В этом постиге будет много фотографий мальчиков "модерна". Самые характерные на мой взгляд вещи-это длинные волосы,которые не стригли практически до подросткового возраста,и то что мальчиков лет до 5-6 продолжали наряжать как девочек.
Ну и конечно знаменитая "матроска". Да, еще до Коко Шанель это был один из самых популярных детских костюмов. Особенно во времена "бель эпох".
Первая часть поста будет об одежде,далее немного о воспитании детей в кругу русского дворянства.

Наиболее популярен матросский костюм был в Англии: матроски британских детей красноречиво свидетельствовали о имперской мощи Британии—владычицы морей. Будучи обязательным в школах для будущих моряков, он затем стал униформой европейских мальчиков с ХIХ века. Вспомним новеллу Томаса Манна «Смерть в Венеции» и кадры фильма Висконти—прекрасный мальчик Тадзио носит матроску: «Английский матросский костюм с широкими рукавами, которые сужались книзу и туго обтягивали запястья его ещё совсем детских, но узких рук, со всеми своими выпушками, шнурами и петличками, сообщал его нежному облику какую-то черту избалованности и богатства».



Со старинных фотографий на нас смотрят девочки в матросках и мальчики с кудрями до плеч. Попробуйте определить, кто из малышей какого пола! Дело в том, что настоящим феноменом детской моды той поры можно считать платье... для мальчиков - его носили до 3-4 летнего возраста. Мальчикам отращивали волосы до плеч, завязывали банты.
Истоки стойкой традиции обряжать маленьких мальчиков в платья, по-видимому, коренятся в старых временах, когда в угоду придворному этикету на детей надевали парики, кринолины, парчу, а с другой стороны - воспринимали их как нежных и воздушных ангелочков. В XIX веке в вопросах приобщения детей к миру взрослых очень важна была христианская мораль, поэтому тема полового воспитания считалась запретной вплоть до старшего школьного возраста. Мальчуковые платья не отличались от девчачьих ни фасоном, ни отделкой, ни тканями. И у тех, и у других застежку делали слева - платье расстегивалось по всей линии шва и легко снималось. Среди разнообразных украшений - вышивка шнуром, аппликация, кружево, обилие воланчиков и оборок.
В торжественных случаях детям надевали белые чулки и изящные туфельки с перепонкой. История этих удобных и легких туфель тянется с 70-х годов XIX столетия. Тогда их впервые предложил знаменитый французский обувной мастер Пине. Отсюда и сохранившееся по сей день название "пинетки". Изделия в мастерской Пине шили из лайки, замши, опойка (кожа телят, вспоенных молоком). В конце XIX -начале нашего века стали модными мальчуковые сапожки, их также изготовляли из лучших сортов кожи, они были мягкими, ловко облегая детские ноги.




Еще о матроске
Само слово "матрос" (matroos) появилось у нас в эпоху Петра Великого, известного своей привязанностью ко всему голландскому и морскому. А в конце того же века во Франции Жан Жак Руссо возглавил "крестовый поход" против неестественности корсета, вреда тяжелых и громоздких одежд и за особую, "целебную" одежду для детей, которая имела бы свое направление в моде. У знаменитого реформатора нравов было немало последователей. Среди них широко известная при европейских Дворах портретистка Элизабет-Луиз Виже Лебрен. Именно ей было суждено стать пропагандистом идеи новой одежды для детей в России. За шесть лет пребывания при русском Дворе она так повлияла на манеру знати одевать своих детей, что к первой четверти XIX века российские юные дворяне уже щеголяли в матроске. Этот костюм, по мнению некоторых исследователей, был придуман самой художницей. Тема здоровья, закаленности, свобода движений, белые и синие тона полностью соответствовали новейшим представлениям о моде. В матроске соединились удобство, функциональность и элемент романтики. На рубеже XIX и XX веков костюмчики-матроски носили мальчики с трехлетнего и до юношеского возраста. Помимо синих и белых для матросок употребляли и темно-красные ткани в сочетании с белым. Обязательными были галстук и изображение якоря. Матроску носили и девочки, для них предпочтительнее был белый цвет. Одежда с морской символикой перекочевала и во взрослую моду. Не редкостью было увидеть девушку в белой с синей отделкой матроске. Такая одежда олицетворяла юность, отдых, была очень демократичной.



