Xek (АУ_Андрей_СВИН_Панов) все записи автора
Александр Большаков

Отсканил сегодня билет (с двух сторон) на рок фестиваль "Аврора" на Елагином острове в ЦПКиО им. С.М.Кирова, 16-22 сентября 1989, Ленинград. АУ играла 19.09.1989.
Помнится, случайно гулял и забрел на сей фестиваль в один из дней, когда играл "Юго-Запад". Произвело неизгладимое впечатление на детскую психику юного алисомана 😉 Оказалось, что есть еще клевые банды кроме Алисы
За оригинал билета спасибо Эду Кирееву (Play Hooky! zine)
оригинал на сайте: http://www.svinpanov.ru/fotos/prochee/0103.jpg

Xek (АУ_Андрей_СВИН_Панов) все записи автора
Свин раздает автографы ("Аврора"-89, справа - А.Н.Житинский)
смотреть остальные фото

http://vkontakte.ru/album-7110175_72523679
взято тут
спасибо, Вячеслав Карабулькин

Xek (АУ_Андрей_СВИН_Панов) все записи автора АУ - ВОСКРЕСНЫЙ ДЕНЬ (фестиваль Аврора-90) (wmv, 42 Мб)
http://narod.ru/disk/1189909001/au-sunday-fest-avrora-90.wmv.html
скачать тут
http://www.svinpanov.by.ru/
взято тут

Xek (АУ_Андрей_СВИН_Панов) все записи автора


Бес (live)
aka Воскресный день
http://www.youtube.com/watch?v=pSQd...player_embedded
взято тут
спасибо,Вячеслав Карабулькин

Xek (АУ_Андрей_СВИН_Панов) все записи автора Толпа качнулась к автобусу, но я уже был наготове. Подогнав автобус к левой кулисе, я конспиративно вынул из него Боба, и сразу увел за сцену. КРЕМАТОРИЙ, испытав минутную растерянность, снова вернул себе внимание публики. Чтобы не создавать у Армена впечатления, что он больше не нужен, я попросил его сыграть на "бис" "Мусорный Ветер" - фирменную вещь КРЕМАТОРИЯ, после чего вышел к микрофону и объявил:
- А теперь - сюрприз оргкомитета!
Все сразу радостно заорали - сюрприз оказался секретом Полишинеля.
- Выступает специально приехавший из Америки на наш фестиваль член жюри конкурса "Авроры"...
Раздался одинокий, но заливистый свист.
- ...Борис Гребенщиков!!
"Уа-у-у-у!" - завыла публика.
Боб вышел к микрофону, отечески улыбаясь поклонникам. Был он с усеченным составом АКВАРИУМА - Рюша, Сергей Щураков, Олег Сакмаров. Не успел он слова сказать, как из публики выкрикнули:
- Боб, ты кто теперь - русский или американец?
- Я русский, - заявил Боб. - Я к Советскому Союзу отношение имею малое. Я русский не в смысле общества "Память", а потому что мы все живем на этой земле.
И он запел "Я связан с ней цепью..." Тут я понял, что соскучился по Бобу, по его голосу и гитаре, пока он сидел в зарубежных студиях. К сожалению, Борис спел только 4 песни, зато от души поговорил с народом.
- Смотрю я на вас и думаю: до чего же Советы замусорили вам мозги, если вы просите одних и тех же песен. "Старика Козлодоева", "Мочалкин Блюз"... Так, что еще?
Народ недовольно загудел, оскорбленный в лучших чувствах. А Боря, спев на прощанье "Парусный Флот", сказал:
- Спасибо! Это был шанс вернуться домой, и выступить не по телевизору с жирной мордой... То есть, в Америке хорошо, а здесь лучше...
- Борис, не уезжай! - выкрикнул отчаянный девичий голос.
- Кто говорит, что я уезжаю? Сколько можно слушать вранье! - возмутился Боб. - А песен новых пока нет. Даст Бог, будет больше, тогда...
С этими словами маэстро покинул сцену фестиваля, чтобы через 5 минут отплыть на том же "Икарусе" с Большой площади. Толпа поклонников бежала за автобусом по аллее, напоминая хвост кометы Галлея.
Впрочем, некоторым ценителям рок-н-ролла это свадебное "явление БГ народу" не понравилось, и они потом укоряли меня за сюрприз. А я все равно думаю, что в столь безумном действии ничто нелишне.
И покатилось дальше колесо фестиваля, делая свои последние обороты.
Выступил Юрий Морозов, поддержав престиж питерских ветеранов, затем на сцену вступил ГОГЕН и, не робея после прославленных музыкантов, показал крымский ритм-энд-блюз с шевчуковско-башлачевской закваской. Я слушал уже успокоено, предвкушал конец и заслуженный отдых, как вдруг... Слава Богу, это было одно из последних "вдруг"! Короче говоря, в "рафике" сразу после концерта в ЛДМ прикатил полным составом АУКЦЫОН и заявил, что тоже хочет сыграть на таком оттяжном мероприятии. Я не был к этому готов, АУКЦЫОН игнорировал наше приглашение перед фестивалем, а тут... Ничего не поделаешь, я стал их вписывать, несмотря на то, что программа уже трещала по всем швам из-за перегруженности.
Дело в том, что по персональной просьбе Магната я вписал в этот вечер ДОКТОРА МОРО, уже выступившего несколько дней назад. Естественно, я бросился к ним и попросил уступить место АУКЦЫОНУ, на что получил совершенно резонный ответ:
- А если сейчас приедут ROLLING STONES?
- Приедут - выступят, - находчиво ответил я.
- Вот и мы выступим.
И выступили. А за ними еще и ТИХО, и ПИКНИК! Наконец дошел черед до АУКЦЫОНА, а на часах было уже без двадцати одиннадцать. Оставалось положенных милицейских 20 минут и три группы: АУКЦЫОН, ТСТ и ВОДОПАД!
Я стоял на задней сцене за спиною АУКЦЫОНА и наблюдал, как Гаркуша и Веселкин делают свое сумасшедшее шоу. Затем к ним присоединился еще и Задерий, а Веселкин стал с проворностью обезьяны лазать по нашим хлипким конструкциям на заднике, отчего они дико шатались. "Господи! Только бы не убился!" - шептал я про себя. АУКЦЫОН явно увлекся, пришлось его вежливо просить со сцены. Наконец они ушли, и на сцену выкатили железную бочку, которую через минуту с необыкновенной яростью принялся сверлить электродрелью саксофонист ТСТ. Звук был такой, будто зубоврачебный станок пропустили через мегаваттный усилитель. Я сбежал со сцены и наблюдал дальнейшее уже с площади.
Аппаратчики делали знаки, чтобы концерт закруглялся. А ВОДОПАДЫ? Я слушал харьковчан, как на иголках. На сцене Бэвид Доуи безуспешно пытался втолковать харьковчанам, что времени уже нет. Но они героически отыграли программу до конца. Близилась полночь.
Ничего не подозревающий ВОДОПАД вступил на сцену и благодушно запел "Я работаю в колхозе..." Откуда ни возьмись, на авансцене появились человека четыре, очень похожие на пьяных, но не пьяные, которые принялись пихать друг друга, потом стали валяться под ногами ВОДОПАДОВ, которые продолжали петь, не реагируя на происходящее.
- Кто такие? Почему? - принялся выяснять я у окружающих.
Кто-то из свердловчан объяснил, что это КРАСНЫЙ ХАЧ из Свердловска, дружки ВОДОПАДОВ, делают шоу.

- А-а! - сказал я.
И тут не выдержал Атаман. Он побежал за сцену, а через минуту, после четвертой песни ВОДОПАДОВ, к микрофону выскочил взъерошенный Бэвид и крикнул:
- Спасибо! Концерт окончен!
И тут же аппаратчики вырубили звук. Ошеломленные таким коварством ВОДОПАДЫ с озлоблением выдернули шнуры. Их было очень жаль. Единственным утешением было то, что они допели свою программу в Ягодном той же ночью.
24 сентября
На этот последний день я сплавил практически все "металлические" группы. Кроме них, затесались самостийная таллиннская группа ГОД ДРАКОНА, приехавшая накануне, и БРИЛЛИАНТЫ ОТ НЕККЕРМАНА.
В полдень на пустой площади начал рубиться КОРНИЛОВ. Хмурый Гиви стоял в сторонке, отворачивая взгляд. Я послушал группу минут 10 - не так уж плохо! Потихоньку стягивалась "металлическая" публика. Я ретировался в оргкомитет, где было уже чемоданное настроение. Кто-то уезжал, прощался, переписывал адреса... Ильич грустил в углу, на шее у него висела гитара. Такое не могло присниться ему и в кошмарном сне - через 65 лет после смерти стать участником рок-фестиваля! Короче говоря, торжествовала историческая справедливость.
Я составил окончательное расписание на последний день и вручил его Бэвиду. В списке оказалось команд 15: ТАЙНОЕ ГОЛОСОВАНИЕ, КОРПУС-2, ПЕПЕЛ, КРАСНЫЙ ХАЧ, ТОКИО, ФРОНТ, СОБАКА ЦЕ-ЦЕ, КРЕМАТОР... Слушать их не было уже никаких сил, и мы с Андреем Гавриловым, приехавшим на последние три дня фестиваля, пообедали в спокойной обстановке, обсуждая перипетии музыкального праздника. Было несколько тревожно: как там на Елагином? Почему-то казалось, что в мое отсутствие все должно остановиться.
Однако когда мы вернулись, фестиваль продолжался, как ни в чем не бывало, что дало мне возможность правильно оценить свою роль: это действо, будучи запущенным, движется само собою, и никто не в силах помешать ему или же помочь.
"Металлистов" было уже очень много, они орали и плевались, потому что на сцене был интеллигентный ГОД ДРАКОНА.
Ко мне подошел Хозяин и сказал:
- После таллиннцев выйдем на сцену и закроем фестиваль. Не ждать же до ночи!
- Нас убьют! - показал я на публику.
- Официально закроем. А там пусть играют хоть до утра.
Я понял, что Хозяину тоже не светит оставаться здесь позже семи вечера.
И вот, проводив ГОД ДРАКОНА, мы с Андреем Владимировичем вышли на сцену и объявили фестиваль закрытым, но неоконченным, а также нарисовали впечатляющие цифры: наш "русский Вудсток" собрал 94 группы из 23 городов страны и продолжался 9 дней без перерыва - 54 часа чистого времени! Короче, это был рекорд, быть может, мировой.
Впрочем, "металлистам" были до фонаря все наши рекорды.
Мы уезжали с площадки, когда со сцены сошел КРАСНЫЙ ХАЧ, почему-то сильно понравившийся Хозяину, а настраивалась группа ТОКИО. За сценой ждали очереди остальные, включая КРЕМАТОР, который должен был в самом конце предать огню наше мероприятие. Таков был замысел.
Омоновцев уже не было видно, по всей вероятности, им тоже не нравился "металл".
Мы вернулись домой, и до полуночи я с опаской посматривал на телефон, ожидая неприятных звонков. В час ночи позвонил Магнат.
- Капец фестивалю, - сказал он.
- Ничего не стряслось? - спросил я с надеждой.
- Все о'кей! Я вывез видеооператора, когда рубился ФРОНТ.
- А КРЕМАТОР?
- Какой КРЕМАТОР? Это полчаса назад было! Аппаратчики на ушах стоят. Перебьется твой КРЕМАТОР.
Итак, торжественного самосожжения фестиваля не состоялось. И слава Богу! Может быть, будет жить дальше...
Эпилог
Я уехал за город и неделю лежал на диване, в тишине, блаженно прикрыв глаза. А потом я выпросил у Магната 11 видеокассет с материалом фестиваля, пригласил к себе домой Хозяина, Андрея Бурлаку и Сашу Старцева, и мы вчетвером прокомментировали фестиваль перед видеокамерой, которой управлял на этот раз Игорь Леонов.
Еще неделя ушла на то, чтобы, вооружившись двумя видеомагнитофонами, смонтировать в единственном экземпляре 12-часовой видеофильм в десяти сериях, который так и называется: "Тусовка на Елагином острове". Кончается он чаепитием организаторов под песню Володи Шахрина "Рок-н-Ролл - Это Я":
Я люблю слушать современный рок-н-ролл,
Он снова в моде, он бесспорно хорош,
Но кажется мне, он много потеряет без таких ребят.
Ведь мы его дети, рок-н-ролл - это я!
Рок-н-ролл - о-о-о-о!
Мы играли забвенно, бездарно бренча,
Мы сделали много просто так, сгоряча,
Но я люблю те времена бриллиантовых дней,
Когда я был в кругу своих лучших друзей.
Рок-н-ролл - это я!
Рок-н-ролл - это ты!
Рок-н-ролл - это мы!


Александр ЖИТИНСКИЙ
6-7 2001

http://newfuzz.ru/index.php/ru/ency...-07-29-17-02-32
взято тут

Xek (АУ_Андрей_СВИН_Панов) все записи автора 21 сентября

День начался клевым выступлением датской группы GLORIOUS HOUSE OF SIN совместно с питерскими ЗНАКАМИ ПРЕПИНАНИЯ (экс-МЛАДШИЕ БРАТЬЯ). Правда, подготовка к концерту и настройка заняли больше часа, чем сильно была подорвана остальная программа, но овчинка стоила выделки. Заключительная битловская "Cоme Tоgether", исполненная двумя составами - датским и русским, - привела ценителей в восторг.
Однако дальше их опустила на землю ТАВТОЛОГИЯ, сильно косящая под АКВАРИУМ, НОСТРАДАМУС со своим "готическим металлом" - вписанный Настей и Крошей, которые не смогли противостоять натиску "нострадамусов" - и майковские протеже АВАНТЮРА из Калининграда. На меня в это время свалилась новая забота: нужно было срочно отвезти пианино обратно в оргкомитет, администрация парка метала по этому поводу громы и молнии, а КЛУБ КАВАЛЕРА ГЛЮКА, отыграв на инструменте, перестал интересоваться его дальнейшей судьбой.
Что делать - беру грузовик, приезжаю на площадку. Обращаюсь к парням, окружившим сцену:
- Ребята, помогите погрузить...
Смотрят, как на новые ворота.
- Мужики, не понимаете, что ли?
Не понимают.
Бросаюсь за сцену, вижу Свина, довольного своим выступлением, фестивалем и природой.
- Андрюша, помоги!
Андрей с готовностью собирает человек шесть, а дальше мы, оттянув на себя внимание публики, стаскиваем со сцены пианино, грузим его в фургон, запираемся там вместе с ним и в полной темноте едем в оргкомитет. Незабываемые минуты! Что-то в них было от конспирации, революции и инкассации.
С молодецким уханьем и междометиями втаскиваем пианино в оргкомитет, прислоняем к стенке рядом с Ильичом. Он смотрит одобрительно: "Правильной дорогой идете, товарищи!". Кажется, выпиваем по этому поводу и спешим обратно.
И тут же - одно из лучших выступлений фестиваля: поет Саша Чернецкий и РАЗНЫЕ ЛЮДИ. На Сашу смотреть больно - недуг скрутил его настолько, что он не мог двигаться. Пел не человек - больной и немощный; пел его дух - несгибаемый и сильный. Контраст тела и духа, боль в чистом виде, святая ненависть к "бардаку", творимому в этой стране, достали даже гопников. А народная песня Сергея Чигракова по прозвищу "Чиж" - "I Dоn't Wannа Live In Sоvdep" - впервые заставила всю площадь петь вместе с музыкантами, положив друг другу руки на плечи и раскачиваясь.
После такого взлета духа МИФЫ не проканали, это был уже не тот градус, хотя, как всегда, выступили профессионально. Заключительный концерт Коли Корзинина с ветеранами из НЕПРИКОСНОВЕННОГО ЗАПАСА был в кайф ветеранам-слушателям, которых, увы, на площади присутствовало немного.
22 сентября
День осеннего равноденствия стал, пожалуй, самым спокойным и показательным днем фестиваля в том варианте, в каком мы хотели его видеть. Ровный подбор участников, минимум накладок, нет явных звезд, но нет и провалов. Писать нечего, ибо и ПРИСУТСТВИЕ, и РОК-ШТАТ, и НОМ, и РАББОТА ХО, и ОРКЕСТР А достаточно хорошо известны, и выступили в свою силу, молодая АУДИТОРИЯ Б не выпала из этого состава, и харьковский ОТДЕЛ КАДРОВ тоже оказался на уровне. Внимания заслуживает незнакомый мне дотоле КРАСНЫЙ ОГУРЕЦ из Воронежа со своими стебными барабанными рок-стихами. На нем прикололись все, даже менты.
Этот день был отмечен и самой странной пресс-конференцией, когда-либо проводимой на рок-фестивалях. На эстраде Зеленого театра местный радист установил микрофон, и я уселся перед ним, ожидая советских и иностранных журналистов. Вскоре они подошли в количестве человек двенадцати: Старцев, Бурлака и кое-кто с периферии. Мы сочли неуместным изводить электроэнергию, озвучивая такую маленькую аудиторию, и я переместился на скамейки, чтобы в узком кругу обсудить происходящее. Радист парка, дядечка лет за пятьдесят, недовольно свернул аппаратуру и подошел к нам сзади послушать наши разговоры. Минут 15 он пытался вникнуть в рок-проблематику, а затем неожиданно взял слово.
- Вот смотрю я на вас, - задушевно начал он, - вроде, нормальные ребята. Но ведь музыка у вас дурацкая. Я послушал 5 дней - ни голосов, ни мелодий, один шум. Ни уму, ни сердцу. Надо кончать это безобразие, народ вам этого не простит...
Мы выслушали его монолог молча, потом вежливо поблагодарили. Радист был обескуражен.
- Что же вы не спорите? Вы спорьте, спорьте!
Но мы спорить не стали. Зачем?
23 сентября
И вот наступил этот день кульминации фестиваля, когда природа одарила нас мягкой прощальной улыбкой бабьего лета, как бы благословляя безумное начинание. С утра на залитом солнцем Масляном лугу тут и там начали возникать группки музыкантов и зрителей, которые нежились на подсохших копенках сена, ели арбузы, пили портвейн и другие прохладительные напитки, в то время как со сцены на Большой площади доносились прощальные звуки фестиваля.
Я смотрю видеозапись последнего дня и вижу питерскую ПОЧТУ с ее лидером Сережей Васильевым, и вдруг до меня доходит, что ровно через год, 23 сентября 1990 года, он трагически уйдет из жизни. И это обстоятельство вдруг окрашивает воспоминания в печальные тона.
Большие события были назначены на вечер, а пока, раздевшись под солнцем до маек, рубились на сцене молодые группы при малом стечении публики. Впрочем, это впечатление было обманчивым - публики недоставало перед сценой, но на периферии площадки, в тени, у ларьков, где торговали пирожками и самиздатом, ее уже было больше; основная же часть предпочла слушать концерты с травки Масляного луга.
Мы с Хозяином, ненароком встретившись, оказались втянутыми в компанию крымского ГОГЕНА - самобытной группы русского ритм-энд-блюза, чей альбом "Мы Рыбы" сразу покорил мое сердце. Пригубливали коньяк, делились надеждами и планами, а со сцены раздавался тянущий за душу высокий вокал солистки из ОЛЕ ЛУКОЙЕ - питерской группы авангардного поп-арта, наследницы СЕЗОНА ДОЖДЕЙ.
По аллее к площади неспешной солидной группкой шли ВОДОПАДЫ из Верхотурья - этакие уральские лесовички - все как на подбор небольшого роста, с бородками, кудрями, голубыми добрыми глазами. Они должны были замкнуть сегодняшний вечер, а пока добродушно и благостно улыбались встречным и давали причаститься портвейном, наливая его из-под полы пиджака.
Наконец на площади начался более веселый рок-н-ролл - сначала харьковские СУТКИ-ТРОЕ, а потом ростовский ТЕАТР МЕНЕСТРЕЛЕЙ, позавчерашнему выступлению которого воспрепятствовала дымовая шашка. Публика потянулась к площадке. Я в это время организовывал экспедицию "Икаруса" к Гребенщикову - давал инструкцию сопровождающему и созванивался с Бобом. Несмотря на строгую засекреченность выступления Боба, публика уже прознала, то и дело спрашивали: "Боб будет?" - на что я загадочно отвечал: "Не исключено".
Когда я возвратился на площадку, там слушали Пашу Павлова - прекрасного гитариста, лидера группы ШОК из Харькова, состоящей всего из двух человек - самого Паши и барабанщика. Паша пел свои баллады в разорванной ковбойке - и я знал, почему она разорвана. Дело в том, что, по слухам, накануне ночью в Ягодном Паша повздорил со своим менеджером, который укладывал его спать пораньше перед выступлением, а Паша хотел быть с народом. Менеджер и меня сегодня доставал, требовал, чтобы ШОК поставили на вечер, но я при всем желании не мог вписать Пашу в вечернюю программу. К счастью, моя рубашка осталась целой.
Бодро отыграла металлизированная питерская ПАУТИНА, и после небольшого перерыва на сцену вступил московский КРЕМАТОРИЙ. Начиналось самое главное.
КРЕМАТОРИЙ еще плохо знали в Питере, я за ребят волновался. Но Армен Григорян с внешней невозмутимостью начал программу "Африкой" - и сразу расположил к себе публику. Затем последовали "Калигула", "Таня"... И в этот момент на площадку величественно въехал "Икарус", за окном которого сидел живой Гребенщиков с бородой и улыбкой.

