Марихуана, или конопля, — растение, чье воздействие на психику известно человечеству с древнейших времен. В ботанике его относят к семейству коноплевых (Cannabaceae) и к роду конопли (Cannabis). Большинство специалистов сходятся во мнении, что существует три разновидности этого растения. Самым распространенным видом является конопля посевная (Cannabis sativa) — высокое, узловатое растение с редкими ветвями, достигающее 20 футов (6 м) высоты. Конопля индийская (Cannabis indica) достигает 4 футов (1,2 м) высоты, имеет пирамидальную форму и густые ветви. Конопля сорная (Cannabis ruderalis) — растение около 2 футов высотой с небольшим количеством ветвей или вообще без них. Помимо перечисленных признаков, эти виды отличаются друг от друга листьями, стеблями и смолой. Согласно другой классификации, род представлен только одним, но очень изменчивым видом — коноплей посевной (Cannabis sativa), в котором выделяют два подвида: sativa и indica. Первый подвид распространен севернее и дает больше волокон и масла. Второй подвид распространен южнее и дает больше одурманивающей смолы.
Конопля является одним из наиболее распространенных растений. Она произрастает по всему миру (в различных климатических зонах и на самых разных почвах) и как сорная трава, и как культивируемое растение. Волокна конопли используются для производства ткани и бумаги, до развития производства синтетических волокон из конопли изготавливали веревки. Семена (строго говоря, akenes — маленькие твердые плоды) используются в качестве корма для птиц, а иногда употребляются в пищу и людьми. Содержащееся в семенах масло некогда применялось для освещения и производства мыла, а в наши дни порою используется для производства лака, линолеума и художественных красок.
Химические вещества, оказывающие дурманящее или целебное воздействие, сосредоточены главным образом в клейкой золотистой смоле, которая выделяется из цветков на женских растениях. Функция смолы состоит в защите цветка от перегрева и в сохранении влаги в период размножения. Следовательно, самые богатые смолой растения произрастают в жарких регионах, таких как Мексика, Ближний Восток, Индия. Когда период размножения позади и плоды полностью созрели, выделение смолы прекращается.
Препараты конопли, употребляемые в Индии, зачастую являются своеобразными эталонами силы воздействия на организм. Известны три разновидности: банг, ганджа и шарас. Наименее действенный и самый дешевый препарат, банг, получают из высушенных и измельченных листьев, семян и стеблей. Ганджа, получаемая из соцветий культивируемых женских растений, в два или три раза сильнее банга. Разница между ними примерно такая же, как между пивом и виски. Шарас — это чистая смола, известная на Ближнем Востоке под названием гашиш. Любой из этих препаратов можно курить, есть или подмешивать в напитки. Марихуана, которую употребляли в США, ранее была эквивалентом банга, но последние двадцать лет больше соответствует гандже.
Марихуана содержит более 460 известных соединений, из которых свыше шестидесяти имеют структуру с 21 атомом углерода, типичную для каннабиноидов. Сильным психотропным веществом, присутствующим в больших количествах (обычно 1–5% от веса), является 3,4-транс-дельта-1-тетрагидроканнабинол, также известный как дельта-1-TГК, дельта-9-TГК или просто ТГК. Некоторые тетрагидроканнабинолы практически столь же сильны, как дельта-9-TГК, но присутствуют лишь в немногих разновидностях конопли и в гораздо меньших количествах. Были получены синтетические соединения, химически родственные ТГК: сингексил, набилон, левонатрадол. Два других основных типа веществ, содержащиеся в марихуане — каннабидиолы и каннабинолы. Было установлено, что сначала растение производит умеренно активные каннабидиолы, которые затем превращаются в тетрагидроканнабинолы, а потом, по мере созревания растения, распадаются на относительно малоактивные каннабинолы.
В 1990 году исследователи определили рецепторы головного мозга, которые стимулируются ТГК, и выявили ген, ответственный за их развитие. В 1992 году ученые идентифицировали химическое вещество, присутствующее в организме человека, которое воздействует на эти рецепторы. Вещество назвали анандамидом (ананда на санскрите означает «блаженство»)1 . Рецепторы анандамида (и ТГК) находятся главным образом в коре головного мозга, базальных ганглиях и мозжечке — то есть в тех частях мозга, которые отвечают за координацию движений тела. Воздействие конопли на мыслительные процессы можно объяснить наличием этих рецепторов в коре головного мозга, а воздействие на спазмы мускулатуры и другие двигательные расстройства, возможно, объясняются присутствием аналогичных рецепторов в базальных ганглиях и мозжечке.
Предполагается, что конопля, растение родом из Центральной Азии, культивируется уже более десяти тысяч лет. Ее определенно выращивали в Китае в IV тысячелетии до н. э. и в Туркестане в III тысячелетии до н. э. С давних пор конопля использовалась как лекарственное средство в Индии, Китае, на Ближнем Востоке, в Юго-Восточной Азии, Южной Африке и Южной Америке. Первым свидетельством использования конопли в медицинских целях является травник, написанный пять тысяч лет назад при китайском императоре Шень-нуне. Коноплю рекомендовали как средство, помогающее при малярии, запорах, ревматических болях, «рассеянности» и «женских проблемах». Другой китайский травник рекомендовал применять микстуру из конопли, смолы и вина в качестве обезболивающего средства при хирургических вмешательствах. В Индии коноплю рекомендовали для прояснения сознания, как жаропонижающее и снотворное, как лекарство при дизентерии, как средство для повышения аппетита, улучшения пищеварения, облегчения головных болей и лечения венерических болезней. В Африке коноплю использовали для лечения дизентерии, малярии и других лихорадок. В наши дни в некоторых племенах с помощью конопли лечат укусы змей или курят коноплю перед родами. Гален и другие врачеватели античной и эллинистической эры упоминали коноплю в качестве лекарственного средства. Она также высоко ценилась в средневековой Европе. Английский священник Роберт Бёртон в своем знаменитом труде «Анатомия меланхолии», опубликованном в 1621 году, предложил использовать коноплю при лечении депрессии. «Новая английская фармакопея» в 1764 году рекомендовала при воспалениях прикладывать к коже корни конопли, которая к тому времени стала популярна в качестве лекарства в Восточной Европе. «Новая эдинбургская фармакопея» 1794 года приводила длинный перечень свойств конопли и утверждала, что конопляное масло помогает при лечении кашля, венерических заболеваний и недержания мочи. Через несколько лет врач Николас Кульпепер составил перечень всех состояний, при которых конопля считалась полезной в качестве лекарственного средства.
