2007 год
2008 год
2009 год
2010 год
2011 год
2012 год
2013 год
2014 год
2015 год
2016 год
2017 год
2018 год
2019 год
2021 год
2022 год

Все, конечно, было похоже на крестный ход прошлого года.

Карусель начала закручиваться примерно за две недели до начала Хода: как и перед Стефановским Ходом сломалась машина, но все-таки еще ездила; каждый день возникали недопонимания с женой (за год столько не случается), Тима последние пару дней решил просыпаться ни свет, ни заря – привыкай, папа, к режиму Крестного Хода. Давление было ощутимым по всем фронтам. Александр, который ходил в Великорецкий уже в два раза, на этот раз практически до выезда сомневался, пойдет ли вообще: помимо того, что его дома одолевали немаленькие заботы в связи с ожидающимся пополнением, во время починки своего грузовичка он сильно ударился коленом о какую-то деталь, от чего хромал. И такой набор искушений был у всех. Прямо как в Страстную Седмицу. Да, к Вятской Пасхе тоже серьезно нужно готовиться…

До последнего момента была неясная ситуация с машиной – то ли починят микроавтобус, то ли нет. Все задумывались о запасных вариантах, но, в конце концов, было решено положиться на волю Божию и спокойно ждать, когда все само собой образуется. Но и в день выезда с утра машина еще не была готова, и так как все контакты нашей «боевой группы» отец Виталий замкнул на меня, то люди звонили почти каждый час и беспокоились, поедет ли вообще машина, а если поедет, то во сколько. В общем, все было по Евангелию: «маловерный! зачем ты усомнился? И, когда вошли они в лодку, ветер утих» Машина подъехала не в 12, а почти в 3 часа дня, благодаря чему я успел решить на работе срочно возникшие вопросы, которые не хочется решать в пути по телефону. Нет худа без добра…



Отец Виталий остался на престольный праздник Вознесения, решив присоединиться к нам в Великорецком. В этот раз поехал с нами отец Дмитрий.. К Манефе в Колобовщину приехали уже почти в 11 вечера, поэтому водителя долго не пришлось уговаривать переночевать, чтобы возвращаться домой уже утром со свежей головой. Подъехали к дому, я постучал несколько раз в дверь (странно, что свет в окнах не горел), вышел незнакомый пожилой мужик:
- ????
- Здравствуйте!! – радостно сказал я, - Паломников принимаете?
- М-м-м-м… Ну-у-у… - как-то неуверенно отреагировал он.
Тут я задал наводящий вопрос:
- А Манефа здесь?..
- Манефа???
- А это какой номер дома? – включился в разговор о.Дмитрий
- 23.
- Да-а? А нам надо 29.

Начался всеобщий хохот. Мужик облегченно улыбался в ответ на мои извинения – восемь посторонних людей не буду сегодня ночевать в его доме. Ну очень уж похожи дома оказались. Спать у Манефы легли на веранде, укрывшись спальниками. Вот и начался Крестный Ход…

Встали полшестого утра, позавтракали и поехали к началу молебна в храм Серафима Саровского. Купил книжечку с акафистом святителю Николаю, подал записку о здравии друзей и сродников, после чего немедленно получил sms из Ростова от Алексея - быстро он отозвался. Отца Дмитрия забрали в голову колоны, где идут священники. За несколько минут до выхода он подошел к нам с озабоченным видом и попросил меня найти машину с вещами священников, которая должна находиться возле забора (он неопределенно махнул рукой в сторону церковной ограды), а сам направился облачаться. Я взял его рюкзак, обошел все вкруг, спросил гаишников, но машину не обнаружил, о чем и сообщил о.Дмитрию по телефону, попросив его уточнить у организаторов, где же все таки она находится. Предположив, что машину мы так и не найдем, раздал часть вещей из своего рюкзака Александру и Мише (двоюродному племяннику Манефы), решив надеть на спину рюкзак отца Дмитрия, а свой – спереди на грудь. Учитывая прошлогодний опыт, в этот раз рюкзак я порядочно облегчил, так что он весил не более 10 кг, а после разгрузки - и того меньше.