Xek (АУ_Андрей_СВИН_Панов) все записи автора Но я все-таки верил в благотворную силу рок-н-ролла и, едва Федя Чистяков появился на сцене, вышел к микрофону и сказал:
- Ребята, милиция просит ее отпустить. Отпустим?
- Гы! - проорала толпа.
- Ответственность за порядок я взял на себя. Не подведете?
- Га!
Милицейские "уазики", словно по команде, гуськом выехали с Большой площади, провожаемые улюлюканьем толпы. Ко мне подскочила Нина Михайловна, замдиректора парка.
- Александр Николаевич, голубчик! Что же вы делаете? А случись что - кому отвечать?
- Мне отвечать, - сказал я.
- Легко вам говорить! Вы лицо не должностное. Пожалуйста, я вас прошу, больше так не делайте!.. Господи, скорее бы все кончилось, - проговорила она, глядя на бушующих зрителей.
Закончили без четверти полночь, правда, без эксцессов. Довольные зрители стали растворяться в темных аллеях, а участники побрели к автобусам. Каждый вечер после концертов один автобус стартовал в Парголово, а два других - в Ягодное. На этот раз один автобус отсутствовал вместе с Найминым. Возникший из темноты Хозяин мигом устроил расследование и, усадив "ягодников" в один из "Икарусов", ринулся по следам Наймина, который, по слухам, увез в гостиницу к Чернецкому РАЗНЫХ ЛЮДЕЙ, подбивая их на коммерческий концерт.
Второй автобус двинулся в Парголово, я со своею командой тоже поехал на нем. Но приключения на этом не кончились.
Во втором часу ночи мне позвонил Магнат и заявил, что администратор РАЗНЫХ ЛЮДЕЙ избил Наймина, он этого так не оставит, заявит в милицию и проч.
- Что значит "избил"? - осведомился я.
- Ну, дал по морде.
- Так ему и надо. Пускай не лезет со своими коммерческими предложениями, - сказал я.
Едва мы с Крошей успели обсудить этот конфликт, как из Парголово позвонила Настя, и замирающим голосом сообщила, что попал под машину журналист Миша Орлов из Свердловска.
- Жив?! - заорал я.
- Жив. Увезли в больницу. Кажется, ногу сломал...
Бессонная ночь закончилась переговорами с Хозяином, который довел расследование до конца, вывел Наймина на чистую воду и принял решение снять его с должности. Я согласился, понимая, что отныне руководство автобусами тоже падает на меня.
20 сентября
С утра зарядил дождь, окончательно испортив и без того плохое настроение. Я чувствовал, что этот день не будет подарком, потому что в программу я поставил почти сплошь панк-рок из клуба имени Олега Михайловича Сумарокова. Ехать на площадку не хотелось.
К пяти часам дождь перестал, и звуковики, дотоле прятавшие аппаратуру и накрывавшие мониторы пленкой, стали потихоньку готовиться к концерту. Начало безнадежно запаздывало.
Наконец пошли густым косяком панки. На БУКВЕ О с ее вокалистом в черных очках, оравшим что-то в микрофон, я не выдержал и ушел в оргкомитет. Там меня застал звонок философа Гиви. Он интересовался - будет выступать КОРНИЛОВ с компанией или нет? Честно говоря, меня этот КОРНИЛОВ уже достал.
- Послушайте, Гиви, кто вас доносы учил писать? - спросил я.
- Какие доносы?
- В партийную печать.
- А-а... - он все же смутился, не ожидал, наверное, что до меня дойдет его пасквиль. - Это в духе плюрализма.
- Так вот, в духе плюрализма было бы дать вам под зад, но я человек добрый. Играйте в воскресенье первыми со всеми вашими компаниями, - и я повесил трубку.
Мое окружение вознегодовало: зачем я допустил Гиви? Я принялся рассуждать о всепрощении, однако очень скоро меня прервала администратор ТЕАТРА МЕНЕСТРЕЛЕЙ - чернявенькая казачка из Ростова, которая "изменившимся лицом" вбежала в оргкомитет и сообщила, что группа ЛУНА из "Клуба НЧ/ВЧ" осуществила захват сцены, когда там должны были выступать ростовчане.
- Какая ЛУНА?! - вскричал я. - Они не допущены!
И мы все побежали снимать ЛУНУ со сцены, как в какой-то сказке Чуковского. Но не тут-то было! На сцене перед микрофоном стоял лидер-гитарист ЛУНЫ в каком-то колпаке, за его спиною висел рюкзак, из рюкзака валил столбом едкий желтый дым. Как позже выяснилось, там лежала зажженная армейская дымовая шашка. Публику с площади как ветром сдуло - ЛУНА со своим армейским дымом, кашляя и чихая, играла перед пустой площадью.
"Война в Крыму, все в дыму, ничего не видно..."
Я нашел Сумарокова и дал ему понять, что я обо всем этом думаю. Олег Михайлович виновато вздыхал. Впрочем, это не помешало ему часом позже согнать со сцены недоигравшую СЕДЬМУЮ СТУПЕНЬ из Куйбышева и утвердить там своих МАНЬЯКОВ. Кажется, даже сам пел с ними, желая, по всей вероятности, попасть в книгу рекордов Гиннеса.
Фестиваль перевалил экватор. Сил уже не было, рок-н-ролльный праздник представлялся мне безразмерным чудовищем, как у Радищева - "обло, огромно, стозевно и лаяй". Причем "лаяй" очень громко.

Xek (АУ_Андрей_СВИН_Панов) все записи автора Когда на сцене появился Майк, через Масляный луг к площади вдруг поперли толпы подростков с развевающимися голубыми знаменами. Недоумение по поводу их появления рассеялось быстро: только что на стадионе им. Кирова закончился футбольный матч, причем "Зенит" выиграл, и толпа фанатов, привлеченная громкими звуками фестиваля, устремилась к нам. "Их нам только не хватало!" - в тоске подумал я, глядя на побледневших блюстителей порядка. Спас положение Майк, весьма находчиво поздравивший народ с победой "Зенита", а потом спевший песню, где есть слова: "Я люблю "Зенит", "Зенит" - чемпион!" Это вызвало бурю восторга; иронии, заложенной в песне, никто не заметил.
18 сентября
Концерты начинаются мирно: акустическое трио КАФАР из Новосибирска, как-то по-домашнему усевшись на стульях, словно дело происходит на флэту, потчует немногочисленную публику забавными стихами про шизу, затем начинает медитативно-хипповую программу. После вчерашней рубки это действует умиротворяюще. Правда, длится недолго, потому что дальше в дело вступают волгоградцы из СТУДИИ ДМ, и снова начинается большой шум.
В оргкомитете привычный и уже застойный бардак - свалены в кучу инструменты, громоздятся коробки с сухим пайком из Ягодного, в них вареные яйца, хлеб, колбаса, печенье. Питаются все, кому не лень. Основоположник погрустнел, на голове у него вязаная шапочка, а в руках бутерброд.
Похмельно-сонную обстановку нарушает грозный звонок участкового с той стороны Невки.
- Немедленно прекратить шум! Граждане не могут заснуть, у меня заявления от ветеранов.
Я объясняю, что у нас рок-фестиваль, а шумим мы только до 11-ти вечера.
- Я вас предупредил. Буду принимать меры!
Интересно, какие?
Появляется журналистка из "Ленправды", показывает мне письмо, поступившее в газету. Точнее, телегу от философа Нибунишвили, идейного вдохновителя КОРНИЛОВА И Ко. Называется "В духе застойных времен". В ней довольно кондово описывается мое пренебрежительное отношение к молодым талантам (имеется в виду тот же КОРНИЛОВ со своею компанией) и самодурство, выражающееся в нежелании выпустить группу на публику. "В то время как весь советский народ, вдохновленный идеями перестройки..." И тому подобное. "Ай да Гиви! Ай да сукин сын!" - бормочу я, пряча письмо в папку.
В "предбаннике" оргкомитета шум: группа КЛУБ КАВАЛЕРА ГЛЮКА выкатывает пианино к грузовику и везет инструмент на площадку. Еду с ними, поскольку администрация волнуется за пианино - как бы его не повредили.
На сцене рубится КУКЛА во главе с Андреем Магдичем. Народу уже довольно много. Магдич имеет успех. Я за него в душе болею: парень бросил свой родной Волгоград, учебу на журналиста и подался в Питер пробиваться на рок-н-ролльный Олимп. Данные вроде есть, но кто может поручиться?
КАВАЛЕР ГЛЮК вкатывает пианино на сцену, и тут на меня обрушивается следующая новость: приехали исландцы! Целых две группы, игравшие во Дворце молодежи по "Некст-стопу", прослышали о нашем фестивале и горят желанием выступить. Разве откажешь? Боюсь только, у иностранцев сложится не совсем приятное впечатление о русском роке. А впрочем - наплевать! Ведь он именно такой и есть - бардачный, неорганизованный, бедный, но с живою душой.
Пока КАВАЛЕРЫ ГЛЮКИ играют свою несколько чумную музыку, пытаюсь вступить в контакт с исландцами без переводчика. На всякий случай употребляю всего лишь одно слово: о'кей. Исландцы улыбаются, им здесь все нравится. Они появляются на сцене, втыкают шнуры и без всякой настройки выдают заводной рок-н-ролл. Появившийся на площадке Магнат вздыхает:
- Вот это профессионалы... Твои так не могут.
- Они такие же мои, как твои.
Однако обидно. Исландцы - никакие не профессионалы, такие же любители, как и наши. Но культура звука выше. Дело тут не в таланте, а в привычке пользоваться хорошей аппаратурой.
День прошел сравнительно тихо, бредем домой по аллеям в толпе зрителей.
19 сентября
После относительного затишья - сумасшедший день.
Вернулся из Харькова ЧАЙФ и тут же закатил девушкам в оргкомитете грандиозный скандал по поводу жилья и оплаты билетов. Скандал, надо признаться, вполне обоснованный, если не считать, что девушки ни при чем. Кассир и бухгалтер Магната не появляются уже третий день, а рокеры требуют денег. Пытаюсь найти по телефону Магната и разобраться, но безуспешно. А тут еще Наймин с автобусами куда-то запропастился. Есть подозрение, что использует их для каких-то левых поездок.
Быстро перекраиваю расписание на сегодня, вставляя в него неугомонный ЧАЙФ, и спешу на площадку. Там работают КАМИКАДЗЕ. Вполне грамотная современная группа с будущим. Ее сменяет минский ДОКТОР МОРО. И тут подкатывает на своей машине Магнат, а вслед за ним Наймин загоняет на площадь "Икарус" - непонятно с какой целью. Через пять минут выясняется - в автобусе открыт небольшой бар для "своих". Мы с Магнатом смотрим ДОКТОРА МОРО из автобуса. Магнат впервые доволен:
- Вот это группа. Не то, что твои любители...
ДОКТОР, и вправду, обладает хорошим вокалистом и звучит профессиональнее многих, но саунд типично филармонический. Это то направление рока, которое процветает в коммерческих центрах. Я против них ничего не имею, но это не наше, чужое. Магнат, как человек коммерческий, сразу чует разницу, и после выступления ДОКТОРА я вижу его беседующим с группой. Все ясно: Магнат взял группу на крючок, и дай ей Бог раскрутиться под его покровительством!
В "Икарусе" дым коромыслом: там уже Задерий с Магдичем завели долгий разговор за рок-н-ролл, забегают и другие. Наконец появляется Хозяин, смотрит на это безобразие, но предпринять ничего не успевает, потому что на нас сваливается новая проблема: нет пластика на рабочий барабан. Оказывается, вчера и сегодня играли на чужом барабане после того, как АУТОДАФЕ разбомбило пластик Атамана. И вот чужой барабан забрали. Тропилло спешно пытается организовать новый пластик, и ему это как-то удается. Кто-то дал взаймы до завтра. Концерт спасен, на сцене Валера Посиделов из ростовской ТАМ! НЕТ НИЧЕГО (экс-ДЕНЬ И ВЕЧЕР), сменивший интеллигентно-акустическую харьковскую ПЛОЩАДЬ. Посиделову удается завести публику своим демократизмом и неслабыми текстами, и на сцену вступает Шахрин. Дальше все идет с нарастающим кайфом и заводом до самого конца.
Люблю я все же Шахрина, несмотря на скандальность! Забыв об обязанностях организатора, растворился в толпе и тащился вместе со всеми под "Утро, Прощай!" и, конечно, под гениальную по мелодике и пронзительности слов "Поплачь О Нем".
И Свин не испортил этот музыкальный вечер. Признаться, я скептически относился к АУ, считая Андрея Панова скорее лицедеем в жизни, а не музыкантом. На этот раз непонятно с чего группа зазвучала по-новому: ритмически крепко, собранно, а сам Свин создал на сцене вполне приемлемый, хулиганистый, но вместе с тем немножко наивный и щемящий образ.
Между тем времечко поджимало. Начальник омоновцев подошел ко мне и сказал, что в 23-00 надо кончать. А было уже без четверти, и НОЛЬ еще не начинал.
- Не успеем, - сказал я.
- Как хотите. В 23-00 мы уедем, - сказал он, многозначительно взглянув на пятитысячную толпу, размахивающую флагами.

