11лет


В кинотеатре «Пионерюс» 18 раз (!) посмотрел детский фантастический фильм «Отроки во Вселенной». Не на шутку «заболел» космосом, иными словами «определился» смысл жизни – улететь к созвездию Кассиопея. Доходило до смешного – подрался в пионерлагере с пацаном, который не верил, что я полечу к Кассиопее. Подрался и заплакал. И сказал ему: «Неужели ты и вправду не веришь»? Ответ не помню. Помню свои слезы и боль от непонимания. До этого мне казалось – все думают одинаково.

Вылилось это в серьезное изучение физики и химии, не предусмотренной программой для пятого класса. В 11 лет я знал физику за десятый класс. Со стороны выглядело весело: десятиклассники во главе с учителем физики приходили посмотреть на «вундеркинда», который с серьезным видом объяснял разницу между «интерференцией» и «поляризацией». Признаюсь, я этим гордился.

На переменках я помогал старшеклассникам решать задачи по физике. В школе – заслуженная популярность. Вместо скрипки я посещаю уроки фортепиано. Дома стоит огромный старинный рояль. Мне приходится каждый день играть гаммы, какие-то упражнения и этюды. Фортепиано мне скоро надоест. Но пока меня заставляют «развиваться».

В пионерский лагерь по выходным приезжают бабушка с дядей Игорем (дедушкой). Он почему-то просит еще и еще раз назвать фамилию моего одноклассника, о котором я рассказываю. «Долгополов Володя» - говорю я. А дедушка хохочет в высокие сосны и повторяет: «Твердохлебов! Твердохлебов!». Бабушка тоже хохочет.

В пионерском лагере «Олимпетис», где летом «содержались» дети работников культуры Литвы, я становлюсь (на ближайшие четыре года) бессменным «ответственным за культмассовую работу по лагерю». Это авторитетная должность по тем временам. Особенно для одиннадцатилетнего пионера. В мои обязанности входит организация концертов, встреч с иностранными делегациями и (главное) – танцев. Мне приходилось организовывать концерты (лагерная самодеятельность), в которых я сам принимал непосредственное участие (то, парадируя Г. Хазанова, то, выступая с номерами а-ля «Вероника Маврикиевна и Авдотья Никитична»). Мне были доверены ключи от радиорубки – командного пункта лагерной культуры. В общем, в лагере я чувствовал себя авторитетом. До самой последней смены, когда мне было уже 15 лет.

Взахлеб читаю книги Шклярского про Томека: «Томек на тропе войны», «Томек ищет снежного человека» и т. д. Нравится Дефо с его Робинзоном Крузо. Эти книги окажут сильное влияние на дальнейшую жизнь.

Учительница музыки приходит на дом. Крутящейся табуретки (этой самой) для игры на фортепиано у нас не было. Помню, учительница - литовка, подкладывает взятые со стола отца толстенные книги с надписью «И. В. Сталин - Сочинения» мне под попу (ростом я был невелик). Улыбается. Говорит: «Это уже можно…» Я еще ничего не понимаю, улыбаюсь и играю гаммы. И книги толстые под попой помню. Будто прочитал.

12 лет

Свои первые деньги я заработал достаточно рано. После смерти дедушки, бабушка решила поменять квартиру. Переехали из старого города в новый, тогда еще очень модный район Лаздинай. А в прежнюю квартиру вселился с семьей литовский ювелир по имени Юргис. У бабушки с Юргисом сложились теплые, но абсолютно деловые отношения. Он-то и предложил моим родителям взять меня в подмастерья.

Каждый вечер в течение нескольких месяцев я полирую на полировальном станке медальоны и кулоны. Протираю и отполировываю бесконечные километры мельхиоровых цепочек. Убираю мастерскую и нахожусь у Юргиса в статусе «мальчика на побегушках». Помню запах обрабатываемого янтаря и зеленой полировальной пасты.
В результате немудреных трудов двенадцатилетний джентльмен получил что-то около двухста рублей. По тем временам – две инженерских зарплаты. Часть денег отдал родителям, а часть потратил, уж и не помню на что. На что-то детское и крайне в то время, видимо, необходимое…

Я уже «прилично разбираюсь» в ядерной физике. Вместо выполнения уроков я усердно «разрабатываю» проект анигиляционного фотонного двигателя для звездолета, на котором собираюсь лететь к созвездию Кассиопея. От меня устали редакции газеты «Пионерская правда» и журнала «Юный техник». В своих письмах я прошу зачислить меня в отряд юных космонавтов.

