Аноним (
-TH_Slash-) все записи автора
В колонках играет - Was ist das
Настроение сейчас - ОтличноеНазвание: Грех...
Автор: Wingless Angel of love
Бета-рейдер: ReVolution way
Пейринг: Том/Билл
Жанр: Angst, song-fic
Фэндом: Tokio Hotel
Рейтинг: R
Категория: твинцест
Размер: мини
Размещение: разрешено, только шапку оставляйте!
Статус: закончен
Дисклеймер: отказываюсь от всех прав
От автора: Я очень люблю фанфики про ТН, писать особенно не умею, но если прочитаете мне будет приятно))) . Я не умею объяснять того чего пишу, придумала я это вчера, когда регилась тут. Записать не было сил. И я вкратце записала в тетради, то что хотела и вот оно...
– Сегодня я хочу порадовать вас новой песней. – Высокий черноволосый парень перевел дыхание и замолчал, словно раздумывая, стоит продолжать или нет.
Зал замер в ожидании. Зрители ловили каждое его слово, каждое движение, улыбку, жест своего кумира… Певец крепко сжал микрофон, второй рукой стойку, окинул зал пытливым взором и выдохнул:
– Я посвятил эту песню самому дорогому мне человеку, который всегда…всегда… – он сделал акцент и посмотрел куда-то в направлении, где на динамике сидел молодой человек в широких джинсах, широкой футболке и кепке, почти надвинутой на глаза, и внимательно изучал свою гитару, будто впервые ее увидел, – … всегда будет для меня святым.
Последние слова Билл произнес, понизив голос, и его брат, словно ждал сигнала, ударил по струнам гитары. Аккорды словно били по сердцу, будто не Том рвал струны, а струны всех, включая исполнителей. Билл приблизив микрофон к губам, закрыл глаза и запел…
Ich halt mich wach fur dich
Wir schaffens nicht beide
Du weisst es nicht
Билл пел, а перед глазами пролетали годы, месяцы, дни, часы, минуты, которые они вместе пережили и предшествовали рождению этой песни, в которую он - Билл, вложил все свои страхи, сомнения, выстраданные им, всю нежность, всю любовь… к нему, единственному человеку, который подарил ему крылья, подарил ему счастье….
***
Первое непонятное чувство – смятение – Билл испытал в Оберхаузене, когда во время концерта он вбежал за сцену и, прижавшись к стене, прикрыв глаза, тяжело дышал – хотелось плакать – такой позор! Голос никакой, больно, он откровенно фальшивил, и все время на высоких нотах переходил на разговор – якобы он хочет, чтобы зал подпел ему и показал, как они его любят. И зал пел, фанаты любили его, и он был им благодарен.
Билл вздрогнул, почувствовав прикосновение к плечу – Том, заботливый взгляд: «Как ты, братишка?» Билл кивнул и улыбнулся, снова закрыв глаза: «Все нормально. Я сейчас». Том притянул брата к себе и крепко обнял.
Его сильные руки обнимали Билла и нежно гладили по спине, успокаивая. Уже мокрая от вспотевшего тела футболка, неприятно липла к спине. Билл поежился, Том, поняв это, приподнял ее, пропустил ладони под мокрую ткань и погладил спину брата, словно вытирая от пота, как обычно. Вот тогда Билл и почувствовал там, в глубине души или мозга, некое смятение. Было тепло и надежно в объятиях брата, его теплые ладони, слегка шершавые, но такие родные, такие знакомые, его тепло и любовь всегда придавали силы. Так было всегда. С самого детства. С самого появления в утробе матери - Том всегда обнимал своего младшего, как бы защищая его от окружающего мира, от всех и от всего.
Это секундное смятение тогда Билл даже и не понял, даже и не подумал, потому что это было им привычно, как бы ритуал, когда одному из них было плохо. Билл тоже обнимал и ласково гладил брата, когда он был расстроен или болен. Они не могли без этого. Это была необходимость, иногда непроизвольная даже для них самих. А вечером в автобусе Билл лежал, свернувшись комочком, на коленях брата, и Том гладил его волосы, приобняв за спину, и заботливо смотрел на засыпающего брата.
Только потом, когда Билл заметил странное поведение Тома и позже, когда понял, в чем дело, он сразу же, резко, как укол, как удар током, вспомнил то самое чувство, когда брат обнимал его.
