все записи автора Ко мне как-то пришёл Рыжий и принёс лоскутное одеяльце. Одеяльце как одеяльце – симпатичное, белые да тёмно-бирюзовые тряпочки, красными нитками кое-где простроченные. Рыжий улыбнулся белозубо и коснулся сухими губами уха.
- Это тебе, - говорит. – Почитай, когда время будет. Там написано.
Время нашлось нескоро. Одеяльце спокойно лежало где-то на столике среди сигарет и дисков. Ну, обычный такой админский беспорядок.
Рыжий заходил, хмурился и не выдержал всё-таки:
- Мей, я прошу только один раз. Ты знаешь.
Я спохватилась.
Вечером села на кровать, закурила и начала читать, просыпая пепел на чистую ткань.
Наверху, на самом большом лоскуте – две надписи: «поцелуями за шеей» - перечёркнуто, не разобрать почти, «половинка ореха» - чётко, ровно выведено.
Дальше про маргарин, к примеру, написано. А на записи – крючок. Зацепилась ниточка памяти, вспомнила Мей, как папка рассказывал про нехитрый десерт – маргарин с сахаром. Это было как будто вкусно, как будто правда – масло. Как будто правда – Правда.
Мей улыбнулась.
Любит. Девушка, которая вечерами, глотая слёзы, улыбаясь или спокойно писала эти короткие записки – любит. Или любила.
Потому что нельзя так себя ругать, когда не любишь.
Вздохнула Мей, будто наяву чувствуя запах медных, вечно встрёпанных вихров.
Вот выведено: «соус табаско». Что такое табаско? Не помню. Помню, что мне не понравилось. И тут та же история.
Стихи. Ещё стихи. Гордые, ломкие, хрустят под пальцами стеклянным крошевом. Это что, на клей посажено? Честность на ткани разложена?
Хорошие мальчики, хорошие девочки, а Мей начала изъясняться похоже…
И пусть стало капельку холодно коже.
Я откладываю одеяло, устало потираю глаза.
Рыжий появляется сразу, нам не нужно звать друг друга.
- И как?
- Сильно. Честно. Лаконично. А ещё будет?..
Смеётся.
- Понравилось, значит? Принесу как-нибудь.
Исчезает, оставив в воздухе едва уловимый запах мускатного ореха…

а я его даже ни разу и не пробовала.

(с) Рыжий и Мей.