Нижнее детское белье шили только из хлопковых тканей: это был батист, маркизет, майя, хлопковый фуляр. Белье делали исключительно белым. Цветные ткани считались "нездоровыми", поскольку они линяли и были окрашены химическими красителями.
В конце 50-х годов XIX века, когда в России появилась швейная машинка, все конструктивные швы на одежде стали строчить и лишь мелкие работы выполнялись вручную. Но детская одежда дольше прочей оставалась "заповедной территорией". Считалось, что бельевой шов доставляет малышам неудобство, а застрочка "защипы", столь модная в начале века на ночном белье, в детских вещах была уместной только по краю простыней. Нижнее детское белье было очень затейливым. Достигалось это качеством тканей, аккуратностью исполнения, сложностью и обилием вышивки, кружева, лент. Главной частью нижнего белья и для девочек, и для мальчиков была рубашка, которая в зависимости от предназначения опускалась то до щиколотки (ночная), то до бедер (дневная). У рубашек был длинный втачной рукав с узкой манжетой (летние рубашечки шили без рукавов). Поверх дневной рубашки надевали лифчик - подобие короткой маечки из плотной ткани на пуговицах сзади. К нему были пришиты 2 или 4 прорезиненные ленты с зажимами для чулок.



О пуговицах на детской одежде, и прежде всего на белье, следует сказать особо. Они так и назывались - бельевыми. Для удобства их делали мягкими, обтяжными или обшивали той же тканью, что и белье. Декоративные пуговицы допускались только на нарядной и верхней одежде. Панталоны для детей кроились так же, как и дамские. Штанины были присборены и пришиты к поясу-кокетке, державшемуся на тесемках или на пуговицах. Швы по внутренней линии бедер не зашивались. По нижнему краю у колен панталоны заканчивались оборками, украшенными фестонами и вышивкой английским швом. Дырочки на такой вышивке использовались для продергивания лент, которые служили как дополнительные подвязки, удерживающие на ноге чулки.
В дореволюционной России существовало чрезвычайно уважительное отношение ко всяким униформам - на то были свои исторические причины, порожденные реформами петровского времени. Детская одежда для учащихся школ, гимназий, училищ не избежала сложившейся традиции. Дети носили форму не только в учебное время. В театр, в гости, на детские праздники и балы обязательно надевали форму!
Конечно, все те виды одежды, что здесь упоминались, были в ходу только среди детей из дворянских семей, а также из среды просвещенного купечества, интеллигенции, разночинцев и мещан. Одежда русских крестьянских детей, их сверстников из среды различных народов и народностей Российской Империи была иной. Процесс урбанизации - переселение крестьян в города - постепенно вносил свои поправки в быт, явственно отражаясь в манере одеваться.
В конце 40-х годов XIX века уходящий стиль «бидермейер» внёс некоторую вольность в одежду подростков, она уже не повторяла досконально взрослую. Мальчики носили длинные трубкообразные штаны, длиннополый сюртук, отделанный шнуром. Популярна была шапка с козырьком, позаимствованная из военной формы.
Окончательно детский стиль сформировался и прижился к концу XIX века. Появилась детская одежда для купания, для игры в теннис и занятий гимнастикой.
В конце XIX века с развитием технического прогресса популярным стал жанр фотографического студийного портрета. Тут и там в Москве, Санкт-Петербурге появлялись студии фотопортрета. Поход к фотографу был значительным событием, к нему готовились, специально подбирая одежду.



Дворянское воспитание - это не педагогическая система, не особая методика и не свод каких-либо правил. Это образ жизни, стиль поведения, одежды. Это усваивалось сознательно, а отчасти и бессознательно, путем привычек и подражания. Это традиции, которые не обсуждают, а соблюдают. Поэтому важны не только теоретические предписания, а и те принципы, которые реально проявлялись в быту, в поведении, в живом общении.
Образ Русского дворянства не может вместить в себя все многообразие человеческих индивидуальностей. Но можно отобрать из всего этого многообразия черты наиболее характерные. Дворян обучали: независимости, храбрости, благородству, чести. Эти качества природные, но образ жизни их может усилить или задушить. В дворянской среде развивались и совершенствовались те качества русского человека, которые, в идеале, должны были со временем проникнуть и в ту среду, где их некогда было развивать. Дворяне питали веру в то, что в будущем постепенно сгладится неравенство слоев русского общества и дворянская культура во всем ее объеме, от произведений литературы и искусства и до хороших манер, станет достоянием всех сословий, будет общим законным наследием свободных и просвещенных граждан. Хорошее общество может существовать и не в высшем кругу, а везде, где есть люди честные, умные и образованные. Вообще, существует лишь два рода людей - образованные и необразованные.
Воспитание детей состояло в том, что его ориентировали не на успех, а на идеал. Быть храбрым, честным, образованным не для того, чтобы достичь славы, богатства, высокого чина, а потому что он дворянин, ему многое дано и он должен быть именно таким. Главной сословной добродетелью считалась дворянская честь. Эта честь не дает человеку никаких привилегий, а, наоборот, делает его более уязвимым. Честь являлась основным законом поведения дворянина, безусловно и безоговорочно преобладающим над любыми другими соображениями, над выгодой, успехом, безопасностью или рассудительностью. Граница между честью и бесчестием была чисто условной.