Но тут возвратился отец Дмитрий и забрал свой рюкзак: нечего чужие кресты хватать – как потом оказалось, и свой я донести не сумел... Через 15 минут пришли в сердце Вятки - на территорию древнего Трифонова монастыря, где в Успенском храме под спудом покоятся мощи преподобного Трифона, отца-основателя. В монастыре сохраняется деревянный посох преподобного Трифона и железные вериги. Встретили Сашу Липина с его поредевшей по сравнению с прошлым годом компанией: кто уехал в Москву, кого-то не отпустили дела. Один из отсутствовавших в этом году «липинцев» исцелился после прошлого крестного хода от межпозвоночной грыжи. Пришел к лечащему врачу, тот осмотрел, почесал голову и вынес вердикт: «Это Вам рюкзак во время ходьбы бил по спине, и грыжа вправилась!» Интересно, у многих так вправляется грыжа во время турпоходов?

Мужики сидели на травке, заблаговременно обрабатывали ноги, заклеивали пластырем наиболее уязвимые места, а в обувь вставляли вместо стелек женские прокладки. Невдалеке сидела парочка – задумчивая беременная девушка, которую нежно поглаживал за руку ее молодой муж. Прощание славянки…



Через некоторое время начался водосвятный молебен, после чего паломников окропляли святой водой батюшки, среди которых был и наш отец Дмитрий. Народ вытягивал руки и подставлял лица под брызги:
- Батюшка, и нам тоже! Сюда покропите!

После водосвятия приложились к мощам преподобного Трифона, получили благословение митрополита Хрисанфа и двинулись потихоньку в конце колонны к выходу из города. На аварийный мост, который в этом году начали ремонтировать, паломников пускали опять маленькими группами. Как потом оказалось, в этот момент нас считали, как и всегда в прошлые годы. Навел справки: в 1999 году численность Хода составляла примерно 1200 человек, в 2000 г. – 1700,… в 2006 г. – 8 тыс., в 2007 г. – 12 тыс., в 2008 мост пересекли 18 тыс. человек. В селе Бобино было уже 20 тыс человек, а в Великорецкое (после присоединения новых паломников в Монастырском и Горохово) пришли уже 27 тыс. человек (в прошлом году – почти 18 тыс.). Таким образом, была повторена максимальная численность Хода, которая достигалась перед 1-й мировой войной.

После привала возле Макарьева монастыря мне позвонили друзья, просившие объяснить, как им повенчаться. Решились после 14 лет совместной жизни. Такой вот приятный звонок перед началом пути…
Погода с утра баловала: светило солнышко, обдувал легкий ветерок. Но после Макарьева ближе к следующему привалу начали пробегать небольшие дождевые тучки, вынуждавшие людей надевать накидки. Сто капель упадет, а потом опять солнышко. К вечеру пришли в Бобино, где вместо пустыря уже красовалась церквушка-теремок из калиброванного бруса, а на зеленой маковке сиял крест. Еще стояли леса, но уже принимались записки на поминовение. На молебне увидели мужчину с необычной прической: на затылке симметрично было выбрито (как мне показалось) два больших лепестка. «Эпатаж...», - озвучил я глупую мысль. Неудивительно, что после этого у меня натерлись мозоли, хотя я потом и поправил сам себя: «А может, и операцию какую-нибудь делали?». Так и оказалось: на последней ночевке я увидел на его затылке длинный свежий шрам после трепанации. Бедный я человек…

После молебна мы купили мороженое и отправились в дом, где ночевали и в прошлые годы. Хозяйка нас уже ждала. Расположились на полу, но посреди ночи проснулись от могучего, неимоверной силы храпа хозяина. Как утром оказалось, в это время все молились либо о его немедленном исцелении, либо о том, чтобы как-то перестать ЭТО слышать. К полуночи стало тихо, два с половиной часа мы спали спокойно, встали и в 3 утра присоединились к колонне. После первого привала вышли на поле. В этом году организаторы позаботились о том, чтобы ход шел быстрее, поэтому болотистые места в низинах заровняли обрезками досок и засыпали грунтом. В лесу дорога была прежняя, но в Загарье мы пришли раньше, чем в прошлом году.

Привал был долгий, поэтому сначала подремали, потом развели костерок и принялись варить баночный борщ. Перед выходом ко мне подошла женщина с пакетами в руках и предложила непромокаемые штаны в фабричной упаковке:
- А Вам что, не нужны?
- Нет, я только до Великорецкого, а потом домой, в Королёв. У меня еще и лекарства есть. Берите! Помолитесь потом за рабу Божью Галину…

Взял. Женщинам она отдала юбку, еще какие-то вещи и лекарства.

