LFFATE все записи автора

Эта несчастье произошло с самым обычным человеком. Тогда ему было всего пятнадцать лет. Уж не знаю, суждено или не суждено ему было влюбиться, но так случилось, что загорелась в нем душа самой настоящей любовью. Впрочем, все достаточно неоднозначно и весьма нестандартно, ведь именно эту любовь я назвал несчастьем. Не мне судить к тому же, но история получается действительно сложной и каждый человек поступил бы так, как посчитал бы нужным. Ладно, не буду томить ожиданием и начну повествование…

Природа настойчиво делала вид, что ничего не произошло; солнечный теплый день близился к концу, щедро раздавая оставшееся тепло почти горизонтальными лучами, которые так и норовили протиснуться в щелку между темными шторами, которыми приходилось закрывать доступ света в квартиру. Ведь от яркого света можно было даже погибнуть, хоть и косвенно…

Он сидел напротив нее и кормил калорийной кашицей из ложки. Он ела неаккуратно и ему приходилось каждый раз салфеткой вытирать ей губы и подбородок. В очередной раз, когда он поднес к ее лицу руку с салфеткой, она попыталась его укусить, но благодаря его реакции, этого не случилось. Он сначала было испугался, но затем улыбнулся и мягким голосом произнес: «Нельзя кусать того, кто тебя кормит.» Она снова ударилась в подавленное состояние, взгляд был устремлен вникуда, медленно-медленно пережевывала кашу, глотала…

- А сегодня я добавил в кашу яблочного пюре! Витамины придадут сил, повысят настроение… Хотя сил у тебя итак хватает, а до признаков настроения… Ну, не будем о грустном! Так, поели, пора спать – он говорил все с таким же теплом в голосе, после чего встал, обошел её сзади, отвязал от большого крюка, вбитого в стену, обхватил сзади руками и понес в другую комнату, как большую-большую куклу. Он принес ее в маленькую темную комнатку и поставил у порога, снова привязал к крюку, тоже вбитом в стену и пошел расстилать постель.

- Понимаешь, когда отвлекаешься на такие мелочи, как застелить-расстелить постель – обратился он к привязанной к крюку – когда, говоришь вслух, когда обращаешься к кому-нибудь, то становится не так страшно и не так одиноко. Я не знаю, слышишь ты меня или нет, но я буду разговаривать с тобой в любом случае, чтобы ни случилось.

Он расстелил пастель, одел ей на глаза черную повязку, чтобы было легче уснуть, отвязал от крюка и снова как большую-большую куклу понес к постели.

- Знаешь – продолжил он – ты ведь все, что у меня осталось. Я говорю тебе это уже более года и буду говорить дальше. – Он присел рядом с ней, чтобы выговориться – Понимаешь… Когда я не задумываюсь, все в общем-то хорошо. Но каждый вечер, когда наступает тот период времени, когда заканчиваются дневные хлопоты, а время сна еще не началось, когда наступает пауза в твоей жизни, приходится невольно задумываться обо всем этом. И каждый раз ты понимаешь, что вот, прошел еще один день. Такой же, как и вчера, такой же, какой будет завтра. Ты обладаешь пачкой абсолютно одинаковых дней при том, что ты можешь провести их совершенно по-разному. Мне так не хватает тебя. – он посидел еще несколько минут, затем тихо встал и пошел в другую комнату.

- Приятных снов, любимая! – с тоской в глоссе произнес он и закрыл металлическую дверь в ее комнату.

Придя на кухню, он включил радио, отдернул занавески, впустив поздние оранжевые лучи солнца. Зажег плиту и начал что-то готовить. Радио, тихо шурша, передавало короткую сводку новостей за день. Как правило это были новости, сообщающие о потере контакта с выжившими из такого-то района, или о том, что склад продовольствия по такому-то адресу исчерпал свои ресурсы, и в таком духе. Хотя были и хорошие новости: иногда возобновляли работу некоторые городские службы, создавались новые склады продовольствия, велись разработки в области создания вакцины против этого проклятия человечества.

Поев, он поставил высокий стул к окну и, усевшись на него, уставился в окно, словно в телевизор. Он смотрел с высоты двадцатого этажа на город, на солнце, медленно закатывающееся за горизонт. Крыши и окна домов отражали лучи солнца, весь город погрузился в какое-то особенное состояние: полностью оранжевый город уже спал. Полная тишина на улицах, никакого движения. Казалось, что он единственный, кто сейчас смотрит в окно на этот город.

