«Гульфик», пожалуй, самое забавное слово в русском языке, особенно если учесть, что в России гульфики никогда не нашивали и мало кто знает, что значит это слово, заимствованное из голландского словаря, — gulp, — которое означало род брючного кармана или мешочка, куда вкладывалось мужское достоинство.

Короче, карманчик для пах-пальчика. Фига в кармане. Гуль-фиг!

Между тем при всей ветрености словечка, именно с этим аксессуаром связана история европейской Реформации в XVI веке. Времена тогда стояли суровые, лед средневековой схоластики громоздился на всем просторе Европы повыше, чем Альпы. Монахи пьянели от власти над душами, Папа из Ватикана распоряжался всеми телами, в моде были скопцы, а всякая чувственность считалась смертным грехом. В розах ценились шипы. В мужчине — тонзура.

Любимым лакомством пытки в Испании был бодец богохульников.

Были изобретены специальные тисочки для яичек еретика. Если держаться истины, именно они и были предтечею гульфиков. Короче, у истоков эротической моды стояла испанская инквизиция.

В 1502 году вышел трактат Эразма Роттердамского «Кинжал христианского воина». Кинжалом Эразм называл христианскую доблесть. Эразм не заметил двусмысленности в заголовке, и небеса рассмеялись. От этого смешка и родился наш славный герой по имени гульфик, который и показал свой нос из пышных штанов при французском дворе.

Я тоже кинжал христианина, заявил о себе новый аксессуар.

Так началась война Поста с Масленицей.

Этот вызов был тут же подхвачен при других европейских дворах и стремительно вошел в моду. Причем год от года гульфик становился все более заметным и важным, на пошивку кармана для фаллоса шли куски бархата и китайского шелка, на него не жалели ни золотых нитей, ни жемчуга. А размеры его внушали священный трепет дамам, монахам и застенчивым юношам. Можно себе представить изумление Папы Римского, который, как-то принимая в Ватикане посланцев французской короны, увидел тронный зал, до отказа набитый этими самыми наглыми гульфиками в плюмажах, латах — и в самых вызывающих позах.

Тициан

Витторио Карпаччо

Этот парад выступов можно сравнить только с модой времен Французской революции, когда лондонские франты выстригали волосы на затылке, что делали обычно парижские палачи перед казнью, чтобы не тупить лезвие гильотины.

И там и тут главное — дерзость.

В прошлом году я побывал в Китае, где обратил внимание на то, что официантки в пекинском ресторане «Золотая чаша тайского князя» расставляют чайники на круглом столе таким образом, чтобы чайные носики были отвернуты от пирующих и смотрели в разные стороны. Нас было 12, и все 12 чайников отвернулись от клиентуры. Что за причуда! Оказалось, что по китайским понятиям, если носик чайника тычет на гостя, тот сочтет эту выходку оскорблением, потому что для китайца это одно и то же, что достать из штанин причиндалы и ткнуть обидчику прямо в лицо. Вернувшись в Москву, я тут же заметил, стоит только в кафе заказать чайник зеленого чая, как тебя не преминут оскорбить, потому что о китайских чайных традициях у нас ничего не знают… Короче, мне вполне понятна оторопь Папы при виде этих кипящих носов, глядящих черт знает куда по всем сторонам из штанов.

Тициан

Уже лет через пять гульфик был приспособлен еще и для того, чтобы держать там платок и кошелек. Причем вес кошелька и плотность набивки монетами весьма красноречиво говорили о мужских достоинствах кавалера и его ночном оснащении.

В 1515 году француз Жак Маро опубликовал поэму «Храм Купидона», где откровенно воспевал прелести эроса и сравнивал гульфики с античными храмами и прочими алтарями. Год спустя Помпонацци напечатал знаменитый трактат «О бессмертии души», где намекал, что душа человека и на небесах сохранит в себе силы любви.

Босх немногим раньше принимается за огромный алтарь «Сад земных радостей», который был заказан художнику братством адамитов, еретической сектой, каковая проповедовала групповой секс как единственную форму молитвы для слияния с Богом в оргазме.

