Перуанка все записи автора
Маленькая девочка могла играть в большинство детских игр вместе с мальчиками, а также и со своими подругами, при этом она училась говорить «машкэ», термин для обращения и общения с близкими подругами из других семей её же поколения. Термин также применялся по отношению к её родным сёстрам, к младшим братьям, и к её двоюродным сёстрам.

Из многочисленных игр и досуга, доступным детям, только девочки могли играть в шкатапи чикала, - маленькую игру, в которой «они подражают действиям женщин: нянчат кукол, занимаются рукоделием, играют в установку маленьких палаток, сидят на деревянных лошадках; они перетаскивают палатки, варят, играют в лекарей, приглашают друг друга на обеды.

Маленькие девочки часто выстраивались в виде «следуй за лидером», дотрагиваясь до плеча впереди стоящего человека, и шли зигзагом по лагерю, повторяя друг за другом: «Олень идёт по пятам». Девочки в это время всё ещё играли вместе с мальчиками во многие другие игры:
- Вакин’кичичийапи, - «загружая друг друга». Дети притворялись лошадьми или тащили на своих спинах вещи, изображая своих стариков того же пола.
- Хохотэла кичхунпи, - «покачивание». К четырём верёвкам привязывалось одеяло, образуя гамак, в него садилось несколько детей, и раскачивались; либо один ребёнок сидел на качели, сделанной из двух верёвок. Когда они качались, они кричали: «Хохотэ, хохотэ, хохотэла, хохотэла».
- Чхаб онаскискита, - «бобёр растопчет». Один из детей был бобром, он находился в центре круга под одеялом. Другие кружились вокруг и повторяли: «Чхаб онаскискита!», - «Бобёр растопчет!». Когда они останавливались, бобёр поднимался и бежал за ними. Те, кого он ловил, присоединялись к нему в круг, и закрывали свои головы своими одеялами.
- Вонапэ кага, - «запустить». Наблюдая за скучающими друзьями, один из детей говорил: «Я разбужу вас». Затем он подбрасывал в воздух что-то вроде стрелы или камня, после чего это проделывал каждый.
- Хошишипа, - «выжимание». Дети стояли близко друг к другу, и щипали друг друга за руки большим и указательным пальцем, напевая при этом «хошишипа». Внезапно они отпускали друг друга, и кто-то один из них взбирался на своего товарища, и щипал его.
- Инахмэкичичийапи, - «спрятаться и найти». Ищущего называли ваволэ. Остальные прятались, и когда были готовы, свистели. Найденные, должны был идти позади ищущего в том порядке, в котором их нашли. Так продолжалось до тех пор, пока ищущий не находил всех участников игры.
- Матхокичийапи, - «игра в медведя». Один из детей наряжался в медведя, прикреплял к пальцам палки, которые изображали когти. Другие дети подходили, и говорили: Тхункашила матхо пхехин ван! Дедушка медведь, здесь твои волосы! После этого медведь встаёт, и преследует играющих. Медведь щекотал пойманных до тех пор, пока он или она не переставали смеяться.
- Виокичичийа эчхунпи, - «они ухаживают друг за другом». Невинная игра, в которой дети притворяются, что ухаживают друг за другом на закате.

Через эти игры дети частично адаптировались в племени и узнавали правильное поведение по отношению к своим соплеменникам. Но не все игры были просто развлечением. Один из наиболее священных ритуалов назывался Тхапа Ванкайейапи, - бросание мяча, и обучение ему тоже относилось к религии. Наиболее важной чертой этой игры было то, что играющий ребёнок был неполовозрелым. Перед началом «бросания мяча», мужчина удалял часть дёрна в месте игры, которая символизировала центр вселенной. Ребёнок стоял в центре, а зрители занимали свои места на западе, севере, востоке и юге. Затем ребёнку давали мяч, сделанный из кожи бизона, заполненный конским волосом или травой, и говорили, чтобы он подбросил его высоко в небо. После этого все зрители подскакивали, пытаясь поймать мяч. Когда мяч ловили, его возвращали ребёнку, чтобы он снова подбросил его.

Эта священная игра в мяч была дана людям Женщиной Белого Бизоньего Телёнка, которая сказала им, что мяч представляет собой Вакхантханка в процессе ухода от людей в далёкие края, и последующего возвращения к ним. Подбрасывание мяча вверх от людей являлось символом их ухода далеко от Вакхантханка, а когда мяч падал обратно, это символизировало их воссоединение с Вакхантханка и полученным знанием.

Каждый пытался поймать мяч, когда он падал, потому что этот добрый символ подчёркивал ответственность за детей и за племя. Это также соотносилось с утверждением, что если кто-то, кому нравится играющий ребёнок, пренебрегает своими обязанностями, то его близким может быть причинён какой-либо вред. Эта дихотомия между незнанием и знанием могла повторяться много раз, символизируя разделение света и тьму, Танец Солнца, где освобождение от истязания означает переход от недоверия к вере в силу Вакхантханка. Для подбрасывания мяча избирался ребёнок, потому что он или она была невинной, и по этой причине мяч не будет специально направлен к какому-то конкретному человеку, в направлении, где он его легко поймает, - и в этом заключается глубокое философское значение игры.