После того концерта прошло полгода. Жизнь восходящих звезд протекала точно по расписанному графику и маршруту. А Билл замечал, что с его братом что-то творится, что он с каждым днем как будто тускнеет и чахнет. А подойти и спокойно поговорить, как раньше в детстве, все не получалось – то репетиции, то концерты, то автограф или фотосессии, а в автобусе или номере отеля – группа и вездесущий Про. И люди, люди, люди…нескончаемый поток людей – фанатов, обслуживающего персонала, фотографов, журналистов, важных персон из шоу-бизнеса…
Билл понимал, что в этом водовороте они могут просто-напросто потеряться, если вовремя не вспомнят, кто они друг другу, если не вспомнят, кто важнее для них в первую очередь, если не поддержат друг друга.… Впрочем, как было и всегда. Но сейчас Билл видел, что и его поддержка брату не нужна, он словно специально избегает встреч с ним, стремится не оставаться наедине. Все это он относил к тому, что брат всегда заботился о нем и не всегда посвящал его в их проблемы – «Старший – сам разберусь», – говорил он обычно.
Оглушительный по числу наград и поездок год, оглушительные концерты, оглушительная слава… «Да…совсем оглох, если не слышу брата, если не увидел, что с ним, если не понял, в чем дело» – подумал Билл, идя в номер Тома. Наконец-то выдался вечер более-менее спокойный, Про поехал на званый ужин и группа с удовольствием раньше вернулась в отель.
Том лежал на кровати и смотрел в экран монитора. Когда Билл зашел, он быстро свернул окно и поднялся.
- Не спишь? – Билл подошел, сел рядом и прямо посмотрел, заглядывая в глаза, словно там хотел найти ответ.
- Да так, не спиться. А, ты чего не спишь?
- Да вот решил зайти к тебе…
Старший как-то напряженно посмотрел, потом отвел взгляд на окно.
- Том, мы так давно с тобой не оставались вдвоем, наедине, не говорили, все время кто-то рядом крутится….
Том глубоко вздохнул, посмотрел на брата. Такой, как и в детстве, когда тот просил его полежать вместе во время грозы – даже не просящий, а мило требующий. Том улыбнулся своим мыслям, обнял брата, который сразу же обвившись вокруг него, положил голову ему на живот, и сказал:
- Да, особенно два Г – все время под ногами крутятся.
Братья рассмеялись, стало сразу легко и уютно, и Билл еще крепче обняв брата, вжался в него, привычно положив свою голову на колени. Пальцы Тома так же привычно скользнули по волосам младшего. Некоторое время они молчали, наслаждаясь этой «домашней» минутой.
- Том?
- Что?
- Ты мне расскажешь? – Билл потерся носом о его колено.
- Что? – Том напрягся.
- Ну ты же понимаешь, о чем я… – младший пихнул его носом.
- Я сам справлюсь, Билл…
- Нет, если ты, то и я…помнишь?
- Да… – тихо, совсем шепотом, но Билл услышал.
- Тогда выкладывай, братец, – Билл поднялся с колен брата и, выпрямившись, прямо посмотрел в глаза Тому, прищурил глаза и строго сказал: – И только попробуй мне соврать.
Том не отвел глаза, как обычно, как-то обреченно посмотрел и тихо проговорил:
- Билл, у нас никогда не было секретов друг от друга. Я не изменяю нашей клятве. Но это тот случай, когда я лучше промолчу, чем совру тебе. Так что не спрашивай ничего. Поверь: это не смертельно, – и он горько усмехнулся, посмотрел на брата – переживу.
Билл видел, что брат не шутит и добиваться у него большего бесполезно. Он вздохнул и сказал, посмотрев в сторону, проговорил:
- А знаешь, Томми, если бы я даже заболел СПИДом, я бы тебе все равно сказал.
Том не выдержал и засмеялся, притянул к себе брата и крепко обняв, продолжал смеяться.
- Билл, ты просто неподражаем!
Билл обиженно надул губки и посмотрел на брата, высвобождаясь из объятий. Том смотрел на него с нежностью и улыбался.
- Ну что ты говоришь такие глупости? СПИД. И как тебе такое в голову могло прийти? Я здоров. И все нормально.
- Ну, я имел в виду «даже если»…
- Эх, Билли-Билли, какой же ты еще ребенок! – Том снова заключил брата в объятия.
«Опять он выкрутился, – подумал Билл. – Ну ладно, зато посидели как раньше. Как же хорошо с ним, и как хорошо, что у меня есть такой брат». А вслух сказал:
- Ну, тогда спокойной ночи.
