mizantropus13 все записи автора

Я столь дремуч в живописи, что почти соглашаюсь с суждением отца героя повести Ивлина Во «Работа прервана». Вот это суждение (а он профессиональный художник):

«Жил себе бедный олух по фамилии Сезанн, - можно сказать деревенский дурачок, которому дали коробку с красками, чтобы не приставал. Он оставлял свои кошмарные картины в кустах – и правильно делал. Но его нашли евреи; они крались за ним и подбирали его холсты, чтобы поживиться на даровщинку. Потом, когда он благополучно умер и уже не мог потребовать свою долю, они подрядили наемных психопатов восхвалять его в печати. Они заработали на нем тысячи».

Евреев герой приплел, пребывая в приступе антисемитизма; но в остальном, я склонен с ним согласится. В критической оценке творчества «великого» импрессиониста.Но имя Сезанн я бы поменял на какое-нибудь другое, потому что. как ни странно, он мне нравится.



Я не горжусь своей дремучестью и темнотой в области живописи. Но меня терзает смутное сомнение, что та или иная картина призвана вызывать какой-то эмоциональный отклик, какое-никакое чувство в зрителе. В данном примере – во мне. Я не хочу приводить крайний пример из анекдота Раневской (кто-то перед Сикстинской мадонной жалуется, что она не производит на него впечатления, на что она ему заметила : « Гражданин, перед нею прошло такое стадо ослов, что уже ОНА выбирает того, на кого производить впечатление»). Но мне все-таки огорчительно приписывать себя к данной категории невосприимчивых граждан.

Все-таки я не вовсе бесчувственный чурбан, меня даже Саврасовские грачи и Март Левитана в «Родной речи» очень волновали.





Не говоря уже о голых тетеньках Возрождения. Особенно, Джорджоне, с шаловливой Венерой.

А Маха мне нравилась до чертиков даже одетой. Даже роман Лиона Фейхтвангера читали, чтобы отыскать момент обнажения герцогини Альбы, и для чего она это сделала.Но он наврал, как все биографы





А когда в отрочестве ко мне в руки попал альбом Леонардо, я даже от его женских(?)головок впадал в восторженно-сомнамбулическое состояние.





Я «чумел» от рисунков Врубеля и набросков его к росписи Владимирского собора в Киеве (это когда я прогуливал музыкальную школу и шатался по Русскому музею в Киеве, что против Университета).

Девочка на фоне персидского ковра


Восточная сказка




Оплакивание Христа (набросок)

Нельзя категорически утверждать, что живопись я не люблю.

Причем во вкусах я всеяден и сам не могу объяснить, почему та или иная картина меня «впечатлила». От Ван Гога и таможенника Руссо, Серра и Моне, Дега и Тулуз-Лотрека я млею, а Гоген, Сезанн и Матисс для меня пустое место.(Беру наунад, с закрытыми глазами.Тех, кого люблю)


(тут бы пригодилось стихотворение Лины Костенко "Ван Гог)

ВАН ГОГ.

С добрым утром, мое одиночество!
Что за холод, какая тишь!
Циклопической одноокостью
Небо пялится на Париж

Мука, мука, ты ходишь по грани!
Был вчера еще кум – королю,
А сегодня пепел сгорания
Осыпает палитру мою.

Руки-мытари, мертвые кости!
На мольберте весь мир распят…
Я – надгробье на этом погосте,
А вокруг кипарисы горят.

Небо глухо набрякло грозою,
Псами выгнули спины холсты…
Извержением палеозоя
Переломаны гор хребты.

Через свод мой идет струенье…
Я пастух. Дерева пасу.
В дня карманах, полных терпенья,
Кулаки свои гордо несу.

Не в себе, сам не свой, невменяем –
Не Сезанн – не Гоген – не Мане,
Только не изменить меня им,
Слишком много меня - во мне.

Сумасшедший он, божевольный!
Может быть. А Он – это я.
Боже – вольный…
Боже – я волен!
Доброй ночи, Свобода моя!