Полнеба уже было затянуто темно-синими тучами, приближались раскаты грома. Надвигался ливень, а без непромокаемых штанов как-то некомфортно в дождь шагать. Взял еще и заламинированый в пластик акафист Николаю Угоднику (акафист Галина хотела сжечь, так как он был неправильно переплетен, но это дело я исправил, хотя потом в нем обнаружились ошибки. Все равно надо сжечь...)

- У меня еще и куртка непромокаемая есть от этого костюма, но я ее дома забыла…
- Я могу дать адрес, перешлете бандеролькой, - пошутил я.

Такие шуточки довели до того, что к Монастырскому я пришел с разбитыми ногами. Но до Монастырского еще надо было идти и идти. После выхода из Загарья почти сразу хлынул ливень. Ноги у меня сохранялись в сухости и тепле, а вот накидки у меня не было, и выяснилось, что моя куртка не является непромокаемой: через 15 минут по локтям струилась водичка, поэтому на следующей стоянке я стал на ветру подмерзать без движения. Ливень перешел в равномерно накрапывающий дождик. Я сидел на рюкзаке, подрагивая от внезапно наступившего холода и ветра, и думал, что сил на весь Ход у меня не хватит. И тут опять выручила неожиданно оказавшаяся рядом Галина, достав из рюкзака кусок пленки размером 2 на 3 метра. Я накрыл себя, рюкзак и начал потихоньку отогреваться. Галина, как оказалось, в молодости немного занималась туризмом, поэтому была подготовлена основательно, всё у нее было в двух экземплярах. Себе достала накидку с клапаном, в который пряталась еще и накидка для рюкзака:
- Но есть вещи, которые я пожертвовать не могу…
- ???
- Термобелье!
- Не претендую!

Привал закончился, надели рюкзаки, при ходьбе стало теплее. После дождя сухая грунтовка превратилась в скользкую грязь, ноги разъезжались, рядом упали несколько человек, то и дело раздавались крики: «Врача! Врача в хвост колонны!.. Врача в голову колонны!..» Сапоги стали весить раза в два тяжелее из-за налипших кусков грязи. Вскоре мы вышли на поле, пошли по краю, очищая обувь от глины.

Поздно вечером паломники пересекли железную дорогу, трактор на этот раз не встречал ослабевших людей. В Монастырское пришли уже после 8 вечера. Те хозяева, у которых ночевали в прошлом году, отсутствовали, пришлось идти в тот дом, где обычно останавливались другие сыктывкарцы, а в прошлом году – и Алексей с Владом. Там тоже висели замки. В котельной неподалеку места возле печки тоже были уже заняты. «Лисицы имеют норы и птицы небесные - гнезда, а Сын Человеческий не имеет, где приклонить голову», - в голову пришли сразу именно эти слова Евангелия. Оставалось лишь молиться Угоднику Николаю и стучать во все дома подряд, в том числе, и в больницу, но все без результата. Кстати, трактор в прошлом году присылали не зря: однажды наши ребята ночевали в медпункте и увидели, что уже после прибытия хвоста крестного хода в Монастырское в лесу оставались люди, у которых были разбиты в кровь или перестали двигаться от усталости ноги. Ослабевшие сидели одни на дороге и ждали, когда придут силы. Таких подбирали и приводили в больницу.

Наконец, постучавшись в один из домов, получили предложение переночевать в сарае в задней части дома. ««Ищите и обрящете, толцыте и отверзется вам». Крыша над головой есть на ночь – и слава Богу. Спальники были не всех, поэтому решили друг с другом поделиться. Я надеялся, что сейчас немедленно надену сухое и согреюсь – не тут то было: вода попала и в рюкзак, промокли рукав и край теплой кофты, лишь футболка была сухой. Хозяин разрешил развести во дворе дома костер из обрезков досок, благо их было просто навалом. К костру стал подтягиваться народ из другого сарая и бани, все сушили верхнюю одежду, обувь и спальники, делились впечатлениями, вспоминали прошлые ходы. Андрей из Кирова, директор фирме по продаже пакетов, согласился со мной, что после таких походов лояльнее относишься к бездомным. Когда на своей шкуре испытаешь, тогда все понятным становится - сытый голодного не разумеет…

Позвали наши женщины, обрадовали, что хозяин пустил в дом. Оказалось, что места на полу хватало и для нас. Я досушил вещи и зашел в дом уже в половине двенадцатого ночи, намереваясь поспать 3 часа до подъема, лег на коврик, укрылся спальником и тут ... раздался тако-о-ой храп из угла, что заснуть не было никакой возможности: начинался он тихими всхрапываниями, а потом в кульминации доходил до того, что я уже решил, что человек помрет от удушья. И так много раз подряд. Я вынул туалетную бумагу, сделал затычки в уши и с трудом заснул.