Том чмокнул его в нос: «И тебе». Билл поднялся и пошел, махнув рукой. И уже у дверей он обернулся и сказал: «Хитрец».
Все продолжалось, все шло своим чередом: события, люди, поездки… Казалось, Том снова повеселел, даже шутил больше обычного, и Билл успокоился.
Накануне дня рождения он почувствовал что-то тревожное. Но все это относил к предстоящему празднику. Все-таки такой день – совершеннолетие, которое дарует им долгожданную свободу. Билл даже выбил очередную татуировку «Свобода» - почти на всю руку. Том отнесся к прихоти брата обреченным вздохом и пошел к ним в салон. Морщился и испуганно подскакивал, когда брат вскрикивал от боли. Такая пытка для Тома продолжалась несколько дней, потому что рисунок был сложный и требовал особой процедуры.
Про предложил - провести этот день в ледовом замке, ребятам затея понравилась. А подарок – статуя с одним телом привела братьев просто в восторг.
Они были пьяны, пьяны не только от выпитого, но и от осознания важности даты, от всеобщей любви и от ощущаемого уже вкуса свободы.
Когда они вернулись в номер, Билл позвал Тома к себе и протянул коробку: «С днем рождения, братик». Том растроганно посмотрел на него, открыл коробку и порывисто обнял брата. Билл довольно улыбнулся, и вдруг снова почувствовал то самое щемящее чувство тревоги.
Том отошел от брата, вытащил цепочку и воскликнул: «Вау! Билл, это же …Я … У меня…это сердце…»
- Наше. Одна цепочка моя. Так что отдай мою часть. – Билл довольно улыбался и смотрел на брата.
Том еле подрагивающими пальцами отделил одну цепь от другой и сердце расцепилось, разделилось надвое. Билл подошел к брату, взял одну и обвил руками шею Тома, чтобы застегнуть цепочку. Том как завороженный смотрел на брата, затаив дыхание. Билл отступил на шаг и посмотрел, любуясь на свой подарок.
- Теперь ты мне, – он откинул волосы руками и вытянул подбородок в ожидании.
Том не сводя глаз с брата, подошел поближе, завел руки за шею, зацепил и остановился. Билл вопросительно посмотрел на него. Том осторожно взял лицо брата в ладони, слегка притянул его к себе и поцеловал …в губы.
Билл непроизвольно закрыл глаза. Но тут, же открыв их, испуганно посмотрел на брата. Это был совсем не братский поцелуй. Он почувствовал трепет и желание. Том смотрел на него нежно и виновато. Билл, ошарашенный происшедшим, отошел к кровати и сел, закрыв лицо руками. Том откинул голову, закрыв глаза и стиснув зубы, выдохнул: прости – и выбежал из номера.
Билл вздрогнул, когда дверь громко хлопнула, и провел ладонями по лицу, словно хотел вытереться от наваждения, совсем забыв о макияже.
- Господи, Том… – прошептал он, – Господи.
Теперь ему стало все понятно, все прояснилось, как после пасмурного дня – и странное поведение брата, и его пристальное внимание, и его молчание, и его грусть… Он вспомнил, как он «проверял» свою неотразимость на брате, каждый раз, когда они собирались на интервью или фотосессию. «Ну а если вот так, а? что скажешь, Том?» «А если я скажу и сделаю вот так, а?»
Он схватил голову и зажмурил глаза: «Боже, боже, какой я дурак!»
Он вспомнил, КАК смотрел на него брат, теперь вспомнил. И понял. А тогда он и не замечал, полностью поглощенный собой и собственной этой самой неотразимостью.
Что же это? – думал Билл, – что теперь?
Как теперь ему вести себя с братом, что говорить, как реагировать? Он никогда бы не сделал ничего такого, чтобы причинить боль брату, тем более душевную. Знал, что и Том так же относился к нему. Поэтому знал, что и этот поцелуй – просто вырвавшиеся из-под контроля эмоции. Если бы были какие-нибудь нехорошие мысли на счет Билла, он бы это сделал давно. Но это только если бы он был другим, не Томом, не его Томом. И как давно у него это? Когда это возникло? И не сам ли Билл был причиной этого?
Билл тряхнул головой, словно желая скинуть с себя тяжелые мысли, устало поднялся и пошел в ванную.