На Западе коноплю не признавали как лекарственное средство вплоть до середины XIX века. Однако в зените популярности этого лекарства, с 1840 по 1900 год, в западной медицинской литературе было опубликовано более сотни статей, в которых коноплю рекомендовали использовать при многих заболеваниях и расстройствах2 . Можно сказать, что век назад врачи знали о конопле едва ли не больше, чем сейчас, во всяком случае, они проявляли больше интереса к изучению ее терапевтического потенциала.
Первым западным врачом, проявившим интерес к конопле как лекарству, был молодой профессор медицинского колледжа в Калькутте О’Шонесси, наблюдавший ее использование в Индии. Сначала профессор давал коноплю животным, чтобы убедиться в ее безопасности. После этого он начал применять ее для лечения больных бешенством, ревматизмом, эпилепсией и столбняком. В труде, который был опубликован в 1839 году, профессор писал, что настойка конопли (спиртовой раствор для приема внутрь) зарекомендовала себя как эффективное обезболивающее средство. Профессора весьма впечатлила и ее способность к расслаблению мышц, благодаря которой он назвал коноплю «наиценнейшим противосудорожным средством»3 .
В 1842 году O’Шонесси вернулся в Англию и ознакомил фармацевтов с действием конопли. В скором времени в Европе и Соединенных Штатах врачи стали назначать ее при самых различных расстройствах. Даже королева Виктория принимала коноплю по предписанию придворного врача. Конопля упоминалась в «Фармакопее Соединенных Штатов» от 1854 года (с предупреждением, что в больших дозах она опасна и является сильнодействующим «наркотиком»). Производимые фармацевтическими предприятиями препараты конопли можно было купить в аптеках. В 1876 году на Выставку Столетия в Филадельфии некоторые фармацевты привезли по десять или более фунтов гашиша4 .
Тем временем в медицинской литературе накапливались труды по изучению свойств конопли. В 1860 году доктор М’Минс сделал доклад об открытиях комитета по изучению индийской конопли в Медицинском обществе штата Огайо5 . Отдав должное O’Шонесси, М’Минс перечислил симптомы и заболевания, при которых применение индийской конопли оказалось полезным. Перечень включал в себя столбняк, невралгию, дисменорею (болезненные менструации), судороги, ревматические и родовые боли, астму, послеродовой психоз, гонорею и хронический бронхит. Доктор провел сравнение снотворного эффекта конопли и опиума: «Эффект от ее применения не столь интенсивен; она не слишком подавляет секрецию. Пищеварение не нарушается, аппетит даже улучшается… В целом, конопля действует не столь сильно и вызывает более естественный сон, не нарушая работу внутренних органов. Определенно, во многих случаях ее стоит предпочесть опиуму, хотя конопля уступает последнему в силе и надежности». Подобно O’Шонесси, М’Минс подчеркивал замечательную способность конопли усиливать аппетит.
Интерес к конопле не угасал и в следующем поколении. В 1887 году Хэйр высоко оценил способность конопли подавлять беспокойство и тревожные состояния, а также облегчать душевное состояние безнадежных больных. Он писал, что в таких случаях «пациент, для которого страх является самым болезненным симптомом, может стать счастливее и даже веселее». Он считал, что в качестве болеутоляющего средства конопля не уступает опиуму: «Под действием этого замечательного лекарства иногда возникает любопытнейшее состояние — боль затихает, как бы отодвигаясь, становясь слабее и слабее, подобно тому, как угасает боль в чутком ухе по мере удаления грохочущего барабана из зоны слышимости»6 . Хэйр также отмечал, что конопля является превосходным средством местной анестезии, особенно для слизистой оболочки рта и языка, что было хорошо известно дантистам XIX столетия.
В 1890 году британский врач Рейнольдс подвел итог своему тридцатилетнему опыту работы с индийской коноплей при лечении больных, страдающих «старческой бессонницей»: «Я пришел к выводу, что в таких случаях ничто не может сравниться в эффективности с умеренной дозой индийской конопли». По свидетельству Рейнольдса, эффект от приема конопли сохранялся на протяжении месяцев и даже лет без увеличения дозы. Он считал, что конопля полезна и при лечении различных форм невралгии, в том числе невралгии тройничного нерва (болезненного расстройства лицевого нерва). Рейнольдс указывал также, что коноплю можно использовать для профилактики приступов мигрени: «Сколько жертв этого недомогания могли бы прожить годы без страданий, принимая коноплю при угрозе приступа или в самом его начале!» Он считал, что конопля полезна также при некоторых видах эпилепсии, депрессии, а иногда при астме и дисменорее7 .
Убеждая врачей продолжать применение конопли в медицинской практике, доктор Мэттисон в 1891 году назвал ее «очень ценным при многих болезненных состояниях лекарством, достоинства и безопасность которого по праву позволяют ему занять подобающее место в медицинской практике». Мэттисон сделал обзор использования конопли в качестве болеутоляющего и снотворного средства, особенно в связи с дисменореей, хроническим ревматизмом, астмой, язвой желудка и зависимостью от морфия. Однако наибольшее значение для Мэттисона имела эффективность применения конопли при лечении «этого позора врачебного искусства — мигрени». Анализируя свой собственный опыт и опыт предшественников, Мэттисон пришел к выводу, что конопля не только снимает боль при мигрени, но и предотвращает приступы8 . Позднее Уильям Ослер согласился с этим утверждением, назвав коноплю «самым, может быть, подходящим лекарством» против мигрени9 .
