Hooker (Старая_тетрадь) все записи автора Жара заебала. Целиком и полностью. Ещё вчера было +34. Сегодня - уже под 40. Да, пить в подобное пекло - это подвиг, опасный для здоровья, но иначе спасаться просто не получается. И вот мы с ещё одним беспрекословно настроенным героем идём в ближайший универмаг за вином. Обычным белым вином - меньшее из зол.
В универмаге чуть прохладней, но это "чуть" столь условно, что лишь возбуждает в нас твёрдую решимость. Мы минуем стойки с завалами бородинского, обходим изобильные полки арахиса и кальмаров, игнорируем пивные развалы и приближаемся непосредственно к объекту вожделения. Вот оно - винище. Берём пару... Нет, маловато будет. Берём ещё четыре и внезапно понимаем: оно тёплое. Блядь. По всем законам жанра, мы потерпели фиаско. Но - не тут-то было! В жару голова работает во сто крат хуже, но не в пример изысканней. Я хватаю три батла, мой боевой товарищ - оставшиеся три, мы идём к овощам. Но не овощи наша цель. Наша цель - холодильник, что эти овощи в себе таит.
Я нагибаюсь, чтобы окунуть бутылки с живительной влагой в не менее живительный холод... И застываю. Мой верный друг полон недоумения. "Что за хуйня?" - говорит мне он. А мне настолько охуенно, что я просто поворачиваю голову в его сторону и расплываюсь в глупой улыбке бесконечного счастья. И он всё понимает. Бросает бутылки между брокколи и фасолью и окунает голову в прохладу рефрижератора вместе со мной.
И вот мы имеем такую картину: два человека застыли в страусиных позах посреди безымянного супермаркета, а мимо них вальяжно проплывает полусоветского вида тётенька. Проплывает чуть дальше и останавливается в смятении. По крайней мере, в её уставившихся на нас глазах это смятение доминирует. А я чуть приподнимаю счастливую голову и говорю: "Вы не бойтесь, вы попробуйте. Освежает великолепно!" И здесь снова вступает жара: её чудесное действие на людское сознание трудно переоценить. Женщина, проработавшая, вполне возможно, лет двадцать бухгалтером, а до того - счётоводом, имеющая, скорее всего, мужа-алкоголика и двоих взрослых детей и вышедшая в магазин буквально на минутку за сливочным маслом, подходит к нам, ставит корзинку на пол и окунает свою утомлённую голову в ту же прохладу, где нежатся наши измождённые хранилища нейронов.
Но энтропия, как известно, имеет свойство нарастать. А это значит, что пиздец не остановится, пока не станет полным. И мимо нас проходит мерчендайзер. Он несёт ящик чего-то - не важно чего, важно другое: проходя мимо нас, этот милый мальчик лет эдак восемнадцати замедляет ход и взор его, как говорится, являет живую муку. Как быть? Все эти круглосуточные ящики прекрасны, вне всяких сомнений, хотя бы тем, что за них платят достаточные деньги, но эти круглые сутки отвратительны своей жарой. А эта жара, в свою очередь, отступает перед чудесной силой холодильника, что проверена уже тремя головами, как минимум.
В итоге, мальчик бросает к чертям свою коробку величайшей важности - и бросается в наш омут морозного наслаждения. Однако, и это ещё не конец.
Не дождавшись своего высококачественного, но весьма разъебайного мерчендайзера, супервайзер включает панику и отправляется на поиски. Универмаг маленький - пропажа находится сразу. И начальник над всеми мерчендайзерами открывает рот, чтобы громогласно всех пристыдить - но тут уже срабатывает коллективное бессознательное, и супервайзер, не закрывая рот, падает в волшебный холодильник. Охрана уже элементарно не может не обращать внимания на происходящее и сигнализирует начальству о нарушении трудовой дисциплины. Начальство решительными шагами покидает "вход только для персонала" и направляется к овощам.
И я полностью уверен, что оно бы не поддалось на нашу провокацию, если бы в соседних холодильниках головы покупателей не начали теснить пельмени, блинчики, вареники...
У начальства на лице появляется хищный оскал, а в голове рождается хитрая схема. И оно командорскими шагами удаляется обратно, в тот самый таинственный "посторонним вход запрещён".
Проходит около пятнадцати минут - и все постепенно возвращаются в естественную атмосферу. На часах уже около девяти, на термометре - около двадцати четырёх, а значит - можно жить. Мы хватаем винцо - и вслед за всеми бредём к одиноким кассам. Будто бы и не было ничего. Об этом спонтанном флэшмобе не напишут даже в местных газетах: слишком локально и быстро всё произошло. И только тем, кто был здесь в этот вечер, понятно, откуда взялся огромный плакат, растянутый поверх титульной вывески универмага: "Охлаждение головы. Полчаса - 100 рублей".