«Том не гей. И я не гей. Тогда как же он мог….У меня же имидж…» – мысли все равно не покидали его и здесь, а под теплыми струями, которые отрезвляли все тело, он вспоминал, как они мылись иногда с братом, если просыпали важное мероприятие и времени помыться по очереди просто не было. Тогда они, хохоча, брызгаясь, и растирая друг друга мочалкой, намыливая друг другу голову, «боролись» за место под лейкой. Билл вспомнил это и улыбнулся: как же тепло и уютно все-таки им вместе.
Но сейчас, что же сейчас?
Значит, не будет всего этого, он даже не сможет теперь в одном полотенце пройтись перед братом, и они даже не смогут оставаться в одном номере, как иногда бывало. Билл тяжело вздохнул и выключил воду. Взяв полотенце, обмотав его вокруг бедер, вышел в комнату.
Прикрыв дверь ванной, он поднял голову и остолбенел: Том стоял посреди комнаты и смотрел на него. Билл дернулся обратно, но потом остановился – «Нет, так нельзя, неправильно. Этим я усугублю положение».
- Ты что? Забыл что-то? – постарался спросить, как будто ничего не произошло.
Том виновато улыбнулся, пошарил в кармане джинсов и протянул руку.
- У меня тоже подарок, забыл дать.
На разжатой ладони брата лежала цепочка. Двойная. С одним сердцем.
Билл смотрел широко раскрытыми глазами: как?!
- Очевидно, мы были в одном и том же салоне. Очевидно, у нас были одни и те же…мысли… – тихо проговорил Том и с надеждой посмотрел на брата.
Билл дрожащими руками взял подарок в руки, расцепил цепи и, посмотрев на брата, подошел к нему, протягивая руки к его шее. Том закрыл глаза.
Сердце на груди Тома соединилось в одно из двух половинок. Он открыл глаза, Билл протянул ему, и Том не сводя глаз с брата, пристегнул цепочку, и серебряное сердечко на груди Билла так же щелкнуло.
- С днем рождения, братишка, – улыбнулся Том.
Билл расчувствовано крепко обнял брата, и они простояли так некоторое время.
- Все, теперь уже спокойной ночи, – Том тронул кончиком указательного пальца нос брата и пошел к двери.
- Том, – старший обернулся, – ты самый лучший брат на свете. – Том кивнул: «Ты тоже» – и вышел.
Все вроде успокоилось. Но как бы братья ни старались, все же напряжение между ними росло.
Часто бывало так, что-то Билл срывался на Тома, то Том на него. Иногда даже днями не разговаривали. Густав и Георг в такие моменты старались их помирить, но от этого становилось еще хуже. Йост думал, что это из-за загруженности графика, и даже иногда давал время на отдых. Но братья, всегда стремившиеся провести отдых вместе, тут старались быть врозь, вернее, Билл был инициатором, а Том молча соглашался.
Но после таких «отпускных» перерывов братья при встрече кидались друг другу на шею, как будто и не ссорились никогда, и снова на некоторое время воцарялось «семейное счастье». В такие моменты группа работала как нельзя плодотворно. Билл писал новые песни, они запирались с Томом в комнате и целыми днями сотворяли очередной хит. Йост удивлялся: как у этих еще молокососов получалось писать не только мелодичные, но и глубокие по смыслу песни, и каждый раз думал, что он все, же вытащил счастливый билет, зайдя однажды в клуб маленького захолустного городка, где впервые и увидел этих парнишек.
Как-то после вручения очередной награды, Том ввалился в номер Билла пьяный. Они снова поссорились и теперь, Том понимал, что прощение вымолить будет сложно.
Он не сдержался, когда увидел Билла с этим парнем.
Он видел, как откровенно тот смотрел на его Билли, просто пожирал глазами. Хотя его все пожирали глазами. Том просто подошел к нему и с размаху врезал ему по физиономии так, что у парня кровь пошла. Потом он схватил Билла за руку и потянул к выходу.
Билл не стал вырываться, чтобы не вызвать большего внимания к себе, а когда они были в машине так же врезал брату, что у того аж искры из глаз посыпались: «Скотина! Нажрался! Ты нас погубить хочешь, ублюдок!»
Том только нервно смеялся и потирал место удара – да, тяжелая рука у братца. Потом набросился на брата и начал целовать его в висок, щеки, шею. Билл судорожно отпихивался со словами: «Отвали, пьянь!»
Том уткнулся ему в колени и застыл.
Теперь, когда никто их не видит, Том хотел попросить прощения у брата и ждал, когда тот выйдет из ванной.
Билл вышел в полотенце и прошел к зеркалу, словно не замечая брата, и начал вытирать другим полотенцем волосы.