Свое сообщение Мэттисон закончил в минорном тоне:
Доктор Саклинг написал мне: «Молодые врачи редко ее назначают». В особенности я рекомендую это средство именно им. Поскольку ради скорейшего достижения эффекта столь легко обратиться к этому новому мошеннику — подкожному введению морфия,— они [молодые врачи] склонны забывать об отдаленных последствиях неосторожного назначения препаратов опия.
Возможно, мудрость их предшественников-профессионалов, обретенная зачастую ценой болезненного опыта, научит молодых избегать опасных наркотических рифов, которые превратили в развалины многих пациентов.
Я не расхваливаю коноплю как средство против какой-то определенной болезни. Время от времени она не будет оправдывать ожидания, как и другие лекарства. Но эффективность применения конопли в столь большом количестве случаев дает ей право на наше доверие10 .
Как заметил Мэттисон, к 1890 году использование конопли в медицинских целях уменьшилось. Препараты конопли слишком различались по силе воздействия, а реакции на их прием казались слишком многообразными и непредсказуемыми. Другая причина, по которой болеутоляющие свойства конопли не получили должного признания, заключалась в резком всплеске употребления опиатов, последовавшем после изобретения в 1850-х годах шприца для подкожных инъекций. Использование таких шприцев позволило вводить растворимые препараты в организм в целях быстрого облегчения боли, а конопля, будучи нерастворима в воде, не могла с легкостью вводиться в виде инъекций. К концу XIX века разработка синтетических препаратов, таких как аспирин, хлоралгидрат и барбитураты, более стабильных, чем индийская конопля, по химическому составу (соответственно, более надежных), ускорила закат применения конопли как лекарственного средства. Однако у новых лекарств были заметные недостатки. В Соединенных Штатах свыше тысячи человек ежегодно умирает от кровотечения, вызванного аспирином, а барбитураты и того опаснее. Можно было предположить, что в поисках более совершенного болеутоляющего и снотворного средства врачи обратятся к каннабиноидным веществам, особенно после того, как в 40-х годах стало возможным изучение веществ, химически родственных ТГК, которые могли оказывать более стабильное и целевое действие.
Однако Закон о налоге на марихуану 1937 года значительно затруднил подобного рода исследования. Этот акт стал кульминационной точкой кампании, организованной Федеральным бюро по контролю за наркотиками, возглавляемым Гарри Анслингером. Кампания ставила перед собой задачу убедить общественность в том, что марихуана вызывает зависимость, а ее употребление приводит к совершению преступлений, связанных с насилием, психозам и умственной деградации. Снятый в рамках кампании Анслингера фильм «Дымок безумия» (Reefer Madness), возможно, нынешним искушенным поколением воспринимается юмористически, но некогда считался серьезной попыткой обращения к социальной проблеме, а атмосфера и отношение, нашедшие отражение в фильме, продолжают и сегодня влиять на нашу культуру.
В соответствии с Законом о налоге на марихуану, каждое лицо, использующее коноплю в строго оговоренных промышленных или медицинских целях, было обязано зарегистрироваться и заплатить налог в размере одного доллара за унцию. При использовании в иных целях должен был уплачиваться сбор за незарегистрированные операции в размере ста долларов за унцию. Те, кто отказывался подчиниться, подвергались крупным штрафам или тюремному заключению за уклонение от уплаты налогов. Этот закон не был направлен непосредственно против использования марихуаны в медицине — его цель состояла в ограничении курения марихуаны ради получения удовольствия. Чтобы обойти решения Верховного суда, закрепляющие за штатами право регулировать большинство коммерческих операций, этот закон был сформулирован как налоговая мера. Заставляя регистрировать одни операции с марихуаной и облагая высоким налогом другие, правительство хотело сделать чрезмерно дорогим законное производство препаратов марихуаны для любых других целей, кроме медицинских. Этот закон, хотя он и не ставил такой задачи, затруднил использование конопли в медицине, поскольку обязал врачей, желающих с ней работать, оформлять слишком много бумаг. Федеральное бюро по контролю за наркотиками настояло на принятии законодательных мер против «развлекательного» использования, что укрепило растущее нежелание врачей иметь дело с коноплей. В 1941 году конопля исчезла из «Фармакопеи Соединенных Штатов» и «Национального фармацевтического справочника».
Читая протоколы слушаний в постоянной бюджетной комиссии Палаты представителей США, предшествовавших принятию законопроекта, становится очевидным, сколь скудно подкреплялись фактами утверждения о вреде марихуаны, а также сколь велики были масштабы массовой истерии вокруг этого вопроса. Единственным свидетелем, несогласным с мнением большинства, был Вудворт, врач-юрист, исполнявший обязанности консультанта в Американской медицинской ассоциации. Он разделял цели и задачи Конгресса, но пытался убедить его членов не принимать столь ограничительное законодательство на том основании, что впоследствии исследователи, возможно, смогут предложить способы оправданного использования конопли в медицине. В отношении «зависимости» от марихуаны Вудворт сказал следующее:
Газеты должны иметь определенные основания для заявлений, с помощью которых они столь эффектно привлекают всеобщее внимание к данной проблеме. Однако я был весьма удивлен тем, что факты, которые лежат в основе этих заявлений, не были подтверждены компетентными свидетельствами, представленными на рассмотрение нашей комиссии. Во всем, что касается распространения зависимости от марихуаны, нас отсылают к публикациям в газетах. Нам говорят, что употребление марихуаны ведет к преступлениям.
