Мышкаренок все записи автора   
   Это был ОБЫЧНЫЙ день, перетекающий в ОБЫЧНЫЙ вечер, нашей ОБЫЧНОЙ благополучной семьи. Дочь, Маришка, пошла после школы с подругами в бассейн, я готовила ужин. Муж, Алексей, позвонил, что немного задерживается. Телевизор в гостинной тихо бубнил что-то о ценах на бензин и всемирной борьбе с кариесом. Всё как всегда...
    Я подошла к окну - моему наблюдательному пункту. Отсюда виден угол двора и дорога до остановки. на душе было почему-то неспокойно. Я то и дело поглядывала, нервничая, на дорогу: не идет ли дочка, пора бы уже. Ведь обещала, что недолго будет: завтра контрольная по алгебре, надо подготовиться.
    - Ну наконец-то! - с облегчением воскликнула я, услышав как в дверном замке поворачивается ключ. Вышла на встречу в коридор, это пришел Алешка. Я невольно не смогла скрыть разочарования, но не потому что пришел муж, а потому, что не пришла Маринка.
    - Нормально! Что за реакция, ты не ждала меня?! - пошутил Алешка.
    - Третий раз подогреваю ужин, а Маринки все нет! Ушли с Татьяной на четыре в бассейн, вот уже семь, а ее все нет, и мобильный не отвечает.
    - Успокойся, Марина уже взрослая девочка, ты же не можешь ее все время держать за ручку.
    Аргументы мужа звучали убедительно, он всегда меня упрекал, что я слишком опекаю нашу дочь. Возможно, он был и прав, но она у нас была единственная, я долго не могла забеременеть, потом возникли всякие осложнения, вообщем Маришка мне очень тяжело далась, и других детей у нас уже не будет. Конечно, как и любая мать, я жила прежде всего для дочери, сдувая с нее пылинки, стараясь делать это незаметно для нее самой, чтобы девочка не превратилась в "пуп земли", как это часто случается, когда ребенок в семье один.
    Я возвратилась на свой "наблюдательный пункт" у окна. Алеша прав, дочка совсем уже большая и самостоятельная девочка. Тем более, бассейн в двух шагах от нас, три остановки троллейбусом, да и плавает она как рыба, так что беспокоиться нечего. Но это все доводы рассудка, а сердце сжималось, и в голову лезли всякие ужасы. Мои мысли прервал телефонный звонок.
    - Ну вот, а ты паникуешь, это наверно она. - Алеша подошел к телефону... Внезапно его лицо побледнело. - Да, сейчас буду, еду немедленно!!! Я смотрела на него не дыша. Он положил трубку и повернулся ко мне с каким-то странным выражением лица. - Маришка... в больнице... там несчастный случай, но ни чего страшного... мне больше ни чего не сказали, нужно ехать. Я смотрела на него ни чего не понимая. Несчастный случай.. Марина.. больница?! Она же просто пошла в бассейн!
    В больнице нас направили в отделение интенсивной терапии и к нам сразу же подошел врач, попросил присесть.
    - Ваша дочь все еще без сознания,- сообщил он.- Мужайтесь, вероятно она подскользнулась и ударилась  головой о ступеньку, но никто не заметил когда она упала в воду и сколько там пролежала... Отсутствие кислорода... К тому же, из-за падения произошел отек мозга...Будем надеяться, что она прийдет в себя,- сказал врач сочувствующим голосом.
    Мы сидели в коридоре шокированные этим сообщением и совершенно беспомощные, не веря, что это происходит здесь и сейчас, в действительности. Тянулись минуты, часы, но ни чего не происходило, я лишь просила чтоб этот кошмар закончился как можно скорее. "Отче наш...иже еси...- начинала читать молитву и застревала на одном и том же месте.- Почему я забыла слова молитвы?!" Вышел доктор и подошел к нам..
    - Мне очень жаль, мозг вашей дочери перестал функционировать, мы бессильны уже чем-то помочь. Жизнь в ней поддерживается только аппаратурой и это уже необратимые процессы,- объяснил доктор, но увидев, что мы ода ни чего не понимаем, добавил:- ваша дочь умерла, мне безмерно жаль.