- Билл…Бии-илл… ну прости…Би…
- Отвали! Извращенец!
Тома аж, но передернуло. Он вскочил и в один прыжок оказался рядом с Биллом.
Схватил его за плечи, и резко развернув к себе, впился в губы брата.
Билл от неожиданности выронил полотенце, и руки его плетьми повисли вдоль тела. Том целовал близнеца яростно, страстно, не давая возможности опомниться. Билл очнулся и попытался оттолкнуть его, но тот крепко держал его и не отпускал.
Наконец Билл отпихнул его от себя, и они тяжело дыша, смотрели друг на друга, как два зверя, готовые разодрать друг друга в клочья.
- Вон из моего номера, извращенец!
- Я извращенец? Хорошо, - Том говорил сквозь зубы, с угрозой, словно хищник, готовящийся расправиться со своей жертвой, – ну хорошо, пусть будет так, Билли. Пусть будет так. Но я уже больше не могу, слышишь, не могу терпеть, ты меня извел, понимаешь, ты, маленький сучонок… маленькая шлюха.
У Билла от таких слов перехватило дыхание: «Кто я?! Ах ты - ублюдок!»
И он набросился с кулаками на брата. Тот пытался схватить его за руки и уклонялся от ударов. Казалось, вся эта ситуация его просто забавляла. Он изловчился, схватил брата в охапку, швырнул на кровать и навалился на него. Закинув руки Билла за голову, он стал целовать его, лицо, щеки, шею, потом впился в рот и пытался раздвинуть ему губы. Билл сжал зубы и никак не хотел пустить наглый язычок брата. Но потом он почувствовал, что силы его покидают, руки ослабли, по телу прошла приятная дрожь, и он сдался.
Том, почувствовав, что руки не сопротивляются, отпустил брата и руками скользнул вниз вдоль желанного тела, продолжая целовать губы брата и запуская язык ему в рот.
Билл сам не заметил, как слабо стал отвечать на поцелуй, и только явно почувствовав напряжение брата внизу живота, он содрогнулся, и резко отпихнув его, вскочил.
Том рухнул на спину и, прикрыв глаза, провел ладонями по лицу.
- Том…иди к себе… – голос Билла дрожал то ли от возбуждения, то ли от страха.
Том поднялся с кровати и, тоскливо посмотрев на брата, устало побрел к выходу.
Билл рухнул на спину в кровать и долго смотрел в потолок. Все тело горело от недавних поцелуев Тома, дыхание прерывалось, когда он вспоминал твердое напряжение брата в паху.
«Господи! Я гребаный извращенец! У меня встал на собственного брата! И я…отвечал ему!» И он прикрыл руками лицо и заплакал.
Теперь рядом с Томом находиться близко было опасно. Он как с тормозов сорвался: то обнимет крепко, то по попе шлепнет, то чмокнет при всех.
Билл нервничал и одновременно чувствовал, что это доставляет ему удовольствие.
Казалось, он бегает не от Тома, от себя, оттого, что не был уверен в своих действиях. А перед сном он тихо выл, вспоминая жгучие поцелуи Тома и кончая себе в руку.
Том видел и чувствовал, что испытывает брат, что он сомневается в себе, и это радовало его. Он тихо улыбался, глядя, как нервничает брат, когда они вынужденно оставались вместе в одном пространстве, и начинал ходить из угла в угол.
В такие моменты Том успокаивался и не проявлял никакого внимания к нему. Это заставляло Билла нервничать еще больше.
«Что это он сидит, как ни в чем, ни бывало? Где его страсть? О, боже, о чем я думаю?! Кошмар!» И Билл встряхивал головой и снова начинал нервно ходить по комнате.
А когда после очередной вечеринки Том вдруг уехал куда-то с парнями, он просто не находил себе места. Прождав его до утра, он вышел в холл гостиницы, сел на диване у дверей и нервно подрыгивал ногой.
Том зашел веселый, продолжая шутить с Георгом, и увидев брата, остановился.
- Сколько можно ждать? – сердито бросил Билл, встал и пошел к лифту.
Том молча и покорно побрел за ним. В лифте Билл сверлил его злобным взглядом, но Том, как будто не замечал его, продолжал разговаривать с парнями.
Подойдя к дверям своего номера, Билл через плечо процедил: «Спокойно ночи» и хлопнул дверью перед носом Тома. Том постоял, по-идиотски улыбнулся и пошел в свой номер.
