Широк был Белерианд, которого уже нет, и разные народы жили в нем. И Пределы принцев нолдор были здесь, и великолепный Дориат, в котором правил король Элу Тингол с королевой своей Мелиан и прекраснейшей из дочерей эльдар, и города наугримов, Ногрод и Белегост, еще не закрыли свои чертоги навеки. Не было еще людей, не было и хоббитов, и многие, кто по замыслу Эру должен был прийти в мир, еще не проснулись. Зато рыскали во тьме твари Моргота, и сам он еще не был выслан за Предел Мира, а Саурон был лишь тюремщиком в его подвалах. И был в Восточном Белерианде прекрасный Край Семи Рек, Оссирианд, что в те времена еще звался Линдон, Поющий край. Великий Сирион нес свои воды и распадался в том краю на семь рукавов, и каждый из них звенел песней от радости, ибо то было лето Эндора. И отгремели уже битвы валар, и в это благословенное время на свет появилась я.
Мать моя, Келебриэль, была из народа нолдор, одна из тех, кто последовал за Финродом в Средиземье и признал его своим владыкой. Отец, Тилион, жил в Оссирианде с той поры, как пришел туда после скитаний во тьме Арды. Он добывал дерево, обрабатывал и относил мастерам-оружейникам, и из его древесины получались самые точные луки и самые звучные флейты. Дома всегда был лук, и в детстве мне хотелось научиться стрелять, но отец был против, ибо хотел уберечь меня от войн и раздоров. А потому я обучалась у матери поварскому искусству, в коем мастерства там и не достигла.
Долгие годы был мир в Белерианде, но пришла в него тьма. Стояла зима. Ночи были темны и безлунны, и равнина Ард-Гален простиралась во мраке под льдистыми звездами от горных крепостей нолдор до подножий Тангородрима. Неярко пылали сторожевые костры. Стражей было немного, и немногие бодрствовали в станах всадников Хитлума. И внезапно из Тангородрима вырвались реки пламени, что бежали быстрее барлогов, и затопили они всю равнину; и Железные горы изрыгнули ядовитые испарения, наполнившие воздух, и были они смертельны. Так погиб Ард-Гален, и огонь пожрал его травы, и стал он выжженной пустошью, покрытой удушающей пылью, бесплодной и голой. Впереди огня шел Глаурунг Золотой, пращур драконов, во всей своей мощи, а за ним следовали балроги, и по их следам катились волны орков, и было их больше, чем доселе видели или представить себе могли нолдоры. Все эти силы обрушились на Белерианд, и всюду, где им попадались нолдоры, Сумеречные Эльфы и люди, убивали их. Дошли орки и до Оссирианда,и хотя многие эльфы сбежали в Дориат под покровительство Тингола, не все сумели уйти. Среди них был и мой отец.
Моя мать не пожелала жить среди народа мужа, который предпочитал прятаться в лесах в то время, когда нолдоры держали осаду Ангбанда, и вернулась к своему королю Финроду в Нарготронд. Там мой дядя принялся обучать меня ювелирному искусству, а также стрельбе из лука. Однако недолго продлились дни мира - и поколения людей не прошло, как к государю нашему Финроду пришел прославленный Берен. И был совет, и ушел наш король, оставив корону и трон, и вскоре пал в застенках Саурона. Великое горе сковало мой народ. Стал новым королем Ородрет, младший брат благороднейшего из эльфов, короля Финрода Фелагунда.
Вскоре после того началась Нирнаэт Арноэдиад, а через некоторое время пал Нарготронд, и Глаурунг поселился в чертогах его. Наша семья долгую зиму скиталась в дебрях, и в итоге пришла просить убежища в Дориат. Через четыре же года Тьма накрыла и Дориат, ибо жадность гномов и гневливость Владыки сотворили лихо, и пал Элу Тингол от руки тех, дружбу с кем ценил когда-то. А немногим позднее жена его Мелиан покинула Арду, возвратясь в Чертоги валар, что и были ей родным домом, и Завеса ее, что охраняла Дориат от Тьмы, пала. Тогда же ворвалось гномье войско в Менегрот, Город Тысячи Пещер, что некогда сами наугримы и построили для короля Тингола, и разорили его. Украли они и прекрасный Наугламир, в центре которого мерцал Сильмарилл и из-за которого и произошла распря между эльдарами и наугримами. Через несколько дней прославленный Берен с отрядом догнал гномов и забрал принадлежащее ему, ибо кто имел право владеть Сильмариллом, как не тот, чья рука сняла его с железой короны Моргота и вытащил заем из пасти прожорливого Кархарота, первого из варгов. Я была в том бою и тогда же вновь видела родственников отца. И многие эльфы ушли после того боя в Дориат, который возродил Диор, сын Берена и Лютиэн, внук Элу Тингола. Однако же успела я еще увидеть прекраснейшую из рожденных в Арде с чудесным творением двух народов на шее - Наугламиром, в центре которого ярким светом сиял Сильмарилл.