То, что кажется всего лишь простой детской игрой, в действительности призывает силы Двойного Лица. Она часто представлялась в виде двух женщин, связанных вместе двухфутовой верёвкой, на которой висела кукла и мяч. Если женщине грёзилось это неведомое существо, она брала своего ребёнка и клала в гамак, сделанный наподобие паучьей паутины. Покачивание ребёнка в подобном гамаке, приносило ему хорошее здоровье, и позже символ паучьей паутины, который символизировал весь мир, рисовался на одежде ребёнка, таким образом, чтобы каждый знал, что церемония исполнена.

И женщины и мужчины обычно носили имена, данные им в соответствии с каким-либо природным явлением, или со смертью какого-либо уважаемого человека в племени, или их имя было связано с важным для тхиошпайе историческим событием. Оба пола имели также ритуальные имена, которое использовал эйапаха, - глашатай во время раздачи подарков или имя вставлялось в песни, которые исполняли в торжественных случаях, например Танец Победы.

Первый ребёнок назывался винтокапа, если был девочкой, и вичхатокапа, если был мальчиком. Рождённый последним, в независимости от пола, назывался хакела или хакакта, - последний.
Женское имя отличалось от мужского только окончанием «вин». Следовательно, мужское имя звучит как Махпийя Ска, - Белое Облако, а женское звучит как Махпийя Ска Вин.

Имя часто давалось на одной из больших церемоний, вроде Танца Солнца, где детям могли также проколоть уши:
«Даже дети принимали участие в Танце Солнца, которое заключалось в том, что им прокалывали уши. Часто это делалось при исполнении их родителями торжественной молитвы… Прокалывание ушей исполнял любой опытный мужчина и родители ребёнка дарили ему подарки, согласно своим возможностям… Раньше ухо прокалывалось шилом, сделанным из кости, этот инструмент позже заменило шило из металла. После прокола, в отверстие вставлялось немного меди, чтобы ранка быстро зажила. Могло быть проколото одно или оба уха, и если было желание, могло быть сделано несколько отверстий в каждом ухе… Дети, чьи уши были, таким образом, проколоты, по статусу считались близкими к тем людям, чья плоть рвалась на Танце Солнца».

Маленькие девочки, также как и маленькие мальчики, нетерпеливо ждали сказочников, чьи истории перед сном около костра в типи, являлись не только развлечением, но и высоконравственными указаниями. В частности, рассказы о трикстере, называемые охунканкан, - «только для забавных историй» (противопоставлением которых были вичоойакэ, - легенды), являлись негативными воспоминаниями о неправильном социальном поведении в деревне Оглалов. Наиболее популярные истории сосредоточены на Инктоми, - Пауке, который был и обманщиком, и культурным героем народа Лакота. Если бы каждый шёл по противоположному пути от пути Инктоми, можно было бы жить в гармонии с семьёй и друзьями. Таким образом, нравоучительный «цикл о трикстере» учил тому, как правильно вести себя в обществе Оглалов, посредством историй, в которых по большей части показывалась безнравственность и обман.

Такие популярные истории рассказывал мужчина, которого знали как хорошего сказителя. Он часто поддразнивал детей, собравшихся зимой вокруг очага, притворяясь, что не может вспомнить историю. Они начинали уговаривать его, и он начинал говорить о том как Инктоми причинил вред самому себе: «Однажды Инктоми гулял, и наткнулся на каки белого бизона. Он посмотрел на них, и умер». «Умер?», - недоумевали дети: «Расскажи нам больше!». Сказитель быстро ответил: «Если Инктоми умер, то это конец истории. Больше и говорить не чего». Но, в конце концов, он соглашался на их просьбы рассказать больше.

Дети одевались также как и их родители, маленькие девочки носили замшевые платья, леггины и мокасины, сразу, как только они начинали ходить. Зимой они носили одежду своего размера, а летом, пока им не исполнилось три или четыре года, они ходили голыми.

Дети садились на лошадь, сразу, как только начинали ходить. Весной дети добывали тхинпсила, - «дикую репу» или свербежник, а в последние дни лета они собирали чханпха, - «черёмуху виргинскую».

По мере того, как девочка росла, она начинала получать вахохункийе – «наставление, совет» о ценностях, важных для Лакота. Её учили, что самое главное – это делиться друг с другом. Из четырёх наиболее важных достоинств (вачхантогнака – «щедрость»; чхантэ тинза, - «храбрость»; вачхинтханка, - «терпеливость»; и ксабйахан опхиичийа, – «мудрость», буквально «вести себя мудро»), - первое было приоритетным среди социальных ценностей Лакота, и даже маленьких детей учили делиться едой и игрушками с другими, поясняя, что в течение всей их жизни это будет восполняться.

Marla N. Powers
Третья глава из книги «Женщина Оглала»