Xek (АУ_Андрей_СВИН_Панов) все записи автора Между тем все это уже фиксируется на видеопленку оператором Витей из Новосибирска, неожиданно предложившим свои услуги Магнату. Тот снабдил его камерой и кассетами, после чего Витя самоотверженно отпахал все 9 дней. Только благодаря ему наше мероприятие осталось зафиксированным для истории.
Уже отыграли и АБОРИГЕНЫ, и БРИГАДНЫЙ ПОДРЯД, и СПОКОЙНОЙ НОЧИ. Я интересуюсь у Бэвида, как идут дела.
- Все о'кей, мэтр! - говорит Бэвид и идет объявлять казанскую группу МАЯТНИК.
Я возвращаюсь на площадку, чтобы послушать команду, которую знал ранее только по конкурсной фонограмме. И тут происходит то, ради чего и проводятся рок-концерты и фестивали. МАЯТНИКУ удается "растащить" публику с первой же песни. Это всегда выглядит загадкой, тем более, когда речь идет о неизвестной группе. Казалось бы, все играют одинаково неважно, качество музыки тоже не ахти... Всему виной тот самый необъяснимый драйв, который раскачивает что-то внутри, и вдруг неподвижная дотоле душа начинает отплясывать рок-н-ролл.
Лидер МАЯТНИКА Эльдар - заводной носатый парень с саксофоном, в крупнополосатой тельняшке - в одну минуту овладел публикой. Он был интересен всем - и пением, и манерой игры на саксе, и полной самоотдачей. Он был нестандартен. За его спиной молодой человек в берете, похожий на средневекового лаборанта, артистично извлекал смычком звуки из некоего струнного агрегата в стиле поп-арта. Другой колотил по бонгам. В целом получался несколько авангардный и изящный рок-н-ролл с примесью арт-рока и психоделики. А затем лидер сменил саксофон на виолончель и принялся извлекать из нее такие звуки, что я зажмурился от удовольствия.
Не давая нам опомниться, на сцену выскочил Дима Жданов со своею группой НАНАНА, внешне напоминающей ОБЪЕКТ НАСМЕШЕК. Слегка припанкованный рок-н-ролл повысил градус завода публики, так что к концу разросшаяся толпа у сцены, тыча в воздух "козой", повторяла за Димой: "Я ненавижу золотую середину!"
"Вот это уже похоже на рок-фестиваль..." - думаю я, мысленно благодаря казанцев.
Но "недолго музыка играла, недолго фраер танцевал". ФОРМУЛА 10-20 из Тольятти откровенно меня обламывает своим ресторанным стилем, хотя толпа у сцены продолжает тащиться. Эти псевдонародные приблатненные интонации "а ля Высоцкий" или "а ля Шевчук", на первый взгляд, гарантируют успех, но - у невзыскательной публики. Только настоящий талант может их себе позволить, не впадая при этом в пошлость. Музыканты средней руки тут же проваливаются в кабак.
Доходит до того, что я поднимаюсь на сцену и сгоняю ФОРМУЛУ - не за репертуар, конечно, а за превышение времени. Уже стемнело, время приближается к десяти часам, а на очереди ВРЕМЯ ЛЮБИТЬ и ДУХИ.
Миша Берников из ВРЕМЕНИ ЛЮБИТЬ, как всегда, несколько панически мечется по сцене, часто поддергивая штаны, и голосит что-то рок-сексуальное. Это я уже слышал и видел. Зато ДУХИ прекрасно заканчивают вечер веселым народным рок-н-роллом под гитару и гармонику. Не дожидаясь конца выступления, спешу домой по темным аллеям парка, подгоняемый в спину незамысловатым, но озорным рок-н-роллом ДУХОВ:
И пусть его забыли вновь,
И пусть его ругает критика,
Но рок-н-ролл - моя кровь,
Рок-н-ролл - моя политика!
Когда меня положат в гроб
И накроют на стол,
То мои дети на поминках
Мне сыграют рок-н-ролл!
Неужели фестиваль начался?! Неужели он уже идет?! Не могу поверить.
17 сентября
Следующий день был запланирован как ударный. Удар не заставил себя ждать. Когда в полдень я пришел в оргкомитет, мне сообщили, что вчера вечером ЧАЙФ, благополучно встретившись с друзьями, в полном составе отбыл в город Харьков.
- Зачем?! - ору я.
- У них там выступление. Они обещали вернуться.
Второй удар ждал меня, когда я дошел до площадки. На сцене при столь же малом, как и вчера утром, стечении народа, как ни в чем не бывало, рубились голые по пояс АБОРИГЕНЫ. На секунду мне показалось, что весь вчерашний день приснился, и фестиваль только что начался. Однако Бэвид Доуи тут же все разъяснил. АБОРИГЕНАМ вчера понравилось играть, и они уже с утра были на площадке с гитарами, надеясь вклиниться в какую-нибудь дырку в расписании. Дыра, конечно, тоже образовалась, поскольку опять кто-то не пришел.
Снова пришлось бегать по парку, сзывая музыкантов, но на этот раз хлопот было меньше. Отправив к Бэвиду девичью команду СИТУАЦИЯ, я успокоился, поскольку "Икарусы" подвезли с турбаз иногородних музыкантов. Теперь программа была обеспечена до самого вечера, до выступлений Славы Задерия и Майка, за которым следовало послать один из "Икарусов".
Оргкомитет по-прежнему напоминал караван-сарай. Появился огромный самовар, из которого наливали чай всем желающим. В углу на стульях, среди рюкзаков, гитар и бонгов, спал барабанщик Димы Жданова, сильно утомленный вчерашним концертом. Сам Дима, чрезвычайно довольный теплым приемом публики, пытался продлить вчерашний праздник. Это ему удалось. В какой-то момент люди, желавшие испить чаю из самовара, обнаружили, что в стаканы из краника течет чистое пиво. Нововведение Димы понравилось публике, к самовару выстроилась очередь со стаканами. Основоположника одели в штормовку с капюшоном, в руку вложили стакан пива. В таком виде Основоположник стал совсем своим; казалось, именно об этом он мечтал, совершая свою революцию. Седенькая вахтерша уже не протестовала, умасленная подношением рокеров из Ростова - чебаком горячего копчения, роскошной закуской к пиву, которым старушка тоже не побрезговала. Вообще, все складывалось на редкость удачно, если бы не одно мешающее обстоятельство - фестивальный концерт, который все время следовало подталкивать, как буксующую машину.
В очередной раз наведавшись на площадку и убедившись, что на сцене довольно невыразительно рубится уфимская группа ЧК, я вдруг впервые осознал, что этот выстраданный, сколоченный на живую нитку фестиваль - вовсе не для меня. Музыкальные впечатления о нем мог поиметь кто угодно: малолетние гопники, приехавшие рок-журналисты, ожидающие очереди музыканты и даже омоновцы с "демократизаторами", но для меня, увы, тусовка не могла стать музыкальным событием, ибо голова была загружена совсем другими делами и заботами. Музыка отскакивала от меня, как резиновый мячик от стенки.
Это мне резко не понравилось. Получалось, что главное, ради чего стоило все это затевать, - увидеть и услышать вживую группы, известные мне доселе лишь по фонограммам, - остается недоступным из-за организационной суеты. Тусовка вокруг фестиваля пожирала музыку, становилась самоцельной, она настойчиво предлагала признать, что все эти смешные, нелепые, странные ситуации, нестандартные люди, грубые словечки, бесконечные накладки - и есть рок-н-ролл. Но это была неправда. Тусовка - неотъемлемая часть рок-н-ролла, но она должна знать свое место.
"Стоп! - сказал я себе. - Надо настроиться на музыку".
Я забрался в самую гущу толпы и с полчаса приходил в себя под выступление архангельской группы АУТОДАФЕ, музыкальной родственницы ОБЛАЧНОГО КРАЯ. Выступление было примечательным только тем, что барабанщик АУТОДАФЕ пробил рабочий барабан, из-за чего мы имели затем страшную головную боль. Но она возникли только на следующий день, поскольку этот концерт удалось спасти чьими-то чужими барабанами, взятыми напрокат.
Но вот Бэвид объявляет ОТРАЖЕНИЕ - группу, с которой он сам работал над альбомом "Членский Взнос", сочиняя тексты. Музыка "отраженцев" мне нравится, у нее есть свое лицо, но с эстрады она почему-то не катит, публика равнодушна. Зато АПРЕЛЬСКИЙ МАРШ, как ни странно, имел успех, несмотря на сложный музон. Может быть, из-за стеба? Впрочем, на реакцию публики полагаться нельзя. Это блестяще доказывает следующее выступление. Наконец-то на сцене - ВОСТОЧНЫЙ СИНДРОМ. Я немного волнуюсь, все же это - наше открытие. И магаданцы оправдывают ожидания, но - лишь небольшой, врубающейся части публики. Тинэйджеры, окружившие сцену, недоуменно молчат. Им не хватает наглости, чтобы освистать выступление; они чувствуют, что в этой музыке что-то есть, но ума, чтобы понять ее, им тоже не хватает.
Зато следующий номер фестиваля был ломовым. Слава Задерий вырвался на площадку в кожаной куртке, нарезанной аккуратными длинными полосками, которые развевались, путались и создавали впечатление диковинной птицы. Впрочем, скоро Задерий сбросил лоскуты и остался в майке, позволявшей более доступно демонстрировать сексуальные изгибы тела. Толпа выла и стенала. Славе это нравилось. Мне не очень. Мы уже стояли рядом с приехавшим Майком. Старый боец рок-н-ролла, успевший принять на "ход ноги" стакан портвейна, снисходительно взирал на молодого товарища и его еще более молодую публику.
На Большой площади уже тысячи три народу, возбужденного сексуальным рок-н-роллом Задерия. Мне становится немного не по себе, жду беспорядков. И действительно, возникает драка, которая быстро пресекается с помощью "демократизаторов". Однако напряжение не спадает.

Xek (АУ_Андрей_СВИН_Панов) все записи автора Часть 2

Сумасшествие

16 сентября

Утро занялось пасмурное, холодное, ветреное. Бабье лето, официально приуроченное Хозяином к открытию фестиваля, явно задерживалось.
Я притащился в ЦПКиО, чувствуя огромную усталость, накопившуюся за 2 недели. Проходя по аллеям Елагина острова к площадке, заметил, что указатели, направляющие зрителей на рок-фестиваль, только вчера любовно примотанные Бэвидом Доуи к деревьям, уже частично похищены. "К вечеру не останется ни одного", - сделал я нехитрый прогноз.
В оргкомитете было непривычно тихо. Я в который раз натянул на дверь простыню с расписанием и поспешил на площадь. До полудня оставалось полтора часа.
Уже на подходе к Большой площади я услышал разносящиеся по парку громкие слова пробы микрофонов: "Один, два, три, четыре, проба, проба..." Действительно, аппаратура была на сцене. Судя по всему, аппаратчики работали всю ночь. По бокам громоздились ящики акустических колонок, в центре на возвышении сияла новенькая ударная установка, со строительных лесов на заднике свисали цветные прожектора.
- Можно приглашать музыкантов настраиваться. У нас все готово, - не без ехидства сообщили мне аппаратчики.
"А где они, музыканты?" - в тоске подумал я, но виду не подал. Деловито кивнул - мол, сейчас пришлю.
Зрителей на площадке было пока - ноль. Милиция уже прогуливалась, помахивая "демократизаторами". Ко мне подошел небольшого роста человек с толстыми губами и кудрявой гривкой черных волос.
- Саша Кривошеев, - представился он. - Атаман поручил мне вести концерты.
- Наши команды знаете хоть немного? - спросил я.
- Нет, обычно я веду дискотеки.
- Хорошо, - сказал я, хотя ничего хорошего в этом не было. - Стойте здесь, за сценой. Я буду пригонять к вам музыкантов, вы выпихивайте их на сцену настраиваться, а заодно узнавайте у них состав и краткую историю группы. Когда будете объявлять, это вам пригодится...
