Перуанка (ГАЙАВАТА) все записи автора Ребёнку также рассказывали о его родственных связях; наиболее важными в период жизни девочки были:
- Тхункашила, - «дедушка». В эту категорию входили отцы её родителей, а также родные братья отцов родителей; отцы родителей отцов и их родные братья; мужья любой женщины, которой она называла бабушкой; все умирающие мужчины племени; и любой старик, к которому необходимо проявить показательное уважение, например вождь или святой муж.
- Унчи, - «бабушка». Сюда входили матери её родителей и их родные сёстры, и матери матерей родителей и их родные сёстры. Умирающие женщины назывались вичхахунка, этот термин основан на притяжательной форме слова для обозначения матери. Унчи также употреблялся к любой старой женщине, к которой необходимо было проявить показательное уважение.
- Дедушка и бабушка называли своих малышей (девочек и мальчиков) тхакожа, - «внук». Термин тхакожа, старые люди также применяли по отношению к любому малышу, мальчику или девочке, независимо от того, были ли они или не были кровными родственниками.
- Ина, - «мама». В эту категорию входила биологическая мать и всё её сёстры, а также жёны братьев отца. Термин также применялся, чтобы обратиться к жене или жёнам церемониального отца, или к церемониальной матери, которые находились в течение церемонии Хунка, либо при личном усыновлении.
- Атэ, - «отец». К этому термину относятся биологический отец и все его братья, а также мужья сестёр матери. Термин также использовался при обращении к мужу церемониальной матери.
- Те, кто был отцом или матерью, называли свою дочь чхункш (или чхункши), а сына чхинкш (или чхинкши).
- Тхунвин, - «тётя». В эту категорию входила сестра отца, и сестра жены братьев матери.
- Лекши, - «дядя». Сюда входили братья матери и мужья сестёр отца.
- Те, кто были дядями и тётками называли свою племянницу тхунжан, а племянника тхуншкан.
Далее

Перуанка (ГАЙАВАТА) все записи автора
Маленькая девочка могла играть в большинство детских игр вместе с мальчиками, а также и со своими подругами, при этом она училась говорить «машкэ», термин для обращения и общения с близкими подругами из других семей её же поколения. Термин также применялся по отношению к её родным сёстрам, к младшим братьям, и к её двоюродным сёстрам.

Из многочисленных игр и досуга, доступным детям, только девочки могли играть в шкатапи чикала, - маленькую игру, в которой «они подражают действиям женщин: нянчат кукол, занимаются рукоделием, играют в установку маленьких палаток, сидят на деревянных лошадках; они перетаскивают палатки, варят, играют в лекарей, приглашают друг друга на обеды.

Маленькие девочки часто выстраивались в виде «следуй за лидером», дотрагиваясь до плеча впереди стоящего человека, и шли зигзагом по лагерю, повторяя друг за другом: «Олень идёт по пятам». Девочки в это время всё ещё играли вместе с мальчиками во многие другие игры:Далее

Перуанка (ГАЙАВАТА) все записи автора
Согласно религии Лакота, один из аспектов «души» человека, называемый тан, существует вечно, и возвращается с неба, чтобы войти в новорождённого ребёнка. Без тан, ребёнок не может жить. Так как тан приходит из другого места, то когда рождается ребёнок, люди говорят: «Хокшичала ван ичхимани хи», - путешествующий ребёнок прибыл.

Все дети, особенно в течение их первого года жизни, считаются вакхан, святыми. Люди верили, что в этот период очень важно обращаться с детьми должным образом, чтобы они «не вернулись домой». Двойняшки были особенно святыми, и тщательно выбирали тот дом, в котором родиться. Считалось, что двойняшки блуждают вокруг холмов, часто заходя в лагерь и осматривая все типи, пока они не находят подходящих родителей для своего рождения. Родители заботились о том, чтобы двойняшки имели одинаковую одежду и игрушки; в противном случае, если бы один из них вернулся на холмы или возможно умер, отец отдал бы одному двойняшке бизонью накидку, а другой остался бы ни с чем. Лакота верили, что если один или оба из двойни умирают, то они наверняка родятся вновь, возможно даже в разных семьях. И только у них была сила узнать друг друга после повторного рождения. Святые мужи часто говорили, что обладают сверхъестественной силой, потому что в предыдущей жизни были двойней. Среди двойняшек не было наиболее любимого ребёнка, преобладали одинаковые чувства к обоим двойняшкам, иначе можно было потерять менее любимого ребёнка.

