Тема подделок поистине вечна для художественного рынка, и разговор о них, как это ни печально, не теряет актуальности. Своими мыслями о фальшивых произведениях искусства лондонский коллекционер и русский князь Никита Лобанов-Ростовский.

 Никита Лобанов-Ростовский

Год назад Фонд П.Кончаловского в процессе экспертизы выявил подделку, «списанную» с оригинала, находящегося в нижегородском музее. Первое изображение — подлинная картина П.Кончаловского «Лотос» 1917 г. Второе — подделка, проданная московскому коллекционеру за 250 тыс. долл.Проблема вечна!
Элемент обмана, уголовщины существует в изобразительном искусстве с незапамятных времен до наших дней. Трудно подделать Пушкина или Моцарта, но можно подделать икону или картину Малевича. Мотивировка зависит от социокультурных факторов, включающих в себя всю гамму нашего существования — от политического устройства и уровня жизни до обычных человеческих слабостей вроде тщеславия, глупости или же попросту желания заработать. В этом контексте существование фальшивых произведений искусства вполне оправдано. По-другому просто не могло быть.
В США в Гарвардском университете эксперты до сих пор спорят о подлинности неожиданно обнаруженных работ Джексона Поллока, аргументируя субъективные эстетические доказательства результатами физико-химических анализов. Я совершенно уверен в том, что пока существует изобразительное искусство, имитации, фальшивки неизбежны.

Русский авангард
В отношении подделок русский авангард — не исключение. Академический интерес к нему возник за пределами СССР после публикации книги Камиллы Грей в 1962 году (Camilla Gray, The Great Experiment: Russian Art, 1863-1922). Коммерческий же интерес появился с первого аукциона русского авангарда на Sotheby's в 1974 г. Авангард стал модным искусством подполья, еще одним свидетельством отсутствия свободы в СССР. Как коммерческая реакция на очередной фортель тоталитарного режима и в Советском Союзе, и за рубежом, появились подделки. Некоторые были высококачественными, но большинство — абсолютно неприемлемыми.
Вся эта путаная история с несохранившимися архивами художников в отечественных катаклизмах и большие сложности с атрибуцией создали благодатные условия для фальсификаторов. Поэтому и появилось первое и необходимое условие приобретения работ русского авангарда — подлинность этих работ нужно устанавливать с помощью химического анализа, инфракрасных и рентгеновских снимков и технологической экспертизы, а это сложные и длительные процессы. На помощь приходят 4 новые краски, которые были созданы в первой половине XX века и, таким образом, служат хронологическими показателями создания картины: красный кадмий (1910 г.), два вида титановых белил (1918 и 1938 гг.) и фиталоцианиновые краски (1936 г.). Например, в химическом анализе присутствие в белилах значительного количества титана в его двух кристаллических разновидностях сразу же указывает, что употребляемая краска датируется 1920-ми годами. Пока нет доказательств, что белила, содержащие титан, употреблялись художниками в России между 1918-м и 1921-м годами. С титановым производным — рутилом — обстоятельства проще. В 1938-м году компания Титан (Titan Co.) начала использовать хлорную кислоту в производстве двуокиси титана из ильменита, которая ведет к двуокиси титана в кристаллической форме — рутил. Он вошел в состав белил в Западной Европе в 1945 г., и его присутствие в любом произведении русского авангарда указывает на время его создания, т.е. после Второй мировой войны.
Чрезвычайно полезны также фото в инфракрасных лучах, которые часто помогают узнать, кто автор неподписанного произведения. Например, как невозможно отличить на вид раннего кубистического Брака от Пикассо, так же невозможно отличить и некоторые работы Поповой от Веснина. Зато, как только вы включите и направите цифровой инфракрасный фотоаппарат на масло Поповой, вы увидите ее первоначальный набросок, сделанный кистью свободной рукой, в отличие, скажем, от Веснина или Клюна, которые прибегали к линейке и циркулю.
Дорогостоящим, но окончательным способом датировки и установления местности, где была написана работа, является анализ органических веществ, в частности, пыльцы. К сожалению, аппаратура для этого слишком дорогостояща и во многих институтах художественной экспертизы ее просто нет.
Более обширное описание на эту тему опубликовано этим летом в докторате Марии Кокори при Институте Курто в Лондоне. Ее работа основана на эталонах живописи русского авангарда, взятых из собрания Георгия Костаки в Музее современного искусства в Салониках.