- Можно уточнить программу на сегодня?
Я продиктовал ему программу на сегодня, добавив, что возможны изменения. Затем снова побежал в оргкомитет. Там по-прежнему было тихо.
- Девочки, звоните всем подряд! Открытие заваливается! - сказал я.
- Звонили КБ ДЕФЕКТОВ. Они приехали, сидят на вокзале.
- Срочно отправить за ними автобус с сопровождающим! Никуда не отпускать! Возможно, они будут играть сегодня!
Снова бегу на площадку. Аппаратчики посматривают на меня с нескрываемым превосходством. Больше всех кипятился, что нет сцены, нет аппарата - а вот, пожалуйста! Все на месте. Где твои музыканты?
До открытия 20 минут. Я понимаю, что команда, обещавшая выступить первой, уже не придет. Нужно срочно затыкать дыру. Кустами, не разбирая дороги, мчусь обратно в оргкомитет. Рядом с домом толпится народ с инструментами. Это казанцы.
- Вы у меня сегодня играете! - кричу им.
- Знаем. Готовы.
- Может, начнете первыми? - спрашиваю с надеждой.
- Нет уж, давайте по расписанию. К четырем часам будем готовы.
Врываюсь в оргкомитет, судорожно листаю журнал регистрации. Кого вызвать? Натыкаюсь на телефон АБОРИГЕНОВ. Это осколок РОССИЯН, всего 3 человека. Они у меня в запасе. Набираю номер. Отвечает сонный голос.
- Ребята, выручайте! Нужно срочно выступить. У меня команда не пришла!
- Сейчас, что ли?.. - с трудом уясняет обстановку кто-то из "аборигенов".
- Сейчас! Немедленно! Хватайте такси, я оплачу. Будете играть первыми.
- Да нам все равно... Через час, может, будем.
Сломя голову, бросаюсь обратно на площадку. В дверях сталкиваюсь с Герой Алексеевым.
- Вы кассету прослушали? - интересуется.
- Прослушал. Будешь выступать.
- Когда?
- Немедленно! Сейчас! - рявкаю.
- Мне за инструментами надо съездить.
- Валяй! Будешь вторым, после АБОРИГЕНОВ.
Прихватываю попавшегося на пути Бэвида Доуи и рысцой мчусь с ним на площадку. По дороге объясняю ему задачу: быть выпускающим, то есть помогать Кривошееву, а в ряде случаев заменять его, поскольку Бэвид знает хотя бы наших лауреатов.
Мы появляемся на площадке ровно в 12 часов дня - время официального открытия фестиваля. Зрителей уже человек десять. У кабины звукооператоров меня встречает празднично одетый Хозяин.
- Почему не начинаем? - спрашивает.
- Некому играть.
- Серьезный прокол, - хмурится Хозяин. - Вы должны были предусмотреть нештатную ситуацию.
Я знаю эту манеру Хозяина: когда он кем-то недоволен, он начинает говорить "вы", даже если всю жизнь был на "ты".
- Уже едут АБОРИГЕНЫ, - оправдываюсь я.
Хозяин смотрит на часы.
- Сейчас явится телевидение. "600 секунд". Что мы им покажем? - добивает он меня.
И тут я вижу, что по пустынной площади медленно бредет стайка неизвестных молодых людей с инструментами. Бросаюсь к ним, как путник в пустыне бросается к колодцу.
- Ребята, вы кто?!
- ГПД, Новгород, - отвечают.
Это же наши лауреаты! Прекрасная молодая команда из Новгорода!
- Немедленно на сцену! Будете играть! - командую я.
- Первыми?! - ужасаются новгородцы. - Мы только с поезда!
Не давая им опомниться, подтаскиваю их к Бэвиду и вручаю ему. Через три минуты Бэвид выпихивает их на сцену настраиваться.
На Большую площадь вальяжно въезжает "рафик" "600 секунд". Из него выходит Светлана Сорокина. С недоумением обводит взором пустую площадку и настраивающихся музыкантов на сцене.
- Публики немного, - констатирует она.
- Вечером будет больше, - отвечаю я не очень уверенно.
Она отводит нас с Хозяином в сторону и берет короткое интервью. Затем мы с Хозяином и Бэвидом наконец-то открываем со сцены наш фестиваль под видеокамеру. Впрочем, в эфире мы так и не появимся.
Только отъезжает телевизионный "рафик", как на сцене начинают рубиться несчастные новгородцы. Звук, как из бочки, на площади одиноко торчат фигуры полутора десятков любопытных, однако лидер ГПД Володя Цветков отчаянно манипулирует микрофонной стойкой.
Вид бесславно погибающей группы на пустой площади вызывает ужас. Поэтому я спешу в оргкомитет, понимая, что у меня в запасе не более получаса - именно столько, по моим расчетам, продержатся на сцене новгородцы. Сменить их пока некому.
В оргкомитете толчея несусветная. Приехало еще несколько команд, все ищут Тропилло или меня, однако в лицо не знают, что позволяет мне пока держаться инкогнито. Я в свою очередь ищу кого-нибудь, кто смог бы сменить ГПД. Вижу в сторонке группу молодых людей с гитарами. Подхожу к ним.
- Вы откуда?
- Из Москвы. Группа ГРИМЪ, - отвечают.
- Разве мы вас вызывали? - удивляюсь я.
- Нет, мы сами приехали. Мы участвовали в конкурсе "Авроры".
- Сами приехали, тогда извольте на сцену! Немедленно! - находчиво восклицаю я и волоку москвичей по кустам к площадке.
Зрителей явно прибавилось. Бесцельно гуляющие по парку посетители, привлеченные изрядным шумом, стягиваются к Большой площади. На сцене, воодушевленная притоком публики, заканчивает свое выступление ГПД. У сцены ожидают своей очереди незнакомые люди с гитарами. Выясняется, что это - акустический дуэт МАСТЕРСКАЯ и прилетевшие на такси АБОРИГЕНЫ - лохматые и немного помятые со сна переростки рок-н-ролла.
- Молодцы! - хвалю их я. - Будете играть после акустики.
АБОРИГЕНЫ мнутся, хотят что-то спросить, но не решаются.
- В чем дело?
- Мы на такси ехали... - напоминают АБОРИГЕНЫ.
- Ах да! - вспоминаю я обещание. - Сколько?
- Чирик.
Отстегиваю им чирик. Слава Богу! Теперь у меня на очереди 3 коллектива. Пожалуй, можно сказать, что фестиваль все-таки начался.
Я встречаю спускающихся со сцены и слегка обалдевших новгородцев, которые еще не понимают, что фестиваль для них уже закончился. Мы идем пить чай. Я чувствую себя страшно виноватым. Пытаясь загладить вину, дарю ребятам кассеты "АнТропа" с записью лауреатов, где есть и песня ГПД. Это действует. Они впервые видят официальное издание своей музыки.
В буфете полно недоумевающих милиционеров. Они готовились к рок-н-ролльному сражению, а на площадке "тишь, гладь и Божья благодать". Винтить пока некого.
Появляется довольный Магнат и жестом приглашает меня следовать за собой. Мы идем к оргкомитету. На крыльце в позе трибуна стоит перед приезжими музыкантами Наймин и на них орет. Его кошачьи усы грозно топорщатся. У Наймина уже привычный вид самого главного начальника на этом острове и в его окрестностях. Рокеры притихли, испуганно жмутся друг к другу. Мы с Магнатом осаживаем Наймина и даем понять, "ху из ху" в этом регионе.
Магнат показывает рукой в сторону. Из-за кустов выглядывают багровые морды трех новеньких интуристовских "Икарусов".
- Прикомандированы к нам на все время фестиваля, - говорит он. - После концертов будут отвозить народ в Ягодное, водители ночуют там, к началу концертов привозят людей сюда. Видишь, а ты боялся...
Подходим к автобусам. Белоснежные чехлы на креслах окончательно выбивают меня из седла. Живо представляю себе эти автобусы, битком набитые рокерами после концерта. Картина получается пугающая.
- Снять бы эти чехлы к едреной фене... - бормочу я. - Ведь наверняка зальют портвейном!
- Ничего, за все заплачено, - успокаивает меня Магнат. - Давай лучше подумаем, кого поставить ответственным за автобусы. Водители будут подчиняться только ему...
- Может быть, Наймина? - предлагаю я, понимая, что энергию этого человека надо направить в какое-то русло.
Мы находим Наймина и сообщаем ему о назначении. Окрыленный Наймин улетучивается руководить автобусами.
Я снова бреду на площадку, где две электрогитары и ударная установка АБОРИГЕНОВ производят грандиозный шум на весь остров. Навстречу бежит Гера Алексеев с гитарой.
- Я готов!
Теперь уже с выступающими перебор. Я вижу за сценой БРИГАДНЫЙ ПОДРЯД, скучают поблизости музыканты из СПОКОЙНОЙ НОЧИ. Из спасителя Гера превращается в обузу.
- Три песни, - говорю я ему.
- А мне больше и не надо!
Я захожу за сцену. Здесь, в темном контейнере, точно заговорщики, стоят Кривошеев и Бэвид Доуи, обсуждая список выступающих.
- Мэтр, расписание трещит, - предупреждает Бэвид.
- Ничего! Лучше больше, чем меньше, - неуклюже изобретаю я новую пословицу.
- Лучше меньше да лучше, - поправляет меня Бэвид. - У вас пива нет?
На какое-то мгновенье мой уставший задерганный мозг принимает слово "пиво" за название рок-группы. Я хлопаю глазами, пытаясь припомнить - на какой день я поставил группу ПИВО? Бэвид сочувственно смотрит на меня.
- Вы бы отдохнули, мэтр...
И, уже не понимая, куда и зачем иду, я снова тащусь в оргкомитет. Навстречу по аллеям движутся группки молодых гопников. Они идут потреблять рок-н-ролл. Вот, оказывается, для кого мы старались!
Тут силы покидают меня. Я понимаю, что сейчас упаду под ближайшим кустом и постараюсь умереть. Две бессонные ночи и два дня, заполненные беготней, дают себя знать. Тело становится ватным, я плыву, как боксер в состоянии "грогги".
- Александр Николаевич...
Я различаю участливое усатое лицо. Это Наймин. Он бережно подхватывает меня под руки и ведет куда-то. Я послушно переставляю ноги. Наймин приводит меня в комнату художников, где домалевывают последние элементы оформления - опознавательные таблички "Рок-Аврора", с которыми мы намерены встречать приезжающие команды в аэропорту и на вокзалах.
Здесь уже сидят мои помощницы из оргкомитета, два харьковских менеджера, три кооператора из "Тандема", который распространяет "антроповские" кассеты.
- Поздравляю с открытием! - провозглашает тост Наймин.
В меня вливают полстакана водки. На закуску дают почему-то банан. Никогда не закусывал водку бананом. Через пять минут силы начинают возвращаться в измочаленный организм. Еще небольшая порция - и я готов к новым подвигам.
Наймин подсаживается ко мне, заискивающе заглядывает в глаза, как верный пес.
- Александр Николаевич, у меня есть идея, - начинает говорить на ухо. - А что если нам отобрать 5-6 хороших команд с вашего фестиваля и прокатить их по Украине как выездной фестиваль "Авроры"? У меня там все схвачено, я организую мигом. А вы будете представлять команды...
Он ласково смотрит на меня, и в его масляных глазах я вижу отсвет сотенных желтых купюр.
- Нет-нет, только без меня, - говорю я. - И без "Авроры". Если сам договоришься с командами - это их дело. Пусть заработают.
Наймин теряет ко мне интерес и через минуту, озабоченно взглянув на часы, уходит. Через полчаса я вижу его с Костей Ханхалаевым, менеджером ЧАЙФА. Наймин что-то поет ему на ухо. Ханхалаев озабочен: ЧАЙФ приехал еще утром из Москвы, но по пути на Елагин остров заехал всем составом к друзьям из ОБЪЕКТА НАСМЕШЕК. До сих пор никого нет. Но меня это не волнует. ЧАЙФ стоит в расписании на завтра, вместе с другими свердловскими группами.
На площадке уже вполне приличное количество народа, но никто пока не тащится, хотя вокалист из калужского КБ ДЕФЕКТОВ - длинный парень в пиджаке, надетом на майку, - очень старается и немного косит под Петю Мамонова. Атмосферы праздника, как принято писать в газетах, не наблюдается.