С самого рождения дети не были полностью ограждены от реальностей жизни и смерти. Палатка потения и похоронный помост были такой же частью окружающей их среды, как и родственники, другие дети, лошади и типи. Их учили, что они просто проходят через эту жизнь, и что «макха кин эчела тхехан юнкэ», - только земля живёт вечно.
Далее

Перуанка (ГАЙАВАТА) все записи автора Когда-то давно на древней Земле
С небес прилетели Богини,
Они отобрали Хопи-людей
И в память им знанья вложили.

И ныне они живут среди нас,
Хранят о Земле предсказанья
И чистое небо для них целый храм-
Чистилище душ в заклинаньях.

Свяченные тексты о многом гласят
И празную жизнь заклинают,
А люди не слышат и просто блудят,
И этим себя убивают.

Валерий Гаврилов

Перуанка (ГАЙАВАТА) все записи автора О девушке, которая стала женой Грома
Это случилось в давние времена. Была у вождя племени дакота красавица дочь, и звали ее Длинная Коса. Как-то пошла она со своими подругами в лес собирать малину. Зашли девушки в заросли, принялись рвать ароматные ягоды. Зашли далеко, вот и не заметили, как небо заволокло грозовыми тучами. Вдруг сверкнула молния и загремел гром, предвещая близкую грозу.
— Бежим скорее,— испугалась одна из девушек, та, которую звали Стройная Березка.— Бежим! А то догонит нас Гром и убьет своими острыми стрелами.
— И зачем мы забрались так далеко? — вздохнула Длинная Коса.— Теперь мы не успеем добежать до своего типи. Давайте лучше попросим у Грома пощады, умилостивим грозного господина.
— А как? — воскликнула девушка по имени Птица Прерии и горестно развела руками.— У нас же ничего-нет! Разве что туески с малиной, да мои вышитые мокасины.
Улыбнулась тогда Длинная Коса и сказала:
- Если Гром смилуется над нами, я охотно выйду за него замуж. Только вымолвила она последнее слово, как ветер подул в другую сторону, и Гром, окутанный большой черной тучей, полетел на юг, чтобы метать там свои огненные копья на скалистые безлюдные вершины. Прошло три дня. И снова отправились три подруги в лес за хворостом. Набрали они хворосту, связали его ремешками и пошли домой. Вот и их селение. И вдруг у Длинной Косы ремешок разорвался.
— Идите, идите,— сказала она девушкам.— Я свяжу ремень и догоню вас.
Подруги ушли, а Длинная Коса стала собирать рассыпавшийся по траве хворост. Собрала она хворост, подняла голову. Я видит — стоит рядом с ней прекрасный юноша с волосами цвета золота. Поднял он обе руки в знак приветствия, а потом сказал:
— Бываю я на севере и на юге, на западе и востоке. Знают меня все народы: и те, кто живет в прериях, и те, кто в горах. Знают меня и в дремучих лесах, и на побережье великих соленых вод. Многих девушек самых разных племен видели мои глаза, но никто из них не сравнится с тобой. Как я рад, что ты станешь моею женой!
Удивилась Длинная Коса и ответила гордо:
— Ты слишком самоуверен, незнакомец. Почему ты решил, что я отдам руку первому встречному?
— А разве не ты, дочь народа дакота, обещала выйти за меня замуж, если я пощажу тебя?—улыбнулся юноша.
И Длинная Коса все поняла.
— Значит, ты и есть Человек-Гром? — воскликнула она.
— Да, я,— ответил золотоволосый.— Я пришел за тобой и хочу скорее показать тебя моему отцу и моей матери.
С этими словами он нежно обнял невесту, и они легко взлетели в синее небо. А в селении уже поднялась тревога. Лучшие следопыты отправились на поиски дочери вождя. Они искали Длинную Косу до самого захода солнца, но так и не нашли. И тогда вождь позвал Белого Бобра, молодого колдуна племени дакота.Далее

Перуанка (ГАЙАВАТА) все записи автора Не лучше, скорее хуже, чем сезонникам, живется и работается исконным обитателям Британской Колумбии — индейцам. Большая их часть работает на лесосеках в самых суровых уголках этого края. По провинции разбросано 1625 индейских резерваций — три четверти всех резерваций Канады. Древнейшие жители нынешней Британской Колумбии — племена квакиутль, хайда, цимшиан, обладавшие яркой и самобытной культурой, — превратились в чернорабочих, труд которых оплачивается значительно ниже труда даже пришлых сезонников.

