Например, у Миши Боярского это был образ этакого щенка, которого по морде треснули, а он хвостом машет. «Я буду убит мушкетером!» — и это вызывает восторг. Эта восторженность по любому поводу — ключ к роли д'Артаньяна.

Я их всех ужасно любил, а Мишку Боярского — больше других и по сей день. Пусть простят меня остальные! Было какое-то чувство обожания. Назло всем «голубым» скажу: — Можно любить мужика, будучи патологическим гетеросексуалом. Я приехал в Петербург, Миша пришел в гостиницу. Посмотрел я на него и сказал:

— Будем пробовать вас на Рошфора.

К тому времени на роль д'Артаньяна был уже утвержден Саша Абдулов. Боярский ответил:

— В этой картине готов играть даже дворника. Его одели в костюм... Он зашёл в павильон... и тишина наступила на Одесской студии.

Думаю: «Что такое, почему так тихо, пожар, что ли?».

Потому что на студии всегда галдеж. Замолкают, только если что-то серьезное случится.

Поворачиваюсь: передо нами стоит д'Артаньян. Единственный и неповторимый.

И с Мишей все было решено.