На выставке работ прекрасной художницы Зинаиды Серебряковой была не один раз. И всегда ловлю себя на том, как же мне близки эти милые портреты , эта нежность в ее творчестве. А в этот раз впечатлили картины , написанные в Марокко .

Выставка проходит в Москве, в Доме Нащокина в Воротниковском переулке.


Молодая женщина в белом головном уборе


Фес , Марокко

" Серебрякова поехала в Марракеш, а затем в Фес по заказу бельгийского богача, заработала, по ее словам, мало, ибо масса денег ушла на натурщиков. А в Париж она все же привезла бесценный груз своих трудов пилигрима-живописца.
Парижане восторгались картинами Серебряковой. Это и портреты марокканок, и натюрморты, и городские пейзажи. До сих пор как живые стоят в Марракеше, написанные когда-то темперой типично марокканские прямоугольные минареты с зеленым обрамлением наверху. Все еще красуются белые и розовые кубики арабских домов. А по всему Марокко развлекают туристов водоносы с медными бляшками и чашками. Они тоже не ушли от цепкого взгляда Серебряковой.


Освещенная солнцем


Марокканец в синем


Молодая марокканка

В одном из своих писем из Марракеша художница вспоминает: "Меня поразило все здесь до крайности. И костюмы самых разнообразных цветов, и все расы человеческие, перемешанные здесь, – негры, арабы, монголы, евреи (совсем библейские). Я так одурела от новизны впечатлений, что ничего не могу сообразить, что и как рисовать".


Марокко. Марракеш. 1932


Две марокканки


Марокканка в розовом платье

Большой мастер обнаженных женских натур, Серебрякова мучилась из-за того, что ислам не позволял ей рисовать в жанре "ню". И все же ей удалось написать во время второй поездки в 1932 г. пастелью полуобнаженную лежащую марокканку-берберку с золотыми браслетами. Почти дышащий колорит, свойственный Серебряковой, удивителен. В нем запечатлена почти как живая человеческая природа королевства "вечерней зари", как называют иногда эту "страну заходящего солнца" Арабского Востока.


Лежащая марокканка


Марокканка в белом.

Знаменитый искусствовед Александр Бенуа восторженно писал о своей племяннице :
"Пленительна серия марокканских этюдов, и просто изумляешься, как в этих беглых набросках (производящих впечатление полной законченности) художница могла так точно и убедительно передать самую душу Востока. Одинаково убедительны как всевозможные типы, так и виды, в которых, правда, нет того палящего солнца, которое является как бы чем-то обязательным во всех ориенталистских пейзажах, но в котором зато чувствуется веяние степного простора и суровой мощи Атласа. А сколько правды и своеобразной пряности в этих розовых улицах, в этих огромных базарах, в этих пестрых гетто, в толпах торгового люда, в группах зевак и апатичных гетер. Все это в целом du beau documentaire [Красота документальная (франц.).] и в то же время de la beauté tout court. [Просто красота (франц.).] Люди такие живые, что кажется точно входишь с ними в непосредственный контакт, точно знакомишься с ними."