мой бред.



XXIV



Тебя, как свод ночной, безумно я люблю,

Тебя, великую молчальницу мою!

Ты - урна горести; ты сердце услаждаешь,

Когда насмешливо меня вдруг покидаешь,

И недоступнее мне кажется в тот миг

Бездонная лазурь, краса ночей моих!



Я как на приступ рвусь тогда к тебе, бессильный,

Ползу, как клуб червей, почуя труп могильный.

Как ты, холодная, желанна мне! Поверь, -

Неумолимая, как беспощадный зверь!



XV



Ты на постель свою весь мир бы привлекла,

О, женщина, о, тварь, как ты от скуки зла!

Чтоб зубы упражнять и в деле быть искусной -

Съедать по сердцу в день - таков девиз твой гнусный.

Зазывные глаза горят, как бар ночной,

Как факелы в руках у черни площадной,

В заемной прелести ища пути к победам,

Но им прямой закон их красоты неведом.



Бездушный инструмент, сосущий кровь вампир,

Ты исцеляешь нас, но как ты губишь мир!

Куда ты прячешь стыд, пытаясь в позах разных

Пред зеркалами скрыть ущерб в своих соблазнах

Как не бледнеешь ты перед размахом зла,

С каким, горда собой, на землю ты пришла,

Чтоб темный замысел могла вершить Природа

Тобою, женщина, позор людского рода, -

Тобой, животное! - над гением глумясь.

Величье низкое, божественная грязь!



XXVI. SED NON SATIATA*



Кто изваял тебя из темноты ночной,

Какой туземный Фауст, исчадие саванны?

Ты пахнешь мускусом и табаком Гаванны,

Полуночи дитя, мой идол роковой.



Ни опиум, ни хмель соперничать с тобой

Не смеют, демон мой; ты - край обетованный,

Где горестных моих желаний караваны

К колодцам глаз твоих идут на водопой.



Но не прохлада в них - огонь, смола и сера.

О, полно жечь меня, жестокая Мегера!

Пойми, ведь я не Стикс, чтоб приказать: "Остынь!",



Семижды заключив тебя в свои объятья!

Не Прозерпина я, чтоб испытать проклятье,

Сгорать с тобой дотла в аду твоих простынь!



* Но ненасытившаяся (лат.).



XXVII



В струении одежд мерцающих ее,

В скольжении шагов - тугое колебанье

Танцующей змеи, когда факир свое

Священное над ней бормочет заклинанье.



Бесстрастию песков и бирюзы пустынь

Она сродни - что им и люди, и страданья?

Бесчувственней, чем зыбь, чем океанов синь,

Она плывет из рук, холодное созданье.



Блеск редкостных камней в разрезе этих глаз.

И в странном, неживом и баснословном мире,

Где сфинкс и серафим сливаются в эфире,



Где излучают свет сталь, золото, алмаз,

Горит сквозь тьму времен ненужною звездою

Бесплодной женщины величье ледяное.



 

katyblog (Поэты_и_писатели) все записи автора

Шарль Бодлер





Соответствия



Природа – строгий храм, где строй живых колонн

Порой чуть внятный звук украдкою уронит;

Лесами символов бредет, в их чащах тонет

Смущенный человек, их взглядом умилен.



Как эхо отзвуков в один аккорд неясный,

Где все едино, свет и ночи темнота,

Благоухания и звуки и цвета

В ней сочетаются в гармонии согласной.



Есть запах девственный; как луг, он чист и свят,

Как тело детское, высокий звук гобоя;

И есть торжественный, развратный аромат –



Слиянье ладана и амбиры и бензоя:

В нем бесконечное доступно вдруг для нас,

В нем высших дум восторг и лучших чувств экстаз!





Дурной монах



На сумрачных стенах обителей святых,

Бывало, Истина в картинах представляла

Очам отшельников, и лед сердец людских,

Убитых подвигом, искусство умеряло.



Цвели тогда, цвели Христовы семена!

Немало иноков, прославленных молвою,

Смиренно возложив свой крест на рамена,

Умели славить Смерть с великой простотою.



Мой дух – могильный склеп, где, послушник дурной,

Я должен вечно жить, не видя ни одной

Картины на стенах обители постылой…



- О, нерадивый раб! Когда сберусь я с силой

Из зрелища моих несчастий и скорбей

Труд сделать рук моих, любовь моих очей?