Честь - готовность жертвовать всем для поддержания какого-нибудь условного правила. Готовность рисковать жизнью для того, чтобы не стать обесчещенным, требовала немалой храбрости, честности перед собой и другими. Человек должен был отвечать за свои слова и за оскорбление должен был драться на дуэли. Не драться - считалось пределом низости. Это диктовало стиль поведения: избегать излишней мнительности или недостаточной требовательности.
Дворянское воспитание давало жизненный успех. В него входило не только внешнее благополучие, но и внутреннее состояние человека - чистая совесть, высокая самооценка, ни истерик, ни озлобления, аристократическая гордость им не позволяла проявлять такие чувства. Главное все-таки в том, что они защищали свое человеческое достоинство ("не смейте меня оскорблять"). Всякий дворянин боялся, что его уличат в физической трусости. Большое значение придавалось храбрости и уверенности в том, что ее можно воспитать путем волевых усилий и установок. Эти качества всегда высоко ценились и старательно прививались детям. Они были невозможны без физической силы, ловкости и выносливости. Лицеисты обучались верховой езде, фехтованию, плаванию, гребле и т.д. Распорядок был строгий: подъем в 7 утра, прогулки в любую погоду, простая пища. Это, диктовала сама жизнь. Их ожидала военная служба, дуэль и т.д. Поэтому для укрепления тела их заставляли перепрыгивать рвы, влезать на деревья, столбы, заборы, прыгать через деревянного коня, подниматься на большую высоту. Надо было заниматься гимнастикой не менее часа, и никому не делали поблажек. Пешие марши - с полной выкладкой.
Этические нормы тесно соприкасались с этикетными: демонстрация чувств, поведение, не вписывающееся в принятую норму, было не только неприлично, но , и недостойно. Это помогало выводить из общего силового поля любые проявления : трусости, малодушия, слабости. Дворянские дети приучались превозмогать боль, отчаяние, страх, по мере сил старались не показывать, как это трудно. Для этого требовалось не только мужество, но и безукоризненное умение владеть собой, которое достигалось путем длительного и тщательного воспитания.
Человеку прежде всего надо иметь открытое лицо и скрытые мысли. Человек, у которого нет du monde - "светскости", - при каждом неприятном происшествии то приходит в ярость, то уничтожен стыдом и ведет себя как сумасшедший или выглядит как дурак (второй вариант). А тот, у кого есть светскость, как бы не воспринимает того, что должно его раздражать. Если он совершил какую-либо неловкость, он легко сглаживает ее своим хладнокровием, вместо смущения, еще больше ее усугубляющего. В светском обществе человеку часто приходится очень неприятные вещи встречать с непринужденным и веселым лицом. Он должен казаться довольным, когда на самом деле ему плохо, должен с улыбкой подходить к тем, к кому охотнее подошел бы с пистолетом. Он должен скрывать от себя известную всем темную сторону, наполненную досадами, огорчениями и неприятностями. Это считалось обязательной чертой воспитанного человека. Эти требования воспитывались с раннего детства, настойчиво и порой жестоко. Надо скрывать свой нрав и уметь не быть, а казаться. Вначале это очень трудно, но скоро это входит в привычку и перестает быть трудным.
Владеющий собой владеет и ситуацией. Необходимо уметь направить беседу в нужное русло, разузнать обстановку, переключить внимание с одного предмета на другой и прочее.



