Цитата сообщения John_Sheppard Просто о сложном.



Присутствие.

Ум — это ваше отсутствие. В тот момент, когда вы присутствуете, ума нет.
Поэтому абсолютный акцент всех будд всех веков был вот таким: «Придите к сознанию, станьте присутствием, и уже не будет места для ума и всех его составляющих: алчности, гнева, заблуждения, грез, галлюцинаций, амбиций — всей этой груды».

Медитация — это не осмысление.
Медитация — это состояние не-ума.
Осмысление — это все еще разумность. Вы можете быть очень разумны — это не означает, что вы знаете медитацию.
Великий современный британский философ Джоад был глубоко взволнован идеями Георгия Гурджиева и его ученика, доктора философии Успенского. Он был болен, когда читал книгу Успенского об учении Гурджиева. Он был одним из великих философов века.
Джоад говорил одному из своих друзей: «Я слышал, Успенский в Лондоне, но я не в достаточно хорошем состоянии, чтобы пойти и поговорить с ним. Доктора велят мне отдыхать в постели. Но я не могу ждать, потому что может быть, что я просто отсчитываю свои последние дни, любой день может стать последним. Сходите к Успенскому и объясните ему мое положение... и если он сможет прийти, это будет очень любезно с его стороны. Я хочу поговорить с ним, потому что мне не понятно, что такое не-ум. За пределами ума я не могу помыслить ничего».
Джоад всю свою жизнь работал умом, и он знал, что такое ум, но он никогда не выходил за его границы. «На самом деле, — говорил он другу, — люди, которые идут за пределы ума, отправляются в приют для умалишенных. Мы говорим, что сумасшедшие люди не в своем уме! А этот странный человек, Гурджиев, продолжает говорить о не-уме. Пойдите и уговорите Успенского! Быть может, зная мое имя, он и придет».

Успенский пришел, и Джоад сказал ему: «Я не могу понять вообще, что такое этот не-ум. Я могу понять ум, я могу даже понять осмысление, но не-ум просто за пределами моего восприятия».
Успенский сказал: «Это самое простое дело. Я сижу здесь. Вы просто закройте глаза и помните одну вещь: все то, что проходит перед вашим внутренним взором, есть ум, а то присутствие, перед которым проходит ум, есть не-ум».
Джоад еще никогда не делал ничего подобного. Он закрыл глаза... полчаса прошло, час прошел, а его лицо выглядело так спокойно, так безмятежно. У Успенского было еще одно свидание, поэтому он разбудил его и сказал: «Прошу прощения, что беспокою вас, — вы ушли действительно глубоко».
И Джоад сказал: «Я безмерно благодарен. Не могу выразить свою признательность... я никогда не думал о возможности наблюдать ум; это, несомненно, означает, что я не есть ум. Наблюдатель, безусловно, отличается от наблюдаемого. И вместо того, чтобы объяснять мне интеллектуально, вы дали мне само переживание. Оно было так прекрасно и так безмолвно. Эти последние дни в постели мне нечего больше делать. Я собираюсь продолжать наблюдать свой ум.
Возможно, Гурджиев прав, и возможно, восточные мистики правы. А для меня это самое подходящее время. Если я могу отправиться из ума внутрь самого себя, в мое свидетельствование, в мое наблюдение, — которое они называют не-ум, — быть может, я уйду из жизни не чувствуя того, что жил бессмысленно».
Всего через десять дней он умер. Но перед смертью он продиктовал секретарю небольшое заявление для передачи Георгию Гурджиеву и Успенскому.
Он сказал: «Я умираю с великой признательностью — вы показали мне путь. Теперь смерть не имеет значения, теперь ничто не имеет значения. Я вкусил нечто от запредельного, от вечного. Ум был барьером. Я полагал, что ум — это все, что мы имеем, и я никогда не думал, что ум — просто инструмент, подобный любому другому инструменту».
* * * * *
Присутствие просветленного человека придаст вам огромное достоинство, огромную гордость, которая — не от эго... гордость оттого, что вы человеческое существо, наполненное потенциалом бытия будды.
Ошо Раджниш