оригинал

Hooker (Старая_тетрадь) все записи автора Когда мне звонят - я пугаюсь и беру только с третьего гудка,
Ору в трубку: "Сосите хуй!" - и никогда не перезваниваю.
Всё, что можно было продать - уже давным-давно пущено с молотка,
А что было нельзя... Да хуйня это всё, не бывает "нельзя", кого я обманываю.
За моей спиной нихуя нет ценного духовного багажа,
Я могу научить исключительно искусству пиздить и наёбывать,
Но, однако, если Вас захотят, к примеру, скинуть с двадцатого этажа -
То, чему я Вас научу - будет лучшим из вариантов, что стоит попробовать.
Информации не бывает много, человеческая память - чёрная дыра,
Необходимо всюду ходить, всё слушать, запоминать и впитывать как губка,
Совершать это надо вовремя, потому как те, кто не дозвонился вчера,
Позже будут гнать или длинно гудеть, или просто сбрасывать трубку.
Я всё это к чему: наблюдая плоды общечеловеческой деградации
Временами бывает трудновато понять, что почём,
Но не вздумайте, граждане, поддаваться на всяческие провокации -
Просто мимо пройдите. И чтобы еблет - кирпичом.

оригинал

Олифант (Старая_тетрадь) все записи автора

«Жена декабриста». Быль.

- Вот, матушка, и приехали, - возница соскочил с саней и махнул рукой в рукавице на крепкую, свежесрубленную избу. Странно, но Наталья Дмитриевна, впервые за долгие месяцы пути улыбнулась. Хотя знаменитый нерченский мороз и давал о себе знать, но небо очистилось от туч, и белое солнце отражалась в мириадах снежинок. Да и от дома веяло теплом, спокойствием и, главное, жизнью. Из трубы поднимается прозрачный голубой дымок, двор изъезжен полозьями саней, бельё сушится на верёвке, на куче лошадиного навоза весело орут воробьи, а у распахнутых дверей бани мужичок бойко колет дрова. Наталья Дмитриевна пригляделась. Что-то неуловимо знакомое мелькало в неказистой фигуре, чертах лица крестьянина. Пригляделась и обмерла. Короткие кривые ножки, рост, глаза навыкате, нос. Княгиня пошатнулась и слабо вскрикнула. Мужичок обернулся. Нет, глаза не подвели её – в заячьем тулупчике, валенках и каком-то диком треухе на круглой голове перед Натальей Дмитриевной стоял любимый французский бульдог Михаила Александровича Кики. В памяти мелькнула освещённая факелами ночь, солдатские шинели и муж, в арестантской робе, прижимающий к груди перепуганного Кики, завёрнутого в рогожку…
- Ох, язви меня, - воскликнул бульдог, роняя топор. – Не успел я с банькой то, ох, не успел.
- Ты разговариваешь, Кики? - как сквозь сон, прошептала Наталья Дмитриевна.
- Да тут в Сибири, язви меня, и рыба запоёт, - радостно отозвался бульдог, поддерживая под руку госпожу. – Говорил я Михайлу Александровичу, что к утру вас надобно ждать! А он всё вечером, да вечером.
- А где он? Здоров ли?
- Да здоров, здоров. Спит, сердечный. Вчерась с ним полночи пельмени лепили. Ох, и пельмешки вышли, - Кики озорно блеснул круглыми глазками. – Двадцать штук сам съел, как одну копеечку! Господи, да идёмте в избу, княгинюшка. Сейчас Михайла Александровича разбудим, чайку, пельмешек. А тут уж и я с банькой поспею.
- Постой же, Кики, - Наталья Дмитриевна замедлила шаг, - но как же так? Ты же пёс, не человек. Как же у тебя получается?..
- Да шут его знает, - рассмеялся бульдог и шмыгнул носом. – Природа такая, наверное. Сибирь-матушка. Ого-го-го, - заорал он во всю глотку и, довольно улыбаясь, повёл княгиню в дом.