Кто виноват и что делать
Надо сказать, что отношение к искусству вообще в России весьма нервное. Нет учреждений или организаций, обладающих обширными информационными базами данных о художниках (включая эталоны масляных красок) или скульпторах и их наследии. Далеко от совершенства законодательство. Не существует юридически отработанного механизма перехода прав собственности. Можно углядеть червивое яблоко на рынке и не покупать его. А что делать с «червивой» картиной? Государство, совершенно очевидно, не располагает средствами контроля или даже принуждения к открытости современного рынка искусства в России. В то время как этот сектор экономики не обойден вниманием властей предержащих от Парижа до Пекина или Нью-Йорка.
Начинать, по-видимому, следует с самых азов. Необходимы реестры произведений искусства, существующие во всём мире. Они есть не только в богатых аукционных домах или галереях, но и в специализированных фондах. Вы не сможете продать и не станете покупать работу Марка Шагала, если она не засвидетельствована его фондом. Если эта картина не «липа» или же случайная находка, что бывает крайне редко, то у нее есть так называемый «провенанс». Т.е. время написания, продажи, имена последующих владельцев, выставки и т.д. Документы такого рода есть необходимый элемент передачи права собственности. Решающий момент любой сделки есть фиксация этого акта, т.е. финансовое свидетельство о её проведении с именами участников и даты. Все другие бумажки — чистая «Филькина грамота» с точки зрения закона. В России же на рынке живописи и антиквариата идет игра без правил. Главным образом это происходит оттого, что нынешнее уголовное и гражданское законодательство в принципе остаётся советским и не учитывает новых экономических взаимоотношений. У меня нет ни малейшего сомнения, что рано или поздно дилерам и антикварам России придётся выйти из теневого рынка. Рынок искусства не терпит дискредитации. И не удивительно, что «новые русские» со значительными средствами предпочитают пользоваться услугами западных дилеров и аукционных домов — здесь значительно меньше обманывают и не торгуют «котом в мешке».
Коммерческие центры экспертизы на Западе существуют некоторым образом «при» известных музеях. В России есть объемные базы данных в Русском музее, Третьяковской галерее, Эрмитаже, Пушкинском музее и, в меньшем размере, может быть даже только в картотеках, и в других музеях. Следует объединить всё это разрозненное знание в единую структуру с доступом к западным базам данных, без монополии к доступу материала.
Тогда ответственность экспертизы, может быть, будет в рамках разумного. В конце концов появится «ссылка на…» в качестве удостоверяющего подлинность работы фактора, а не сегодняшние субъективные оценки далеко не всегда компетентных и независимых экспертов. А, как мы все знаем, спрос диктует предложение.

Всемирно известная коллекция русского искусства, принадлежащая семейству Лобановых-Ростовских, продана за 20 млн долларов. Официальным покупателем стал международный благотворительный фонд "Константиновский".

Уникальная коллекция Лобановых-Ростовских насчитывает около 1000 произведений 140 художников конца XIX - первой трети XX веков, в частности работы Валентина Серова, Александра Бенуа, Льва Бакста, Сергея Судейкина, Николая Рериха, Михаила Ларионова, Натальи Гончаровой, Казимира Малевича, Эля Лисицкого и других.

Князь Никита Дмитриевич Лобанов-Ростовский - потомок ветви династии Рюриковичей, начал собирать коллекцию вместе со своей первой супругой Ниной Лобановой-Ростовской (в девичестве Жорж-Пико) в 1960-е годы.

В последние годы Никита Лобанов-Ростовский говорил о том, что продавать принадлежащую им коллекцию он и его первая супруга не собираются, однако поскольку прямых наследников у них нет, они согласны были бы передать собрание безвозмездно - удостоверившись, что оно действительно попадет в хорошие руки.

Решающим оказалось предложение, поступившее из России, после которого сделка все-таки совершилась в феврале этого года, но несколько месяцев держалась в секрете. Ее сумма составила, по неподтвержденной информации, около 20 млн долларов - при общем объеме проданного собрания в 810 графических листов.

И хотя в качестве покупателя выступил международный благотворительный фонд, как пишет издание, характер сделки прояснила еще в апреле губернатор Санкт-Петербурга Валентина Матвиенко, обмолвившись, что произведения из коллекции Лобановых-Ростовских приобретены государством.

Антикварный магазин "Коллекционер" Сочи