Xek (АУ_Андрей_СВИН_Панов) все записи автора Я несколько раз наблюдал Боба непосредственно после возвращения из дальних стран. Всякий раз это был другой человек. Помню его сомнамбулическое состояние после первого возвращения. Он неделю ходил с закрытыми глазами, жаловался, что не может привыкнуть к разнице во времени. Если бы дело было только в разнице времени! У нас хватает с Америкой и других разниц. Потом он приезжал деловой, холодный, все помыслы были о работе, которая осталась там. Здесь он не видел себе применения, по крайней мере, в настоящий момент. В то возвращение он более всего напоминал мне Змея - свой гороскопический знак: непроницаемые глаза, гладкая маленькая головка с волосами, стянутыми сзади в косицу.
На этот раз нас встретил нежный и внимательный человек с роскошной бородкой и короткой спортивной стрижкой. Глаза ласково сияли из-под тонкой металлической оправы очков. Новый имидж прибавил ему лет, теперь передо мной был этакий начинающий Пер Ноэль, готовящий детям подарки.
Они и последовали в виде диска "Radio Silence", на котором Боб золотым толстым фломастером размашисто написал по черному фону: "Крестному отцу советского рока. На х.. он нужен?.." И так далее.
Было не совсем понятно - кто "на х.. нужен" - крестный отец или советский рок? Впрочем, то и другое не соответствовало действительности. У меня с советским роком куда более дальнее родство, а что касается нужности, то Боб сам постарался, чтобы отечественный рок был нам необходим.
Про Америку в нашем разговоре не было сказано ни слова. Точнее, всего одно выражение в том же стиле, что в дарственной надписи: "да ну ее в ж...!" Я поведал о нашем многострадальном фестивале и пригласил Борю выступить, если, конечно, поставят аппарат.
- У меня нет новых песен, - сказал он.
- Во-первых, в твоем распоряжении несколько дней. Можешь написать. Во-вторых, сгодятся и старые, - возразил я.
Он задумался.
- Хорошо, я спрошу "И Цзин".
- Что это?
- Китайская "Книга Перемен". Последние полтора года я советуюсь с ней, и она всегда говорит правильно.
Мне показалось все же, что ему хочется выступить. Интересно, что скажет "И Цзин"?
В оргкомитете нас встретила перепуганная насмерть Настя, которая сообщила, что нам везут какие-то трубы и уголки. Звонил водитель грузовика, спрашивал Наймина и адрес - куда везти заказанные им материалы.
- Кто это - Наймин? - робко спросила Настя.
- Есть такой... - сказал я.
Действительно, через некоторое время в оргкомитет ввалился водитель и сказал, что он привез материал. Наймин обещал ему 50 рублей. Я выловил в "предбаннике" двух болтающихся без дела рокеров, посадил их в кузов, и мы повезли железо на площадку. Там по-прежнему было пусто. Рокеры быстро побросали на землю металлические трубы и уголки, я отсчитал водителю 50 рублей. А что было делать?
"Интересно, если сейчас привезут строительные леса или брезентовое покрытие? Сколько мне это будет стоить?" - подумал я.
И тут я увидел Хозяина, торопливо семенящего через Большую площадь к сцене. Он был, как всегда, в расстегнутом плаще, из-под которого торчала ковбойка. На плече всегдашняя огромная кожаная сумка, какими польззуются репортеры и операторы. Тяжело дыша, Хозяин поведал мне, что он только что выложил три червонца неустойки водителю автокрана, пригнанного Найминым для сооружения конструкции. Поскольку сооружать было нечего, и не из чего, водитель потребовал оплаты и уехал.
- Этот Наймин влетит нам в копеечку, - сказал я.
И тут, легок на помине, на площадку въехал сам Саша Наймин на подножке грузовика, как революционный матрос периода гражданской войны. В кузове машины возвышались секции строительных лесов. Грузовик лихо подрулил к сцене, и Наймин, прыгнув в кузов, принялся швырять секции на землю.
- Где взял? - поинтересовался подошедший Хозяин.
- Там их много! - успокоил его Наймин. - Могут дать сколько угодно.
Сзади неслышно подошел директор парка. С минуту он тревожно наблюдал разгрузку, потом тихо шепнул Хозяину:
- Надеюсь, мне не придется иметь дело с ОБХСС?
- Да как сказать!.. - рассмеялся Хозяин.
Директор неслышно ретировался.
Наймин уже отсчитывал купюры водителю грузовика. Мы с Хозяином намекнули на наши траты.
- Магнат приедет - расплатится, - бросил Наймин.
Он как-то быстро вошел в роль главного распорядителя строительством, в голосе появились уверенные металлические нотки, вероятно, как-то связанные с грудой металла, которую он приволок на площадку.
Хозяин принялся втолковывать ему, как строить из лесов боковые опоры для навеса. Наймин слушал снисходительно. Как вдруг на площадку вкатил зеленый "Москвич", и из него выпрыгнул Федя Столяров.
- Зачем эту х..ню приволокли?! - с ходу заорал он, указывая на секции.
И тут же у них с Найминым и Хозяином возникла очаровательная полемика, из которой выяснилось, что прорабы придерживаются совершенно разных проектов строительства. По замыслу Хозяина и Наймина опоры следовало строить из лесов, а навес покрывать листами дюраля, за которыми Наймин собирался мчаться почему-то во Всеволожск. Федя же утверждал, что опоры он соорудит из морских металлических контейнеров, которые обещали ему в порту, а крышу покроет брезентом.
Федя с Найминым остались на площадке материть друг друга, а мы с Хозяином побрели в оргкомитет.
- По-моему, ты должен принять решение и остановиться на каком-нибудь одном варианте, - сказал я.
- Пускай строят оба. Кто первый сделает - тот и прав, - сказал Хозяин.
- Так это же лишние деньги!
- Их головная боль.
В оргкомитете Хозяин выложил перед нами письмо в гостиницу на бронь для трех представителей харьковского Красного Креста, которые привезут специальный приз за лучшую песню, соответствующую девизу фестиваля. Также он сообщил, что договорился с парголовской детской турбазой о том, что 80 человек можно поселить там, но без питания.
- "Пальмира" не согласится. Она уже расплатилась с Ягодным. У них не останется денег на суточные тем, кто поедет в Парголово, - сказал я.
- Их головная боль, - повторил Хозяин. - Пишите адрес и телефон турбазы.
Судя по всему, Магната и его помощников ждала суровейшая мигрень.
В "предбаннике" меня ловит симпатичный парень, белобрысый и кудрявый.
- Можно выступить?
- Все, поезд ушел, - отвечаю. - Выступишь в следующий раз.
- У меня вот такие песни! Ей-Богу! - нахально задирает вверх большой палец.
- Расписание составлено, - я неумолим.
- Да вы послушайте, - сует мне кассету. - Всего 3 песни. Я один с акустической гитарой и ритм-боксом.
Беру кассету, вечером слушаю. В самом деле, клевые песни. Зовут барда Гера Алексеев. Но втискивать его некуда.
Наутро я позвонил Бобу. До открытия фестиваля оставалось 50 часов.
- Ну, как там твой "И Цзин"?
- Слушай. Читаю, - сказал Боб.
И он зачитал следующий текст из "Книги Перемен": "После времени распада наступает точка поворота. Мощный свет, который был в изгнании, возвращается. Есть движение, но оно происходит без применения силы. Поэтому - трансформация старого идет легко. Все происходит в свое время, поэтому вреда нет..."
- Так. А конкретнее? Выступишь?
- Ты же слышал: "вреда нет". Значит, выступлю.
- Один или с кем-нибудь?
- С теми, кто здесь. Рюша, Сережа Щураков... Может быть, Олег Сакмаров. Мы уже репетируем.
- Прекрасно! Я вас ставлю на следующую субботу. Спасибо, Боря!
Я весьма доволен. "Мощный свет, который был в изгнании", возвратился. Вот только интересно - потащимся мы от него или нет?
Лихорадка достигла апогея. На площадке, наконец, заметно оживление. Сооружается пандус для "кухни" - так на языке аппаратчиков называют ударную установку. Бригада художников красит и затягивает материей непонятное сооружение на заднике сцены - торчащие вверх поворотные лепестки высотою метра три. Но опор под навес пока нет. Снуют туда и сюда легковые машины. Приезжают и уезжают Магнат, Атаман, Федя. Появляется недовольный Наймин - его прокинули с дюралевыми листами, а Федя, наоборот, привез рулоны брезента шириною 80 сантиметров и длиною метров по 50. Их необходимо сшивать в полотнище размером 20х20 метров.
Магнат подходит ко мне, дает телефон.
- Твои девушки просили гостиницу для КРЕМАТОРИЯ. С ними приезжает журналист из "Огонька". Я сделал. Пусть позвонят по этому телефону, на мое имя оставлено 7 мест.
Я впервые слышу, что КРЕМАТОРИЙ будет жить в гостинице. Спешу в оргкомитет. Настя и Кроша сообщают мне, что они пообещали москвичам гостиницу, потому что те приезжают всего на 3 дня да еще с корреспондентом. Мало того. Гостиница совершенно необходима Чернецкому из РАЗНЫХ ЛЮДЕЙ и сопровождающему его человеку. Саша тяжело болен, с трудом передвигается. Ну, это я знал еще с прошлого года, когда ГПД (тогдашнее название РАЗНЫХ ЛЮДЕЙ) выступала на VI ленинградском фестивале.
- Его бы поближе к парку надо, - девушки жалобно смотрят на меня. - Здесь рядом "Спортивная"...
Я сам понимаю, что в "Россию" на Московском проспекте селить Чернецкого не стоит. Звоню Кириллу Набутову.
- Кира, помоги. Два места в "Спортивную".
- Когда?
- На послезавтра.
- Попытаюсь, но вряд ли. Надо было раньше.
И тут я вспоминаю, что у меня, по счастью, есть неслабое знакомство в Спорткомитете. Года два назад мы ехали в поезде в одном купе с заместителем председателя Борисом Синюхиным. Мы познакомились, разговорились, обменялись телефонами. Правда, после этого я с Синюхиным не пересекался.
Мчусь на улицу Халтурина, где помещается Спорткомитет. Удача мне улыбается: Синюхин сидит в своем кабинете.
- Вы меня помните? - спрашиваю.
- А как же! Гостиница нужна?
- Откуда вы знаете? - удивляюсь я.
- Набутов уже звонил.
Синюхин ссылается на трудности, вздыхает, говорит, что это не по его епархии, но я уже чувствую - поможет. Наконец он снимает трубку и разговаривает с администратором "Спортивной". Бронь для Чернецкого сделана! В порыве благодарности дарю администраторше кассету с записью лауреатов "Авроры". На красной обложке крупная надпись: "РОК".
Администраторша обалдело вертит кассету в руках.
- Что это?
- Это вы скоро услышите! - обещаю ей. - Мы тут за Невкой фестиваль будем проводить. Это вы очень громко услышите!
- А я думала, вы журналисты...
Я вернулся в оргкомитет. Телефон разрывался на части. Зрители требовали сообщить им программу. Иногородние команды сообщали время прилета и приезда. ПРОПАВШИЕ БЕЗ ВЕСТИ из Мариуполя пропадали без вести. Олег Михайлович Сумароков сидел на стуле и ждал. Вероятно, он боялся, что фестиваль могут перенести в другое место, если он покинет свой пост. В "предбаннике" слонялись совершенно непонятные люди. Между пальцами Основоположника был вставлен потухший чинарик, что придавало вождю простецкий вид.
Мои помощницы обрушили на меня град новой информации. АГАТА не приедет, НАСТЯ, кажется, укатила в Финляндию, Андрей Горохов из АДО звонил и извинялся, что тоже не может выступить. И только что отзвонили ВОПЛИ из Киева: их у нас не будет.
Это были серьезные бреши. Я в очередной раз сорвал простыню с программой с двери и скатал ее в трубочку.
Внезапно в "предбанник" влетела старушка-вахтерша и устроила дикий крик по поводу чинарика.
- Хулиганство! - кричала она. - Я милицию вызову!
"То ли еще будет?.." - с тоской подумал я.
Уходя из парка, мы зашли на площадку. Уже смеркалось. На правом крыле сцены возвышался огромный морской металлический контейнер. Перед сценой стоял на опорах передвижной японский строительный кран фирмы "Като" с телескопической стрелой. В стороне два сварщика варили из труб и уголков огромный каркас для крыши.
Федя Столяров сиял. Его проект победил.
Могучий контейнеровоз ввез на площадку еще один контейнер. Стальная рука крана зависла над ним, стрепаль закрепил крючья, и контейнер взмыл в небо. Я вам доложу - это зрелище, когда на высоте четвертого этажа висит штука весом в две с половиною тонны! Японский кран медленно развернул стрелу, и контейнер завис над сценой. Федя и его команда, упершись длинными шестами в бок контейнера, выравнивали его, чтобы он встал на нижний ровно.
"Господи, только бы сцена выдержала!" - послал я прошение наверх. Теперь на правом крыле сцены была нагрузка в пять с лишним тонн.
Через час такое же сооружение из двух поставленных друг на друга контейнеров возвышалось на левом крыле сцены. Последний, пятый контейнер был установлен в поле, метрах в тридцати от сцены, на металлических фермах высотою в человеческий рост. В этом контейнере Федя предполагал разместить звукооператорский пульт. Раскрытыми дверями контейнер был обращен к сцене.
Вскоре сварили каркас для навеса, и кран водрузил его на опоры из контейнеров. Каркас угрожающе прогнулся и едва не рухнул на сцену. Решено было установить еще одну опору - в центре, и ее тут же принялись изготавливать из отрезка трубы. В результате получилось внушительное зеркало сцены шириною метров в 20 и высотою - в 6.
Художники тут же бросились на конструкцию и принялись затягивать фасад черной материей. Вскоре опоры приобрели вид гигантских акустических колонок, на которых были разбросаны надписи: "Рок-Аврора", "АнТроп", "Северная Пальмира".
Откуда взялись контейнеры, контейнеровозы, японский кран "Като" с крановщиком и стропалем, сварщики с дуговым аппаратом - я не интересовался, от греха подальше. Это была головная боль Феди Столярова.
На следующий день, в пятницу, начали прибывать первые команды. Это были МАЯТНИК и НАНАНА из Казани. Нам удалось не без труда встретить их с помощью двух автобусов, прикомандированных к фестивалю парком. Эти автобусы выполняли только внутригородские перевозки. Однако обещанных "Икарусов" пока не было. По слухам, Магнат уже третий день пытался решить эту проблему в верхах исполкома. Хозяин последние дни появлялся крайне редко, вероятно, он счел свою миссию исчерпанной. Впрочем, потом выяснилось, что он пытался провернуть рекламную кампанию с помощью телевидения и по-прежнему вел переговоры о реализации кассет.
Конечно, группы, прибывшие первыми, по закону наименьшего действия стали захватывать места на турбазе в Парголове, тем более что в Ягодное все равно не на чем было ехать.
В "предбаннике" стало шумно и тесно, я с трудом протискивался в оргкомитет, где обалдевшие Кроша и Настя отвечали на телефонные звонки и вопросы прибывших рокеров - куда ехать, когда выступать и скоро ли дадут деньги. Какая-то журналистка из Москвы тщетно пыталась аккредитоваться. Ей объяснили, что у нас нет такого понятия - "аккредитация", а есть только "проходка", которая ей и была вручена. Этими "проходками" был забит ящик письменного стола, их раздавали щедрою рукой.
У меня на последний день перед фестивалем было назначено важное дело - встреча с Отрядом Милиции Особого Назначения. В назначенный час я пришел в кабинет Нины Михайловны Логиновой, и она представила меня примерно двум десяткам милиционеров в форме, но без бронежилетов. С "демократизаторами", то есть резиновыми дубинками, но без щитов и шлемов.
- Товарищи милиция! - сказал я. - Знаете ли вы третий закон Ньютона?
Омоновцы невозмутимо постукивали "демократизаторами" по каблукам.
- Третий закон Ньютона гласит: всякое действие рождает равное себе по силе и противоположно направленное противодействие. Это закон универсальный для природы и общества, - продолжал я.
Насчет общества я соврал, таких данных нет, хотя я глубоко убежден, что закон именно универсален.
- Ну, и что это значит? - спросил сбитый с толку капитан.
- Это значит, что если милиция применяет палки, то против нее тоже применяют палки. Если милиция ничего не применяет, а относится к рокерам нежно, к милиции тоже относятся нежно.
- Нет, мы без "демократизаторов" на площадку не пойдем, - замотали головами омоновцы.
- И все же я вас прошу - не играйте мускулами, - попросил я. - Мне только что довелось быть на фестивале в Таллинне. Зрителей было 200 тысяч человек. Милиции я практически не видел, а также не видел и эксцессов.
- Сравнили - эстонцев и наших гопников, - возразили омоновцы не без резона.
- Я прошу вас также, чтобы все эксцессы, которые могут случиться не со зрителями, а с музыкантами, немедленно доводились до моего сведения, - высказал я последнее пожелание.
На том и договорились.
Конструкция уже стояла в полный рост, контейнеры были оформлены, брезент натянут на каркас навеса, в качестве задника сцены были использованы найминские строительные леса. Федя Столяров сидел в своей машине и покуривал.
- Почему не везут аппарат? - спросил я.
- Фургона нет. Парк обещал предоставить фургон, - ответил Федя.
Я побрел в дирекцию выяснять насчет фургона. Оказалось, он уже два часа как стоит за кустами в какой-то аллее и не знает, что ему делать. Я отыскал фургон и пригнал его на площадку. Федя поднял меня на смех.
- В таком фургоне мороженое возить! Ты мониторы видел? Мы на этом фургоне двое суток будем е....ться!
- А я что - знаю?! - орал я. - Это вообще не мое дело!
- Ладно, - решил Федя. - Отправим его за пультом, сейчас позвоню Атаману, чтобы сам искал фургон.
- Вы же не успеете аппарат поставить к открытию!
- Не боись, - сказал Федор.
Самый последний облом в предстартовой лихорадке случился вечером пятнадцатого сентября. Позвонил лидер команды, которая должна была открыть фестиваль. Он хороший парень, и я не хочу называть его фамилию, потому что понимаю его. Кому охота открывать это безумие в 12 часов дня, когда на площадке будут два пенсионера и одна мамаша с детской коляской? И он отказался.
Я умолял его спасти меня, но он резонно говорил, что его команда не такая уж плохая, чтобы приносить ее в жертву. Кроме того, у него нашлись и объективные причины.
Эту пробоину залатать было труднее всего. Я срочно стал звонить молодым группам, даже тем, кого вычеркнул из основного списка, и к полуночи кого-то нашел. После чего сел чертить новую простыню.
В 4 часа утра я закончил расписывать новую программу. Все было стройно, логично, увязано. Вызывало тревогу лишь одно обстоятельство: команды еще не знали о результатах моей ночной деятельности, а до открытия осталось всего 8 часов.
И тут меня заколотила дрожь, как перед экзаменом. Лихорадка сменилась легким сумасшествием.