Утром следующего дня на подъеме пред первым привалом увидели стоящую в нескольких метрах от дороги группу паломников с фотоаппаратами и мобильниками. Оказалось, на веточке ели сидел светло-серый в темную крапинку совёнок и улетать совершенно не собирался, хотя фотоаппараты щелкали прямо около его клюва.



Вообще встречи с животными были забавными в этот раз. Нет, конечно, медведей и львов с руки мы не кормили, как древние святые отцы, но вот в Горохово (до которого нам оставалось 5 часов пути) рядом с тропой, ведущей к святому источнику, лежал флегматичный собакевич, который никак не реагировал на поглаживания, потрёпывания за уши и тому подобные штуки, которые с ним вытворяли детишки. Лишь приоткрывал слегка глаза и поднимал уши, когда кто-то в шутку посвистывал или говорил: «кис-кис». На молебне в Загарье с одного на другое дерево между людьми пробежала белочка, потом забралась на верхушку сломанного тополя, потом опять спускалась к людям. В переходе от Великорецкого до Медян увидели на веточке малиновку, насвистывающую свои куплеты в метре от проходивших людей. Многотысячная колонна совершенно ее не пугала.

На первом привале кинули коврики, накрылись пленкой и задремали. Небо было малооблачным, за ночь похолодало до 6 градусов, а пленка играла роль парника. Коврик не сильно спасал от исходившего от земли холода, спальник вытаскивать было лень, да и пачкать его не хотелось о грязную после вчерашнего дождя почву, поэтому просто легли на живот и подложили под себя руки. 15 минут здорового сна (или дрёмы), кружка чаю с шоколадкой – и вперед.



В Горохово пришли в 10. Поляна, на которой в прошлый раз мы с Владом и еще несколько человек ставили палатки, на этот раз оказалась наполовину занята паломниками. Чувствовалось, что народу прибавилось в этом году. Палатки у нас не было, просто легли в тень под березу. Солнце припекало уже вовсю, поэтому выспались мы отлично. Сходили к источнику со святой водой, набрали воды, искупались, освежились, набрались сил. До Великорецкого оставалось всего ничего – четыре часа ходу с двумя привалами.

После первого привала перед мостом образовалась небольшая пробка, которой не преминула воспользоваться «революционерка», известная нам еще с прошлого года, пропагандировавшая всенародное покаяние в убийстве царской семьи, ругавшая власти, на чем свет стоит, и несшая прочую подобную ахинею. На тихое замечание одной из женщин, что на крестном ходу не благословляется распространять прокламации, последовала незамедлительная агрессивная реакция:
- Что-о-о?? А здесь дураков не-е-ет! - махала она пальцем переде носом оторопевшей от натиска женщины. – Мы знаеа-а-аем!
После чего «благословила» своего соратника выйти на пригорок и спеть песню про четырех лебедей и лебеденка, которые как-то ассоциировались с императорской семьей. И смех, и грех…

Тут я увидел шедшего уже в 27-й раз в крестный ход Георгия – того самого сгорбленного мужичка, который в прошлом году шел почти весь путь босиком и с одним лишь пакетиком в руках. На этот раз он шел с пластиковым потертым дипломатом. Никакого спальника, никаких сапог, никаких запасов еды - все по минимуму. Настоящий крестоходец!

В Великорецкое прибыли в 6 вечера. Ноги уже шли плохо, суставы и мозоли болели еще сильнее, чем год назад. В этот раз ноги я побил основательно. Прошлогоднего жилья мы и здесь лишились, «липинские» приезжали еще 22 мая на Николу-«летнего», изучали обстановку, нашли дом без печки (вернее, печка была, но топить ее было нельзя из-за трещин), зато имелась плитка. Когда подходили к дому, то повстречалась помятого вида женщина неопределенного возраста и таких же занятий. Вдобавок, слегка навеселе.
- Вы куда?? Вам налево надо? – увидев нас, заявила она, хотя мы с ней друг друга видели явно впервые.
- Почему налево? Вон справа стоит дом, мы идем туда.
- Нет, вам надо налево.
- Да почему?
- Ночевать
- У вас жилье есть?
- Есть.
- И печка?
- Конечно! Пойдем!
Мои отправили меня на разведку, а сами понесли свои вещи и мой рюкзак в дом, где уже расположились «липинские». Проводница шла передо мной, слегка колышимая ветром. Спрашиваю:
- А народу у Вас уже много?
- Народу? Ой, народу у меня всегда много – я же танцовщицей у Валерия Леонтьева работала!
Логично. Исчерпывающе. Решил вопросов не задавать, а поглядеть собственными глазами. Увидев дым из трубы бани, провожатая обрадовалась:
- О! Уже хозяйничают! Молодцы!
Я видел во дворе двух женщин и парня, которые как раз и занимались баней.
- А я привела еще людей на ночлег! – «обрадовала» их хозяйка.

