В начале июня нынешнего года появилась информация, что латвийские власти, «сверху» продвигают решение о пересмотре исторической роли Саласпилсского лагеря смерти, и расположенного на его месте Саласпилсского мемориала.. Единоличным решением, памятный комплекс был объявлен «памятником жертвам двух оккупаций: немецкой и советской».
В трактовке государственных чиновников – это «памятник жертвам двух оккупаций… и вообще, не такое уж это страшное место, здесь ведь людей в печах не сжигали». Вот так, согласно официальной позиции властей, одновременно оказалось, что лагерь смерти, в котором погибли десятки тысяч людей – «не такое уж страшное место» и к этому, вдруг, оказался причастен советский режим. Интересно было бы узнать, как этот новый статус Мемориала, по мнению чиновников, соотносится с тем фактом, что в лагере погибли тысячи советских военнопленных? Хотя, ожидать какой-то логики от латвийских властей, когда речь идет об очередной провокации, уже не приходится.
Министру культуры, ее подчиненному – руководителю Госинспекции по защите памятников культуры и мэру Саласпилса, сделавшему скандальное заявление, - был послан запрос депутатов от левой оппозиции по поводу самовольного переименования мемориала. «Принимая во внимание, что широкой общественности Саласпилсский концентрационный лагерь до сих пор был известен только как место памяти жертв нацизма, которым был изначально посвящен Саласпилсский мемориальный ансамбль, просим вас предоставить информацию о том, какие исторические открытия последнего десятилетия стали основой для тезиса о том, что в этом месте находится также концентрационный лагерь советского периода», - говориться в запросе. Также парламентарии просят пояснить, каким решением и когда были изменены статус и название Саласпилсского мемориального ансамбля.
Даже депутаты от правящей коалиции назвали эти действия – провокацией. Ведь впервые информация об историческом повороте в судьбе мемориала прозвучала во время пребывания в Риге делегации Госдумы РФ.
В то же время, член Латвийского комитета по правам человека, антифашист Олег Гоцуляк считает, что, муссируя тему «советской оккупации», Латвия получает базу для дискриминации русскоязычного населения.
Под давлением общественного резонанса, который получили указанные события, главный фигурант поспешно отказался от своего скандального заявления. Такое поведение может считаться допустимым в отношении ребенка, который еще не сформировал собственных представлений о приличиях и этическом поведении, но в данном случае это свидетельствует о злом умысле или о дебилизме чиновника, как представителя государственной власти.
Чем же в действительности закончится вся эта история, пока не ясно.
В современной Латвии, вот уже более пятнадцати лет, продолжается планомерное искажение истории прошлого века. Именно этой цели служат официальные и частные заявления буржуазных политиков и псевдонаучные изыскания их придворных историков.
В прошлом нашей страны черным пятном выделяется история Саласпилса. И естественно, что чем темнее эта история, тем больше усилий предпринимается, чтобы ее обесцветить. И часто, за неимением других средств, используется самая наглая ложь.
Латвийские историки, очевидно выполняя заказ или просто спекулируя текущим политическим моментом, заявляют, что Саласпилсский лагерь, не более чем «воспитательно-трудовой», то есть по-сути, та же тюрьма, в которой и «погибло-то всего-ничего» - 2 тысячи человек (согласно «историку» Х.Стродсу – это официальная позиция латвийской истории). Другие, такие например, как руководитель центра документирования (!) последствий тоталитарных режимов, говорят, что в Саласпилсе «не был убит ни один человек». Согласно последнему, это был «пересылочный лагерь», куда «в порядке соблюдения конвенции от 1907 о ведении войны, которая предусматривает перемещение гражданского населения из мест боевых действий, переправлялись целые семьи из фронтовых районов Украины и Белоруссии».
Что означало нацистское «соблюдение конвенции о перемещении», можно узнать из следующего свидетельства:
когда к началу июля 1944 года части Красной армии подошли к границам Литвы, было принято решение об окончательной ликвидации Каунасского концлагеря. Комендант всех концлагерей в Литве оберштурмбанфюрер Гёке вызвал к себе бывшего главу «Совета старейшин» и объявил ему:
«Мы хотим избавить евреев от опасности оказаться в прифронтовой зоне… Каунасские евреи будут размещены в хорошо организованных лагерях в Германии, в стране высокой цивилизации и культуры. Это будут даже не лагеря, это – образцовые лагеря… поэтому вы должны убедить евреев не прятаться. А собраться в назначенном месте для эвакуации. Мы желаем добра всем евреям…»
Началась облава. Всех, кто сопротивлялся отправке в Германию, расстреливали на месте. Все места, где могли скрываться евреи, - подвалы, погреба, чердаки, - забрасывали гранатами, дома обливали бензином и поджигали.