Радио прекратило вещание, город из оранжевого превратился в темно-серый. Вот и закончился очередной день. Парень спрыгнул со стула, занавесил окно, выключил радио и побрел в свою комнату, где на столе тихо гудел ноутбук. Эта машинка теперь каждый вечер разрывает хозяина на части. Парень каждый вечер подходит к ноутбуку, наводит курсор на папку в самом углу рабочего стола и делает выбор между тем, чтобы открыть ее и тем, чтобы не открывать. Иногда на принятие этого решения уходит до целого часу времени. Но торопиться некуда. В этот раз он решил открыть ее. Его взору предстали фотографии годичной давности, на которых он постоянно рассматривал себя и свою любимую. Еще до того, как все это случилось. Здесь были улыбки, радость, люди… семья. Он в очередной раз не выдержал и всхлипнул, уронив слезу на клавиатуру. В глазах все расплылось и он закрыл крышку ноутбука, прошел к дивану и рухнул на него без сил сопротивляться своему горю. Все, что он слышал сейчас – тихое тиканье настенных часов. Звук, который он слышал еще в далеком детстве, когда ждал кого-нибудь из родителей с работы. Он слушал эти тихие-тихие щелчки и считал их, надеясь. Но сейчас ждать было некого. Он уже прокручивал в голове сюжет завтрашнего дня, как он повет свою любимую мыться, одеваться, завтракать. Как будет читать ей книжки, осознавая, что она вряд ли его слышит, будет с ней говорить…

Внезапно раздался звонок в дверь. В такое время по мелочам никто звонить не будет. Пришлось вставать и идти к двери. Пришел давний друг. Невысокий темноволосый парнишка лет семнадцати на вид.

- Слушай, мы тут склад недалеко обнаружили. Пока довольствовались находкой, не заметили, как время прошло. Все куда-то разбежались, а я вот… Ты же сам знаешь, я далеко живу, а идти одному по городу во мраке – сам понимаешь… Можно я у тебя переночую? - начал сразу с порога гость.

- Валяй – меланхолично ответил хозяин квартиры – еда на кухне, постель в шкафу, разложишь кресло рядом с диваном. Я устал. Пойду спать.

- Огромное спасибо! – явно радуясь, ответил гость и побежал в ванную мыть руки. Хозяин квартиры побрел спать.

… с кухни доносился звон посуды, шум воды из крана, на время зашипело радио… Можно было легко себя обмануть и окунуться с головой в прошлое…

- Кушать! – раздался звонкий женский голос – это была его мама. – В школу опоздаешь! – продолжала она его будить. На кухне что-то скворчало – готовился завтрак. Свистел закипевший чайник. Ранние лучи солнца пока еще тускло освещали комнату. Настроение было приподнятое. Он встал с кровати и пошел умываться. Как только он зашел на кухню, почувствовал знакомый запах завтрака, который он как ни пытался приготовить самостоятельно, но так вкусно у него еще не получалось. Он потянулся рукой к радио, включил, но от туда лишь послышалось шипение. Он покрутил ручку, но никакой радиостанции поймать так и не удалось.

- Зачем тебе она!? – услышал он вдруг у себя за спиной голос друга. – Зачем!? Она тебя чуть не убила. Того, кого ты любишь, уже давно нет! – он повернулся и увидел маму, говорящую почему-то голосом его друга. – Зачем?

В следующий момент он проснулся и первое, что услышал – голос друга, который и спрашивал его: «Зачем?».

Постепенно приходя в себя, он готовил ответ, между тем, друг снова начал свою речь:

- Мы живем в мире, который нас уничтожает. И все, что мы можем сделать – уничтожать в ответ. Мы должны устранить угрозу. С каждым днем нас становится все меньше и меньше. Потому что мы недооцениваем угрозу. Она зомби! Как ты этого не понимаешь? Она разорвала твою кошку и вынесла дверь в комнату. Ты едва остался жив. И все из-за чего? Из-за того, что в комнату проник свет! Ты сидишь на пороховой бочке… Пойми… как бы ты сильно ее не любил – она уже не человек. И никогда им не станет. Сожалею, но это так. Ты можешь просто отпустить ее! Приходи к нам. Мы найдем для тебя место. Всегда!

- Она погибнет без меня – монотонно начал отвечать несчастный влюбленный. – ты прав – она зомби, такая же, как и те, что на улице. Но проблема в одном – они и друг-друга убивают тоже. К тому же… как я могу ее бросить? Ведь не бросают же люди своих близких, когда они в коме? Когда они существуют лишь как овощи. Ну здесь практически такая же ситуация!

- Во многих странах разрешено убийство таких людей. Поверь, в этом нет ничего плохого.

