РоМаФеЧкА все записи автора Рассказ
Сестра

За окном второй час моросит мелкий дождь. Огромное серое облако спрятало за собой светлые лучи солнца. Конечно, октябрьское солнце уже не греет, а лишь слабо мерцает на печальном небе, но без него улица совсем превратилась бы в пепельный, ненастный и унылый клочок размытой земли. Грязь, слякоть и пасмурное настроение. Казалось, еще совсем недавно погода была теплой и радостной, солнце настоящим, и вся улица озарялась от начала переулка до самого его конца искрящим, льющимся прямо из-под небес лазурным, добрым светом. Но теперь все изменилось. Помню, когда я была маленькая, мама мне всегда говорила в таких случаях: «Осень плачет». А ей тихо поддакивала: «Ага, опять развела сырость». Но я стала взрослой и маму теперь вижу только зимой и летом, а я все также сижу на скучном подоконнике, взобравшись на него с ногами, и с интересом гляжу на маленьких смешных прохожих. В детстве я, увидав чужих людей, начинала воображать себе их возможную семью, работу, друзей, а также выдумывала им проблемы, которые сама же и разрешала. Повзрослев, я, сама оказалась в плену бесконечных неприятностей мировой важности, которые одолевали меня, словно неприступную крепость. И у меня уже не было ни сил, ни фантазии на чужие нереальные трудности, и я забросила это увлекательное занятие. Тихо. Только слышно, как заунывно поют свою вечную песенку наши старинные часы. Я в громадной квартире сижу одна. А дождь все идет и идет.
Вдруг где-то далеко послышался треск замочной скважины. Моментально, и, наверное, инстинктивно, я бросилась к кровати и закрыла глаза. Тихо открылась и закрылась входная дверь. Пришла сестра. Бесшумно раздевшись, она прошла в мою комнату. Увидев меня, спокойно лежащую на подушке с закрытыми глазами, она своею летящей походкой подошла к моей кровати и нежно укрыла меня одеялом, затем прошла к окну, притворила прозрачные занавески и выскользнула из комнаты.
Этот нелепый трюк я придумала давным-давно. Не зная зачем, я притворялась спящей, когда мама приходила с работы. Мне нравилось, когда теплая замерзшая рука ласково меня трогала, поправляя покрывало, и крутила своими мягкими пальцами мои непослушные кудряшки, а затем томный голос шепотом объяснял Ольге непонятные задачки по геометрии. Теперь мамы почти не бывает дома, она по полгода летает в чужие страны помогать чужим семьям, чтобы одной прокормить нас. Отца у нас нет. Вернее, конечно, он есть, но для меня его не существует. Я его совсем не знаю. Ольга рассказывала, что единственное, что она в нем запомнила маленькой, так это глубокие агатовые глаза и задумчивый бархатный взгляд, как у меня. Кстати, непонятно почему, но прикосновение Ольги было таким же нежным и теплым, как и мамино. Я невольно вздрогнула, но Ольга не заметила этого.
Спустя какое-то время я открыла глаза. Потихоньку встала и подошла к окну. Из мелкого мечтательного дождика он превратился в сильный неугомонный ливень. Было слышно, как большие тяжелые капли опускались и падали на асфальт. Последние, насквозь промокшие люди молниеносно разбежались по магазинам. Улица опустела. Я на цыпочках пошла к Ольге в комнату.
Часы сурово простучали два раза, и я незаметно пробралась к ней. В ее комнате обычно был идеальный порядок. Маленькой девочкой я думала, что каждым вечером к Ольге приходит великая Мэри Поппинс и наводит у нее чистоту. В самом деле, Ольга с детства была такой правильной: умной, вежливой, воспитанной и честной, что даже у самой знаменитой няни человечества не нашлось бы повода придраться к ней. Даже школьная пора не смогла ее как-либо испортить: ее любили и уважали и учителя – за кроткий нрав и прилежание, и одноклассники – за скромные способности и верность всему: и слову, и друзьям, и делу. При этом Ольга никогда не лгала и была со всеми проста и искренна. Я же стала ее полной противоположностью: шумная, взрывная, неординарная и непостоянная. Ольга была всегда в стороне от всяких ссор и конфликтов, я же - их вечным эпицентром. Она спокойно и сдержанно относилась ко всем бедам и катастрофам, а я готова сутками реветь, посмотрев однажды грустный сентиментальный фильм. В конце концов, Ольга любила, уважала и ценила все точные науки, даже если они ей и не давались, а я, легко решая сложные задачки, больше увлекаюсь историей и литературой. Она стала копией мамы, даже внешне: высокая, стройная, с длинными шелковистыми волосами, ясными серыми глазами и аристократическими манерами английской королевы. А я – в незнакомого мне отца: маленькая, нескладная со своими непослушными кудряшками и карими глазами. Она носит утонченные костюмы, вечерние платья, а я – поношенные джинсы и грязную футболку. Мы с ней – два противоположных полюса. Мы как будто бы из разных времен: она из Средневековья, местом красивых английских любовных романов, прекрасных принцесс и благородных рыцарей, а я из мятежной декабристской России - настойчиво бьющаяся на Сенатской площади с несправедливым правительством Александра I за права крестьян. Мы с ней редко находим общий язык, единственным нашим сходством остается безграничная любовь к маме. Но сейчас, посмотрев на грустную обстановку комнаты, мне стало не по себе. Я словно бы почувствовала ее боль.