 

За всеми остальными породами (с картинками) прошу сюда - http://zhurnal.lib.ru/editors/o/olifant_o/pios.shtml

-Lorelea- (Старая_тетрадь) все записи автора

Олифант (Старая_тетрадь) все записи автора

Теломиан.

Этим летом Филипп нашёл себе работу в цирке. Точнее, даже не в цирке, а так, в наспех сколоченной труппе неудачников и бродяг. Днём артисты подрабатывали кто где, а вечерами давали представления в каком-нибудь из отелей побережья. Если договориться ни с кем не удавалось, то просто валялись на берегу, курили и пили вино из пакетов. В состав труппы входило трио йогов – молодых арабских парней в чалмах. Они умели лежать на битом стекле, глотать шпаги, выдыхать огонь и втягивать живот так, что становился, виден позвоночник. Ещё был заклинатель змей, а, точнее, полусонного удавчика, пара акробатов, муж и жена, молчаливые эмигранты из Польши и, собственно, Филипп. Фокусы и волшебство!
Его номер всегда шёл последним. Йоги-арабы, скрестив ноги, садились в глубине сцены и ладонями выстукивали по полу некое подобие барабанной дроби. Гимнасты выносили, обклеенный звёздами из фольги узкий, длинный ящик и тут, скрестив руки на груди, появлялся Филипп. В красном плаще и цилиндре. Он кланялся и щёлкал пальцами. Из-за занавеса, на задних лапах, выбегала собачонка породы Теломиан, неся в передних лапах ножовку. Наш фокусник укладывал собаку на спину в ящик и накрывал крышкой. Теломиан просовывала в специально вырезанные отверстия лапы и уже начавшую седеть голову. Филипп принимался медленно пилить ящик посередине, а собака тем временем, улыбалась зрителям и радостно болтала всеми четырьмя лапами. Распилив собаку, фокусник кричал «Оп-ля!». Опять появлялись гимнасты и каждый уносил свою половинку распиленного Теломиана. Филипп на мгновение исчезал за занавесом и появлялся вновь, ведя за лапу, целую и невредимую собаку. Представление заканчивалось. Немецкие старушки веселились и бросали на сцену монетки, а их седовласые спутники салютовали труппе стаканчиками с ромом.
Этот номер, нехитрый реквизит и двух Теломианов Филипп купил, а точнее, обменял на часы и три бутылки виски у татуированного старика малайца, отбывающего на родину. Секрет фокуса был прост. Ящик состоял из двух отделений. В одно первый Теломиан укладывался ещё за сценой, в другое, второй, уже на глазах у публики. Затем, первый просовывал в отверстия задние лапы, а второй, соответственно, передние лапы и голову. Филипп же пилил посередине. Очень просто.
Ясно, что пилкой собак много денег не заработаешь, но их вполне хватало, что бы продержаться до осени. А в октябре Филиппа уже ждало место в автомастерской, где он планировал проработать до весны, поднакопить деньжат и встретить новый курортный сезон с лицензией аквалангиста-инструктора и новёхоньким снаряжением. Однако, Теломианы, как говорится – подкинули проблем. Первые две недели они вели себя безукоризненно, но в начале третьей выдвинули ультиматум.
- Хочу шёлковую шапочку с кисточкой и красный ошейник, – сказала та, кто в номере была Головой.
Надо сказать, что Филипп не озаботился дать собакам имена, а называл их соответственно занимаемому в ящике месту – Голова и Попа.
- А мне ботиночки. Ботиночки хочу! – заверещала Попа.
- Девицы, - Филипп в это время, как раз надевал свой факирский плащ, - давайте так. Работаем до осени, затем я покупаю вам шапочки, поясочки, ботиночки и весело расстаёмся. Хотите, пристрою вас в «хорошие руки», хотите, просто разбежимся.
- Сейчас. Сейчас хотим! – заблажили Голова и Попа.
- Отстаньте, идиотки. Сейчас работаем.