Xek (АУ_Андрей_СВИН_Панов) все записи автора - Фонограмма у вас есть? - спрашиваю.
- Вот, - Гиви протягивает мне катушку. - Песни философского содержания, посвященные экологическим проблемам, выживанию человечества...
"Представляю, какое это занудство!" - думаю я.
- А почему вы не участвовали в нашем конкурсе? - спрашиваю.
- Каком конкурсе? - удивляется философ.
- Журнала "Аврора". "Музыкальный эпистолярий" читаете?
Философ впервые слышит о "Музыкальном эпистолярии" и журнале "Аврора".
- И о рок-дилетанте не слыхали? - уточняю я.
Гиви не слыхал и о рок-дилетанте.
- Так какого черта вы сюда пришли?! - взрываюсь я, оскорбленный в лучших чувствах. - У нас будут играть люди, которые нас знают и нам доверяют! Вы, часом, не попсуху гоните?
Философ и его молодые послушники ретируются, оставив мне свою музыку, а я еще долго бурлю по поводу ущемленного самолюбия. Десять лет, понимаешь, ломаюсь за рок-н-ролл! С БГ и Майком на "ты", с Цоем, Кинчевым, Макаром, Борзыкиным встречался и беседовал неоднократно, а Корнилов со своей компанией слыхом обо мне не слыхивали! Потом успокаиваюсь. Что ж, они имеют на это право.
Сик транзит глория мунди.
Но полный отпад был, когда в оргкомитет как-то бочком вошел кругленький невысокий человек в старомодном коричневом плаще и небольшой шляпе типа "котелок". На вид ему было где-то к шестидесяти, внешностью он напоминал домоуправа начала 50-х годов. Мы подумали, что он зашел заплатить партийные взносы, поскольку в помещении, которое нам предоставили, ранее сидел сотрудник ЦПКиО, принимавший партийные взносы, и к нам пару раз заглядывали садовники и плотники парка, желающие передать часть зарплаты в партийную кассу.
- Мы взносов не принимаем, - упредила его первые слова Кроша. - У нас рок-фестиваль!
Он снял котелок, обнаружив под ним лысину, обрамленную седым нимбом волос.
- Олег Михайлович Сумароков, - кротко представился он. - Художественный руководитель "Клуба НЧ/ВЧ".
У меня челюсть отпала. Вот уж не мог я представить, чтобы художественным руководителем клуба, ютящегося в разломанном засранном доме, предназначенном на капитальный ремонт и по какой-то нелепой перестроечной случайности отданном Дзержинским райисполкомом неформалам и рокерам, крутым ленинградским панкам, был этот Божий одуванчик! У меня даже зависть какая-то шевельнулась, ведь дотоле я считал себя чуть не единственным представителем старшего поколения, небезразличным к рок-н-роллу.
Сумароков между тем деловито вынул из папки заявки своих групп - штук восемь! - отпечатанные на машинке, с программами выступлений, скрепленными его подписью и печатью клуба. Это были ВРЕМЯ ЛЮБИТЬ, ВЫХОД, МАНЬЯКИ, НЧ/ВЧ, МЕКОНИЙ, ЛУНА и еще кто-то. Первые две команды были мне известны, ЛУНУ я слышал однажды на концерте в ЛМДСТ, альбом НЧ/ВЧ с жутким названием "Порнографоид" имелся в моей коллекции. Фонограмму МАНЬЯКОВ я прослушал чуть позже.
Я попытался сократить этот список, но с Олегом Михайловичем было очень трудно бороться. Он ни на чем не настаивал, ничего не доказывал и не просил; он терпеливо и кротко сидел в уголке, приходя в оргкомитет каждый Божий день, иногда в сопровождении питомцев. Вскоре он стал такой же неотъемлемой принадлежностью комнаты, как телефон и журнал регистрации участников. Готовность, с какой он бросался выполнять любое поручение, не зная толком, как его нужно выполнить, просто умиляла. Вскоре я проникся к нему большой симпатией, хотя довольно долго называл Николаем Фомичом, в результате какого-то заскока памяти. И это терпеливо сносил Сумароков, отзываясь на Николая Фомича с той же готовностью. Куда до него было ретивым тусовщицам-администраторшам!
За неделю до фестиваля, когда количество заявок подошло к ста двадцати, мы прекратили регистрацию участников. Точнее, сильно ее ограничили, поскольку группы продолжали вписываться всеми правдами и неправдами. К этому времени весть о фестивале разнеслась по стране, и мы с трудом отбивались от незапланированных иногородних участников. Мы пугали их тем, что не сможем оплатить проезд и проживание, но многие группы оказались не из пугливых и все же заявились. Таким путем на фестиваль попали КБ ДЕФЕКТОВ из Калуги, ФОРМУЛА 10-20 из Тольятти, ЧК из Уфы, ГРИМЪ из Москвы, АУТОДАФЕ из Архангельска, ЗАПИСКИ МЕРТВОГО ЧЕЛОВЕКА из Казани, КРАСНЫЙ ХАЧ из Свердловска, ГОД ДРАКОНА из Таллинна. Одна за другой отзванивались группы-лауреаты и сообщали о времени прибытия в Ленинград.
Между тем на Большой площади по-прежнему занимались только лечебной физкультурой и ничем больше. Я начал бить тревогу.
Хозяин в это время пытался организовать распространение кассет с вложенными в них абонементами на фестиваль. Однако торговля шла пока лишь в одном месте - в Доме самодеятельного творчества - и довольно вяло. Информация о фестивале была практически нулевая.
Мне казалось, что продать билеты - не самое главное. Более того, продав билеты и не успев соорудить сцену, мы попадем в глупейшее положение. С большим трудом мне удалось поймать Хозяина по телефону и сообщить ему об этом.
- А почему ничего не делается? - спросил Хозяин.
- Ты у меня спрашиваешь?
- Где Ведяничев?
- Завтра должен приехать.
Магнат появился за шесть дней до открытия фестиваля. Мы собрались на Большой площади - Хозяин и его заместитель, Магнат, Атаман и Федя Столяров, его помощник - небольшого роста крепыш, бывший рокер, а ныне автор-исполнитель песен и рядовой шоу-бизнеса. Все, кроме Хозяина с заместителем, подкатили на машинах.
Стоило посмотреть со стороны, как небольшая толпа вполне взрослых мужчин обмеряет площадку шагами, пробует крепость сооружений, подлезает под сцену... Принять эту толпу за оргкомитет культурного мероприятия вряд ли было возможно. Все орали друг на друга, выясняя - почему же не валяется конь?
Результаты осмотра сцены обнадеживали. Дощатый настил покоился на металлической конструкции из сварных труб, по виду очень прочной.
- Она танк выдержит, - сказал Федя.
Это было важно, потому что после осмотра и снятия размеров мы засели в дирекции парка вместе с директором и главным художником и принялись рисовать эскизы сценических конструкций. Попутно обсуждали - где взять материалы и рабочую силу. Хозяин предложил вариант из двух опор по бокам, собранных из строительных металлических лесов. Опоры сверху соединялись трубами, на которые настилалась крыша.
- Из чего? - спросил я.
- Брезент или дюраль. Что достанем.
Опять начался базар - выдержит или не выдержит, улетит под ветром или не улетит... Строительной науки никто не знал, оценивали на глазок.
- Если кого-нибудь убьет - я отвечаю... - сказал директор.
- Никого не убьет! - заявил Хозяин. - Я так уже делал.
Попутно обсуждали устройство кабины звукооператоров, - на каком расстоянии от сцены ее сооружать, и хватит ли кабеля. Мне же вспоминался таллиннский фестиваль "Rоck summer", на котором я побывал 3 месяца назад, и его грандиозные сценические сооружения. Конечно, у нас таких не будет, но мне представлялось невероятным, что даже самые убогие конструкции возможно построить за оставшиеся 5 дней.
Все же сердце несколько успокоилось, и я окунулся с головой в составление программы. Обложившись заявками, программами и графиками заезда иногородних групп, я расчертил по клеточкам большую простыню, использовав, кстати, для этой цели обратную сторону афиши "Rоck summer", после чего стал вносить в клеточки названия групп. В моем распоряжении было чистых 74 часа фестивального времени, в которые необходимо было вбить максимальное количество групп. В выходные дни начало концертов назначили на 12 часов дня, в будние - на 17-00. Заканчивать концерты по требованию милиции мы должны были никак не позже 23-00.
Я пошел непростым путем. Сначала отделил те группы, которые мне не хотелось бы выпускать на сцену. Это были попросту слабые команды, судя по их записям, либо "попсовики", не подходящие нам по жанру. Кроме них, имелась одна ленинградская группа, вполне приличная по музыкальному уровню, которую мне хотелось отговорить от участия после того, как я прослушал их фонограмму. По ней было видно, что у команды большие притязания. Использовались добротные чужие стихотворные тексты, музыка была тщательно аранжирована, и все же от этого веяло той скукой, которую всегда навевают на меня "профессиональные" филармонические группы. Все это в весьма осторожных выражениях я высказал руководителю, когда он пришел.
И снова я услышал в ответ знакомые претензии "профессионалов" к любителям: у них, мол, нету музыки, тексты примитивны, играть они не умеют... Против этого трудно спорить, но существует нечто, присущее року, которое может спасти команду даже при слабой профессиональной подготовке. Это можно называть как угодно - заводом, искренностью, энергией, драйвом - но если его нет, то и рока нет. Конечно, хотелось бы, чтобы при этом музыканты умели хорошо играть и пели прекрасные стихи, но это уже как Бог даст! Короче, мы друг друга не поняли, и он выразил твердое намерение выступить на фестивале. Я пообещал включить команду в программу, предупредил лишь, что не смогу обеспечить выгодного места в расписании, ибо на вечерние часы ставил группы, которые хорошо были известны публике.
Почему я так долго это рассказываю? Потому что ощущаю перед его группой вину. Им так и не удалось выступить - и виноват в этом я.
Итак, отсеяв ненужные фестивалю команды, я остался один на один примерно с сотней групп, которые и стал распихивать по клеточкам простыни. Всех участников я разбил на три группы, каждая из которых имела свои права на фестивальное время. Лауреаты и корифеи получали по часу сценического времени вместе с настройкой. Группы послабее могли рассчитывать на 45 минут. Начинающим я отдавал полчаса. В результате мне удалось распихать всех, и программа фестиваля на 9 дней приобрела умиляющий вид железнодорожного расписания в цивилизованной стране. Все было расписано по минутам.
Как позже выяснилось, это был абсолютно мартышкин труд, Но тогда я был чрезвычайно доволен собой и носился с этой простыней, как дурак с писаной торбой.
Проносясь в очередной раз из дирекции парка в оргкомитет мимо Большой площади, я с удивлением заметил, что на ней не наблюдается никаких признаков строительства. Я чертыхнулся, но мне было не до того: меня ожидало общее собрание представителей ленинградских групп-участников. В "предбаннике" оргкомитета я увидел человек 70 рокеров, администраторов и тусовщиков. Смешение возрастов и стилей было полнейшее. Я повесил на дверь простыню и обратился к обществу с короткой речью об основных принципах организации программы.
- А кто определял - кому час играть, а кому полчаса? - последовал вопрос, в котором слышался некоторый вызов.
- Это определял я, сообразно своим представлениям о крутизне группы, - ответил я веско.
Представители, толпясь у простыни, принялись выяснять, когда им играть, и какой у них рейтинг. Он не всем нравился. Многие считали себя значительно круче, чем это казалось мне. Претензии последовали тут же. Я пожимал плечами и говорил, что все в их собственных руках. Если сумеют настроиться за 3 минуты, остальные 27 могут играть.
- За это время можно сыграть минимум 7 песен. У вас столько хороших песен наберется? - спрашивал я нагло.
Рокеры скрипели зубами и внутренне матерились, называя меня "козлом". А что я мог сделать? Хорошим для всех стать еще никому не удавалось.
Однако тут же последовали претензии иного рода. Выяснилось, что многие не могут играть в те дни и часы, которые определил им я. У кого-то заболел басист, кто-то собрался на гастроли, к кому-то внезапно приехала бабушка, которую нужно было срочно класть в больницу. Были и принципиальные творческие соображения: "Группа А не желает играть в одной программе с группой Б..."
- Чего же вы раньше молчали?! - орал я, видя, как мое расписание трещит по швам. - Мы спрашивали всех об особых условиях! Все ограничения, о которых мы знали заранее, в этом расписании учтены!
Конечно, во многих случаях рокеры хитрили. Дело в том, что никому не хотелось играть в начале программы, днем. Все желали показаться на сцене в вечернее время, с подсветкой и дымом.
Где эта подсветка?! Где этот дым?! Не говоря о микрофонах и усилителях.
- Всем, кого что-то не устраивает, сдать заявки девушкам, - указал я на Настю и Крошу.
Рокеры уселись писать заявки. А я помчался на Большую площадь, где застал Федю, который о чем-то ругался с электриками парка. Они обсуждали, как заводить питание на аппарат.
- Федя, как со сценой? - спросил я.
- Никак.
- Почему?
- Материалов нет, рабочих нет, денег нет, - кратко обрисовал обстановку Федя.
- Зачем же тогда ты собираешься заводить силовой кабель?
- Кабель хоть есть. Надо же что-то делать!
Я побежал обратно в оргкомитет. Рокеры уже рассосались, зато появился Антонов. От него я узнал, что автобазы отказались выделить обещанные автобусы для перевозки участников.
- Почему?!
- Говорят: далеко, нет бензина.
- Как - далеко? В городе те же километры!
- Нет, туда поболе... - замялся Антонов. - До Ягодного отсюда 100 километров.
- Что?! - я чуть не упал.
До фестиваля 3 дня, конструкция не стоит, 170 человек разместили черт-те где, но возить их не на чем! Где Хозяин?! Где Магнат?!
Мы прыгнули в тачку Антонова и помчались в Дом самодеятельности, где, по слухам, должен был находиться Хозяин.
В Доме самодеятельного творчества, в кабинете директора Анны Александровны Ивановой, Хозяин демонстрировал видеокассету с записью его интервью польской музыкальной программе. Оно было записано во время последней поездки Хозяина в Варшаву, когда он вызволял наши кассеты. Собравшиеся благоговейно слушали беседу Хозяина с польским комментатором.
- Андрей! - позвал я. - У нас полный завал.
- Сейчас, подожди, - кивнул он. - Тут немного осталось.
Я вышел в приемную директора, где разговаривал с секретаршей чернявый молодой человек с усиками, похожий на кота. Я уже встречал его здесь ранее, но не знал, кто он такой и чем занимается.
- Александр Николаевич, вам не нужны к фестивалю значки, вымпелы и другая атрибутика? - спросил он.
Признаться, мне было не до атрибутики. Я совершенно не был уверен, что фестиваль начнется в срок и вообще состоится.
- Нужны, - вяло кивнул я.
- Тут звонил один эстонский кооператив, предлагал свои услуги. Если хотите, я с ними договорюсь, - предложил он.
- У нас денег на это нет.
- Это все окупается! - оживился он. - Вы платите им за партию сразу. По полтиннику за значок. А продаете на фестивале по рублю. Или по два...
Я представил, как я стою на Большой площади и торгую значками по два рубля.
- Нет, спасибо, - сказал я. - Мне сейчас не до этого.
- А что, есть проблемы? - поинтересовался он.
Я вкратце изложил проблемы.
- Нет вопроса! Я звоню своему дяде, он управляющий строительным трестом. Дядя дает материалы и рабочих. Завтра у вас будет сцена! - объявил он.
"Как просто!.. - умильно подумал я. - Где же ты раньше был, голубь?"
Заметив, что я смотрю излишне недоверчиво, молодой человек усилил натиск.
- Вы не знаете Наймина!
- Наймин? Кто это? - спросил я.
- Это я. Саша Наймин, - он протянул мне руку. - Человек, который достал 50 тысяч для вашего фестиваля. Я из Харькова...
Пока я переваривал эту информацию, из кабинета директора вышел довольный Хозяин.
- Ну, что там у вас? - спросил он.
Я опять изложил обстановку на Большой площади и рассказал про автобусы. Стоящий рядом Антонов вздохами подтверждал информацию.
- Я же говорил, что не нужно это Ягодное! Пускай теперь выкручиваются. Автобусы - дело "Пальмиры". Пускай у них голова болит. А вопрос со сценой мне непонятен. Я же вчера нарисовал эскиз конструкции, - сказал Хозяин.
- Если бы ты еще нарисовал стройматериалы и рабочих, - сказал я.
- А чем Федя занимается?! Это его дело!
- У него нет ни того, ни другого.
Хозяин задумался. Мне всегда нравится смотреть, когда жизнь припирает его к стенке. В такие минуты он восхитителен. Сначала он думает, по его лицу бегают мысли, он теребит подбородок, бормочет: "Нет, это не годится... а можно... это мысль... а что, если так..." И выскакивает готовое решение. На этот раз решение долго не выскакивало.
- Вот Саша предлагает помощь, - обратил я внимание на Наймина.
Хозяин выслушал его, подумал секунду.
- Едем в "Пальмиру"!
Мы, теперь уже вчетвером, прыгнули в тачку Антонова и помчались в контору кооператива. Зачем поехал я - непонятно. Просто за компанию. В конторе произошла уже привычная для оргкомитета перебранка с применением сильных выражений, после чего Магнат, прихватив Наймина, умчался добывать стройматериалы. Напоследок я напомнил ему про автобусы, пригрозив, что на электричках никто из участников ездить не будет. Магнат тяжело посмотрел на меня, вздохнул и сказал:
- Завтра решу вопрос. "Икарусы" хочешь? Интуристовские?
- Какие "Икарусы"?! - закричал я. - Хватит шуток!
- Надо поискать варианты поближе, - сказал Хозяин. - Есть одна мысль...
Я вернулся домой предельно измочаленный и снова начал возиться с расписанием. Внезапно зазвонил телефон.
- Александр Николаевич? - услышал я вкрадчивый голос, который не спутаешь с другим.
- Боря?! - закричал я. - Ты откуда?! Из Лондона, из Нью-Йорка?
- Я с улицы Белинского.
- Когда приехал? Ты ведь обещал в начале октября!
- Приехал вчера. Что тут у вас происходит?
- У нас фестиваль через 3 дня открывается! Встретимся, расскажу! Как у тебя дела?
- Прекрасно! Когда ты зайдешь?
- А когда ты предлагаешь? - спросил я.
- Хоть сейчас.
- Нет, сейчас уже не могу. Еле домой добрался. Давай завтра.
- Договорились, - сказал Боб.
Вот это удача! БГ приехал из Америки! И как раз накануне фестиваля! Нужно, чтобы он у нас выступил. Это будет грандиозный сюрприз!
- Не выступит, - сказала Кроша. - Дюша и Фан в Америке, Петька, кажется, в Канаде...
- Ничего! Боб и один может, - сказал я.
На следующий день мы отправились к Гребенщикову с твердым намерением уговорить его выступить на фестивале.