Враг



Моя весна была зловещим ураганом,

Пронзенным кое-где сверкающим лучом;

В саду разрушенном не быть плодам румяным –

В нем льется осенний дождь и не смолкает гром.



Душа исполнена осенних созерцаний;

Лопатой, граблями я, не жалея сил,

Спешу собрать земли размоченные ткани,

Где воды жадные изрыли ряд могил.



О новые цветы, невиданные грезы,

В земле размоченной и рыхлой, как песок,

Вам не дано впитать животворящий сок!



Все внятней Времени смертельные угрозы:

О горе! Впившись в грудь, вливая в сердце мрак

Высасывая кровь, растет и крепнет Враг.





Гимн красоте



Скажи, откуда ты приходишь, Красота?

Твой взор – лазурь небес иль порожденье ада?

Ты, как вино, пьянишь прильнувшие уста,

Равно ты радости и козни сеять рада.



Заря и гаснущий закат в твоих глазах,

Ты аромат струишь, как будто вечер бурный;

Героем отрок стал, великий пал во прах,

Упившись губ твоих чарующею урной.



Прислал ли ад тебя иль звездные края?

Твой демон, словно пес, с тобою неотступно;

Всегда таинственна, безмолвна власть твоя,

И все в тебе – восторг, и все в тебе преступно!



С усмешкой гордою идешь по трупам ты,

Алмазы ужаса струят свой блеск жестокий,

Ты носишь с гордостью преступные мечты

На животе своем, как звонкие брелоки.



Вот мотылек, тобой мгновенно ослеплен,

Летит к тебе – горит, тебя благословляя;

Любовник трепетный, с возлюбленной сплетен,

Как с гробом труп сливается, сгнивая.



Будь ты дитя небес иль порожденье ада,

Будь ты чудовище иль чистая мечта,

В тебе безвестная, ужасная отрада!

Ты отверзаешь нам к безбрежности врата.



Ты Бог иль Сатана? Ты Ангел иль Сирена?

Не все ль равно: лишь ты, царица Красота,

Освобождаешь мир от тягостного плена,

Шлешь благовонья и звуки и цвета!





Из бездны взываю



К Тебе, к Тебе одной взываю я из бездны,

В которую душа низринута моя…

Вокруг меня – тоски свинцовые края,

Безжизненна земля и небеса беззвездны.



Шесть месяцев в году здесь стынет солнца свет,

А шесть – кромешный мрак и ночи окаянство…

Как нож, обнажены полярные пространства:

- Хотя бы тень куста! Хотя бы волчий след!



Нет ничего страшней жестокости светила,

Что излучает лед. А эта ночь – могила,

Где Хаос погребен! Забыться бы теперь



Тупым, тяжелым сном – как спит в берлоге зверь…

Забыться и забыть и сбросить это бремя,

Покуда свой клубок размывает время…




Артюр Рэмбо


Бал повешенных

На черной виселице сгинув,
Висят и пляшут плясуны,
Скелеты пляшут Саладинов
И паладинов сатаны.

За галстук дергает их Вельзевул и хлещет
По лбам изношенной туфлею, чтоб опять
Заставить плясунов смиренных и зловещих
Под звон рождественский кривляться и плясать.

И в пляске сталкиваясь, черные паяцы
Сплетеньем ломких рук и стуком грудь о грудь,
Забыв, как с девами утехам предаваться,
Изображают страсть, в котором дышит жуть.

Подмостки велики, и есть где развернуться,
Проворны плясуны: усох у них живот.
И не поймешь никак, здесь пляшут или бьются?
Взбешенный Вельзевул на скрипках струны рвет…

Здесь крепки каблуки, подметкам нет износа,
Лохмотья кожаные сброшены навек,
На остальное же никто не смотрит косо,
И шляпу белую надел на череп снег.

Плюмажем кажется на голове ворона,
Свисает с челюсти разодранный лоскут,
Как будто витязи в доспехах из картона
Здесь, яростно кружась, сражения ведут.

Ура! Вот ветра свист на бал скелетов мчится!
Взревела виселица, как орган, и ей
Из леса синего ответил вой волчицы,
Зажженный горизонт стал адских бездн красней.