При виде меня у женщин вытянулись лица. Когда я сказал, что нас вообще-то восемь человек, то они впали в состояние легкого шока:
- Так и нас 8 человек, а комната крохотная. Мы и сами еле разместились…
- Все нормально, ребята, мы найдем другое жилье.

Хозяйка, не обращая внимания на просьбы ее жильцов (уж и не помню, о чем они ее просили, но ответа так и не дождались, так как она всецело была поглощена мыслью, куда нас разместить, чтобы заработать денег на опохмел), повела меня к своему другу некоему Рудику:
- 100 рублей устроит? 100? Устроит? 150?
- 100. Устроит…
Рудиком оказался мужчина, похожий на Брюса Уиллиса. Рудольфа можно было бы назвать импозантным, если бы не потертый пиджак и легкая степень опьянения. Да и глаза можно было бы назвать проницательными с хитринкой, но все портил алкоголь. Дверь в дом, несмотря на прохладный вечер, была приоткрыта. Рудик то ли проветривал комнаты из-за жарко натопленной печки, то ли просто забыл закрыть. Холостяцкое жилище было не убрано, на столе остались следы недавнего пиршества. Все три окна предназначавшейся нам комнаты были забиты досками – видимо, хозяин любил поспать, а свет ему мешал.
- Ну что, Рудольф… Все же лучше, чем под открытым небом…
- Рудик, они согласны по 150!
- По 100, - поправил я Ольгу (так звали несостоявшуюся арендодательницу).
- По 100, по 100, - поспешно согласилась она.
- Сейчас пойду, сообщу друзьям. Вы пока никому не сдавайте комнату.

Я отправился к своим, увидел довольно приличную комнату, причем, совсем даже и не холодную, как ожидал. Хозяйка дома выпросила у соседа для нас калорифер, поэтому в комнате стало вполне комфортно, градусов 15. Я описал своим обстановку, возвратился к Рудику и сказал, чтобы нас не ждал. Рудик особо не расстроился – в этом году паломников было значительно больше, чем в прошлом, комнатку он наверняка потом сдал: когда я к нему пришел, у него уже стоял претендент. Хозяйка нашего дома на следующий день сказала, что если в прошлом году стучались в ее дом один-два раза в поисках ночлега, то на этот раз стучали в дверь постоянно.



Со связью творились непонятные вещи: хотя индикатор показывал устойчивый прием, но в момент дозвона происходил сбой. Послать можно было только смс. Прислал смс отец Виталий, сообщил, что прибудет после 9 вечера. Я бросил спальник на пол и мгновенно заснул, сказывалась усталость и хроническое недосыпание. Звук пришедшей смс-ки услышал сквозь сон, но сознание никак не среагировало. Хорошо, что ребята растолкали. Оказалось, отец Виталий приехал, и надо было его встретить. Благо, остановка находилась всего в двухстах метрах. Выяснилось, что на рейсовом автобусе он доехал до поворота на Великорецкое, прошел буквально 50 метров, как с трассы свернул джип и подобрал его. Разговорились с женщиной, ехавшей на праздничную службу, которая должна была начаться рано утром. Она поведала, что однажды тоже ходила в этот крестный ход, но потом обратилась к некоей ясновидящей, которая убедила, что «одного похода в Великорецкое и одной поездки в Иерусалим на святые места вполне достаточно, больше не надо, теперь надо отдохнуть, близко к Богу тоже плохо…». На что отец Виталий объяснил женщине, что делами не спасется никакая плоть, а Бог не машина, подчиняющаяся неким математическим формулам: сделал то-то и получил то-то. Дела нужны постоянно. Убедил. Видимо, в следующем году она пойдет снова.