Шутки-шутками, но когда я получил ответ, что такого отряда не предвидится, я плакал…

Влюбился в девочку из параллельного класса - Ирочку Левину. Учебники физики стали разбавляться томиками А. С. Пушкина с папиной полки. Мама загадочно улыбается…

13 лет


«Космические проекты» временно, как мне казалось, уступают место новым планам. Вместе с одноклассником и, по тем временам, другом Лешей Денисовым мы собираемся пересечь Тихий Океан на бальсовом плоту. Нетрудно догадаться, что нашими вдохновителями были Тур Хейердал и Юрий Сенкевич. Мы готовились серьезно.

Я делал чертежи плота, купил книжку о морских судах и подписался на журнал «Катера и Яхты». На просьбу выслать чертежи Хейердаловского плота журналы «Катера и Яхты» и «Юный Техник» ответили вежливым отказом. Помимо прочего, сообщили нам о том, как, дескать «трудно, ребята, пересекать Тихий Океан». Заглушить наш с Лешей энтузиазм им не удалось. Лето я провожу в пионерском лагере «Олимпетис». Моя мама разводится с моим отцом, и мы с ней переезжаем в другую квартиру.

14 лет


Мы махнули рукой на Тихий Океан и весь год, совмещая с учебой, готовимся к путешествию на плоту по Волге. Подбирается снаряжение, разрабатывается маршрут. Концовка была несколько неожиданной – всему виной детская инертность. 21 мая Леша Денисов, а 28 мая - я – сбегаем в Крым. Учебный год нами не закончен. Родители Леши в «трансе».

Объявлен всесоюзный розыск. 25-го мая я посылаю в Ялту на «До востребования» телеграмму с подозрительным содержанием: «Будь осторожен, тебя ищут!». Я еще не знал, что о телеграммах подобного содержания сообщают в милицию. Лешку поймали в Ялте 27 мая прямо в помещении главного Почтамта. Он в милиции. Туда вылетает его мама (с целью его забрать, и, очевидно, заодно отдохнуть).

Я выезжаю в Крым, с молчаливого благословения своей мамы, 28 мая. Встречаюсь с Лешей и его мамой в Ялте. Лешина мама расстреливает меня «молниями». Кажется, побег провален. Но нет…

Через пять минут (под предлогом «сходить в туалет») мы убегаем (бегом) в горы, и в течение двух месяцев мы будем скитаться с палаткой между Крымом, Ростовом-на-Дону и Абхазией. Лешина мама вернулась в Литву ни с чем.

Жили случайными заработками. Пилили дрова какому-то деду в Крыму, В Гудаутах строили бассейн абхазскому миллионеру, в городском парке обучали приемам каратэ (по два рубля с носа) подрастающее поколение в Ростове-на-Дону. Ночевали в палатке, взятой еще в школе напрокат у одноклассницы Светы Зинович. Подворовывали на рынках, трясли мелочь у «малых». Однажды «ограбили» пьяного. На 20 рублей и часы «Полет»…

Перемещались на поездах без билетов – «Тетенька, нас родители в Сочи должны встретить…», и спрыгивали с поезда в Лоо. Попадали в разные передряги с криминальным «элементом» и сотрудниками милиции. В 14 –то лет!

За нами гонялись с ножами обкуренные абхазцы, обещая убить. Не догнав, изрезали в клочья палатку. Мы сидели в КПЗ в Ростове-на-Дону и лейтенант Ворона (фамилия такая) грозился посадить нас в тюрьму. В Абхазии нам давали «взятку», чтобы мы забрали из милиции заявление о грабеже. И многое еще…

В общем, узнали жизнь, о которой нам не рассказывали ни в школе, ни дома. Через два месяца вернулись: загоревшими, повзрослевшими и готовыми к новым подвигам. Для 14-ти лет это было действительно экстремальным приключением.

Представьте, «на каком положении» я был, приехав после всего этого в августе на третью смену в пионерлагерь «Олимпетис».
Загоревшим, повидавшим жизнь…
При этом - «ответственным за культмассовую работу по лагерю» со своим стерео-магнитофоном «Тоника»!
И не просто с магнитофоном.
Я отвечал за танцы, т. е., был диск-жокеем со своими импортными записями! (по тем-то временам).