Xek (АУ_Андрей_СВИН_Панов) все записи автора Часть 1

Лихорадка

Деньги упали с неба

Созвездие Красного Креста, откуда пролился золотой дождь, располагалось где-то над городом Харьковом. Неизвестно, каким ветром занесло в эти звездные выси Андрея Владимировича Тропилло, однако факт остается фактом - он привез в Питер бумажку с печатью, именуемую договором, согласно которому Харьковское отделение Союза обществ Красного Креста и Красного Полумесяца обязалось перевести в фонд рок-фестиваля "Аврора-89" 50 (пятьдесят) тысяч рублей, при этом умоляло лишь об одном: чтобы девизом фестиваля были слова: "Через гуманизм - к миру!"
В верности гуманизму и миру мы могли поклясться и бесплатно.
Тропилло ходил, посмеиваясь в усы, и на вопросы - как ему удалось охмурить харьковский Красный Крест - отвечал, что нам дали бы и сто тысяч, будь у него чуть больше времени на переговоры. Но за 5 минут, которые потребовались для того, чтобы отпечатать договор, он смог прибрать к рукам только 50.
Однако бумажка с печатью - это еще не деньги. Мы замерли в ожидании небесной манны. Мы - это оргкомитет фестиваля. Председателем его был все тот же Андрей Владимирович по кличке Хозяин. Удобства ради мы в дальнейшем так и будем его называть. Мне как рок-дилетанту пришлось быть его заместителем. Входило туда еще довольно много людей, среди которых назовем несколько главных персонажей дальнейшего повествования.
Председатель кооперативного объединения "Северная Пальмира" Владимир Петрович Ведяничев был кредитораспорядителем. "Пальмира" взяла на себя обязанности технического обеспечения фестиваля: устройство сцены, установку аппарата, прием и размещение участников. Основная часть спонсорской суммы была переведена на счет "Пальмиры", чтобы превратиться в так называемую "наличку", которой председатель, в дальнейшем именуемый Магнат, расплачивался из своего "дипломата" с водителями, сварщиками, художниками, электриками, рабочими типографии - короче говоря, со всеми, от кого зависело, чтобы фестиваль начался в срок.
Магнат ездил на автомобиле с личным шофером, был крайне немногословен и желал лишь одного - не прогореть на этом безумном мероприятии. Выслушав сбивчивые притязания очередного работяги на оплату какой-нибудь ерунды, Магнат обычно вздыхал и молча отстегивал купюры.
Его заместителем был Валерий Николаевич Антонов, в дальнейшем именуемый Антонов. Он отвечал за гостиницы, проездные билеты и транспортировку участников, которые, случалось, бывали нетранспортабельны.
Директор ЦПКиО Николай Сергеевич Сухляев, моложавый мужчина из бывших комсомольских работников, более всего заботился о сохранности парка. Вопрос стоял остро: достаточно ли будет 12 тысяч рублей, которых парк запросил за аренду, для возмещения убытка, нанесенного безумными фанами? Не говоря о крайней нежелательности драк, хулиганских эксцессов и пьяных оргий.
Заместитель директора Нина Михайловна Логинова отличалась тем, что тихо и спокойно умела решать вопросы. В обстановке перманентного светопреставления это было неоценимое качество.
Каждый из этих организаторов имел небольшой штат технических исполнителей, кроме Тропилло, который, как всегда, работал в режиме одинокого волка.
У Магната, кроме Антонова, имелся штат аппаратчиков (не путать с функционерами и бюрократами) во главе с Владимиром Николаевичем Атаманенко, в просторечии Атаманом, а также две женщины - кассир и бухгалтер, которые время от времени появлялись в помещении оргкомитета, чтобы выдать разъяренным рокерам проездные и суточные.
Директор и Нина Михайловна распоряжались штатными службами парка, подкрепленными ОМОНом, который тоже оказался на хозрасчете, запросив с оргкомитета за охрану порядка около 6 тысяч рублей.
И, наконец, в моем распоряжении имелись три единицы, работавшие, как позже выяснилось, совершенно безвозмездно (впрочем, как и я сам): Елена, Надежда и Петр, которые проходили под кличками Кроша, Настя и Бэвид Доуи. Кроша по совместительству исполняла обязанности молодой жены автора. Вместе с ее подругой Настей они составляли неплохую пару, работавшую по принципу контрастного душа: порывистая, эмоциональная, энергичная и вздорная Кроша и задумчиво-медитативная Настя, для описания которой вполне подходит пушкинское: "тиха, печальна, молчалива, как лань лесная, боязлива..." Бэвид Доуи, кроме любви к рок-н-роллу, отличался решительностью и безапелляционностью суждений.
29-го августа в редакции "Авроры" раздался телефонный звонок из Харькова. Говорила женщина.
- Вас беспокоят из харьковского Красного Креста. Скажите, пожалуйста, кто такой Тропилло? Он тут заключил с нами какой-то договор, а мы его совсем не знаем. Скажите, ему можно доверять? Он не жулик?
На наше счастье, трубку снял единственный человек в редакции, который имел представление о том, кто такой Тропилло. Страшно подумать, что было бы, если бы харьковчане нарвались на кого-нибудь, кто заявил бы, что впервые слышит эту фамилию. Ничего себе! Человек заключает договор на пятьдесят тысяч, чтобы организовать рок-фестиваль "Авроры", а в журнале о нем слыхом не слыхивали! Плакали бы тогда наши денежки. Но наш человек сразу просек обстановку и огорошил неизвестную харьковчанку встречным вопросом:
- Вы в Бога верите?
- Я?.. - она смутилась. - Какое это имеет значение?
- Это имеет значение, потому что Андрею Владимировичу Тропилло можно доверять, как самому Господу Богу, - веско произнес наш человек. - И даже если вы не верите в Бога, то Тропилло все равно можно верить.
И далее он так талантливо расписал достоинства Хозяина, что я просто удивлен - почему харьковчане не накинули нам еще тысяч десять.
- А разве вы не слышали, что Андрей Владимирович только что утвержден в должности директора Ленинградской студии грамзаписи ВПТО "Фирма Мелодия"? Об этом писали во всех газетах, - добил он харьковчанку.
Через неделю на расчетном счете ЦПКиО им. Кирова лежали 50000 рублей. Еще через несколько дней большая часть этой суммы, согласно утвержденной смете, попала на счет "Северной Пальмиры".
Мы начали догадываться, что Господь Бог к нам благоволит.
Тут-то все и началось! До открытия фестиваля оставалось ровно две недели. Конь еще не валялся. Мы с девушками срочно возобновили переговоры с группами на предмет участия в фестивале. На этот раз сделать это было во сто крат труднее - повсюду мы натыкались на недоверчивое отношение. Еще бы! Мы прокидывали наших лауреатов уже дважды - весною и летом. Не было никакой гарантии, что то же самое не случится осенью. Харьковские деньги не убеждали.
Тут возникает вопрос: какого же рода фестиваль мы хотели провести? Ну, "русский Вудсток" - это понятно. Ну, "лауреаты конкурса" - это тоже понятно. Но с какой идеей? Идея "через гуманизм - к миру" при всей своей привлекательности имела малое отношение собственно к рок-н-роллу. Под таким лозунгом можно провести и конкурс бальных танцев.
Концепция "беззвездного" фестиваля принадлежала Хозяину. С самого начала он не хотел слышать о том, чтобы у нас выступали АЛИСА, КИНО, DDT, ТЕЛЕВИЗОР и АКВАРИУМ, хотя три из этих пяти групп были лауреатами конкурса "Авроры". Такая концепция объяснялась отчасти отношением Хозяина к сегодняшней деятельности этих групп, отчасти же - нежеланием превращать фестиваль в коммерческое мероприятие. И тут я не могу не воздать дань уважения Хозяину, ибо он знал, что финансово прогорит, но не мог изменить идее.
Мою собственную идею можно было бы сформулировать следующим образом: "Русский рок-н-ролл жив сегодня рок-периферией". К такому убеждению я пришел, прослушивая десятки фонограмм, присланных в "Аврору" со всего Союза, это же хотелось доказать фестивалем.
Дело в том, что снобизм всегда принадлежал к числу явлений, которых я не выносил. Мне в равной степени противен снобизм филармонических музыкантов по отношению к рок-клубовским, как и снобизм ленинградских рок-клубовских команд по отношению к периферийным. Дело в том, что таланты произрастают на грядке нашей страны достаточно равномерно, и даже сравнительно лучшее культурное удобрение столиц мало изменяет эту пропорцию. Я мог бы назвать десятка два периферийных команд, которые интересуют меня больше, чем москвичи и ленинградцы. В них больше свежести, энергии, отваги. К тому же их по-прежнему бьют, так что у них и шкура подубленее.
И мы стали приглашать эти команды независимо от того, участвовали ли они в конкурсе "Авроры". А из ленинградцев, решили мы, пусть играет, кто хочет играть.
В Доме самодеятельного творчества повесили афишу с номером телефона оргкомитета и приглашением заявиться для участия в фестивале. К тому времени оргкомитет обзавелся помещением с телефоном, и Кроша с Настей установили постоянное дежурство.
О помещении оргкомитета следует сказать особо. Оргкомитет расположился в деревянном двухэтажном доме на Елагином острове, в трех минутах ходьбы от Большой площади, где должен был состояться фестиваль. В этом доме размещается культурно-массовый отдел парка. Нам выделили комнатку в первом этаже с довольно просторным холлом, где стояли пианино, диван, стулья, висели две громадные копии картин то ли Шишкина, то ли Васнецова, в одном углу сгрудились какие-то знамена, а в другом притаился поясной скульптурный портрет Основоположника, выкрашенный белой масляной краской. Основоположник был изображен как бы на трибуне, о которую он опирался обеими руками, устремив взгляд слегка исподлобья в бушующую революционную массу. Я тогда не подумал, что оставлять Основоположника один на один с рокерами опасно.
Здание охранялось старушками-вахтершами, которые несли свою вахту в том же первом этаже, но по другую сторону от лестницы. На втором этаже размещались кабинеты работников культурно-массового отдела.
Первым делом мы повесили на дверь афишу фестиваля, затем привели в порядок оргкомитет и холл, для чего стулья расставили вдоль стен, а рядом с Основоположником поставили стол, на котором в будущем предполагали установить самовар.
И тут раздался первый телефонный звонок.
- Говорит Мариуполь. Группа ПРОПАВШИЕ БЕЗ ВЕСТИ. Мы хотим участвовать в вашем фестивале!
- Какие ПРОПАВШИЕ БЕЗ ВЕСТИ?! - закричал я в трубку. - У нас в смете только лауреаты. Мы вам не сможем оплатить даже дорогу.
- А можно еще позвонить?
- Звоните, - разрешил я.
Откуда в Мариуполе прознали про наш фестиваль в первый же день, когда мы повесили афишу, - ума не приложу!
Началась свистопляска регистрации участников. Девушки занимали места в оргкомитете в десять утра. Пока кто-нибудь из них расписывался в журнале приема и сдачи ключей у вахтерши, за закрытыми дверями оргкомитета уже бушевал телефонный звонок. Девушки, торопясь, отпирали дверь, бросались к трубке и на них обрушивалось:
- Это оргкомитет? Говорит директор группы КАМИКАДЗЕ. Примите заявку на участие в фестивале.
- А что вы играете? - робко интересовалась Настя.
- Рок! - отвечали КАМИКАДЗЕ.
- Какой?
- Крутой!
- Мы вас зарегистрируем, но учтите, что в первую очередь выступят участники и лауреаты конкурса "Авроры"...
- Какой еще "Авроры"? - недоумевали КАМИКАДЗЕ. - Нам Тропилло разрешил!
Хозяин действительно никому не отказывал. Ему было решительно наплевать, что фестиваль не резиновый. Толпы администраторов и музыкантов ходили за ним, дозванивались домой, жаловались на рок-дилетанта, что он капризничает, не хочет вписывать их, - и Тропилло говорил: будете играть!
Приказ Хозяина - закон для подчиненных. И мы вписывали всех.
Кроша завела большую общую тетрадь, в которой было четыре раздела:
1. Иногородние группы, приглашенные оргкомитетом.
2. Иногородние группы, изъявившие желание.
3. Ленинградские группы, приглашенные оргкомитетом.
4. Ленинградские группы, изъявившие желание.
Последний раздел, как водится, оказался самым стремным. Каждая дворовая команда, прознавшая про наш фестиваль, считала своим долгом заявиться. Забегая вперед, скажу, что для некоторых групп выступление на фестивале было первым появлением на сцене вообще!
Что касается третьего раздела, то его все же пришлось завести, поскольку среди ленинградских команд было довольно много наших лауреатов - и их неудобно было не пригласить. К ним относились МИФЫ, НЕФОРМАЛЬНОЕ ОБЪЕДИНЕНИЕ МОЛОДЕЖИ, АУКЦЫОН, КУКЛА, сменившая название ХАМЕЛЕОН и волгоградскую прописку на питерскую, ОБЪЕКТ НАСМЕШЕК, ДЕТИ, ветеран Коля Корзинин. ДЕТИ, правда, отказались играть из-за каких-то срочных московских дел со звукозаписью, а у ОБЪЕКТА за день до открытия сбежал барабанщик, и начались серьезные разборки с составом. Кроме того, среди ленинградцев были люди заслуженные, которые, хотя и не участвовали в конкурсе "Авроры", имели право на персональное приглашение. Это были группы ЗООПАРК, НОЛЬ, ПИКНИК, РОК-ШТАТ, НАТЕ, ВРЕМЯ ЛЮБИТЬ, АУ, ветеран Юрий Морозов. Впрочем, очень скоро мы запутались с ленинградцами - кого приглашаем мы, а кто напрашивается сам. Ясность была в одном: команда, которую мы не знали, обязана была предоставить фонограмму на прослушивание.
Вечерами я притаскивал домой груды катушек и с отвращением ставил их на магнитофон. С отвращением не потому, что я заранее был уверен в том, что услышу полное фуфло, хотя чаще всего так и было, - просто за время конкурса я уже так "наелся" рока, что хотелось отдохнуть. Но меня хватали за шкирку МАНЬЯКИ и БУРАТИНО-БЭНД, ПАУТИНА и АУДИТОРИЯ Б, КОРНИЛОВ И Ко и ГОРА, НА КОТОРОЙ РАСТУТ БОБЫ, ТАВТОЛОГИЯ и НОСТРАДАМУС, ВЕТЕР ДО ВОСТРЕБОВАНИЯ и СПОКОЙНОЙ НОЧИ - и заставляли слушать их песни, после чего мучительно решать вопрос: выпускать их на сцену или нет?
Впрочем, как позже выяснилось, от моего решения тоже мало что зависело. Кто хотел играть - тот прорвался.
Вообще, на первых порах я впадал в серьезную ошибку, надеясь хорошо организовать это, в принципе неорганизуемое, дело. Более опытный в этих делах Хозяин знал, что в какой-то момент нужно пустить дело на самотек и просто плыть по течению. Но я еще трепыхался.
Более всего радовал нас организованностью раздел N 1 - иногородние группы, приглашенные оргкомитетом. Здесь все было расписано и осмечено на 25 команд, мы перезванивались с каждой, уточняли списки участников вплоть до паспортных данных, чтобы заказать им обратные билеты на самолет; стоимость их проезда и проживания была просчитана нами с точностью до десяти рублей и смета со списками была официально вручена Антонову. В списке было 167 человек, их обеспечение стоило 17980 рублей.
Потом и эти расчеты пошли псу под хвост.
Кроме иногородних лауреатов "Авроры" я включил в список приглашенных команды, о которых был наслышан, и о подвигах которых захлебывалась самиздатовская пресса: киевские КОЛЛЕЖСКИЙ АСЕССОР и ВОПЛИ ВИДОПЛЯСОВА, свердловскую АГАТУ КРИСТИ, таллиннскую НЕ ЖДАЛИ. Также, с подачи Хозяина, в список приглашенных попали минская ДОКТОР МОРО и харьковские ПЛОЩАДЬ и ОТДЕЛ КАДРОВ. Это было результатом договоренностей Хозяина с различными учреждениями, содействовавшими фестивалю. Дело в том, что из Минска нам должны были привезти разборную сцену, а Харьков, как мы уже знаем, отвалил бабки.
Сцену нам не привезли, а ДОКТОР МОРО благополучно доехал.
Чтобы покончить с приглашенными, скажу, что АГАТА КРИСТИ, дав согласие, в последний момент сорвалась с крючка, НЕ ЖДАЛИ оказались в заграничной командировке в Дании, в связи с чем поговаривали, что название команды может смениться на НЕ ЖДИТЕ, впрочем, совершенно безосновательно; ВОПЛИ ВИДОПЛЯСОВА не смогли попасть к нам по более грустной причине: у гитариста умер отец.
Итак, согласно первоначальному плану мы должны были принять и разместить в Ленинграде около ста семидесяти человек. Впрочем, я оговорился. Мы должны были принять сто семьдесят рокеров! Я совсем не хочу сказать, что рокеры - не люди. Может, они даже лучше людей. Но все же, собранные вместе, они ощутимо от них отличаются повышенной тягой к пиву и другим прохладительным напиткам, стремлением горланить свои песенки в неустановленных местах и восхитительным раздолбайством. Поселить такую ораву на неделю, а то и больше, в Ленинграде было делом непростым.
Антонов предложил вариант турбазы, куда участников будут возить на автобусах. Я согласился, если это будет не очень далеко. Через три дня Антонов появился в оргкомитете с видом человека, выполнившего сложное поручение.
- Я договорился, - сказал он. - Отличное место! Лес, озеро, природа! Берут хоть двести человек, только с питанием.
- Где это? - спросил я.
- Поселок Ягодное, в районе Зеленогорска.
- Ничего себе! До Зеленогорска 50 километров! Как они туда попадут?
- Будем возить.
- А как они будут там питаться, если весь день им придется быть здесь? - спросил я.
- База согласна отпускать пропущенные обеды и ужины сухим пайком, - сказал Антонов.
Я несколько успокоился, а зря. Следовало проверить, где на самом деле расположено это Ягодное. Сказать, что оно "в районе Зеленогорска" - все равно, что утверждать, будто Свердловск находится в окрестностях Москвы. Но тогда было не до того. Крыша над головой будет - и ладно. Гораздо больше меня беспокоила крыша над сценой и сама сцена, поскольку на Большой площади по-прежнему царили тишина и спокойствие, совершенно не наводящие на мысль о том, что здесь через несколько дней должен открыться рок-фестиваль.
Сцена, правда, была. Обычное метровое возвышение для массовиков-затейников и русских народных хоров, достаточно большое по размеру. Никаких кулис, помещений для выступающих и, конечно, укрытия от дождя. В дневные часы на площади занималась группа лечебной физкультуры. И это здесь должно пройти крупнейшее рок-мероприятие века?!
Я позвонил Атаману и поинтересовался, почему не ведутся подготовительные работы.
- А чем мне людям платить? Денег у меня пока никаких нет, - сказал Атаман.
Выяснилось, что Магнат вместе со своим "дипломатом", где хранятся купюры, пребывает ныне в городе Севастополе, открывая там филиал фирмы. А без Магната, то есть без купюр, никто и пальцем не пошевельнет, хоть гори все синим пламенем!
"А мне что - больше всех надо?" - подумал я и понял, что, увы, мне действительно больше всех надо. Фестиваль был авроровский, именно я растрезвонил почти миллионным тиражом весть о том, что мы собираемся проводить фестиваль, на меня и все шишки повалятся! И это притом, что сама "Аврора" не имела на это мероприятие ни копейки, "авроровские" люди делали все на общественных началах!
А в оргкомитете продолжал трезвонить телефон, и толпились в "предбаннике" молодые люди, сильно контрастирующие своим хайром с блистающей лысиной Основоположника. Надо сказать, что рокеры, как правило, в быту выглядят совершенными овечками, особенно, когда попадают в учреждение. Они готовы часами сидеть на стуле, дожидаясь очереди, чтобы задать вопрос. Это потом, на сцене, они будут ходить на голове, и терзать микрофонную стойку. А сейчас их голосок еле слышен, они смущаются, ничего не понимают, приходится им повторять десять раз: мы вас условно вписали, вопрос об участии решится накануне фестиваля. Если уместитесь в программе - будете играть... Уходят счастливые.
Встречались, правда, и такие, которые с ходу стремились показать неимоверную крутизну. Вваливается в черных кожаных браслетах, жует резинку, надменно обводит глазами девушек.
- Это оргкомитет, что ли?
- Короче! Что нужно? - обламывают его девушки.
- Можем сыграть... - цедит небрежно, будто он Мик Джеггер и хочет осчастливить наш провинциальный фестиваль.
- На сцену выходил хоть раз?
- Не-а.
- Ну, и вали отсюда. У нас ЧАЙФ и КРЕМАТОРИЙ играют, что же мы с тобой позориться будем?
Уходит оскорбленный.
Особенно донимали ретивые девушки-администраторы совершенно неизвестных групп, желающие вписать свои команды. Раньше у молодой группы была главная забота - придумать крутое название. Теперь, наряду с изобретением названия, группа озабочена и поисками администратора. Эта профессия оказалась совершенно неоценимой для бывших тусовщиц, потому что позволяет заниматься той же тусовкой, но теперь уже вроде при деле. Девушки получают большой кайф, правда, зарплаты не получают.
Особенно большую энергию проявляла очаровательная администраторша металлической группы КРЕМАТОР. Ей-таки удалось вписать группу на выступление, несмотря на мое холодное отношение к металлу и на веское возражение, что у нас уже есть КРЕМАТОРИЙ. Зачем же нам еще и КРЕМАТОР? Однако Бог правду видит, и судьба КРЕМАТОРА на фестивале сложилась крайне неудачно.
Меценатство расцветало пышным цветом. Звонит Майк:
- Саша, впиши, пожалуйста, АВАНТЮРУ из Калининграда.
- Ты их слышал?
- Нет, но ребята хорошие.
Все понятно. Хорошо посидели с Майком. Майк добрый человек, почему бы не походатайствовать? Я бы сам так сделал. Но куда я всех впихну, если количество заявок, вместе с приглашенными, уже подбирается к сотне?!
Вот появляется стайка нестандартных людей: три совершенно юных музыканта, предводительствуемые задумчивым человеком лет сорока грузинского вида. Он представляется. Зовут его Гиви Нибунишвили, он философ и поэт. Это меня сразу настораживает. Оказывается, он пишет группе тексты. Это настораживает еще больше. Группа называется КОРНИЛОВ И Ко.