После этого как-то все успокоилось. Том перестал приставать к брату, а Билл стал грустным и задумчивым. Он больше не сердился на шутки брата и как-то лениво улыбался ему.
После репетиции в студии Билл сидел и задумчиво смотрел перед собой.
- Билл, все нормально? – Густав заботливо посмотрел на друга.
Билл устало взглянул на него и кивнул. Потом посмотрел на Тома , встал и вышел.
- Что это с ним? Вы опять поссорились?
Том пожал плечами и выскочил за братом.
В машине по дороге они молчали. Том чувствовал напряжение брата, и не хотел его тревожить.
В номере Билл закрылся, и весь вечер не выходил, не вышел даже на ужин. Йост и два Г решили, что это очередной творческий кризис звезды и, поужинав, разошлись по номерам.
- Завтра отдыхаем, – крикнул у дверей Йост и уехал.
Том направился в комнату к брату. На стук никто не ответил. Он зашел и окинул комнату взглядом. На полу валялись вещи Билла – «Раздевался по пути, ленивец» – усмехнулся он и прошел в комнату.
Из ванны доносился звук вытекающей из крана воды – значит, пока душ не принимает. Том плюхнулся в кресло и, откинув голову, закрыл глаза. Тишина напрягала.
Вдруг он услышал всхлипы.
Он выпрямился и прислушался. Да, Билл плакал. Из-за него! Из-за его, Тома, неправильной любви...
Нет, он должен это прекратить. И Том рванул к двери ванной, распахнул ее и увидел сидящего возле раковины и тихо плачущего брата.
Вздрогнув, Билл вскочил и отпрыгнул к стене, словно увидел чудище. Том подошел к нему, совсем близко, посмотрел на брата и провел тыльной стороной ладони по щеке, стирая слезы. Билл напрягся и задержал дыхание. Том вытер большим пальцем его слезы и провел рукой по шее и приблизил лицо совсем близко, так, что Билл почувствовал его горячее дыхание. Билл закрыл глаза и судорожно замотал головой: нет-нет-нет! Том обхватил рукой его за плечо, прижал к себе близко и выдохнул брату в ухо.
- Нет-нет, Том, нет! Это неправильно! Это грех!
Том остановился.
- Значит, я грешник, - тихо сказал он. – Я тебя научил курить… я научил материться… пить научил тоже я… и полюбил тебя… тоже… я. Я и есть грешник.
Том прижал брата к себе, больно сжал пальцами плечо и выдохнул:
- Но это только мой грех, Билли…мой…и я не хочу, чтобы ты мучился из-за меня…такого грешника. Прости…
Том, разжал пальцы, опустил голову и тихо вышел.
«Нет-нет-нет! Ну что же это!?? Господи! Грех, если я не приму твою любовь, грех – если я сейчас тебя не остановлю!» – мысль как игла вонзилась в мозг Билла, и, открыв глаза, он кинулся к выходу.
Том уже взялся за ручку двери, как Билл просто кинулся, упав и обхватив его ноги руками. Он вцепился ему и только судорожно повторял: «Томми, не уходи! Мой Томми!»
Утром, когда Том спал, раскинув руки в разные стороны, слегка открыв рот, Билл нежно целовал его губы и шептал: «Любовь не может быть грехом. Любовь не может быть неправильной. Ты для меня, всегда будешь святым - мой Томми…»
Du wirst fur mich immer heilig sein
Ich sterb fur unsere Unsterblichkeit
Meine Hand von Anfang an
Uber dir
Und irgendwann
Fuhrt das Meer dich zu mir
Ich glaub an dich
Du wirst fur mich immer heilig sein
Du wirst fur mich immer heilig sein
Билл пев, смотрел на Тома, как тот счастливо улыбался ему и играл только для него.
Эта песня родилась в то самое счастливое утро, когда они признались друг другу, когда освободили свои чувства, когда смотрели друг на друга блестящими глазами, наплевав на всех вокруг, не обращая внимания на восхищенные возгласы двух Г и Йоста, что песня станет хитом.
Теперь они счастливы, теперь они свободны.
Любовь - которая стала для них наградой, любовь - которую они бережно охраняют, которой живут и дышат.
Последние аккорды прозвучали, и Билл, посмотрев на брата, тронул маленькое сердечко на шее, видя, как его близнец синхронно повторяет его движение.
Happy end!!!
Кияма_Анна (
-TH_Slash-) все записи автора
Доброго времени суток!
Slash_Demon (