Но, всё оказалось не так просто. Казалось, что собаки смирились и номер пошёл своим чередом, до того момента, пока Филипп не начал пилить ящик. Вместо того, что бы улыбаться публике, Голова пронзительно взвизгнула, а задние лапы растопырились и напряглись. Филипп угрожающе взглянул в наглые круглые глаза Теломиана и вновь толкнул ножовку вперёд. Голова заорала так, что кто-то из зрителей уронил свой стакан.
- Заткнись, сука – прошипел Филипп, и продолжил пилить.
Голова завизжала, задние лапы забились в конвульсиях, из перекошенной мукой пасти потекла пена, а Филипп пилил всё быстрее, стараясь закончить превратившийся в кошмарный бред номер. Старушка в белых брючках, сидевшая ближе всех, вскочила на ноги, схватилась рукой за сердце и начала заваливаться на стол…
Затем арабы держали порывающегося убить собак Филиппа за руки, затем был скандал с менеджером отеля, затем сидели у костра на берегу и пили вино из пакетов. Теломианы, лишённые ужина, мрачно сидели поодаль.
- Снимаем номер, - мрачно сказал Заклинатель Змей, он же негласный руководитель труппы.
Все согласно покивали.
- Нельзя ли Вас, мсье фокусник, извините, не знаю Вашего имени на несколько слов, - в освещённый костром круг вошёл седовласый господин в кремовом костюме. – Эжен Маркс – представился он. – В некотором роде, импресарио.
- Говорите здесь, - Филипп опасливо придвинулся к своим.
- И, всё же, позвольте настоять, - добро улыбнулся Маркс. – Буквально две минуты.
Филипп, отряхиваясь, встал, позволил взять себя под руку, и они неспешно тронулись вдоль кромки воды.
- Видите ли, дорогой мой, - начал кремовый Маркс, - я представляю некий закрытый клуб, созданный очень, заметьте, очень влиятельными джентльменами. Как вы можете догадаться, всё очень пристойно и строго. Разумеется, никаких девочек и прочих фривольностей. Однако, иногда приглашаем, выступить артистов, работающих, скажем так, в нетрадиционных направлениях. Понимаете меня? Что-то типа вашего сегодняшнего номера. Такой жанр чёрного юмора.
Филипп растерянно кивнул.
- Дорогой мой, - Маркс прикурил папиросу, - давайте не будем зря тратить время. Ведь вы здесь зарабатываете монет десять?
- Двадцать пять, - голос Филиппа предательски дрогнул, и он покраснел от стыда.
- Я предлагаю, - Маркс затянулся папиросой, - сто за одно выступление…
В гримёрной клуба Филиппа встретили подчёркнуто холодно, но вежливо. Мятый красный плащ заменили на чёрный шёлковый, покрыли лицо белым гримом и напомадили волосы. Номер прошёл, как по маслу. Голова вопила и брызгалась пеной, Попа агонизировала. Зрители сидели бесшумно, а в конце благодарно аплодировали. Господин Маркс предложил подписать контракт на полгода. А вечером, бесстыдно глядя ему в глаза, Теломианы выдвинули новые условия.
- Мы всё слышали про сто монет, - начала Попа.
- Теперь мы едим только свежее мясо. Три раза в день, - продолжила голова.
- И не больше одного выступления в неделю!
- И две шёлковые шапочки!
- И два ошейника!
- Красных!
- Остановитесь, девицы, - холодно улыбнулся Филипп. – Один нюанс. Господин Маркс интересовался, нельзя ли номер сделать пореалистичнее. Типа, без обмана. На одно выступление нужна будет только одна собака. Триста монет.
- Я не очень-то поняла, – испуганно улыбнулась Попа.
- Ты же не пойдёшь на это, дорогой? – занервничала Голова. – Мы же, команда, Филипп! Зачем такие крайности? Кстати, а почему обязательно собака? А, может быть кошка? Представь! Мы с Попой двуручной пилой распиливаем кошку…
- И обе в шёлковых шапочках, - радостно закивала Попа.


