Как я уже писала однажды, мой дневник, всего лишь дверь в историю и в искусствоведение. Посему и посты новой рубрики, которую я открываю сегодня, наверно, не станут ни для кого новостью, а просто попыткой собрать вместе некоторые факты.

А говорить мы с вам в этой новой рубрике будем о соборе и его «тайнах». Но слово «тайна» будем рассматривать в самом широком смысле его значений: и как истину веры, и как замысел Провидения, не всегда подвластный человеческому сознанию; и как ключевые события в жизни Иисуса и Девы Марии, которые упоминаются при чтении Розария и в священных мистериях, которые разыгрывались в Средневековье в церковном дворе или внутри церкви. Тайной являются и соблюдение религиозных обычаев и обрядов, связанных с эзотерическими культами древности; и знания в той или иной области, доступные только посвященным; и факты, которые невозможно объяснить, прибегая только к традиционным методам исследования…

Так или иначе, но все эти значения слова «тайна» наделены, прежде всего, семантическим богатством, и именно оно частично объясняет то завораживающее воздействие, которое соборы оказывают на нас до сих пор. Недаром их называют «энциклопедией под открытым небом». В средневековой культуре соединение буквального смысла конструктивных и декоративных элементов с высшим символическим значением, с одной стороны, было доступно только тем верующим, которые могли его понять; а с другой было призвано служить главной цели – научить расшифровывать то, что было скрыто за «знаком»…

 Я прекрасно понимаю, что сейчас о семиотике культуры вообще и искусства в частности не пишет только ленивый, но при этом хороших статей я почти не вижу, ибо одним только словарем символов здесь не обойтись. Поэтому и делаю попытку более-менее адекватного разговора в виде такого своеобразного путешествия по семантическому миру собора и «божественной» устремленности Средневековья.

В принципе, что такое собор никому объяснять не надо.. Но в средневековом сознании само это слово  было тесно связано в первую очередь со словом кафедра, что в переводе с латинского означает торжественное заседание или  проведение торжественных церемоний, обрядов и собраний, имеющих особое значение для сообщества людей, и воплощение символа власти. Ведь собор для любого человека того времени был центром духовной, политической и культурной жизни, заменяя все достижения научно-технического прогресса, которые есть у нас. Поэтому почти самым главным в соборе для Средневековья было то, что он являлся местоположением облеченного властью епископа, главной церковью диоцеза, священным зданием.

Однако, если спросить современного человека, что такое собор – то, скорее всего, мы получим ответ, что в первую очередь это монументальное церковное здание, в котором воспроизводиться видение мира, религиозная концепция искусства в Средневековье. Есть люди, воспринимающие собор как центр единения очень разных людей, связанных единой верой, единой конфессий. Для третьих – это поразительный результат применения научных, технических и духовных знаний эзотерической направленности, тщательно скрываемых и защищенных строгой тайной. И это уже независимо от того, находится или нет епископский престол в здании, воспринимаемом как «собор».

Сейчас очень модным стал тезис о том, что архитектура и скульптура позднего средневековья были произведениями мастеров, посвященных в знания, не входящие в общепризнанную науку, и применяется он к так называемому «готическому» искусству. Относиться к данной концепции можно по-разному, но сказать, что она совсем не имеет под собой оснований, безусловно, нельзя, тем более что в последнее время она получила подкрепление  в виде достойных внимания исследований. И напомню, что готический период открыл новую главу в искусстве Запада, быстро и почти повсеместно придя на смену романскому искусству, но между этими двумя способами художественного выражения не существует настоящей преемственности.

Неважно, готический или романский, но при возведении такого здания как собор, возникала необходимость использовать мастерство профессиональных строителей. К работе привлекались каменщики, плотники, каменотесы, объединенные в корпорации, строго соблюдавшие профессиональные уставы и переезжавшие с места на место, так иногда их приглашали работать в центры, географически удаленные от мест проживания общины. Определяющее значение в решении воздвигнуть или расширить какую-либо церковь имели вера и экономическая свобода города, наличие рабочей силы и средств. Это явление было типичным для романского искусства. В этом плане показателен пример так называемых мастеров-комаций. Были ли они или нет уроженцами провинции Комо точно неизвестно (одни историки придерживаются версии о происхождении этого определения от старонемецкого слова machio, «каменщик», от которого произошло французского слово macon, провансальское maso и испанское mason; другие историки придерживаются латинского cum machininis). (В этом месте позволю себе непозволительную роскошь неловко пошутить – из всего этого следует, что слова махина и масон имеют одно происхождение, что с точки зрения семантики, т.е. «тайного», заложенного смысла крайне забавно)))

Но, начиная с лангобардского периода, имеются свидетельства об их присутствии в разных частях Европы от Швеции до Далмации и от Византии до Сирии, что, в общем, не удивительно, если вспомнить, что коллегии комациев состояли при римских Легионах и вместе с ними приходили на завоеванные земли с одной целью – строить. Как самый яркий пример можно привести Вал Адриана. Нам эти переезды мастеров-«каменщиков» интересны тем фактом, что они позволяли строителям сравнивать особенности разных культур и овладевать новыми техническими приемами, символами в искусстве возведения соборов. Можно предположить, что принципы объединения и внутренняя структура таких групп бродячих строителей не сильно отличалась от организации последующих строителей готических соборов, с которыми и связана основная гипотеза о «тайне соборов»…