Однако пока что не было представлено ни одного свидетельства из Управления тюрем, которое ознакомило бы нас с количеством заключенных, страдающих зависимостью от марихуаны. Неофициальный запрос показал, что Управление тюрем не располагает подобными свидетельствами.
Вам сказали, что курение марихуаны широко распространено среди школьников. Однако на заседание не вызвали ни одного представителя Бюро по делам детей, который мог бы рассказать о причинах и масштабах распространения этого явления среди детей.
Из запроса в Бюро по делам детей стало известно, что у них не было оснований проводить подобные изыскания, и они ничего не могут нам сообщить по данному вопросу.
Запрос в Федеральное управление просвещения — а уж там-то должны хоть что-нибудь знать о распространении зависимости среди школьников, если она действительно распространяется — показал, что у них не было оснований для сбора такого рода данных, и они ничего об этом не знают11 .
Члены Конгресса тщательно и придирчиво опросили Вудворта о его образовании, положении в Американской медицинской ассоциации, его точке зрения на медицинское законодательство, действующее последние пятнадцать лет. Претензии, высказанные Вудвортом к качеству и источникам свидетельств против марихуаны, не добавили ему расположения законодателей. Вопросы, которые задавал Вудворту член палаты представителей Джон Дингелл, вполне передают атмосферу заседания:
Дингелл: Нам известно, что имеет место распространение вредной привычки, в частности, среди молодежи. Мы знаем об этом из газет. Вы говорите, что в штате Мичиган есть закон, который регулирует этот процесс. У нас действительно есть закон, но в данных обстоятельствах он бессилен, поскольку, как я уже сказал, зависимость распространяется. С каждым годом число ее жертв растет.
Вудворт: Нет свидетельств, которые бы подтверждали это.
Д.: Ваши показания меня не впечатляют. Я считаю, что они выражают настроение верхушки медицинской корпорации штата. Я уверен, что в целом медицинские работники штата Мичиган, округа Уэйн и моего избирательного округа, не взирая на введение налога в один доллар, от всего сердца поддержат любой законопроект, который сможет остановить эту угрозу.
В.: Если речь пойдет о законе запретительном, то, возможно, вы правы. Но если закон просто создает условия для ненужного подорожания и не достигает своей цели…
Д. (перебивая): Это всего лишь ваше личное мнение. Оно очень напоминает мнение, которого вы придерживались в отношении закона Гаррисона о наркотиках.
В.: Если бы нас привлекли к разработке этого законопроекта…
Д. (перебивая): Вас не собирались привлекать к его разработке.
В.: На самом деле, этот закон не предотвращает употребление опиума и кокаина.
Д.: Люди, чьей профессией является медицина, должны делать все от них зависящее, дабы остановить это проклятие, разъедающее душу нации.
В.: Они и делают это.
Д.: Вам не кажется, что вы просто чувствуете себя уязвленным из-за того, что мы не спросили вашего совета при разработке законопроекта?12
Вудворта заставили замолчать, дав напоследок наставление: «Вы не хотите сотрудничать с нами в этом вопросе. Если у вас есть желание дать нам совет по законодательству, вам следует прийти к нам с конструктивными предложениями, а не с критикой и не с намерением чинить препятствия деятельности федерального правительства»13 . Его выступление оказалось бесполезным. Законопроект стал законом, который вступил в действие 1 октября 1937 года. Затем законы, карательные по своей сути и разработанные второпях, были приняты в штатах.
Одним из немногих общественных деятелей, в 30-е годы рационально подходивших к проблеме марихуаны, был мэр Нью-Йорка Фьорелло Лагуардиа. В 1938 году он создал комиссию ученых для изучения медицинских, социальных и психологических аспектов употребления марихуаны в Нью-Йорке. Членами комиссии являлись два терапевта, три психиатра, два фармаколога, эксперт по здравоохранению и представители органов, ответственных за исправительные и лечебные учреждения. Комиссия начала исследования в 1940 году, а в 1944 году подробно изложила их результаты в докладе «Проблема марихуаны в Нью-Йорке». Это незаслуженно забытое исследование развенчало множество мифов, распространившихся не без помощи Закона о налоге на марихуану. Комиссия не нашла никаких доказательств того, что значительная часть преступлений была связана с марихуаной, равно как и того, что марихуана провоцирует агрессивное или антиобщественное поведение. Результаты исследований свидетельствовали, что употребление марихуаны не оказывало сексуально-возбуждающего действия и не приводило к изменениям личности. Не было получено данных, которые свидетельствовали бы о привыкании к ней.
В сентябре 1942 года два исследователя из нью-йоркской комиссии, Сэмюэль Аллентук и Карл Боуман, опубликовали в American Journal of Psychiatry статью под названием «Психиатрические аспекты интоксикации марихуаной». В ней, в частности, говорилось о том, что привыкание к конопле слабее, чем к табаку или алкоголю. Три месяца спустя, в декабре, Journal of the American Medical Association поместил редакционную статью, в которой работа Аллентука и Боумана характеризовалась как «тщательное исследование», а также упоминалось о возможном применении конопли в медицине при лечении депрессии, потери аппетита и опиумной зависимости.