Помятая постель, лежащая на полу ее изящная сумочка, выключенный свет, незадвинутые шторы и множество маленьких клочков бумаги возле ее лакированного стола - за это Ольга давно бы удостоила меня мрачным взглядом и стыдным для меня ползаньем по полу с веником в зубах. Но сейчас Ольга была далеко за пределами дома. Но где? Такой Ольгу я никогда не видела. Она всегда была самой жизнерадостной в нашей семье. Если бы не она, то мама, наверное, не смогла бы пережить уход отца, а – я после двух четвертных троек ушла бы из школы и стала б работать продавщицей мороженого. Ольга хорошо учится в университете на ее любимом факультете, причем последний год. У нее есть молодой человек, весьма умный и солидный, который очень сильно любит ее. У них все так хорошо, как в сказке. Начиналось все просто и романтично – ничего не значащая встреча в магазине, потом цветы, подарки, робкие признания, свидания… Как ни странно, их свела бабочка, маленький хрупкий металлический мотылек, который они потом стали считать талисманом своей любви и решили отдать ее один другому в самый мрачный и несчастный день для них – в день расставания… Идеальные отношения – светлые и ясные, как вешние лучи солнца. И еще они скоро должны пожениться… Чего же не хватает Ольге? Она была в отчаянии, ее красивые глаза сильно опухли. Рядом с ней лежал осторожно распечатанный конверт.
Напряженно стучали часы. Дождь все шел. Ольга, покусав ручку, начала что-то быстро писать, затем, даже не посмотрев на написанное, все зачеркнула и, измяв листок, выбросила его. У нее нервно дергались уши и глаза. Но она молчала… Что-то останавливало ее, не давало боли вырваться наружу. Вдруг мне показалось, что я поняла - что это. Я вышла из-за ее стула и взяла конверт. Оттуда выпало письмо, написанное знакомым почерком и… бабочка. Та самая бабочка, что свела их. Та самая бабочка, что связала их жизни в один большой и светлый путь. Та самая бабочка, которую он все это время хранил у себя, потому что … В одно мгновение мне стало дурно, глаза резко заслезились и помутнели. Конверт выпал из рук. Мне все стало ясно. Что было в письме? Это уже не важно. Может быть, объяснение - красочное и сердечное, потому что … - я призадумалась - по-другому и быть не могло. Может быть извинение. А может, и то, и другое. Но это теперь не имело никакого значения. Я посмотрела на пол, на тот маленький мотылек, в который раз невольно меняющий их судьбы. Мне даже показалось, что он изменился – его крылышки словно бы потускнели и, перестав искусственно блестеть, потемнели… Нет, наверняка, это мне показалось… Я отвернулась от него. Все уже решено. Я, побледнев, посмотрела на Ольгу. В моих глазах она также сильно изменилась. Я подошла к ней и очень-очень крепко обняла ее, будто боялась, что она исчезнет. Мы молчали. Из ее глаза внезапно покатилась одна-единственная хрустальная слеза. Взор ее озарился. Она подняла конверт и… В это мгновение через нее, через ее ясные глаза прошло целое море чувств и переживаний, слез и прекрасных воспоминаний, которые уже больше не повторятся. Она осторожно убрала конверт в нашу детскую шкатулку, где лежали наши маленькие мысли и мечты, написанные друг другу на бумаге. Ольга посмотрела на меня своим обычным строгим взглядом и спросила: «Что, Саш, осень плачет?». Я улыбнулась ей и, стараясь выглядеть как можно наивней, счастливо ответила: «Да, Оль, опять сырость развела». Мы обе рассмеялись.
Мы даже не заметили, как резко кончился дождь, и, переливаясь на ясных солнечных тротуарах, появилась радуга.