Проходя по пустынной в дневное время главной улице Лиллуэта, я заметил на стене одного из домов изящные коврики с замысловатым орнаментом из разноцветных кожаных ремешков. Под ними на тротуаре были расставлены искусно вырезанные из аргиллита маленькие копии индейских тотемов, изображающие фантастических зверей и птиц. А чуть поодаль на раскладном стульчике сидел огромного роста пожилой человек. Смуглая кожа его лица была иссечена сеткой морщин. Под массивным загнутым книзу носом — скорбная ниточка почти безгубого рта. Взгляд полуприкрытых веками глаз устремлен вниз, к ногам, обутым в мокасины. Всем своим обликом старик походил на огромную усталую птицу. Опущенные вдоль туловища руки с мощными кистями напоминали перебитые крылья.
Присев на корточки, я дивился великолепно выполненным фигуркам. Индеец, заметив мой интерес к резьбе, медленно перевел взгляд на меня.
— Хотите купить?
— Непременно.
— Возьмите вот эту. Она приносит счастье.

Старик рассказал, что означает каждая фигурка-тотем. Постепенно разговор о резьбе, о значениях тотемов связался с судьбой продавца. Вопреки своему суровому и неприступному виду он оказался словоохотливым человеком, как это часто бывает с людьми, которым редко удается встретить собеседника и слушателя. Звали старика Томас Харпер, индейцы же из его племени хайда дали ему имя «Красный Камень».

Харпер родился и провел детство и юность в резервации поблизости от городишка Сода-Крик.
— Когда отец впервые привез меня в Сода-Крик, — рассказывал Красный Камень, — впечатления оставили в моей душе смешанные чувства: удивления, что есть такие большие поселения со множеством людей, и горечи. В салуне, куда мы зашли с отцом, я увидел зал, разделенный на две половины: лучшая — для белых, худшая — для индейцев. Я сразу почувствовал, что между нами, индейцами и белыми, лежит глубокая незримая пропасть. Уже потом, когда я стал учиться в миссионерской школе, мои опасения подтвердились. Нам запрещали играть с белыми детьми. Учителя называли нас не иначе, как дикарями. Три года, проведенные в миссионерской школе, — вот и все мое образование...

Том Красный Камень хорошо запомнил слова пастора, сказавшего на проповеди: «Мы стремимся научить индейцев читать и писать и вовсе не собираемся делать из них инженеров, докторов или научных работников». Пятнадцати лет от роду Харпер начал трудиться как взрослый мужчина. С утра до вечера пилил, валил, очищал от сучьев деревья на лесозаготовках и получал за это в два раза меньше самого неквалифицированного белого.
— Труд был адский, — вспоминал Красный Камень. — Уставал так, что не мог проглотить скудный ужин. После работы сил доставало только на то, чтобы добраться до набитого сеном тюфяка, который был моей единственной собственностью в лагере лесорубов. Но родители приучили меня быть гордым. Я украдкой плакал от усталости, от грубости и несправедливости десятника, но никогда не показывал своей слабости, всегда помнил, что я — индеец хайда...

Через какое-то время на плечи Красного Камня легло бремя забот о молодой семье. Работа на лесосеке, за которую платили не по справедливости, а по произволу, и рыбная ловля — скудное подспорье к семейному доходу — не позволяли свести концы с концами. И Томас подался в Лиллуэт, на бумажную фабрику.
— Когда я начинал здесь, на новом месте, среди незнакомых людей, — говорил старик, — у меня было такое чувство, будто все белые ополчились против индейцев. Но день за днем, привыкая к фабрике и знакомясь ближе с товарищами по работе, я убеждался, что среди них есть по-настоящему хорошие, отзывчивые парни. Им было наплевать на то, какого цвета моя кожа. Но, на нашу беду, не всюду в Канаде встретишь таких ребят. Наверное, поэтому мы и остаемся в том же положении отверженных, как сто лет назад. И петиции наших индейских общин в адрес правительства, в которых содержатся требования безотлагательных мер для улучшения нашей жизни, пылятся в столах чиновников...

