_Kindly_ все записи автора Это еще не конец.)

ГЛАВА 26

Я держу его руку в страхе отпустить. Наверное, боюсь, что он убежит или вдруг растворится. Но он по-прежнему рядом...
Смотрю в его лицо с потускневшими глазами. Даже в этой карей бездне я вижу панику, овладевшую им, и еще сильнее цепляюсь пальцами в его запястье, чувствуя, как они впиваются в нежную кожу.
Йост толкает меня вперед в спину, и я невольно разжимаю хватку, шагая вперед. Зал встречает меня духотой, шепотом голосов вокруг и вспышками фотокамер. Но почему-то совершенно тихо и непривычно. Я даже слышу собственные шаги по мраморному полу...
Мне страшно бросить взгляд в сторону, хотя зачем? Я и так и знаю, что все эти стервятники пожирают нашу четверку взглядом в надежде разглядеть в наших движениях, жестах что-нибудь сенсационное для них и не пропустить какую-нибудь, даже самую незначительную, оплошность.
Я опускаюсь на стул, пряча взгляд, упираясь им в зеленую скатерть на столе. Краем глаза замечаю, что брат садится рядом, и сразу же беру его ладонь в свою - незаметно. И даже не глядя на него сейчас, я почти уверен, что он улыбается этим охотникам за свежей сплетней.
Журналисты оживляются и первые вопросы доносятся до нашего слуха. Потом еще, еще... Они сливаются в гам, шум, хочется заткнуть уши, но вместо этого я лишь сильнее под столом сжимаю руку брата.Тепло волной накрывает меня, придавая уверенности. Я бросаю взгляд в зал, полный решительности, и смотрю в кровожадные лица людей перед нами. Кто-то смеется или просто улыбается, кто-то обезумевше пытается докричаться до нас, кто-то просто делает снимки, не переставая слепить нас вспышкой фотоаппарата. Но равнодушных нет, ведь их добыча прямо перед ними - мы. Те, которые прятались целую неделю, теперь сидят у них под носом, отдав себя на растерзание. Жертвы...
- Спокойно, пожалуйста, говорите по очереди. - я слышу чей-то серьезный, требовательный голос. Журналисты сразу успокаиваются, но не сводят с нас взгляда. Впервые, за всю нашу звездную карьеру, мне неловко под этими несколькими десятками глаз, как будто я впервые на публике... Как тогда, шесть лет назад, вот только повод сейчас другой.
- Билл, Том, как вы можете прокомментировать ту видео-запись, недавно появившуюся в интернете? Вы подтверждаете ее существование? - в наступившей тишине, словно резкий звон, ударивший в голову, раздается вопрос, которого все мы ожидали. Конечно, ведь именно ради этого все они пришли сюда, поэтому завороженно замерли в то мгновенье, когда молоденькая журналистка с рыжими волосами, спросила нас об этом.
Я поворачиваю голову в сторону, замечая неподалеку Йоста. Он выжидающе смотрит на меня, в подсказку судорожно мотая головой. Так нелепо и смешно, что вызывает искреннюю улыбку. Но Девид, похоже, принимает ее за добрый знак и согласие с моей стороны, потому что улыбается в ответ. Так не хочется его разочаровывать, но...
- Да, - срывается с моих губ...

******

Он сказал "да"? Неужели это слово действительно только что расстаяло в воздухе? Господи, Том, что же ты наделал?!
Я впиваюсь со всей силы ногтями ему в руку и вижу, как на лице медленно вырисовывается гримаса боли. Мне бы хотелось сейчас вскочить и крикнуть, что это неправда, а мой близнец просто сошел с ума, но слова комом застряли в горле, а с губ срывался лишь хрип.
И Том еще просил довериться ему?! Внушил надежду, веру, говорил про любовь. Это ли любовь, если он собственно ручно губит сейчас наши судьбы, произнося это короткое, но роковое слово? Он губит нас, топчется ногами по обломкам того, что осталось вместо того, чтобы попытаться собрать их воедино...Он предает...
Я закрываю лицо руками, вслушиваясь в безмный хор голосов вокруг. Если бы я мог, то превратился бы в невидимку. Почему я не могу этого сделать? Кажется, что сердце вот-вот остановится - так сильно оно стучит... Как будто вот-вот выпрыгнет из груди и разобьется о пол под ногами, перемешавшись с осколками надежды.
- Билл, это так? Ваш брат говорит правду? - я направляю взгляд в зал, откуда раздается мужской голос. Вокруг расплывается гнетущая тишина... Все вокруг замерли в ожидании моих слов. И мне так хочется опровергнуть все, солгать, крикнуть им прямо в наглые лица, что брат врет или просто шутит, но все слова застряли в горле, и я лишь беззвучно открываю рот в попытках сказать что-либо. Секунда, две... Все вокруг расплывается, и я чувствую, как что-то горячее бежит по моим щекам. Только через мгновение, ослепленный десятками вспышек, я понимаю, что это мои слезы и мгновенно прячу их под ладонями, краем глаза видя, как жалобно смотрит на меня брат. Не нужна мне его жалость, черт возьми! Он предал меня, предал группу только что, преподнеся прессе все на блюдечке. Ненавижу его... Все-таки как верна поговорка - "от любви до ненависти один шаг", а в моем случае лишь одно слово. Слово - да...