Испанский гальго

Испания 1939 год.
Жарким летним днём Гальго пришёл с хозяевами в порт. Несмотря на жару, народу собралось, не протолкнуться. Мужчины: моряки и солдаты, были молчаливы и вооружены, а женщины, все, как одна кричали и плакали. Но, что больше всего поразило Гальго, так это количество детей от 3 до 15 лет. Они сжимали в руках небольшие чемоданчики или узелки и, маша взрослым на прощанье руками, поднимались по узкой лестнице на огромный корабль. Потом заиграл оркестр, женщины закричали громче, некоторые мужчины стали стрелять в воздух, а пароход тревожно заревел. Дети больше не взбирались на корабль, и трап был пуст. Все чего-то ждали, и это ожидание становилось невыносимым. Оркестр заиграл громче, и тут Гальго не вынес сгустившегося напряжения и бросился по трапу вверх, на пароход. Он был уверен, что самое интересное будет происходить там! Лавируя между детьми, Гальго стрелой промчался по палубе и ринулся обратно на пристань. Увы, трапа уже не было. Корабль содрогнулся, загудел и, чуть покачиваясь, поплыл…
Первую неделю плавания Гальго грустил и не мог ни с кем говорить. Ему было страшно и одиноко. Однако дни шли, жизнь продолжалась и в порт Кронштадт, наполненный незнакомым говором, он ступил уже в компании друзей. Пароход опять гудел, снова играл оркестр, и встречали их суровые мужчины и плачущие женщины…
Одну часть детей разобрали по семьям, а вторую отправили в детский дом. Туда же попал и Гальго. Здание детского дома было огромным, серым и холодным. Жили дети на последнем этаже в огромных комнатах с металлическими кроватями. Каждому полагался матрас, одеяло, подушка и тумбочка. Первые полдня ребята учились, затем обедали и шли работать в мастерские. На занятия Гальго не пускали, зато он подружился с мастером-сварщиком.
– Хоть ты и собака, - говорил мастер, - но сварщика я из тебя сделаю первостатейного. Выучишься - пойдёшь на судоремонтный, а там тебе паёк, бронь и уважение. А, народ там какой, в твоей Испании таких парней днём с огнём не сыщешь!
- Спасибо Вам за заботу, - преданно отвечал Гальго. И добавлял, как это было здесь принято - товарищ…
Наступила зима, и Гальго понял, что пора возвращаться домой. Скудный рацион, жёсткая кровать с сеткой, обжигающие искры сварки – всё это ещё можно было терпеть, но пронизывающий до костей ветер и снег были невыносимы. Вечерами Гальго потихоньку сматывался из детдома в порт и там внимательно прислушивался к проходившим морякам. Наконец, услышав знакомую речь он, крадучись, пробрался на корабль и, прячась в трюме, дождался отплытия…
И вот, однажды ночью, он сквозь сон почуял знакомый запах. Пахло сухой травой, оливами, овцами и цветами.
- Испания, - прошептал Гальго. Он не стал ждать прибытия в порт, а просто прыгнул вниз, в тёплые волны и поплыл на запах. Берег оказался на удивление близко…
Почти месяц он прожил на пляже. Купался в изумрудной воде, собирал мидии, гонялся за пугливыми чайками. Шерсть на боках свалялась, и в ней завелись блохи, от мидий начинал побаливать желудок. Пора было идти к людям, и ранним утром Гальго потрусил вперёд, вдоль самой кромки воды. Ближе к полудню он встретил мужчину и женщину в купальных костюмах. Они сидели у костра и, смеясь, жарили мясо, поливая его вином из плетёной бутылки.
- Смотри, - закричала женщина, - настоящий Гальго, только грязный и худющий. Иди к нам, бедняга. Есть хочешь?
Гальго осторожно приблизился к ним, насколько мог преданно посмотрел в глаза и попросил, - Возьмите меня к себе. Пожалуйста. Я буду слушаться. А если понадобится, то я и сварщиком могу. – И, добавил, по привычке, - товарищи…