В последующие несколько лет члены редакции этого журнала под давлением правительства вынуждены были изменить свою точку зрения. В январе 1943 и в апреле 1944 года они опубликовали письма, полученные от Гарри Анслингера и эксперта комиссии по наркотикам при Лиге Наций Буке, в которых разоблачался отчет комиссии Ла-Гуардия. Наконец, в номере, который вышел в апреле 1945 года, Американская медицинская ассоциация выразила согласие с мнением Федерального бюро по контролю за наркотиками:
На протяжении многих лет ученые-медики считали коноплю опасным препаратом. В книге «Проблемы марихуаны», опубликованной комиссией по изучению марихуаны, созданной мэром Нью-Йорка, представлены материалы обследования семнадцатью врачами группы из 77 заключенных. На этом ненадежном и абсолютно ненаучном фундаменте сделаны поспешные и неадекватные заключения, которые преуменьшают пагубность упомянутого наркотика. Книга уже нанесла достаточный вред… В ней неправомочно утверждается, что употребление марихуаны не приводит к физической, умственной или моральной деградации, и что следы негативного воздействия ее длительного употребления не были отмечены ни у кого из 77 заключенных. Это заявление уже нанесло огромный урон делу охраны правопорядка. Общественные деятели и организации сделают все от них зависящее, чтобы это ненаучное исследование, лишенное критического подхода, не получило распространения, и чтобы марихуана всегда воспринималась как угроза.
Как писал де Ропп, редакция «отказалась от обычной сдержанности и очень резко выразила собственное раздражение. Авторы так лютовали, как будто ученые члены комиссии мэра… вместе с владельцами притонов, в которых курят травку, основали какое-то непристойное общество, задавшись целью подорвать здоровье горожан с помощью последовательного извращения фактов»14 . На протяжении сорока с лишним лет после этого Американская медицинская ассоциация непоколебимо стояла на позициях, которые отстаивало Федеральное бюро по контролю за наркотиками, а впоследствии его преемники. Тезисы, опубликованные Советом по вопросам психического здоровья (орган ассоциации), изрядно способствовали распространению ложной информации и мифов вокруг марихуаны.
Хотя на протяжении многих лет исследования конопли практически не проводились, правительство все же не совсем потеряло к ней интерес. Вскоре после того, как в 1971 году была опубликована книга Лестера Гринспуна о марихуане, один из ее читателей, химик по профессии, рассказал нам о том, что фирма Arthur D. Little Company, на которую он работал, заключила с правительством многомиллионный контракт на изучение возможностей применения конопли в военных целях. Он сказал, что таких возможностей найти не удалось, но зато в ходе исследований ученые отметили ряд важных терапевтических свойств растения. Этот человек пришел к нам для того, чтобы обсудить экономическую целесообразность коммерческого производства веществ, химически близких каннабиноидам. Однако он не мог представить нам данные, поскольку материалы были засекречены.
В 60-е годы, по мере того как все больше людей стали употреблять марихуану для развлечения, начали появляться упоминания о ее лечебных свойствах. Обычно такие истории публиковались не в медицинской литературе, а в журналах типа Playboy в виде писем читателей. Тем временем употребление марихуаны ради получения удовольствия все больше тревожило власти, и в 1970 году Конгресс принял Всеобъемлющий акт о профилактике и ограничении злоупотреблений наркотическими веществами. В этом постановлении воздействующие на психику человека вещества подразделялись на пять групп, причем конопля была помещена в группу I, объединившую строго запрещенные субстанции. Согласно юридическому определению, наркотические вещества из группы I не имеют медицинского применения, обладают сильным потенциалом формирования зависимости и представляют опасность даже при употреблении под наблюдением врачей. К этому времени вновь возникший интерес к конопле как лекарству уже набрал обороты. Два года спустя, в 1972 году, Национальная организация за реформирование законов о марихуане подала в Бюро по контролю за наркотиками и опасными лекарственными средствами (бывшее Федеральное бюро по контролю за наркотиками) прошение о переводе марихуаны в группу II, что позволило бы врачам выписывать ее. По мере процессуальных действий в борьбу включились и другие организации.
Поучительные слушания состоялись в Бюро по контролю за наркотиками и опасными лекарственными средствами. Поскольку один из нас (Л. Г.) ожидал своей очереди свидетельствовать о медицинском применении конопли, он присутствовал при попытке поместить пентазоцин (талвин, лексир) — синтетический анальгетик-опиат, который производит компания Winthrop Pharmaceuticals — в группу опасных наркотических веществ. Свидетельские показания указывали на сотни случаев формирования зависимости, несколько случаев смерти от передозировки и на значительное число злоупотреблений. Шесть юристов фармацевтической компании явились с набитыми бумагами кейсами, чтобы предотвратить изменение классификации пентазоцина или, по крайней мере, добиться помещения его не в столь строго контролируемую группу. Они отчасти преуспели: пентазоцин включили в группу IV, куда входят лекарства, которые можно получать по рецептам с минимальными ограничениями. Следующим объектом слушаний была конопля. Не было ни одного свидетельства о случаях смерти в результате передозировки или формирования зависимости, лишь врачи и больные свидетельствовали о пригодности конопли к использованию в медицинских целях. Правительство отказалось перевести ее в группу II. Интересно, каким был бы результат слушаний, представляй конопля коммерческий интерес для крупной фармацевтической компании с огромными финансовыми ресурсами?
Отклонив прошение Национальной организации за реформирование законов о марихуане, Бюро по контролю за наркотиками и опасными лекарственными средствами не стало назначать открытые слушания, хотя закон обязывал сделать это. Мотивировался отказ тем, что повторная классификация явилась бы нарушением договорных обязательств, принятых в соответствии с Единой конвенцией ООН о наркотических веществах. В ответ Национальная организация за реформирование законов о марихуане в 1974 году возбудила дело против Бюро по контролю за наркотиками и опасными лекарственными средствами. Федеральный суд второй инстанции аннулировал отклонение прошения, возвратил дело для повторного рассмотрения и сделал критические замечания в адрес бюро и адрес Министерства юстиции. В сентябре 1975 года Администрация по контролю за применением законов о наркотиках, преемник Бюро по контролю за наркотиками и опасными лекарственными средствами, признала, что договорные обязательства не препятствуют изменению классификации марихуаны, но по-прежнему отказывалась провести открытые слушания. Национальная организация за реформирование законов о марихуане опять возбудила дело. В октябре 1980 года, после продолжительных и сложных юридических маневров, Апелляционный суд в третий раз возвратил прошение Национальной организации за реформирование законов о марихуане для рассмотрения в Администрацию по контролю за применением законов о наркотиках. В 1985 году правительство пересмотрело классификацию синтетического дельта-9-ТГК (дронабинола), отнеся его к группе II, однако сама марихуана и выделенный из нее ТГК так и остались в группе I. Наконец, в мае 1986 года, спустя семь лет после соответствующего судебного постановления, глава Администрации по контролю за применением законов о наркотиках объявил открытые слушания.