******

Он плачет... И не только я вижу эти слезы, потоком струящиеся по щекам. Тушь растекается вместе с ними. Жалкое зрелище...
Знаю, как больно ему сейчас, но я не хотел этой боли. Ведь его страдания - мои страдания тоже. Билл сейчас презирает меня, может, даже ненавидит, но он поймет, со временем, что я сделал это не просто так, не для того, чтобы погубить нас, а наоборот спасти...
Он прячет лицо в ладонях, пытаясь скрыть свои слезы, но это ведь ни к чему... Зачем лгать, зачем прятать истинные чувства, если это все равно ничего уже не изменит и не принесет долгожданного облегчения. А правда... Она нужнее и важнее сейчас. Правда, которая не может нас погубить - может лишь спасти выбраться из пропасти, в которую мы упали.
Я смотрю на лица вокруг. Одни выражают неприкрытый интерес, другие смотрят с презрением. А Девид и вовсе испепеляет меня взглядом, наверняка мечтая меня убить как только закончится это действо. Но даже к смерти я уже готов. Пускай она и будет от руки разъяренного продюсера. Все равно я ни о чем не пожалею. Пожалуй, это самый правильный поступок в моей, пускай еще и не столь долгой, жизни.
- Том, скажите, а вы не боитесь, что это крах вашей карьеры? Кроме того, твинцест не приветствуется в обществе...
Я усмехаюсь. Глупый вопрос, никчемный, унизительный... После моего признания им уже все равно, что спрашивать, лишь бы только добить нас и сделать из этого сенсацию, не думая о том, что перед ними прежде всего живые люди, а не просто кумиры молодежи, на грязных новостях о которых можно зарабатывать себе на хлеб. Жестокость их не имеет границ. Им ведь мало слез моего впечатлительного и сентиментального брата. Они хотят и моих...
- Я уже ничего не боюсь. И мне плевать на общество. И на вас тоже плевать. Мой брат для меня важнее репутации и группы, - вырывается с вызовом у меня, и я сам удивляюсь и радуюсь тому, насколько искренне и уверенно звучат мои слова. Я с наслаждением и удовлетворением, как кривятся лица журналистов, ведь они явно не ожидали такого выпада с моей стороны.
Поворачиваюсь к брату и, сжимая его ладонь в своей руке, притягиваю к себе. Он безвольно, бессильно поддается вперед, оказываясь в моих объятьях, но все еще пряча заплаканное лицо в ладонях. Я прижимаю его к груди и провожу ладонью по волосам. Он кажется таким хрупким в моих руках, таким разбитым, словно фарфоровая кукла...
- Когда-нибудь ты меня поймешь. - шепчу едва слышно я, касаясь незаметно губами его влажной щеки, чувствуя соленый привкус и вслушиваясь в его дыхание, нарушаемое прерывистыми и хриплыми всхлипами. Я знаю, что сейчас в нем борются два человека, две личности, два характера. Но я уверен, что скоро эта борьба закончится, и искренне надеюсь, что победителем выйдет из нее именно тот Билл, который сможет меня простить и понять, осознав всю важность моего поступка, пускай и пройдет не день, и не два, а, может, даже не год... А если этого даже никогда не случится, в моей душе никогда не поселится сожаление, а скорее благодарность за тот бесценный опыт, подаренный мне судьбой...