    Я повернулась к Алеше что-то сказать, но уже не видела его, стало темно и безнадежно тихо. Следующие сутки я совсем не помню. Первое, что увидела, когда пришла в себя, глаза мужа, полные слез и тоски:- Инночка, солнышко, ты не можешь так лежать, так нельзя, нужно что-то поесть.- с теплотой и заботой сказал он. Я окинула глазами комнату, и вдруг невероятной тяжестью на меня обрушилось воспоминание о больнице и о том, что случилось. В сердце была такая боль, что казалось: оно сейчас разорвется. Алексей гладил меня по руке и что-то говорил... Я совсем не понимала, что и зачем, и откуда он берет силы, чтобы держаться? Я понимала, что он тоже страдает, но не могла ему помочь. Пусть он оставит меня в покое, я усну, а когда проснусь, вес будет как раньше. Маришка прибежит из бассейна живая и здоровая. Мысль стала четкой и заполнила собой весь мир: ОНА НЕ ПРИДЕТ! НИКОГДА! ЕЁ НЕТ И НЕ БУДЕТ БОЛЬШЕ НИКОГДА!!! То, что лежит в палате в окружении страшных трубок и непонятных приборов - это не моя хохотушка дочка!!! это тело, просто тело, а Мариночки НЕТ!!! НЕТ! НЕТ! НЕТ! С каждым ударом пульса это страшное слово било меня наотмашь, не давая вдохнуть.
    - Мы должны поговорить.- тихо сказал муж, - нам нужно принять очень важное решение...
    Поговорить? Должны? О чем?! Что еще важного может быть на свете? Какие срочные дела могут теперь нас касаться? Уже ничто не могло стать для меня важным, только пустота и боль до самой смерти. И как он вообще может думать, есть, говорить, принимать какие-то решения, он может жить без неё?! Я приподнялась на локте и посмотрела на мужа: Алеша кусал губы и напряженно смотрел мне в глаза. Открыл и закрыл рот, глубоко вздохнул, утерев слезу. Казалось, нечто мешает ему сказать...
    - Нужно принять очень важное решение,- снова сказал он,- о...о...почках Маринки...- еле слышно прошептал он и мне показалось что мне это послышалось. Я внимательно и со страхом посмотрела на него. Почки? Мне не послышалось? О чем говорит этот человек? Он сошел от горя с ума?! Ледяная волна пробежала по спине. - Там... в больнице, есть ребенок, понимаешь, ему нужна почка... Мришу уже не воскресить, но мы можем помочь другому малышу, ребенка можно спасти... Мы должны решить и решать нужно немедленно, нельзя тянуть, понимаешь?
    - Ты сошел с ума?! Ты болен, у тебя крыша поехала! Что ты говоришь? Ты хочешь из неё что-то вырезать?! Как вообще можно говорить мне о чем-то таком, когда она там, беззащитная и одинокая... Ведь это наша дочь, наш ребенок!!! Ты...ты псих, бездушный мерзавец! Нет, и не смей уговаривать меня, я не хочу больше слышать об этом!
    Алексей сжался, склонив голову и уставился в пол с упрямым выражением лица. А я хотела забыть, стереть из памяти те страшные слова, которые услышала от собственного мужа. Он посмотрел на меня с болью:
    - Так нельзя. Нельзя, понимаешь? нельзя быть таким и эгоистами, когда другой малыш... когда он умирает... почка Марины может спасти его. Нельзя забирать надежду у родителей того ребенка только потому, что судьба отобрала жизнь у нашей девочки! Подумай, Инна! Поедем в больницу и подпишем договор на наше согласие, это нужно сделать как можно скорее. Потому что они еще поддерживают в ней жизнь искусственно, в ожидании нашего решения.
    - Перестань!!! - закричала я,- НЕТ! Я не согласна, не согласна, не согласна, нет!!! Марина - это все, что у меня есть... было... Никому не позволю прикоснуться к ней, не говоря уже о чем-то другом,- я глотала слезы, сердце разрывалось, но я понимала, что придется согласиться на это... но потом... потом мое сердце разорвется и я умру.... умру... мы больше не разговаривали в тот вечер, а утром я сказала Алеше, что согласна и мы поехали. В больнице, с огромной деликотностью врач приступил к формальностям, принес кучу бумаг и попросил наши паспорта. " Зачем столько бумаг?"- подумала я, и врач, словно прочитав мои мысли, сказал сочувственно:
    - К сожалению там много бумаг потому что на каждый орган необходимо отдельное согласие... Я отложила ручку и не дав ему договорить сказала:
    - Каждый орган? Что вы тут задумали? Что это все значит? Что значит "каждый орган"?!  Врач растерянно посмотрел на мужа:- Да, почка, а еще роговица, и еще...Вы не сказали жене?, - он замолчал глядя на мужа, тот виновато отвел глаза и тихо прошептал: Инночка другим детям тоже нужно... другие дети тоже ждут...
    Я чувствовала, что мне становится плохо, в голове загудело, мир стал вращаться, собрав в себе остатки сил я яросно закричала: - Мы говорили только о почке!!! Я не буду принимать участие в этом... четвертовании!!! Это отвратительно! Ты хочешь чтоб они выпотрошили нашу девочку как свинью на бойне?!