Томас Харпер надолго замолчал. Внезапно он встрепенулся, и глаза его просветлели.
— Мне еще повезло. Случай свел меня с Руфусом Моди — нашим талантливым резчиком по камню и дереву. Он и научил меня приемам искусства резьбы. Теперь, на старости лет, у меня есть возможность кормиться тем, что изготовляю сам и что вышивает моя жена. — Он кивнул в сторону развешанных на стене ковриков. — Немного помогают сыновья. Они работают здесь же водителями автокаров.

От этой встречи сохранился у меня вырезанный руками Красного Камня тотем, где изображены и медведица с двумя медвежатами, и ворон, и лягушка, и орел, и морское чудище. А в память врезались грустные слова старого индейца, сказанные при расставании:
— Когда индейцу двадцать лет — можно надеяться на лучшее будущее; когда ему шестьдесят — не гpex и всплакнуть тайком...

Ю. Кузнецов

Перуанка (ГАЙАВАТА) все записи автора История и великие путешествия, знакомство с другими народами отразилось и на видении Мира у Кроу, которое по-своему раскрывают пословицы. Европейские переводчики часто упускали из виду мировозрение Кроу, их религию, отношение друг к другу.
Здесь - только те пословицы, с которыми мне посчастливилось познакомиться. К примеру, первая пословица в этой статье - о понятии Родина, хочу привести в пример для сравнения несколько русских пословиц на эту тему, причём тоже не выборочно, а все которые я знаю.
Родимая сторона-мать, чужая - мачеха.
Чужая сторона - дремучий бор.
Чужая сторона без ветра сушит и без зимы знобит.
Научит горюна чужая сторона.
С родной земли - умри, но не сходи.
Мы знаем, что народные пословицы часто програмируют человека на отношение к жизни. Русские пословицы програмируют на оседлость: "Где родился - там и пригодился".
Пословицы Кроу более географичны в плане свободы передвижения. Так же интересна пословица Кроу о дружбе: "Отважился спасти человека, отважься за него и отвечать". Среди русских пословиц две противоречащих друг другу: "Сам погибай, а товарища выручай" и другая: "Своя рубашка ближе к телу". Я не хочу сказать, что пословицы Кроу рациональней, я хочу обратить ваше внимание на то, какая разница между восприятием одних и тех же понятий. А понять другой народ означает - заново открыть, увидеть со стороны свою собственную культуру.
Родина там, где тебе хорошо.
У птиц две родины, у человека - четыре.
У перелетных птиц две стороны - Юг и Север, у человека - все четыре.
Глаза человека могут сказать гораздо больше, чем его язык.
То, что нельзя сказать словами, можно сказать глазами.
В тебе есть все чтобы стать великим.
Даже животные имеют табу.
Старость не так почетна, как смерть в бою, но все хотят до нее дожить.
Не верь старикам, которые говорят, что умереть молодым почетно.
Хорошо помнить, что у каждого разные мечты.
Даже ствол дерева со временем расходится, а люди тем более.
Идти с человеком в одну сторону, не значит, что идти к одному и тому же.
Встань перед опасностью или убегай от неё.
Чем больше хорошего ты отдаешь, тем больше хорошего к тебе приходит.
Не жалей добра, оно тебе вернется, если не от людей, то от Создателя.
Законы людей меняются, но только законы Природы (Создателя) неизменны.
Правила людей меняются с пониманием своей сущности, но законы Создателя вечны.
Только то нуждается в защите, что принадлежит человеку, а не Природе (Создателю).
Если тебе есть, что сказать, поднимись, чтобы тебя увидели.
Слово, высказанное только что, так же безвозвратно, как старые времена.
Есть только прошлое и будущее, заботься о них каждый день.
Отважился спасти человека, отважся за него и отвечать.
Сорока кричит не потому, что предвещает беду, а потому, что в кустах враги.
Плохие люди видят плохие знаки.
Помни, что человек тоже животное, только умное.
Не всегда враг является врагом, а друг - другом.
Хорошие люди могут быть врагами, а союзниками - плохие.
Автор - В. Крекер