Встали в 6:30, прочитали утренние молитвы, каноны и правило ко святому Причащению. О. Виталий исповедовал в соседней нетопленой комнате (оказалось, там ночевал, закутавшись в спальник, отважный мужчина. Ночью было +4…) Исповедались и наши, и соседние паломники, узнавшие, что есть батюшка в доме. Исповедь затянулась, заботливая матушка потом отпаивала отца Виталия горячим чаем с шоколадкой. На литургию я одел свои непромокаемые (а самое главное – непродуваемые штаны), под открытым небом на берегу Великой надо было стоять на архиерейской службе почти до 12 дня. 6-го июня никогда не бывает с утра дождя в Великорецком – по уставу не положено, как пошутил наш батюшка. Не было и на этот раз, хотя солнце лишь изредка едва пробивалось сквозь низкие тучи. Небо нас попугало несколькими градинками, но на этом осадки и закончились. Причащалось несколько сотен (или тысяч?) человек из 7 чаш. В это же время владыка Хрисанф начал служить водосвятный молебен. Отец Виталий, стоявший буквально в метре от епископа, пожалел, что не захватил фотоаппарат – такие кадры упустил…

После литургии собрались все вместе, в Великорецкое на праздник приехала Манефа, привезла вкуснейшие домашние пирожки. О. Дмитрий рассказал, что после водосвятного для священников, чтобы приложиться, открыли кивот, в котором находилась икона Николая Угодника, От иконы шло тепло… Благодать – она везде благодать. В Иерусалиме, конечно, при схождении Огня особая, но и в Великорецком немалая.
«Иная слава солнца, иная слава луны, иная звезд…» (1Кор. 15:41)


Потом поднялись наверх к монастырю. О. Михаил, настоятель кировского храма Новомучеников Российских, как обычно приехал на микроавтобусе с бидонами супа и каши. Набрали себе супа и каши в котелки и на обед, и на ужин. Как поели, увидели подъехавшего Владыку, взяли у него благословение на обратный путь. Потом пошли отсыпаться. После сна сходили с Володей Растворовым в магазин, купили две последние пары теплых носков и тканевые перчатки за 14 рублей. Ночью ожидались заморозки.

Потом хозяйка организовала баню, женщины пошли туда, «липинские» - к купели, а мы с Сашей и отцом Виталием решили посидеть и переждать очередной надвигавшийся ливень. В дверь постучалась девушка, искала, где бы укрыться от дождя. Показали ей свободную комнату, куда можно было положить вещи, а отогреваться позвали к нам. Девушка шла в первый раз, вечером прошлого дня она уехала из Великорецкого домой в Киров, а утром вернулась. За день уже дважды попала под дождь и замерзла.

Пошли к купели, попробовал еще раз позвонить жене. И – вот чудо! – получилось с первого раза. Саша, увидев это, попросил меня набрать телефон его жены. Четыре попытки – без результата. Я набрал родителей – и опять попадание с первого раза! Набираю Сашину жену – ноль… К слову сказать, когда вернулись в дом, Саша помолился... и сразу же дозвонился до жены, хотя в доме даже смс иногда не отсылались …

К купели пришли уже тогда, когда «липинские» вышли. Ждали своей очереди они полтора часа, нас это не вдохновляло, и мы решили купаться прямо в Великой. К реке были сделаны свежие мостки, мужики раздевались на берегу, спускались по деревянной лесенке, вешали трусы на ветки густого ивняка и заходили в реку окунаться. Как и в Горохово, вода показалась не особо холодной, хотя ее температура была не 6-7 градусов, светило солнышко. Вот не догадался на него взглянуть повнимательнее, а девушки наши потом сказали, что солнце играло, как на Пасху, и вокруг него сияла радуга-гало.

Вытираясь, я увидел на ногах почерневшие пластыри, и решил их сменить. Дернул за пластырь и… оторвал вместе с мозолью кусок здоровой кожи от подушечки под большим пальцем. До крови. Наступать стало больно. Сразу представил себе перспективу такой ходьбы в течение ближайших двух дней. Предстояло 80 км пути. Оторвал подорожник, наложил на ранку, заклеил пластырем. Посмотрел – вроде бы, иду. И зачем отрывал? Цвет, видите ли, не понравился… Вечером в сарае нашел аж четыре палки, одна из которых была, видимо, служила посохом кому-то до меня. Может, кто-то с ней пришел в Великорецкое, а может, бабушка какая-то жила в этом доме и пользовалась на старости лет.