Все схваченные в ходе этой «акции» узники лагеря были разбиты на колонны и отправлены на Запад. Число их оказалось меньше, чем при последней переписи, и Гёке приказал продолжить облавы.
Так чем же был Саласпилс – расширенной полицейской тюрьмой или лагерем смерти?
Ответ на этот вопрос могут дать сохранившиеся документы. Однако, как заявляют сами латвийские «исследователи» - документов почти не сохранилось. Это правда – вместе с уничтожением лагеря, осенью 1944 года, избавлялись и от документальных свидетельств. Это, несомненно, на руку современным ревизионистам. Также можно смело заявить, что латвийские власти, как минимум косвенно виновны в исчезновении документов, которые находились в музее Мемориального комплекса Саласпилс.
Но, к счастью, есть достоверные свидетельства, с помощью которых можно, хотя бы приблизительно, представить реальность тех дней.
Строительство лагеря было начато в октябре 1941 года близ одноименного поселка. Немецкое название, данное лагерю – Кайзервальд, однако известен он стал, как лагерь Саласпилс.
Как сообщал командир эйнзатцгруппы «А», действовавшей на территории Латвии, Шталекер в очередном отчете: «С декабря 1941 года из рейха [...] поступают транспорты с евреями. Из них 20 000 были направлены в Ригу [...] Строительство лагеря идет при участии всех евреев и [...] весной все эвакуированные евреи, которые переживут зиму, могут быть собраны в этом лагере». В строительстве лагеря были задействованы и евреи из Рижского гетто.
Первыми узниками Саласпилса были граждане Германии, Австрии. Чехословакии, Польши и других оккупированных стран, в основном евреи и антифашисты.
Как видим. Ложь о пересылочном лагере легко разбивается о факты – все перечисленные страны в конце 1941 года были в глубоком тылу и соответственно узники лагеря не являлись «гражданским населением из мест боевых действий».
Точно так же легко опровергнуть и заявления о том, что в лагере не был убит ни один человек, или, что число убитых было «всего-ничего».
Как показал на суде Йекельн, шеф полиции и СС в Прибалтике: «В Саласпилсский концлагерь прибывало по два-три эшелона с евреями каждую (!) неделю. По мере поступления эти партии ликвидировались. Так беспрерывно продолжалось с декабря 1941 года по середину 1942 года. В каждом эшелоне насчитывалось не менее тысячи человек. Я предполагаю, что всего нами было расстреляно до 87 тысяч евреев, прибывших в Саласпилсский лагерь из других стран». Так же, Йекельн заявил, что «из общего количества арестованных мы очень многих, кого не в состоянии были привлечь работать на себя, расстреливали».
Слова Йекельна позволяют утверждать, что точной документации в лагере не велось, к чему очень часто аппелируют латвийские историки.
С мая 1942 года в лагерь стали доставлять заключенных из Рижской центральной тюрьмы, латышских антифашистов, советских военнопленных, а с 1943 года также цыган.
Официальная латвийская историография также не признает в истории концлагеря массовых убийств детей. Она отрицает и то, что в лагере было множество детей.
Однако наиболее печальную известность этот лагерь получил именно из-за отдельного содержания детей. Мы не станем в данной статье рассматривать многочисленные свидетельства касающиеся малолетних узников. Единственная причина этого, что статья в таком случае превратиться в весьма объемный фолиант. Ограничимся кратким описанием.
Детей в лагере держали отдельно от родителей. Некоторых из них продавали хозяевам хуторов для «трудового использования» - стоимость одного ребенка составляла от 9 до 15 оккупационных марок. Сейчас эти «сделки» стараются представить, как проявления жалости к детям. Возможно, в редких случаях так оно и было, однако в большинстве эти дети становились рабами новых хозяев. Детей, на которых не нашлось покупателя, просто расстреливали.
Также, врачи концлагеря использовали детей-заключенных для проведения медицинских опытов, например испытание различных ядов, или для получения донорской крови, направлявшейся затем в госпитали, где лечились офицеры СС. ежедневно у каждого ребенка забиралось до полулитра крови, вследствие чего дети быстро погибали.
Всего в лагере такой процедуре было подвергнуто 12 тысяч детей, у которых было взято более 3500 литров крови. Мученической смертью погибли не менее 7 тыс. советских детей (всего до 12 тысяч), частью сожженных, а частью захороненных на старом гарнизонном кладбище у Саласпилса.
Сюда же, в Саласпилс, иногда доставляли для расстрела советских военнопленных из шталага 350, расположенного в Риге и других лагерей. Около Саласпилса обнаружено одно из самых массовых захоронений убитых военнопленных.