Xek (АУ_Андрей_СВИН_Панов) все записи автора И тут появился Тропилло. Он был при галстуке. В официальные места Тропилло надевает галстук.
- Извините, - сказал он. - Предвыборное собрание затянулось.
Директор насторожился. Я тоже. Дело происходило накануне выборов в народные депутаты, и кто знал - не выдвигают ли туда Тропилло? Но Андрей Владимирович разъяснил, что его всего-навсего прочат кандидатом на пост директора Ленинградской студии грамзаписи ВПТО "Фирма Мелодия". Это тоже было кое-что, хотя я вначале не поверил. Директор "Юбилейного" подобрался. Теперь перед ним был не какой-то там писатель, рок-дилетант, а человек его уровня.
Замечательная все-таки вещь - административная иерархия! Она позволяет сразу и безошибочно определить - кому и сколько внимания надо уделять в деловом разговоре. Отсутствующий взгляд директора в разговоре со мною объяснялся не его личными качествами, а тем, что я не занимал никакого кресла, не обладал должностью, а, следовательно, и уровнем. Но вот вошел человек равного с ним уровня, и директор сразу стал нормальным человеком. Интересно, как бы он себя повел, если бы Тропилло представился Председателем Совета Министров?
Андрей Владимирович, не дав директору опомниться, тут же изложил свой проект, основанный на выпуске кассеты лауреатов "Авроры" тиражом 10000 экземпляров и продаже ее вместе с абонементами на фестиваль, что должно дать нужную для фестиваля сумму.
- Это... "Мелодия" будет выпускать? - не понял директор.
- Зачем? Это выпустит мое совместное советско-польское предприятие, - невозмутимо сказал Тропилло.
И он, вынув из портфеля фирменную кассету "Ликостояние" с записью русской духовной хоровой музыки, только что вышедшую на его фирме, небрежно бросил ее через стол директору.
Директор машинально поймал кассету, и обалдело уставился на нее. По-моему, более всего его сразило непонятное слово "Ликостояние".
- Видите знак фирмы - "АнТроп"? Это я. Андрей Тропилло. Человек, - скромно сказал Андрей Владимирович.
Это был нокаут. Директор засуетился, вскочил со стула и извлек из шкафа проспекты французской группы КАССАВ, которая намеревалась выступить в "Юбилейном" летом, причем выступление это предполагалось украсить распродажей маек, зажигалок и прочей дребедени. Но что значила эта жалкая группа со всеми своими майками рядом с фирмой "АнТроп", основатель и руководитель которой скромно сидел напротив? Французская карта директора не сыграла. Тропилло вышел победителем в этом поединке. Пожалуй, его уровень был покруче.
Директор вызвал своих заместителей, и мы стали планировать фестиваль в "Юбилейном". Однако заместители, люди коммерческие, прочитав список наших лауреатов, сразу увяли.
- А что это такое: ВОСТОЧНЫЙ СИНДРОМ, КЛАССИФИКАЦИЯ Д, АДО?
- Это хорошие группы. Некоторые очень крутые, - сказал я.
- Их в Ленинграде знают?
- Практически нет. Но мы ведь и проводим фестиваль, чтобы их узнали!
- Не соберем зал.
Похоже, Тропилло не очень огорчился отказом "Юбилейного". Все-таки он мечтал о Вудстоке. Больше всего он надеялся на кассету лауреатов, распространяемую вместе с абонементом, но кассету еще надо было выпустить...
Я уселся за составление сборника лауреатов. Помогал мне в этом энтузиаст рок-музыки Андрей Иванов, который, в конце концов, обложившись эквалайзерами и магнитофонами, переписал с оригиналов, присланных на конкурс, полтора часа музыки на кассету. Я передал кассету Тропилло, а тот произвел в сборнике сокращения и перестановки. Выяснилось, что время звучания будет всего один час, кроме того, качество записи некоторых песен Андрея Владимировича не устроило. В результате на оригинале, отправленном в Польшу, остались 11 групп-лауреатов, представленных каждая одной песней, плюс к тому возникли 2 песни - группы НОЛЬ и Юрия Морозова, которые, как известно, в нашем конкурсе участия не принимали, но желали участвовать в фестивале. О перестановках я узнал от Андрея Владимировича, когда поезд с кассетой уже ушел.
Тропилло между тем, продолжая участвовать в сложной предвыборной борьбе за кресло директора ленинградской "Мелодии", где ему пришлось выдержать конкуренцию с одиннадцатью другими претендентами, наладил контакт с ЦПКиО им. Кирова, и мы стали раскручивать вариант фестиваля на открытой площадке с некоторым оборудованием, оставшимся от "Каравана мира". Однако денег пока не было ни копейки, они еще только печатались в Польше в виде десяти тысяч кассет с песнями наших лауреатов.
Мы согласовали с дирекцией парка сроки фестиваля - 12-16 июля - и отправились в Главное управление культуры Ленгорисполкома, чтобы официально узаконить намечавшееся мероприятие. На руках у нас были проекты постановления Ленгорисполкома о проведении фестиваля "Авроры", положение о фестивале, список оргкомитета и проч. Все это мы надеялись там утвердить.
Нас приняла миловидная дама, много лет руководящая соответствующим участком культуры в нашем городе. С нею мне приходилось вскользь встречаться во время ленинградских рок-фестивалей, ибо в сферу ее деятельности, к несчастью, попала и рок-музыка. Дама выслушала нас с участием и вполне одобрила нашу затею.
- Только никакого постановления исполкома не нужно. Мы его просто не успеем подготовить. Сейчас у нас самостоятельность. Если Парк культуры хочет провести это мероприятие, мы не возражаем. Но помочь вам ничем не можем... Кстати, нельзя ли перечислить и нам с вашего фестиваля небольшую сумму? Всего пять тысяч рублей...
Иными словами: "Мы вам не будем мешать, а вы нам за это отвалите пять штук". Но деньги, повторяю, все еще изготовлялись в Польше.
А мы уже вовсю перезванивались с группами, формировали списки участников, готовили дипломы и афиши. Типография какого-то ПТУ напечатала 10000 билетов на фестиваль, которые необходимо было вложить в кассеты. Но кассеты подозрительно задерживались.
Подходил к концу июнь. Многие группы сообщили нам о том, что уже приобрели билеты в Ленинград. И тут позвонил Тропилло.
- В Варшаве был циклон, - сообщил он.
- Ну, и... - прошептал я, предчувствуя нечто непоправимое.
- Весь тираж наших кассет залило. Они потеряли товарный вид. Нужно заново печатать оформление, переклеивать этикетки...
Второго июля, за десять дней до предполагаемого открытия фестиваля, я дал телеграммы участникам: "Ввиду задержки финансирования фестиваль "Авроры" переносится. Ждите вызова. Тропилло, Житинский". Это был один из самых больших обломов в моей жизни.
Телеграммами нам удалось остановить приезд участников, кроме одной группы. К нашему ужасу, это была группа ВОСТОЧНЫЙ СИНДРОМ из Магадана, перелет которой по маршруту Магадан - Ленинград в один конец стоит более тысячи рублей. Магаданцы были вызваны в Москву на "СыРок", который тоже благополучно обломился в Подольске, а в начале июля прибыли в Ленинград, надеясь сыграть хоть здесь.
В городе был мертвый сезон, рок-клубовский аппарат укатил куда-то в Крым, возможность организации концерта для СИНДРОМА была минимальная.
Первое выступление ВОСТОЧНОГО СИНДРОМА в Ленинграде состоялось 6 июля 1989 года на репетиционной точке группы ВРЕМЯ ЛЮБИТЬ в "Клубе НЧ/ВЧ". Магаданцы играли в комнате не более двенадцати квадратных метров, и слушало их 15 человек. Тем не менее, это был кайф! Далее магаданцы перешли на существование бомжей, время от времени позванивая - нет ли где выступлений. Мне удалось вписать их на платное выступление в том же ЦПКиО, которое состоялось в конце июля перед случайной парковой публикой. Естественно, магаданцы со своею музыкой там не проканали.
А я, чтобы спастись от звонков недоумевающих и рассерженных рокеров, укрылся за городом и ушел в свои литературные дела. "Все, надо завязывать с роком!" - говорил я себе. И все же через неделю позвонил Андрею Владимировичу.
- 6800 кассет лежат на таможне, - сообщил Андрей. - Фестиваль начнется 16-го сентября, там же, в ЦПКиО. Я нашел спонсора!

Xek (АУ_Андрей_СВИН_Панов) все записи автора ФЕСТИВАЛЬ. Тусовка на Елагином острове. Пролог, состоящий из серии обломов

Архив 2001 - №6

Александр ЖИТИНСКИЙ

В декабре 1988 года я со своими помощниками завершил работу по подведению итогов конкурса магнитофонных альбомов, проведенного журналом "Аврора".


Отмеченными дипломами разной степени оказались более 70-ти групп со всей страны - от суперзвезд до начинающих команд. Я сдал список лауреатов в журнал и, само собою, подумал о том, что, конечно, опубликование награжденных приятно, в особенности для молодых групп, но еще приятнее было бы отметить окончание конкурса большим рок-фестивалем. Собрать в Питер лауреатов - и устроить Грандиозную Тусовку!
Я стал делиться этой идеей с коллегами, так сказать, в мечтательном плане. Не успел я как следует помечтать, как мне позвонили из одного МКЦ, и молодой голос сказал:
- Мы слышали, что вы хотите провести рок-фестиваль "Авроры"? Мы можем взять организацию на себя. У нас есть опыт.
"На ловца и зверь бежит", - умильно подумал я и пригласил деятелей МКЦ в гости.
Явились двое. Молодого человека с блуждающей по лицу хитровато-безмятежной улыбкой звали Андрей, девушка назвала себя Анной. Манеры и повадки Анны вызывали в памяти кадры из итальянских фильмов, посвященных борьбе с мафией.
Я кратко объяснил суть дела. Честно говоря, мне представлялся достаточно скромный фестиваль в сравнительно небольшом зале. Упомянутая грандиозность мероприятия заключалась лишь в том, что в Ленинград впервые должны были одновременно приехать рок-группы из полутора десятков городов. До сей поры ленинградские фестивали были почти исключительно региональным по составу явлением.
- "Обезьяны" будут? - осведомилась Анна.
- Кто? - не понял я.
Выяснилось, что на языке воротил отечественного шоу-бизнеса "обезьяной" именуется группа (исполнитель), способная сделать аншлаг на крытом стадионе типа СКК им. Ленина или спорткомплекса "Юбилейный". Среди наших лауреатов оказалось две с половиной "обезьяны": КИНО, АЛИСА, а за половинку сходил ТЕЛЕВИЗОР.
- Мало, - сказала Анна. - На пять концертов надо пять "обезьян". Вы же не хотите быть в прогаре?
- Кстати, сколько вы хотите процентов? - подал голос Андрей.
Я не знал, сколько хочу процентов. Я хотел провести фестиваль; процентов я не хотел.
Замелькали цифры и термины. "Аренда зала", "заполняемость", "40 процентов вынь да положь", "билеты по трёхе". Без всякого калькулятора, просто на пальцах, устроители в пять минут доказали мне, что фестиваль в небольшом зале - дело заведомо убыточное. На оплату проезда иногородних участников в оба конца, и их проживание в Ленинграде должно было уйти около 15 тысяч, учитывая такие "дорогие" для нас группы, как ВОСТОЧНЫЙ СИНДРОМ из Магадана. Приплюсуем сюда аренду зала, аренду аппарата, отчисление за реализацию билетов и прочее - и получим кругленькую сумму.
Фестиваль влетал нам в копеечку. Но устроителей это не пугало.
- У нас все схвачено. Нужно только выбрать - СКК или "Юбилейный"? В СКК мест больше, выгоднее.
- Мне все равно, лишь бы фестиваль состоялся, - сказал я.
Решили проводить в апреле, когда выйдет журнал со списком наших лауреатов. От "Авроры", то бишь, от меня и моих помощников, требовалось уточнить состав участников, связаться с группами и предоставить списочный состав иногородних музыкантов для заказа билетов на самолет. Что мы и сделали быстро.
Не знаю, какая перестрелка произошла в МКЦ, но через два дня Андрей сообщил мне по телефону, что Анна не будет заниматься нашим делом.
- А что с ней? - бестактно спросил я.
- Ее нет, - загадочно ответил он.
Анна осталась жива и здорова, я ее потом встречал. Почему она отвалила в сторону - осталось загадкой. Вероятно, "покос капусты" с нашего фестиваля не сулил таких же радостных перспектив, как организация гастролей АЛИСЫ и АКВАРИУМА.
Андрей регулярно появлялся с той же хитровато-мечтательной улыбкой и вешал нам на уши разную лапшу насчет спонсоров, цветных буклетов и видеосъемок. Особый кайф был в том, чтобы считать бабки: множить стоимость билета на количество мест в СКК и на количество концертов, получая кругленькие суммы, а потом с непринужденностью миллионеров раскидывать эти десятки тысяч туда-сюда. Сейчас я понимаю, что проще было купить игру "Менеджер" и упражняться в самодеятельном бизнесе у себя дома.
Однако шло время, а фестиваль оставался нашим внутренним делом. Похоже, никто не знал о нем, кроме нас и предполагаемых участников - ни СКК, ни Управление культуры, ни Обком ВЛКСМ. Я стал беспокоиться. Мне казалось, что какие-то организации непременно должны подписать некие документы - договоры, разрешения и проч. Андрей не проявлял никакой озабоченности, наоборот, с видом радушного торговца он предлагал варианты: "Может быть, хотите "Юбилейный"? А последняя декада апреля вас устроит?" И мне мерещилось, что машина пришла в движение, где-то печатаются афиши, а работники милиции Петроградского РОВД готовятся к новой встрече с фанами Кости Кинчева.
Ничего такого не было. Мирный Питер дремал, не подозревая о готовящемся нашествии.
Наконец, Андрей пришел в "Аврору" несколько более тусклый, чем обычно. Очень уклончиво он дал понять, что директор СКК не принял его на предмет разговора о фестивале.
- Почему? - спросил я.
- Ну, знаете... Им солидность нужна... Может быть, вы сходите? С письмом от журнала?
И тут я понял, что в дальнейшем во все инстанции, от которых зависит разрешение, содействие и помощь в проведении фестиваля, должен буду ходить я лично, упрашивать, убеждать... Но при чем здесь МКЦ? А при том, что он как юридическое лицо подпишет договор с площадкой (журнал "Аврора" не являлся тогда юридическим лицом, у него не было собственного расчетного счета) и получит оговоренные в договоре проценты с прибыли.
Это мне резко не понравилось. Ведь мне обещали принести фестиваль на блюдечке с голубой каемочкой!
С тревожными мыслями я уехал в Москву, где мне предстояло встретиться с Костей Кинчевым и побеседовать с ним для моей готовящейся к печати книжки "Путешествие рок-дилетанта". Мы побеседовали с Костей под магнитофон, на предложение участвовать в нашем фестивале он ответил несколько уклончиво: обращайтесь, мол, к нашему директору, я не знаю наших планов... А на следующий день, снова позвонив Косте, я узнал, что у него сидит Андрей Владимирович Тропилло.
Поскольку, кроме фестиваля, меня интересовал еще и выпуск пластинок лауреатов на "Мелодии", мы договорились встретиться и обсудить эту проблему. Прождав Андрея Владимировича на Пушкинской площади 2,5 часа (я уже имел дело с Тропилло, и знал, что это - в порядке вещей), я отправился с ним на "Мелодию", рассказывая попутно о своих злоключениях.
Для тех читателей, которые не знают, кто такой Тропилло (впрочем, думаю, что таких в нашей стране не осталось), я представлю его. По образованию физик, Андрей Владимирович всю жизнь занимался странными и фантастическими проектами, связанными с музыкой (причем не только с рок-музыкой, его интересует, скажем, и русская хоровая музыка). Он широко известен как звукорежиссер целой серии магнитофонных альбомов, сделавших славу ленинградскому року и записанных полулегально в студии Дома пионеров и школьников, где Тропилло работал в начале 80-х. С наступлением эпохи гласности некоторые из этих альбомов были переизданы "Мелодией". Последнее время Тропилло был занят осуществлением звукозаписывающего проекта, связанного с выпуском кассет. Он создал любительское объединение "Магнитная запись" при ЛМДСТ и выпускал компакт-кассеты, которые изготовлялись в Польше. На этикетках - знак фирмы "АнТроп", что можно расшифровать и как "человек" (греч.), и как "Андрей Тропилло". К моменту нашей встречи вышли уже три наименования. Тропилло выпускал 4-й альбом - "Шестого Лесничего" АЛИСЫ, для чего и встречался с Кинчевым.
- Все это нужно делать не так, - сказал Тропилло.
- А как? - спросил я с надеждой.
- Пойдем, расскажу.
И мы отправились из студии грамзаписи в пивной зал на Пушкинской улице. В очереди Тропилло знакомился с разными людьми, пересыпая знакомство анекдотами. В пивной зал мы вошли уже компанией, в которой было много командированных. С ними Тропилло на моих глазах заключил несколько сделок на поставку полистирола и леса в Польшу на бартерной основе. Я не очень понимал, что такое "бартерная сделка", но уверенность, с какою Андрей оперировал терминами и номерами постановлений правительства, не могла не восхищать. Наконец он вспомнил обо мне.
- Не нужно никакой коммерции! Я выпускаю кассету с записями лауреатов "Авроры", мы ее продаем, получаем деньги, на эти деньги проводим фестиваль. Это будет летом, на открытой площадке. Это будет Вудсток!
У меня похолодело внутри. И правильно похолодело. Наш разговор с Тропилло происходил в феврале. А в апреле должен был появиться номер "Авроры" с результатами нашего конкурса магнитоальбомов. Мне казалось логичным совместить опубликование итогов с фестивалем лауреатов. Перенос этого мероприятия на лето рушил все планы.
- Хорошо, - сказал Тропилло. - Попробуем этот шанс.
По приезде в Ленинград мы отправились к директору ДС "Юбилейный".
Надо сказать, что Тропилло, как всегда, опоздал на встречу, и первые полчаса с директором разговаривал я один. Передо мной сидел моложавый крепыш с твердой челюстью боксера и взглядом, какие бывают у комсомольских работников со стажем. Вроде бы человек слушает и смотрит тебе в глаза, но в то же время чувствуется, что предмет разговора и ты сам ему глубоко до фени. В течение двадцати минут, покрываясь потом, я сбивчиво объяснял директору, кто я такой, что представляет собою журнал "Аврора", зачем мы проводили конкурс любительской звукозаписи, и почему хотим завершить его фестивалем лауреатов. Взгляд директора при этом становился все более потусторонним.
- Ну, а мы здесь при чем? - наконец прервал он меня.
- Может быть, вы возьметесь провести фестиваль на своей площадке? Это будет вам коммерчески выгодно. Среди наших лауреатов есть популярные группы: АЛИСА, КИНО, ТЕЛЕВИЗОР...
Услышав слово "АЛИСА", директор впервые оживился.
- АЛИСА у нас выступать не будет, - твердо сказал он. - И КИНО тоже, - подумав, добавил он.
Боже мой! Я совсем забыл, что скандал с Костей Кинчевым, за которым последовали судебные разбирательства, начался именно здесь, в "Юбилейном", на территории Петроградского РОВД! Конечно, теперь директор шарахается от Кости, как черт от ладана. Точнее, как ладан от черта.
- Ну, а КИНО почему? - спросил я.
- Цой у нас недавно выступал. Сломали много стульев.
Что тут возразить? Стулья на рок-концертах ломают уже 30 лет, даже в цивилизованных странах. Посоветовать не ставить стулья там, где их наверняка сломают, то есть в партере? Или сопоставить доход от концерта Цоя с расходом по ремонту трех десятков стульев? Но у них там наверняка финансовые заморочки, и перерасход нескольких десятков рублей на ремонт стульев невозможен, даже если получил несколько десятков тысяч дохода от концерта.
- У нас есть интересные молодые группы, - не сдавался я.
- А кому они нужны, ваши молодые группы? - возразил директор, давая понять, что разговор близок к завершению.