А Руанских соборов Моне штук шесть, в разное время суток. И все мне нравятся.



А вот радостно-яркий "таможенник" Руссо:





А вот монументальный Жорж Сера, писавший точечками(картина колоссальна по размерам)



От Дега граф Толстой неспокойно ворочается в гробу, ибо он считал балет " непристойным действом, вызывающим сладострастные чувства". Но кроме сладострастия,что тоже недурственно, мне это кажется просто красивым.



Ну а Тулуз-Лотрек, славный уродец, просто певец канканов и "бордельеро". Мне нравятся его плакаты не только экспрессией, но и портретным сходством со мной.



Еси господин Гоген подобным образом вооброжал себе рай на земле, то я поверну в противоположную сторону. И не думаю, что посмотрев его картины, мой любимый Стивенсон захотел бы окончить свои дни на Таити, как Тузитала (великий рассказчик):



Правда, самое пустое место – это Пабло Пикассо, загадку коего я не берусь разгадать, ибо невозможно проникнуть в тайники тщеславной и нездоровой психики. Тем более, что психика погребена вместе с телом давным-давно. Кроме графики к «Метаморфозам» Овидия у него нечего (для меня) смотреть. Но ведь предположение обывателя я могу высказать?


(Я лучше не подобрал рисунок к Овидию)

Жил себе парень, научившийся малевать, освоил технику – научился рисовать. А сказать или изобразить то или так, как до него никто не говорил – кишка тонка. Вон, даже «жирафистый» Модильяни, рисовать,быть может, и не умеет, но самобытен, как черт,гипнотизирует и такие эмоции вызывает, что ай-ай-ай. И кончилось искусство, и началось шулерство с таким пиаром, что и веку Интернета не приснится.

И появляется среди прочего Плачущая женщина



И мало меня трогающий вопль против насилия - знаменитая "Герника". Война - это уродство, но не обязательно делать и картину уродливой. Он не утвердил меня в мысли, что "убивать грешно", я это получше него знал и знаю.:



Опять начну с фразы из Ивлина Во : «Жил на свете олух…»

Нарисовал деревца, и увидел, что за ними леса не видно.



И вспомнил, что не доучил в школе начальную геометрию, стал вспоминать и «создал» картины. Я бы сказал, картинки для обоев или линолеума. А звали этого беднягу (находку для богатых коллекционеров) – Мондриан.





Правда, эта кирпичная кладка больше радует глаз. Чувствуется работа натруженных рук.

Я далек от того, чтобы навязывать кому-либо, свои неразвитые (а как же иначе?) вкусы. Мне, мол, не нравится – плохо, нравится – хорошо. Но в благословенное советское время мы часто научались «любить» наперекор; запретное, значит не вовсе дурное. И смотрели, смотрели, смотрели, кто-то «убеждался», что ему нравится самое «то». Я честно пытался читать книжки о Пикассо, ибо в СССР правительство его отчасти любило, сперва за «голубку мира», затем за уродскую картину «Девочка на шаре», где девочка просто не могла не быть изящной на фоне монструозного мужика. Я влюблял себя в Пабло, но соития у нас не вышло. Не верю я ему.

 

А недавно в дискуссии на канале «Культура» журналисты, галлеристы и художники так и не смогли дать определение «искусству», и , в частности, живописи. Треп, треп, треп. «Должно быть понятно народу», «поднимать народ до себя» (это до кого же? я с ним водку не пил, соль не кушал, может, к нему надо опускаться, а не подниматься. У меня к современным художником какое-то нутряное недоверие, как к попам, откуда мне знать , что у тех и других на сердце и на уме?).

А когда затронули «концептуальное искусство» - я твердо уяснил (но не благодаря, а вопреки им), что там, где «концепт», там ни на йоту искусства, а там , где искусство – «концептуальность» нервно курит в сторонке.

Так позвольте мне самому выбирать, что мне нравится, а что нет. Ибо я кусочек народа( я и паспорт могу показать), и искусство принадлежит мне.


Еще не кончено сказанье, а рученьки умаялись мои.