Администрацию лагеря составляли в основном немцы. Охрана Саласпилса, вахтенная служба пулеметной башни в центре лагеря и команды, непосредственно проводившие казни, состояли из солдат и офицеров Латышской полиции и Латышского легиона СС.
Это те самые «борцы за свободу и независимость Латвии», которые сегодня маршируют в центре Риги со свастиками на рукавах, те самые «герои, которые спасали Латвии от большевиков».
Вот свидетельства этой «геройской борьбы за независимость»/
Из Справки МГБ Латвийской ССР от 11 октября 1946 года: «Арайс и один из его ближайших помощников, бывший капитан латвийской армии Цукурс, развивали у сотрудников команды звериные инстинкты: часто хватали младенцев [...] и на виду у всех у себя на груди разрывали их». По словам некоторых очевидцев, Цукурс при этом кричал: «Дайте мне напиться крови!»
А вот рассказ сослуживца Цукурса, офицера латвийской армии: «Однажды вечером, когда я вместе со своей группой по работе вошел в гетто, я увидел его сидящим на лошади. Он был в летной форме с пистолетом в руке и стрелял по евреям, которые были согнаны вместе».
Много ли мужества требуется для такой «борьбы»? Много ли ума нужно, чтобы назвать этих «борцов» - «героями, сражавшимися за независимость»?
Небольшое отступление, чтобы прояснить вопрос латышских «добровольцев».
Как следует из сохранившихся документов, приказы о формировании полицейских частей и батальонов СС исходили от немецкого командования и после создания, все они действовали под фактическим, а часто даже и под формальным, руководством немцев. Латвийское самоуправление не имело никакого отношения к этим мероприятиям.
Так что совершенно ясно, в чьих интересах сражались эти «герои». В то же время, латвийские власти, заявляя о том, что они сражались в интересах Латвии, фактически заявляют о своей нацистской ориентации.
Но вернемся к истории лагеря. Одним из «аргументов» латвийских историков, который, по их мнению, свидетельствует о небольшом количестве жертв, является отсутствие захоронений. Есть известное кладбище, и все количество жертв вычисляется ими, исходя из его размеров – вполне возможно, что подсчет ведется исходя из того, что немцы каждому погибшему узнику отводили отдельную могилу. У них все может быть. Именно из этих подсчетов появилась цифра 2000 погибших. И никакие свидетельства очевидцев, говорящих о десятках тысяч погибших не могут на нее повлиять.
На самом деле на территории Латвии установлено, как минимум, 58 мест массовых захоронений, где, только по предварительным данным судебно-медицинской экспертизы (в отличие, от абстрактных кабинетных выкладок латвийских псевдоисториков) составило свыше 300 000 человек.
К этому стоит добавить, что еще летом 1942 года, предвидя возможность поражения Германии и ответственности за совершенные преступления. Рейхсфюрер СС Гиммлер приказал создать особый штаб «1005», который занимался поиском и уничтожением массовых захоронений жертв нацистского террора в «Остланде». Работы было много и до Риги штандартенфюрер СС Блобель, возглавивший штаб, добрался только к январю 1944 года.
«В январе 1944 года, - рассказал на суде Йекельн, - ко мне в Ригу приехал из Берлина сотрудник гестапо Блобель, с сообщением, что лично от Гиммлера получил совершенно секретный приказ о сожжении всех трупов расстрелянных нами за это время на территории «Остланда» людей [...] Блобель сообщил, что с помощью выделенных ему людей намеревается раскапывать могилы, затем складывать труппы вперемешку с дровами [...] и облив бензином, сжигать их [...]
Миссия Блобеля была настолько секретной, что даже выданная ему команда была зашифрована номером 1089. эта команда использовала для раскопки могил опять же евреев, содержавшихся в Саласпилсском и других [...] лагерях. После окончания раскопок, евреи, участвовавшие в этом, тоже расстреливались и сжигались вместе с остальными трупами».
В октябре 1944 года, чтобы замести следы совершенных здесь преступлений, концлагерь Саласпилс был уничтожен, а его персонал – как немцы, так и латышские полицам, - эвакуирован. Многие из них так и не понесли наказания.
В память о погибших в 1967 году на территории лагеря был создан мемориальный комплекс. Под траурными плитами собрана земля из 23 подобных лагерей действовавших на территории Латвии в годы оккупации.
И теперь, в 21 веке, люди прошедшие через этот ад, их чувства, вновь оказались заложниками нацизма…
В статье использованы цитаты из книги М.Крысина «Прибалтийский фашизм»