Слушания начались в июне 1986 года и длились два года. Сторону, которая требовала изменения классификации, представляли Национальная организация за реформирование законов о марихуане (основанная в 1970 году самофинансируемая просветительская организация, выступающая против уголовного преследования марихуаны и ее курения), Альянс за лечение коноплей (основанная в 1980 году некоммерческая организация, выступающая за то, чтобы марихуану можно было получать по рецептам), Cannabis Corporation of America (фармацевтическая фирма, учрежденная для получения природных каннабиноидов для медицинских целей после перевода конопли в группу II) и коптская церковь «Эфиопский Сион» (считающая коноплю священным растением, имеющим большое значение для религиозных обрядов). Оппонировали им Администрация по контролю за применением законов о наркотиках, Международная организация начальников полиции и Национальная федерация «Родители за молодежь без наркотиков» (самофинансируемая просветительская организация).
В ходе затянувшихся слушаний выступило множество свидетелей, в том числе пациенты и врачи, рассматривались тысячи страниц различных документов. Протокол этих слушаний представляет собой самое масштабное за последнее время исследование свидетельств применения конопли в качестве лекарства. Судья по административным нарушениям Фрэнсис Янг рассмотрел все свидетельства и 6 сентября 1988 года официально объявил свое решение. Он сказал, что одобрения «значимого меньшинства» врачей достаточно для того, чтобы признать марихуану соответствующей действующим критериям «допустимого применения в медицинских целях на территории США», установленным для веществ группы II Всеобъемлющим актом о профилактике и ограничении злоупотреблений наркотическими веществами. Судья добавил также, что «в своей природной форме марихуана является одним из самых безопасных терапевтических веществ, известных человечеству… Следует признать, что применение марихуаны под наблюдением врачей вполне безопасно. Иное официальное заключение было бы необоснованным, произвольным и необъективным». Янг пошел дальше, рекомендовав «Администрации по контролю за применением законов о наркотиках принять общее решение о возможности применения конопли на территории США в терапевтических целях, сравнительной безопасности ее использования под медицинским надзором и наличии законных оснований ее перевода из группы I в группу II».
Определяя, что такое «допустимое использование в медицинских целях», судья Янг принял сторону истцов и отклонил точку зрения Администрации по контролю за применением законов о наркотиках, которая была сформулирована после проигрыша дела по поводу препарата 3,4-метилендиоксиметамфетамин (МДМА). В 1984 году Администрация по контролю за применением законов о наркотиках поместила этот ранее не классифицированный препарат в группу I. Группа врачей и людей других профессий оспорила это решение, поскольку считала, что МДМА обладает терапевтическим потенциалом. В завершение открытых слушаний судья по административным нарушениям отверг позицию Администрации по контролю за применением законов о наркотиках, заключающуюся в том, что МДМА не может иметь применения в медицине на территории Соединенных Штатов, и согласился с обвиняющей стороной в том, что МДМА следует поместить в группу III, а не в группу I. Руководство Администрации по контролю за применением законов о наркотиках не выполнило этой рекомендации. Истцы обратились в Федеральный апелляционный суд, который принял решение в их пользу. Суд постановил, что критерий «допустимого медицинского использования», используемый Администрацией по контролю за применением законов о наркотиках (официальное разрешение на продажу от Управления по контролю за продуктами и лекарствами), неприемлем с точки зрения Всеобъемлющего акта о профилактике и ограничении злоупотреблений наркотическими веществами.
В ответ руководство Администрации по контролю за применением законов о наркотиках разработало новые критерии допустимого использования вещества в медицине: 1) полученное научными методами и признанное описание химического строения вещества; 2) научное изучение его токсикологического и фармакологического действия на животных; 3) эффективность вещества при его употреблении людьми, установленная в результате научно-обоснованных клинических испытаний; 4) доступность вещества и информации по его использованию; 5) описание его клинического использования в общепризнанных фармакопеях, медицинских справочниках, журналах или учебниках; 6) наличие конкретных показаний для назначения при лечении определенных заболеваний; 7) признание возможности использования вещества организациями и ассоциациями врачей; 8) признание и использование вещества значительной частью практикующих медицинских работников Соединенных Штатов. Именно эти критерии отклонил судья Янг, когда принимал решение о марихуане.
Администрация по контролю за применением законов о наркотиках не посчиталась с мнением судьи и отказалась перевести марихуану в другую группу. Вот что отметил юрист Администрации: «Похоже, на мнение судьи оказали решающее влияние те, кого он назвал уважаемым ме
ньшинством врачей. О каком количестве идет речь? О половине процента? О четверти процента?» Глава Администрации по контролю за применением законов о наркотиках Джон Лон пошел и того дальше, назвав заявления о пригодности марихуаны для использования в медицине «опасным и жестоким обманом»15 . В марте 1991 года истцы подали еще одну апелляцию, и в апреле Апелляционный суд округа Колумбия единогласно предписал Администрации по контролю за применением законов о наркотиках пересмотреть используемые критерии. Суд мотивировал свое решение тем, что стандарты были нелогичными, и марихуана никогда бы не смогла им соответствовать. Нелегальный наркотик не может применяться значительным количеством врачей, на него не могут ссылаться в медицинских трудах как на лекарственное средство. Суд отметил, что на него оказывали «сильное давление, доказывая, что таким способом можно добиться широкого распространения и доступности любого вещества из группы I». Суд вернул дело в Администрацию по контролю за применением законов о наркотиках для дальнейшего изучения, однако не оспорил догму о низкой терапевтической ценности марихуаны. В марте 1992 года Администрация по контролю за применением законов о наркотиках окончательно отклонила все заявления об изменении классификации марихуаны.