Хорошие манеры - это хранители пристойности и спокойствия общества. Они служат для защиты, и в них не должно быть отравленного коварством оружия.
Нельзя в разговорах допускать чопорности и ханжества. В высшем свете люди общались между собой очень просто, непринужденно и естественно, без всякой напыщенности и жеманства. Напыщенность и жеманство -;это удел низших классов. В высшем свете, наоборот, всегда была свобода и простота движений, безыскусственность манер и стиля. Никто не пользовался в речах поговорками и пословицами, считая это дурным тоном. Дворяне везде были без наигрыша, поэтому они везде были естественны: и;в салоне, и на базаре, с крестьянами, рабочими, дворовыми и т. д. При вопиющем социальном неравенстве дворяне видели и осознавали общность исторической и национальной судьбы народа - чувство более глубокое и надежное, чем пресловутая; классовая солидарность.
Нравственные нормы и правила хорошего тона усваивались дворянскими детьми в семейном кругу. Семьи были большие, не принято было ограничивать число детей (дети от 20 до 2 лет). Было много родни: дяди, тети, двоюродные,;троюродные братья и сестры и т д. Все родственники активно вмешивались в воспитание детей. Представлений, что это прерогатива отца и матери, у них не было. Воспитание предоставляли наставникам и наставницам, а сами следили лишь за общим ходом его. Дети с родителями держались почтительно, не смели говорить "ты" никому и чувствовали, что они созданы для родителей, а родители для них.Не так как сейчас, дети - владыки в доме, а родители - подчиненные и слуги. Детям - всю роскошь жизни, а родителям - один труд и заботы.
Все в доме учат детей по своему усмотрению и по мере желания. Но дети;обязаны и вынуждены подчиняться жестким правилам поведения, которым сознательно или бессознательно учат все понемногу. Послушание родителям, почитание старших были основополагающими, и, отсюда, авторитет отца был безусловным и не подлежащим обсуждению. Дети были заняты с утра до вечера. Строгий режим. Один учитель сменял другого, в перерывах умственная работа;сменялась физкультурой, фехтованием, танцами, катанием на коньках, на лыжах с;гор. Для наказания применялись розги, лестница обычных наказаний составляла: без сладкого, без гуляния, постановка в угол, на колени на горох, устранение от;общих игр и т. п. Все равно детям жилось легко и весело.
Принцип отношений в дворянских семьях: вместо того, чтобы навязывать детям свою любовь, родители старались сделать так, чтобы дети заслужили ее. Хорошее воспитание призвано упрощать, а не усложнять отношения между людьми. Улучшает воспитание общество светских дам, там можно отшлифовать свои манеры - и привыкнешь быть предупредительным и учтивым, держаться осторожно, вежливо, искать изящества, приобретать правильные привычки. Упрочается самоуважение и уважение к женщине. Надо уметь все делать непринужденно, изящно. Это, в основном, для всех невоспитанных людей и является камнем преткновения, и они на людях делаются или скованными, или развязными.
Естественность и непринужденность была результатом усердных тренировок, целенаправленного воспитания дворянских детей, внушения им определенных этических норм. Преодоление ложного стыда давало им то, что всегда они были доброжелательными и любезными, оказывали окружающим знаки внимания и говорили всем только приятное, стыдились быть невежами.



Широкое распространение в дворянских семьях получило домашнее воспитание с помощью учителей, гувернеров и гувернанток, приглашавшихся для обучения несовершеннолетних детей.
Дворянство той эпохи щедро оплачивало труды гувернеров. Но, как правило, привозных. Ш.Массон, сам воспитатель в семье Салтыковых, в своих записках сообщает о весьма внушительных гонорарах, полученных за воспитание знатных молодых людей: «Господин Брюкнер получил тридцать пять тысяч рублей за четырнадцать лет, посвящённых воспитанию молодых князей Куракиных, а Гранмон — двадцать пять за воспитание князей Долгоруких». Другой пример: исследователь творчества М. Ю. Лермонтова Висковатов отмечает, что англичанин Виндсон, бывший гувернером в семье Уваровых и потом поступивший к М.Ю.Лермонтову, имел жалованье в 3000 рублей годовых и отдельный флигель для себя и жены.
Все домашние воспитатели, учителя, наставники были объявлены служащими Министерства народного просвещения. При этом звание наставника считалось более высоким, чем гувернёр. Гувернёры могли пройти дополнительные испытания и получить звание наставника. Звание наставника приравнивалось к должности старшего преподавателя гимназии, учитывалась выслуга лет, что давало право на повышение оплаты труда. С 1853 года наставники и гувернёры стали получать пенсии, хотя и довольно мизерные.
Специально для подготовки гувернанток был основан институт благородных девиц, более известный нынешнему поколению как Смольный. Женская семинария (Смольный институт) содержалась на средства императрицы.