Поспали еще немного перед выходом, встали в 12 ночи, сложили рюкзаки, заперли дом, ключ оставили для хозяйки в условленном месте (она ночевала в другом доме и в шутку заявила, что выгонит нас палкой, если в час ночи постучим к ней). Молебен начался в храме 1:10. В 2 часа ночи колонна двинулась из Великорецкого, паломников было больше 6 тысяч, остальные уехали из Великорецкого в Киров. Как и в прошлом году, сразу после окончания молебна закапал дождик в дорогу. Дождик прошел, недолго посветило солнышко, потом пошел град, а за ним и снег. С «липинскими» прочитали акафист Николаю Угоднику, после чего мои ноги совершенно перестали чувствовать боль. Я уж хотел совсем выбросить палку, но Люба с Сашей меня остановили, так как впереди ожидались дороги с непролазной грязью.

На привале перед Медянским лесом были напилены деревья, заготовлены ветки для костров - организаторы заранее позаботились об отдыхе людей. Мы подсушились возле логня, разогрели суп в котелке. Рядом с нами оказались кировчане со своим приходским батюшкой, грели руки над костерком, одна девушка рассказала забавную историю про свою соседскую бабушку, которая перед крестным ходом заявила:
- А я знаю, почему в крестный ход женщины длинные юбки надевают – они так тепло сохраняют!
А на похоронах своей подруги выдала:
- Ой, а Лиза как плохо-то выглядит! Это от того, что она в холодильнике лежала…
В конце отпева заключила:
- Вот, теперь прямо красивая стала. Это потому что оттаяла! А то сама на себя не была похожа.

Перед Медянами я разговорился с мужиком, который поведал историю о том, что в год особых притеснений со стороны властей в кировской области был страшный мороз, поэтому не выросло практически ничего, область осталась осенью без урожая. В этом году яблони были все белые от цветов, при порывах ветра начинался настоящий буран из лепестков. Минусовых температур не было, урожай в этом году будет на славу.
...В Медянах под вечер подул ветер, стало совсем неуютно. Я лег под пленку возле разрушенного собора. Оказалось, отдыхал я на месте снесенного алтаря прямо там, где находилось когда-то кресло епископа. А так как палку я из рук не выпустил, то в таком виде меня и запечатлел на фото отец Виталий, после чего начались шуточки об архиерейском посохе и тому подобное. Потом практически вися на нем, я и доковылял до ночевки Мурыгино, переводил весь свой вес на палку, разгружая при ходьбе больную левую ногу - жутко болели все суставы в ступне. Смех шел не на пользу…

В спортзале на этот раз было народу больше, чем в прошлом году, но еды, приготовленной сотрудниками интерната, хватило всем. Греча с мясом и луком, сладкие булочки и рассольник были вкуснейшими, но я решил не налегать во избежание прошлогодних проблем с желудком. Отец Виталий позвонил водителям «Соболя», чтобы уточнить, кто из них будет забирать нас завтра после окончания хода. Оказалось, что никто. Ребята не были предупреждены шефом, и хорошо, что мы не отложили этот вопрос на потом. Звонили шефу в Москву, потом опять водителям. Наконец, в течение часа они решили между собой, кто из них приедет. Слава Богу, теперь можно было спать спокойно -относительно, конечно: в центре зала расположилась группа родителей с четырьмя колясками, из которых повыползали на туристические коврики и спальники малыши. Ребятня постарше начала с визгом нарезать круги по спортзалу.

Встали в 2:20, начали собираться. Этот день почти весь проходил по асфальту, дождей по прогнозу не ожидалось, поэтому сапоги я упаковал в рюкзак, достал толстые носки, купленные в Великорецком, и попытался надеть кроссовки. Не удалось. Распухшие от мозолей ноги не влезали. Заклеил пластырем мозоли (некоторые двумя слоями), вынул стельки, расшнуровал кроссовки по максимуму и надел. Потоптался - терпимо, идти можно. Суставы болели чуть меньше, за ночь ноги отдохнули. На улице было самая подходящая для крестного хода погода – плюс 2 и без осадков. Но потом начался ветер, нагнал тучи, пошел дождь, потом снег, потом град, после некоторого перерыва опять снег. Мы с Сашей накрылись пленкой. На привале перед мостом на въезде в Киров вышло солнце, отдохнули вполне комфортно, если не считать то, что опять где-то за кустами на пригорке кричала, как заведенная, Жириновский в юбке о продажных властях и прочих безобразиях.



После привала стали читать акафист. Ноги опять мгновенно исцелились, Саша с Любой начали смеяться:
- Да ты, Василий, нас всю дорогу, оказывается, обманывал, больным притворялся!