Несмотря на обструкцию федерального правительства, несколько больных все же смогли легально получать марихуану для терапевтических нужд. С начала 70-х годов власти начали понемногу уступать давлению больных и врачей. В 1978 году штат Нью-Мексико первым принял закон, который сделал возможным применение марихуаны в лечебных целях. В конце 70-х – начале 80-х годов еще 33 штата последовали этому примеру16 . В 1992 году Массачусетс, а в 1994 году Миссури стали 34-м и 35-м штатами с подобным законодательством.
Однако оказалось, что эти законы сложно применять. Поскольку федеральное законодательство не признает марихуану в качестве лекарственного средства, штаты могут распределять ее только в рамках официальной исследовательской программы и при наличии согласия Управления по контролю за продуктами и лекарствами. Многие штаты сдались, как только курирующие эти программы чиновники столкнулись с кошмаром соответствующих федеральных законов. Тем не менее в период с 1978 по 1984 год семнадцать штатов получили разрешение на использование марихуаны при лечении глаукомы и для облегчения тошноты, вызванной химиотерапией рака. Все эти программы впоследствии были приостановлены ввиду возникновения многочисленных проблем.
Возьмем, к примеру, Луизиану, где в 1978 году был принят закон, в соответствии с которым учреждалась программа, позволявшая Совету по назначению марихуаны рассматривать и утверждать заявки врачей на соответствующее лечение пациентов. Совет предпочел бы простую схему, поручавшую принятие медицинских решений практикующим врачам. Однако федеральные чиновники поставляют марихуану не иначе, как только по программам исследований новых лекарств. Все это связано с ужасной бумажной волокитой и делает выполнение программы невыносимо тягостным. Поэтому Совет решил присоединиться к уже одобренной исследовательской программе Национального института онкологических заболеваний, которая охватывает только больных раком и использует синтетический ТГК. Марихуана сама по себе так и не стала доступной для жителей Луизианы. Ввиду упомянутых ограничений программа оказалась неэффективной. Больным приходилось употреблять запрещенную коноплю, как минимум один из них был арестован.
Лишь десять штатов смогли организовать программы, в которых конопля нашла медицинское применение. Первым штатом, которому это удалось, стал Нью-Мексико. Успешная работа программы во многом связана с деятельностью больной раком Линн Пирсон. В 1978 году законодательный орган штата принял закон, позволяющий врачам выписывать марихуану пациентам, которые страдают от тошноты и рвоты вследствие химиотерапии рака. Позднее этот закон был видоизменен в соответствии с федеральными требованиями к программам исследований новых лекарств. Немедленно возникли трения между Управлением по контролю за продуктами и лекарствами и руководителями программы в Нью-Мексико. Управление требовало проведения исследований с применением плацебо (неактивных веществ), а врачи в Нью-Мексико хотели обеспечить достойный уход своим пациентам. Управление по контролю за продуктами и лекарствами предпочитало действовать постепенно, а отношение врачей отражало безотлагательность нужд их пациентов. Наконец удалось достичь компромисса: выбор между сигаретами с марихуаной и капсулами с синтетическим ТГК при назначении лечения производился в случайном порядке. Однако длительные задержки поставок показали, что Управление по контролю за продуктами и лекарствами недобросовестно выполняет свои обязательства. Напряжение все нарастало. Однажды чиновники штата даже рассматривали возможность использования конфискованной марихуаны и обратились с соответствующим запросом к начальнику дорожной полиции штата.
В августе 1978 года умерла от рака Линн Пирсон, которая приложила героические усилия к организации программы, но так и не дождалась законной возможности использования марихуаны. Лишь тогда Управление по контролю за продуктами и лекарствами утвердило программу исследований новых лекарств в Нью-Мексико. Но несколько недель спустя, когда несколько поутих шум после смерти Пирсон, Управление отозвало свое разрешение. Власти Нью-Мексико решили созвать пресс-конференцию, чтобы осудить федеральные власти за «неэтичное и аморальное поведение». Наконец в ноябре 1978 года программу утвердили. Поставка марихуаны должна была состояться в месячный срок, однако фактически произошла лишь через два месяца.
Принцип случайного отбора вскоре был нарушен. Пациенты обсуждали друг с другом достоинства обоих видов лечения и при желании переходили с одного вида на другой. Это также давало им ощущение контроля над терапевтическим процессом. Однако, несмотря на опровержения со стороны Национального института токсикомании, многие пациенты продолжали считать, что получаемые сигареты недостаточно эффективны. Государственные органы так и не провели независимой проверки. Некоторые пациенты покидали программу и начинали покупать марихуану на улице, поскольку считали, что она лучшего качества, нежели государственная марихуана или синтетический ТГК.
В период с 1978 по 1986 год в штате Нью-Мексико примерно 250 онкологических пациентов получали марихуану или ТГК, когда обычные лекарства переставали справляться с тошнотой и рвотой. В этих случаях и марихуана, и ТГК проявили себя хорошо, однако марихуана все же зарекомендовала себя лучше. Свыше 90% пациентов сообщали о значительном облегчении или о прекращении тошноты и рвоты. За все время работы программы лишь в трех случаях наблюдалось побочное действие в виде тревожных реакций, которые легко подавлялись простым ободрением.