Чему же и как учили гувернёры и гувернантки, наставники и наставницы порученных им питомцев? Из сочинений русских классиков нам хорошо известна та важная, если не определяющая роль, которую учителя-иностранцы, и прежде всего французы, играли в домашнем образовании дворянских детей в России XVIII-XIXвв. Вместе с тем именно художественная литература сформировала в общественном сознании крайне одностороннее представление о данном феномене. Хотя фигура француза-гувернера часто присутствует в произведениях русских писателей, обычно это второстепенный персонаж, лишенный ярко выраженной индивидуальности и обрисованный, нет, скорее обозначенный несколькими беглыми, стереотипными штрихами. О том, как в действительности обстояло дело, мы, к сожалению, мало что можем узнать из научных трудов.
Детям старались дать домашнее воспитание, вследствие этого обеспеченные родители отыскивали не просто человека, располагавшего кое-какими знаниями, а опытного педагога. Первоначально среди домашних воспитателей доминировали французы и немцы. Прежде всего, они пытались изолировать своих питомцев от внешнего мира. Эта тенденция была типична для педагогов XVIII-XIX веков. Она проявлялась как в превалировании закрытых учебных заведений, так и в попытках гувернёров основать (не всегда удачно) безукоризненную атмосферу для воспитания в семьях, чтобы ничто не мешало осуществить некую педагогическую методу. Несмотря на несомненные пороки, идея частичной обособленности детей от общества представляется довольно разумной. Ведь ребёнок, оказываясь в мире взрослых, в мире малопонятных ему фактов и разговоров, либо берется подражать, норовя стать маленьким взрослым и тем самым теряя свою личность, либо доставляет себе абсолютно ложное суждение о мире взрослых. Включать детей в мир взрослых следует исподволь и очень осмотрительно.



Основное, чему стремились выучить своих питомцев гувернёры, — это умение трудиться. Они стремились сделать так, чтобы их воспитанники «не покрыли паутиной лени свои от природы светлые головушки», чтобы из ребёнка не получился «больфан» вроде главного героя «Недоросля».
Гувернёры почти всегда много внимания уделяли физическому развитию своих питомцев. Но не столько для того, чтобы укрепить их здоровье, сколько приучить терпеливо переносить трудности.
Большая часть иностранных гувернеров были образованнейшие люди, нередко знатного происхождения. Далеко ходить не надо — кто же развил у великого русского классика А.С.Пушкина любовь к искусству, а именно к рисованию? Да ни кто иной, как его первый гувернер! Известно, что еще задолго до поступления в Царскосельский лицей, где преподавалась живопись, к этому искусству интерес у ребенка пробудил французский эмигрант граф Монфор. Он был очень образованным человеком, хорошим музыкантом и живописцем. О нем великий поэт написал: «:Не могу ставить на одну доску с этими чудаками [гувернерами] воспитателя детей, французского эмигранта, графа Монфора, человека образованного, гуманного: воспитывать и обучать французскому языку взялся сам граф Монфор. Этот француз любил рисовать, был музыкантом». И здесь же «:мы с Монфором обошли всю Москву. Я знал ее вдоль и поперек: Кремль, набережная, каменный мост, памятник Минину и Пожарскому, Воспитательный дом, Петровский театр, Университет:».
Но неужели гротескный учитель-француз воспитывал тогдашнее поколение? Неужели классика в полной мере отразила правду жизни? Смеем вас заверить — нет. Французский посол граф Сегюр писал, что по своему образованию и культуре блестящая российская аристократия ни в чем не уступает наиболее просвещенным людям Западной Европы. Фактом может служить также труд Ф. Тастевена, исследовавшего жизнь французской колонии в Москве и пришедшего к выводу, что иностранные наставники вовсе не были дезертирами, ворами и мошенниками, но отличались высоким уровнем образования.



http://bonne.ru/articles/history/

http://www.modnoe.ru/interes/detail.php?ID=1371

http://hearth.narod.ru/home/9909.htm

http://www.robbreport.ru/article/?articleid=1086&rubricid=3

http://www.dusha-rossii.ru/russkaya-aristokratia

Фотографии утянуты у ЖЖ-юзера felix___