На затяжной полуторакилометровый подъем после моста я просто взлетел. Но на следующем привале в храме Новомучеников Российских опять все себе испортил. Народу было не протолкнуться, на столах раздавали кашу, чай и суп для паломников. Положил свой рюкзак на свободное место рядом с другими рюкзаками, посох положил тут же, взял котелок и пошел за супом. Вернулся – посоха на месте нет. «Мда... Кому-то мой посох оказался нужнее… И не стыдно?...» Такая вот гнусная мысль вертелась в голове. Через 20 секунд я увидел свой посох… с другой стороны рюкзака – его просто отодвинули от прохода, чтобы не мешался. Устыдился я собственных предположений, но было уже поздно. Привал на пользу не пошел, ноги заболели просто жутко. Потом почувствовал словно электрический разряд в икру, потом еще один, аж охнул. Хоть и опирался практически полностью на палку, но любое неосторожное движение ступнёй причиняло боль. Отец Виталий с Мишей забрали рюкзак на полпути до следующего привала, где я обратился в «скорую». Осмотрев меня, врач тут же вынесла вердикт, что на этом ход надо немедленно прекращать.
- На следующий год пойдете?
- Конечно.
- ???????? Ну дают…

Послушался я врача, но думаю, зря. Надо было брать в руки акафист и идти. Все бы прошло несомненно. Но все, что ни делается - к лучшему. В «скорой» ехала девушка-медсестра, которой я за час с небольшимим езды до Серафимовского храма рассказал, что такое Крестный Ход, для чего он нужен, для чего вообще Церковь.
- А что туда брать? А я молиться не умею… - смущенно спрашивала она.

Бог даст, увидим ее на следующий год с рюкзачком за плечами. Вторая врач сидела и молчала, но тоже все слышала. Будем надеяться, что и у нее не все забудется. «Скорая», кстати, ехала за нами с 7 утра, как мы вышли на трассу. Врачей не предупредили, и они весь день ехали голодными. Я отдал им соломку, которую уже неделю таскал в рюкзаке. На следующий год надо взять еще меньше еды. Две наших сыктывкарки пошли в первый раз в этом году, сумку с едой где-то потеряли или забыли. Шли на сухариках, запивая святой водой. Такого легкого, по их словам, Хода у них ни до, ни после не было.

На полпути подобрали бабушку с разбитым в кровь лицом – упала на асфальт.
- Я уже второй раз упала. В первый раз – в Горохово, перед источником. Поругалась с дочкой, которая сапоги не хотела одевать, и тут же споткнулась о корни и упала. Народ подбежал, начал поднимать, спрашивать, а я отвечаю: «Ничего не случилось. Это Бог меня наказал». И здесь в храм захожу – думала, что икона там, а ее нет. Три выхода, куда идти, не знаю. И подумала: «Какая все-таки здесь плохая организация хода. Нет, чтобы поставить указатели!» Только подумала, тут же и упала.
- Вот, бабушка. Теперь Вы видите, что хотя бы в плане медпомощи организация хорошая.
- Да-да-да! Ох, я старая дура…
Поговорил я потом со своими, и мы пришли к выводу, что в Крестном Ходу последствия от совершенного проступка (болтовня, смех, дурные мысли, чревоугодие) следуют незамедлительно. Бог близко, благодати море. Кому много дает, с того много и спрашивает. Но и милует сразу. В обычной жизни наказание может последовать через неделю, месяц, год, все закамуфлировано в суете, а тут сразу понимаешь, в чем согрешил и как исправлять. А исправившись покаянием и трудами, люди получают исцеления и душевное спокойствие, поэтому и идут каждый год на Вятку.

Николаша 8-ми лет от роду, проделал весь путь наравне с отцом. Иногда терял папу, но в панику не впадал – везде свои, православные, с голоду и холоду умереть не дадут и папу найдут. На привалах подсаживался иногда и к нам. Как-то сидели все вместе, Саша Липин говорит: «Пойду-ка я к братьям, перекушу вместе с ними». Николаша потом обижался, чуть не плакал: «Они братья, а я что, не брат??» Отцу потом заявил: «Если ты на следующий год не пойдешь, я с ними пойду, с братьями!» Боец. Ни одной мозоли после 180 км. Душа чистая…

«…Истинно говорю вам, если не обратитесь и не будете как дети, не войдете в Царство Небесное;
итак, кто умалится, как это дитя, тот и больше в Царстве Небесном»

Конец и Богу Слава!
[/more]