За всеми остальными породами (с картинками) прошу сюда - http://zhurnal.lib.ru/editors/o/olifant_o/pios.shtml или в Днев)))

iSAlex (Старая_тетрадь) все записи автора

На ярмарке сердец
Всегда полно товара.
И даже, если ты подлец -
Найдёшь себе, что пожелаешь.
Есть меньше, больше, средние сердца,
Есть материнские и детям,
Для старых, для больных, отцам -
Сходи, я сам, когда узнал, не верил!
И все плевался,
Мол, такие чудеса
Бывают только в фильмах про весну,
Когда герои подыхают,
А им на помощь Чип и Дэйл
Спешат и дарят по любви.
Сходи! Найдёшь себе замену,
Тебе на месте вынут, вставят,
Ещё и жить тебя заставят!
Не поскупись. Сходи! Сходи!

Настроение сейчас - Метроп.

Kettarian_Chiffa (Старая_тетрадь) все записи автора ...На первом этаже Башни проживала компания маленьких, но весьма воинственных гномов.
На втором располагались шумные апартаменты ведьм и парочки вурдалаков.
На третьем в гордом одиночестве обитал угрюмый тролль-философ.
На четвертом зловеще хихикали представители эльфийской мафии.
На последнем, пятом, традиционно скучала сумасшедшая принцесса.
На чердаке обретались вампиры-нелегалы, а на самом верху Башни была обустроена взлетная площадка для драконов. Там же прозябали грифоны и пегасы.
А в глубоком-преглубоком подвале башни сидел алхимик-неудачник, который мечтал взорвать это веселое общежитие, но силенок у него едва хватало на то, чтобы разжечь камин.
По винтовым лестницам Башни сновали пикси, саламандры, наги и другие создания, которые не смогли ужиться с вышеупомянутым алхимиком.
Но самой главной в Башне была уборщица. Ее всевидящее око настигало всех без исключения, даже матерые мафиози побаивались старую каргу...

Читать далее...

mulepha (Старая_тетрадь) все записи автора

Эй, медсестра! Три спирта за наш столик!
Вот стол, Элен - на нём вам и работать.
Сними коньки - ты мне порвёшь рубашку!
Вот этот пиксель как-то мне не очень... (на выставке современного искусства)
Ах, ты и голубцов моих не хочешь?!
Нет, я не Байрон - я гораздо лучше!
У вас кефир в графине кипячёный?
Да будь я хам - то вам ответил тем же б!
"Спаси и сохрани!" - иконка в Word"e.

Дальше больше...

  © Андрей \Удав\ Трифонов

 

-Lorelea- (Старая_тетрадь) все записи автора