Виктор-Виктория (ГАЙАВАТА) все записи автора (вообще-то это не совсем по теме североамериканских индейцев, но, думаю, писатель будет интересен всем, увлекающимся индеанистикой. В крайнем случае, думаю, модератор просто уберёт это сообщение)


АЛЕНКАР, ЖОЗЕ МАРТИНИАНУ ДЕ (Alencar, José Martiniano de) (1829–1877), бразильский романист. Родился 1 мая 1829 в Месежана (шт. Сеара), в креольской семье. Изучал и преподавал право; преуспев на политическом поприще, вошел в 1868 в правительство. Заметный политик, журналист и драматург, он приобрел известность романами. Во многом благодаря ему бразильская национальная литература достигла своей зрелости. Материал для своих произведений он черпал в индейском, доколониальном прошлом страны. Для его романов "Гуарани" (O Guarani, 1857), "Ирасема" (Iracema, 1865) и "Убиражара" (Ubirajara, 1875) характерны величественные картины природы, подкупающая простота сюжета, богатство и ясность языка. В своих тридцати с лишним романах Аленкар коснулся и многих других тем. Среди значительных его произведений "Война бродячих торговцев" (A Guerra dos Mascates, 1877); "Гаучо" (O Gaúcho, 1870); "Ствол Ипе" (O Tronco de Ipê, 1871). Тем не менее ни одно из них не разделило успеха его «индейских» романов.
Умер Аленкар в Рио-де-Жанейро 12 декабря 1877.

Один и главных романов Аленкара - "Ирасема". Это роман о дочери индейского вождя, полюбившей белого солдата Мартима Соареса Маседо. Их любви пытаются помешать. Девушка и ее возлюбленный преодолевают все препятствия, но их счастье длится недолго. Родив ребенка, - первого, по замыслу автора, ребенка от смешанного брака двух наций, - Ирасема умирает. Мартим Соарес Маседо, вместе со своим названным братом - индейцем, остается в индейском племени, которое приняло его и Ирасему. Аленкар с большой поэтической силой изображает жизнь индейцев, в течение долгого времени остававшихся вне поля зрения бразильских писателей. Обаятельный образ индеанки Ирасемы — «девушки с медовыми устами», умеющей сильно и нежно любить и бороться за свою любовь,— большая удача художника. Своеобразный ритм, яркий и образный язык делают это произведение своего рода поэмой в прозе.

Особенность этого романа - чрезвычайно богатый слог, наполненный экзотическими названиями флоры, фауны Бразилии, а также индейских реалий. Также непременно хочется отметить то, что индейцы у Аленкара предстают не кровожадными дикарями, как их обычно изображали писатели приключенческой литературы XIX века, а людьми со своей богатой культурой, обычаями и традициями, людьми, которые умеют преданно любить и глубоко чувствовать. Образ названного брата - индейца Поти - представляет собой образец мужской дружбы и верности.

Еще один роман Аленкара - "Убиражара" - целиком посвящен жизни индейцев. Эта книга более этнографична, хотя и в ней есть драматическая история любви и соперничества. В ней такой же выразительный яркий слог, и детально воспроизведены обычаи бразильских индейцев, их быт и нравы.

Рекомендую всем, интересующимся подобной литературой.

Mnihcahca (ГАЙАВАТА) все записи автора

 

Вышла в свет (не в продажу)  книга Александра Блиха  "Литл-Бигхорн: история одного сражения".

Рецензия от главного редактора альманаха"Первые американцы" : " Книга хорошая, написана со знанием дела, на основе документальных источников, впервые на русский язык переведены малоизвестные свидетельства участников битвы. Читается на одном дыхании ".

 Книга альбомного формата, издана полиграфически на высшем уровне.

Автор также написал ещё 4 книги:
- От Миссисипи до Скалистых гор: индейцы американского Запада в работах мастеров изобразительного искусства XIX-начала ХХ в. (готова)
- Джеронимо - последний вождь апачей (готова)
- Вождь Джозеф - тернистый путь к свободе (готова)
- Ташунке Витко - воин племени оглала (в доработке)

                                                                                     

Далее>>