Эй, ветер, закружи загробных фанфаронов,
Чьи пальцы сломаны и к четкам позвонков
То устремляются, то вновь летят, их тронув:
Здесь вам не монастырь и нет здесь простаков!

Здесь пляшет смерть сама… И вот среди разгула
Подпрыгнул к небесам взбесившийся скелет:
Порывом вихревым его с подмостков сдуло,
Но не избавился он от веревки, нет!

И чувствуя ее на шее, он схватился
Рукою за бедро и, заскрипев сильней,
Как шут, вернувшийся в свой балаган, ввалился
На бал повешенных, на бал под стук костей.

На черный виселице сгинув,
Висят и пляшут плясуны,
Скелеты пляшут Саладинов
И паладинов сатаны.


Вороны

В гнетущий холод, в непогоду,
Когда в селениях вокруг
Молитвы умолкает звук,
Господь, на скорбную природу,
На эту тишину и глушь
Ты с неба воронов обрушь.

Войска, чьи гнезда ветер хлещет,
Войска, чей крик печально-строг,
Вы над крестами у дорог,
Над желтизною рек зловещих,
Над рвами, где таится ночь,
Слетайтесь! Разлетайтесь прочь!

И над французскими полями,
Где мертвецы хранят покой,
Кружитесь зимнею порой,
Чтоб жгла нас память, словно пламя.
О крик тревожный черных стай,
Наш долг забыть нам не давай!

Но майских птиц с их чистым пеньем
Печалью не вспугни своей:
Оставь их тем, кто средь полей
Навеки нашим пораженьем,
Не знающим грядущих дней,
Прикован к немоте корней.














 

Asmi9 (Поэты_и_писатели) все записи автора Недавно ко мне в гости заглянуло Вдохновение...


Я не умею обижаться - что с того?
А обижаться мне за что? И на кого?
Я всё прощаю, странно это
Для всех, кроме меня - поэта.

"Обиделась!! Не говорю с тобой!!!"
Ах, не глупы ль эти слова?
А так ведь говорит любой,
Судьба их такова.

А я - прошаю всё!!!
Обиду, боль...
И на душе мне хорошо,
И исчезает боль!

Не будем сcориться и обижаться!
А будем с добротой венчаться.
Если не будет в нас обид,
Восторжествует позитив!

Irinjo (Поэты_и_писатели) все записи автора Мне невозможно позабыть
События прошедших дней,
И что-то в памяти моей
Тревожило воспоминания...
О, много как скопилось в ней
Бессонных сумрачных ночей,
И пролитых в подушку слез
И мной забытых сладких грез.
Мечтания, встречи, расставания,
В любви отчаянной признание
Мне не давали отдохнуть.
Чуть-чуть, и снова надо в путь,
Навстречу новым приключениям,
Где душу подвергать мучениям,
И все забыв, идти домой.
Возможно, в небе ангел мой
Считает это за веселье.
Я не могу ему польстить,
Но, также не могу просить
Себе я жизни поспокойней.
Как человек не столь покорный,
Судьбу пытаясь изменить
Всех связей обрывает нить
И остается тет-а-тет с самим собой. О нет и нет...

Irinjo (Поэты_и_писатели) все записи автора По забытой песчаной пустыне
Идет караван. Вдали
На земле, изможденной жаждой,
Были следы твои.

Нескончаемым и жестоким
Их занесло песком.
Сейчас тебя нет здесь, но может
Думаешь ты о том,

Что где-то в далеком мире
Бездонных звездных ночей
Ты на запретной лире
Для всех остальных людей

Играешь жестокую песню
С войнами в унисон,
Ноты из этой песни
Помнишь как страшный сон.

Irinjo (Поэты_и_писатели) все записи автора Он шел, уходя в бесконечность,
Оставив сумрачный след.
Он шел, уходя в неизвестность,
Начала которой нет.

И все позабыты дороги,
Кроме этой одной.
И все разлетелись тревоги,
Манившие за собой.

И жизнь бесконечной стала,
И долгою, как река.
И мать его звать устала, -
В душе его пустота…

Irinjo (Поэты_и_писатели) все записи автора ... И я разорву
блестящие бантики!
Сниму с себя
эту тяжкую ношу.
Добавлю лишь каплю
какой-то романтики -
Руками сомну
и по ветру брошу!..