Выходит, славься бордель?

Тайная суть гульфика в отрицании стыда.

Девиз гульфика: нет ничего срамного на свете, грех — только условность.

Хуан Пантоха де ла Крус

И вот кульминация вызова — Мартин Лютер запускает чернильницей в черта и прибивает к дверям своей церкви гвоздем (еще один гульфик!) знаменитые Тезисы.

1517 год становится началом Реформации.

Эхом того Лютерова гвоздя стали практически все великие даты тогдашнего века: в 1521 году испанец Кортес высаживается на берегу Мексики и покоряет древнее царство ацтеков. Немалую роль в этом сыграли лошади, которых прежде туземцы не видели и решили, что имеют дело с полулюдьми-полуконями, у которых между ног висели такие пушки, что любое сопротивление казалось напрасным. Через два года успех Кортеса повторил авантюрист Писарро. Он в два счета покорил царство инков. Отчасти одержать победу помогли все те же гульфики, которые для воинов в латах выковывались в виде металлической капсулы размером с пушечное ядро. Вид таких самострелов лишал дикарей всяких сил к сопротивлению и порождал панику, потому что мифы инков считали размеры причинного места знаком богов.

В 1525 году Рим на скорую руку создает орден борцов капуцинов, но вот незадача! — головным убором монахов стал остро заточенный капюшон, ужасно похожий на гульфик. Получалось, что под знамена Христа встает гвардия фаллосов. Памфлеты и песенки Мюнцера добавили перца в чаши причастия. Наконец, случилось и вовсе неслыханное — захват и разграбление Рима испанскими войсками. Железные гульфики изгнали папу-девственника из царства аскезы.

Казалось, еще немного — и империя гульфиков покорит весь христианский мир.

Но, как известно, этого не случилось.

Кто же остановил победную поступь героев?

Победу гульфиков остановил смех женщин!

Вот что об этом писал великий Монтень:

«Обманщики! К чему выделяете наши срамные части, которые при помощи лжи и обмана превышают свою истинную величину».

Его гнев подхватил великий насмешник Рабле.

Сначала он воспел гениталии Гаргантюа, гульфик которого Рабле сравнил с античным рогом изобилия, каковой пышет свежестью, полон цветов, плодов и всякого рода утех, а затем презрительно заметил, что рог Гаргантюа нисколечко не походил на лицемерные гульфики франтов, «которые лишь пыжатся, надувают щеки, а на деле к великому прискорбию для женского сословия наполнены только ветром».

Короче, европейские дамы были первыми, кто разоблачил бодрую армию выскочек и железной рукой проверил соответствие формы и содержания. Выводы дам были неутешительны, нас надули — гульфики оказались пусты. Их размеры в разы превышали оригинал! Срам, да и только.

Короче, уже к середине века от армии гульфиков не осталось следа.

Последствия этого поражения были ужасны.

1533 — начало Контрреформации.

1534 — создание ордена иезуитов.

Написание фрески Джулиано Романо: «Низвержение гигантов».

1555 — Аугсбургский религиозный мир, поделивший Европу на католиков и протестантов, где было сказано фаллосу «нет».

И финал — полная сарказма картина Брейгеля «Вавилонская башня», на которой мы видим то, что осталось от восставшей плоти, руины великого Гульфика, развалины величайшего надувательства и торжество непобедимых небес.

Пожалуй, единственными, кто выиграл от моды на гульфики, оказались турецкие евнухи, которые сообразили, что имитация фаллоса вполне может заменить оригинал. Так гаремы турецких султанов в Стамбуле первыми узнали прелесть французских дидло.

А Россия?

Россия, как всегда, осталась в стороне и восстания фаллоимитаторов просто не заметила. Западная мода на гульфики закончилась задолго до того, как мы встали на путь европеизации. В самый разгар гульфомании наш Иван Грозный был занят покорением Казани и во время похода, пардон, мочился в снег прямо с седла, потому как ничего, кроме портов, под шубою не носил. Конь дергал ухом от шума царской струи и покусывал снег. На кобылах государь никогда не ездил.