- Во многих?! Не во всех! Так вот, давай тогда ты будешь странами, которые за, а я буду странами, которые против! – нервничая, отрезал парень. – Я живу так уже год. И каждый день я об этом думаю. И я пришел к решению. Твердому: я ней не расстанусь. Она все, что у меня осталось от жизни, от меня самого. Понимаешь, то, что ты просишь сделать… Все твои причины – это лишь отговорки, чтобы сбросить эту ношу. Отговорки, понимаешь?! Ну и что, что она как зверь непредсказуема… ну и что. Я люблю ее… я даже не уверен, что потерял надежду на то, что она вернется. Каждый раз, когда я смотрю на нее, когда нахожусь рядом, у меня такое ощущение, что она - совершенно обычный человек. Только с какой-то поломкой, которую я не могу исправить. Это так досадно! Но это не причина избавляться от нее! Я засыпал рядом с ней и просыпался в холодном поту от того, что осознавал всю степень опасности этого сна. Но засыпал я в таком спокойствии, в котором не могу уснуть здесь – за металлической дверью от этой опасности. И это не повод от нее избавляться. Она дорога мне даже такой…

- Ты понимаешь, что гробишь свою жизнь? Ты можешь не делать этого, только скажи. Мы переселим тебя в другое место. Там люди, там общество, общение. Можешь приходить сюда, ухаживать за ней, но не гробить себя!

- Такова моя судьба. Мой путь. Знаешь, ведь каждый человек избирает свою судьбу, когда создает себя, как человека. Когда обретает нравственность и принципы. И потом, когда он заглядывает в будущее и видит свой дальнейший путь, он понимает, что с этой дороги не свернуть. Ведь тогда он потеряет самого себя. Отклониться от пути, значит разрушить все, что строил много лет. И я сейчас смотрю в будущее… и я понимаю, что от этого мне никуда не деться. Я уже очень давно живу с ощущением близкой смерти. С чувством, когда не хочется никуда бежать, хочется лишь прожить еще один день, увидеть еще один закат… И это ощущение никак не связано с ней. Оно мне пришло еще задолго до этой катастрофы. Ты думаешь, ты живешь лучше? Думаешь намного лучше ходить по подвалам города, по домам, квартирам, лицезреть эти тела, эти останки прошлой жизни, где все напоминает о потерях. Посмотри правде в глаза: никакого нового поколения не будет! Мы все вымираем. Людей все меньше и меньше. Какая разница как умереть? Ты хочешь умереть по-своему, я – по-своему. Так что не учи меня жить… пожалуйста.

- Ты же понимаешь, что она все равно обречена, если с тобой что-то случится! – настойчиво продолжал друг беседу.

- Я хочу спать - последовал подавленный ответ…

Утро было как всегда прохладным и светлым. Друг, по всей видимости, уже ушел. В квартире стояла полная тишина. Собственно, а откуда здесь могли взяться какие-либо звуки? В радиусе сотен метров никто не жил. Только тихо-тихо из-за металлической двери доносился жалобный, но неразборчивый голос.

- Иду-иду, моя радость! – закричал парень и отправился в комнату за металлическую дверь. – Проголодалась? – заботливо и мягко спросил он ее, но она лишь провыла что-то совсем невнятное и затихла. Он связал ей руки, поднял и понес к дверям. Туда, где в стену был вбит крюк, к которому парень привязал полумертвого человека – свою возлюбленную. Здесь он ее одел, снял повязку, заглянул ей в глаза – все тоже безразличие и отсутствие всяких признаком сознания. Он отвязал ее и понес в ванную – умываться, мыть руки…

…посадив ее на кухне и привязав к крюку, он обратил внимание на небольшую банку на столе. Он отодвинул ее и увидел за ней шприц. Рядом лежала записка: «Это не причинит ей боли». Стало ясно – в банке яд. Парень поник взглядом и задумался, но мысли прервал все тот же жалобный голосок, требующий еду. Хозяин взял ложку в руку и начал процесс кормления, сам тем временем еле сдерживая слезы. Неужели он все-таки решился? Вряд ли он простил бы себе этот поступок… но… он набрал в шприц яду и едва сдерживаясь, начал говорить с ней:

- Пойми, родимая, так будет лучше. Пожалуй, они все правы – в тебе давно умер человек и твое существование лишь тяжесть для твоей души. Я возьму на себя ответственность за это. Поверь, родимая, это нелегко. Не знаю, что со мной будет после этого. Мира, в котором мы жили, уже нет. Нет тебя, нет никого из моих родственников и знакомых. Только друг, который стал совершенно иным. Раньше бы он никогда не посоветовал мне кого бы то ни было убивать. Впрочем, могу сказать, что и его я тоже потерял. Да и себя… себя я тоже сейчас теряю. Не знаю зачем. Может быть потому, что это правильно… Или неправильно. Прости! Прости меня пожалуйста!

Он поднес шприц к ее руке, последний раз заглянув в ее глаза, наблюдая все тот же взгляд вникуда. Но тут он заметил слезу. Она плакала!..

Концовка может показаться кому-то правильной, кому-то неправильной. Может быть поэтому я не расскажу историю до конца. А может быть потому, что мне ее не рассказали до конца… В любом случае, все люди ценят по-разному, так же, как и все по-разному любят…