    Алешка влепил мне пощечину, не соизмеряя силы удара. Я упала. Медсестра бросилась ко мне. Почувствовав что-то мокрое на лице, вытерла тыльной стороной ладони. Кровь. Я посмотрела на врача, медсестру и мужа, вдруг поняла, что если останусь с ними хоть на минуту, то уже не ручаюсь за себя! Весь мир был против меня. Ненавижу! Пусть распорят себе брюхо и свои органы отдадут кому хотят. Повернулась и побрела шатаясь к двери, как слепая, наощупь, нашла ручку двери... дернула один раз, второй... дверь с треском открылась и ударилась о стену... я шла по коридору, потом побежала. Никого не видела вокруг. Лестница, вниз по ступенькам... Отчаявшаяся, обезумевшая, с ненавистью ко всему миру, к тому, что требовали от меня эти люди, я мчалась прочь, подальше от этого страшного места, мчалась, сломя голову, перескакивая ступеньки, надеясь, что сломаю шею и убъюсь, и больше не буду так страдать, и этот кошмар закончится! Я задыхалась и остановилась. Извечный человеческий инстинкт самосохранения велел мне схватиться за стену и хватать воздух ртом, чтобы легкие начали снова нормально работать. Дыхание постепенно восстановилось и я осмотрелась. В открытые двери трех палат были видны крошечные тела - неподвижные бугорки под белыми одеялами. Дети... К ним тянулись многочисленные трубочки и провода какой-то немыслимо сложной аппаратуры.Я подняла взгляд на дверь в конце коридора и прочитала надпись: "Отделение интенсивной терапии, дети до 10 лет".
    Вдруг в одной из палат включился сигнал, и через какое-то мгновение в коридоре началось невероятное движение. Из всех кабинетов в палату бежали люди в белых халатах, медсестры со шприцами и ампулами, а трое врачей остановились возле одной из кроваток и быстрыми, уверенными движениями выполняли какие-то действия. Раздавались короткие приказы, слышались профессиональные слова, которые мне ни о чем не говорили, но было понятно, что без лишних слов и движений все они борятся и спасают жизнь маленькому человечку. Через некоторое время красная лампочка над дверью погасла. Я всматривалась в глаза врачей, выходящих из палаты, они выходили улыбающиеся, с чувством явного облегчения и выполненного долга. меня заметила медсастра и подошла ко мне:
    - Что вы здесь делаете? Сюда нельзя, ой, вам плохо? Извините, присядьте, я принесу вам воды. Мне стало стыдно: отвлекаю от работы, от помощи маленьким больным. Я направилась к выходу из отделения, шла медленно, переводя взгляд от одной кровати к другой. Безучастные, безжизненные серые личики, впалые глазницы, изо рта у многих торчали трубки, присоединённые к аппарату исскуственного дыхания. Я молча шла по коридору и меня никто не останавливал, словно дали мне посмотреть, понять, что это такое: умирать без надежды, когда ты еще не успел пожить. Отчаяние опять забралась в мое сердце. Эти дети были на грани жизни и смерти, но всего лишь "на грани", но они жили, а моя Мариночка... Она уже по ту сторону. Почему именно она? Почему жестокая судьба не дала хоть маленького шанса и моему ребенку? Я остановилась у одной двери и смотрела маленькое личико их которого медленно уходила жизнь... Слезы потекли, рыдания рвались из горла... Я закусила губу, чтобы не начать громко плакать и не нарушать покой этих малышей. Каждый из этих пяти- и шестилетних малышей должен бегать сейчас с мячом, есть мороженное, улыбаться солнышку, а не бороться со смертью за каждый прожитый день, умоляя безжалостную болезнь смилостивиться и отступить хоть немного. Я почти физически чувствовала, как в этих маленьких беззащитных тельцах идет ежесекундная борьба за выживание! Драматичное стремление к жизни, чтобы выторговать у судьбы еще хоть день, еще хоть час, еще хоть миг счастья. И ведь каждого из этих детей ждали родители, молились за них, возможно, так же забывая от горя и отчаяния слова молитвы... как отчаянно забывала и молилась я о жизни своего ребенка. Медленно поднимаясь назад по ступенькам я испытывала странное чувство... облегчения! Решение было принято сердцем. Мою Марину уже не воскресить, но она будет еще жить, жить в других!!! Теперь она даст кому-то возможность встретить еще один новый год, увидеть еще одну весну. Я не знала, кто и как долго сможет жить благодаря этим пересадкам, может даже тот самый ребенок, которому только что спасли жизнь. Главное, я понимала, что теперь я иду на это осознанно, и могу дать согласие. Это был трудный выбор, но я смогла принять правильное решение! Пусть для кого-то не погаснет солнце!