В общем, «первый парень на селе, и рубаха в петухах...»

За все это меня оставили на второй год - «по поведению».

«По поведению» – это за то, что «не закончил учебный год и совершил нехороший проступок».
Узнал я об этом только первого сентября на школьной линейке.
Лёшкины родители смогли договориться с директором, и его перевели в десятый. Виноватым в «проступке» и «организатором этого безобразия» сделали меня. Моя мама «договариваться» ни с кем не стала. Я стал второгодником.

Думаю, это путешествие сыграло в моей жизни важную роль. Очень важную! Я лишился многих иллюзий и стал закаленнее во всех смыслах.

15лет


В моем новом классе было интереснее. О нашем побеге знала вся школа, и я, по-детски чувствовал всеобщее к себе уважение. Я занимался каратэ в подпольной секции и чувствовал себя уже достаточно уверенно. К великому огорчению учителя физики Александра Рувимовича Шмидта, преподаваемый им предмет перестал меня интересовать. Я стал увлекаться литературой, читал книги и получал за сочинения пятерки. Преподавательница литературы Зинаида Адольфовна ставила мне их за то, что я не списывал. Писать «от себя» было достаточно смелым делом. Более того, часто я выражал собственное мнение, не совпадавшее с мнением авторов учебника литературы. Зинаиде Адольфовне это нравилось.

За год я научился прилично играть на гитаре. В школьной рок группе «Гравитон» я занимаю место бас гитариста. Впервые я испытываю настоящий кайф от творчества. Мы пишем свои тексты и свою музыку.

Я сочиняю песни и стихи а-ля Окуджава.

«Божья коровка ползет по занавеске
Просто так ползет, без причины веской
Вот остановилась – думает, возможно
Вверх ползти опасно, зато вниз несложно…» Дальше шел социально актуальный текст.


На меня засматриваются девочки. Группа «Гравитон», как, наверное, и должно быть – не просто группа единомышленников, а образ жизни. Мы создаем вокруг себя какой-то другой мир. Мы «торчим» под «Машину времени» и «Автограф». Я открываю для себя “Deep Purple”, “Led Zeppelin”, “Queen”. А на вечеринках, вы помните, слушают Джо Дассена, “Boney M”, “ABBA”, “Smokie”. И, конечно же, все мы слушаем Высоцкого на древних ленточных магнитофонах.

Не смотря ни на что, «произведением всех времен и народов» я еще долгие годы буду считать рок-оперу Вебера “Jesus Christ – Superstar”.

Помимо гитары я играю в спектаклях школьного драмкружка. Мама работает в театре, и я знаю наизусть все репертуарные спектакли. Моя странная способность пародировать людей приводит в восторг моих одноклассников и некоторых актеров театра. Все советуют быть артистом. Бабушка – актриса, почему-то против. Я решаю поступать в ГИТИС. Увы, этому не суждено сбыться.


16 лет


Я ощущаю себя почти взрослым. Как и ко всем в этом возрасте, ко мне приходят новые чувства и ощущения. Приходит любовь. Она отнимает много времени. Появляется много лирики в стихах и песнях. Лидер нашей рок команды Алик Шилейка не доволен. Я не успеваю разучивать свои бас партии. Се-ля-ви! Как ни странно, учиться я стал лучше.

Зачитываюсь Есениным. Блока еще не понимаю. Очень нравятся произведения польского драматурга Тадеуша Ружевича… Но больше всего (как у многих в этом возрасте) нравятся Станислав Лем, Айзек Азимов, Бредбери и Стругацкие.

Мама часто уезжала на гастроли с театром, и за нашей квартирой закрепилась слава «подозрительного места». Видимо, это было следствием покупки стерео магнитофона «Тоника». Магнитофон усердно навязывал всему двору Bee Gees, дуэт Baccara, Joe Dassin, Julio Iglesias, Teach-In, Boney-M, ABBA и Демиса Русосса. Из русского – Окуджава и Высоцкий. Ну, и мы – группа «Гравитон». В общем, «квартира пошаливала...».

На снимке: монтировщик декораций Русского Драмтеатра.