Однако недолгим было правление его: клятва Феанора дала о себе знать и дети его, семеро оставшихся, разорили Дориат, а Диора убили. Но не получили они желаемого, ибо дочь Диора, Эльвинг, спаслась сотрядом эльфов и двинулась к устью Сириона. Вскоре Эарендил, сын прославленного Туора и прекрасной Идриль, взял в жены наследницу Дориата, и она подарила ему Наугламир. Замыслил он найти путь к острову валар, дабы передать им послание от эльфов и людей и просьбу о помощи. Долго искал он путь в Валинор, и нашел в итоге, да только в Арде свершилось последнее деяние клятвы Феанора: сыны его напали вновь на хранителей Сильмарилла и убили их. Ульмо превратил Эльвинг в чайку и отнес на корабль Эарендила. На груди же той чайки сиял Сильмарилл. Так прекраснейшее из творений вновь попало в Бессмертные земли, но о дальнейшей судьбе его и его носителей я знаю лишь только из песен. Я отплыла на остров Балар, где в те времена жил король Гил-Гэлад, и там продолжила учиться ювелирному искусству.
Вскоре владыки валар собрали армию и разбили силы Моргота, Темного Владыки, Властелина Мрака и Скорби, и изгнали его за пределы Эа. Тогда же я вновь видела Сильмариллы, и они были прекраснее всего на этом свете. Так закончилась Первая Эпоха Средиземья.
Вторая Эпоха Средиземья была отдана во власть людей,и немногие эльдар сумели оставитьсвои имена в ее истории. Я же все три тысячелетия и еще половину обитала под крылом Гил-Гэлада, моего короля отныне, когда владыки нолдор погибли или ушли на запад, и с тоской вспоминала благословенный свет Сильмариллов. И когда, наконец, спесивость королей дунаданов погубила их, и светлые земли Нуменора, Западного края, поглотила бездна, а Саурон был низвергнут в пучину, и началась Третья Эпоха, я покинула дом моего короля, Серебристую гавань Митлонд, и ушла вглубь Эред-Луина, что некогда звался Линдоном, а до того Оссириандом, и ушла искать места моего детства. Но не было их больше в Сущем мире, ибо войны и битвы разорили Белерианд, а последний гнев валар изменил его облик до неузнаваемости. Многие гоблины, и пауки, и другие порождения Мелькора нынче бродили там, где некогда я пела и танцевала под звездами, мечтая увидеть Благословенный Валинор и свет Дерев, но зная, что никогда мне не увидеть этого, ибо Дерев больше нет милостью Мелькора. И увидев, как бродит тьма там, где некогда был свет, я поднялась на высочайшую гору и прокляла имя Моргота Бауглира, и Саурона Гортхауэра, прихлебателя его. И тогда уже прозревала я, что смогу увидеть Благословенный Край, лишь только уйдя из жизни, ибо путь на запад будет вечно закрыт для меня: лихо Моргота, выпущенное им в мир сущий, никогда нельзя будет уничтожить, но пока жива в мире ложь, предательство, пока бушуют войны и орки портят облик этого чудесного мира, не найти мне покоя, но вечно сражаться.
Я поселилась в обители Эделион, что стояла у врат Эред-Луина, и сражалась с тьмой. Но тьма поселилась не только в порождениях Моргота. Проклятие его лжи пало и на гномов, ибо один из народов их взбунтовался и перешел на сторону врага, отдав Обитель на разрушение гоблинам. И с тех пор нет мне ни дома, ни покоя, родичи мои давно погибли, а иные избрали покой Валинора, и теперь я уничтожаю тьму везде, где найду, и помогаю тем, кто просит об этом. Я не желаю мстить, но желаю исправить то, что не сумели сделать старшие...