Успешные программы в других штатах протекали аналогичным образом. Всем было ясно, что «исследования» были только маскировкой. Настоящая задача программ заключалась в облегчении страданий. И хотя результаты не удовлетворяют стандартам строгого клинического исследования, они подтверждают эффективность конопли и указывают на преимущества курения марихуаны перед приемом ТГК в капсулах. Кстати, ни в одной программе не было отмечено случаев злоупотреблений ТГК или сигаретами с марихуаной.
В отчете департамента здравоохранения штата Нью-Йорк о терапевтическом использовании марихуаны был поставлен вопрос о том, почему другие врачи и больные не присоединились к нью-йоркской программе. Далее в документе излагались причины этого явления. Во-первых, врачи были скептически настроены по отношению к программе ввиду недостатка соответствующей подготовки и опыта. Во-вторых, участие в программе было связано с огромными бюрократическими трудностями. В отчете говорилось, что «работающие в больницах фармацевты и врачи жалуются на огромные объемы бумажной работы и на волокиту». В-третьих, многие больные и врачи считали, что на улице гораздо легче найти марихуану хорошего качества.
Приблизительно в то же время растущий спрос заставил Управление по контролю за продуктами и лекарствами учредить индивидуальные программы исследований новых лекарств, в которых могли принимать участие врачи, если их пациенты нуждались в марихуане. Процесс заявки был весьма сложным, потому что назначение программы было совсем иным — предоставление фармацевтическим компаниям возможности убедиться в безопасности новых лекарств. Сначала пациент, который нуждался в марихуане, должен был убедить своего врача подать в Управление по контролю за продуктами и лекарствами заявку на исследование новых лекарств. Затем врач должен был заполнить специальный формуляр, разработанный Администрацией по контролю за применением законов о наркотиках для веществ группы I. Если оба учреждения утверждали заявку, врач должен был заполнить специальные бланки заказов на марихуану, которые следовало отправить в Национальный институт токсикомании, который выращивал коноплю на ферме при Университете Миссисипи (единственная ферма в США, на законных основаниях выращивающая коноплю). Марихуану отправляли в Северную Каролину, где делали из нее сигареты, которые по силе должны были соответствовать марихуане, продающейся на улице (содержание ТГК — 2%). Затем Национальный институт токсикомании отправлял марихуану в аптеку по месту назначения. Аптека должна была отвечать строжайшим требованиям безопасности хранения наркотиков, утвержденным Администрацией по контролю за применением законов о наркотиках. Процесс подачи заявки занимал от четырех до шести месяцев. Управление по контролю за продуктами и лекарствами и Национальный институт токсикомании приходилось постоянно подталкивать, и выполнение заявки редко укладывалось в отведенное законом время. По сообщениям Альянса за лечение коноплей, который помог многим больным и врачам подать заявки, иногда заполненные формы где-то терялись, и врачам приходилось заполнять все заново, причем порой не по одному разу. Вполне понятно, почему большинство врачей не пожелало впрягаться в эту бюрократическую волокиту, тем более, что многие по-прежнему считают, что работа с коноплей может неблагоприятно сказаться на их карьере.
В 1976 году Роберт Рэндалл стал первым пациентом, получившим марихуану по индивидуальной программе исследований новых лекарств. В течение тринадцати лет правительство с неохотой предоставило такое право еще шести больным. В 1989 году на Управление по контролю за продуктами и лекарствами обрушился шквал заявок от больных СПИДом. Всеобщее внимание к абсурдной практике и ужасным последствиям медицинского запрета на марихуану привлекло обвинение против Кеннета и Барбры Дженкс из Флориды. Двадцатилетние супруги заразились СПИДом при переливании крови, которое делали Кеннету в связи с заболеванием гемофилией. И муж, и жена страдали от тошноты, рвоты и отсутствия аппетита. Эти симптомы были вызваны СПИДом или приемом азидотимидина (зидовудин, ретровир — препарат, используемый при терапии СПИДа). Врачи опасались, что истощение убьет Барбру раньше, чем болезнь. В начале 1989 года через группу поддержки больных СПИДом Дженксы узнали о марихуане. Они начали ее курить и примерно год вели относительно нормальную жизнь. Они стали лучше себя чувствовать, прибавили в весе, могли жить дома, а не в больнице. Кеннет даже нашел место службы на полный рабочий день.
Потом кто-то донес на них. 29 марта 1990 года десять вооруженных агентов выбили дверь их трейлера, взяли Барбру Дженкс на мушку и изъяли вещественные доказательства преступления — два маленьких кустика марихуаны, которые супруги выращивали, так как были не в состоянии платить за наркотик рыночную цену. Выращивание марихуаны считается во Флориде тяжким преступлением, Дженксам грозило пять лет тюрьмы. На суде, который проходил в июле, они оправдывались медицинской необходимостью, что редко приносит успех. Судья отклонил доводы защиты и признал Дженксов виновными, хотя приговорил их лишь к условному наказанию. Позднее суд следующей инстанции отменил приговор и признал медицинскую необходимость достаточным основанием для оправдания.
Дело получило широкую известность, что позволило Дженксам получать марихуану по индивидуальной программе исследований новых лекарств. С тех пор в Управление по контролю за продуктами и лекарствами посыпались просьбы от больных СПИДом. Число людей, получавших марихуану в рамках этой программы, за год возросло с 5 до 34. В начале июня 1991 года высокопоставленный чиновник федерального правительства заверил телезрителей в том, что любой человек, которому для лечения действительно необходима марихуана, может получить ее по индивидуальной программе исследований новых лекарств. Однако несколько недель спустя глава Министерства здравоохранения Джеймс Мейсон объявил о временном прекращении этой практики в связи с тем, что она не соответствовала позиции, занимаемой администрацией Буша по вопросу употребления запрещенных законом наркотиков. Мейсон сказал: «Если все привыкнут к тому, что организации здравоохранения раздают направо и налево марихуану, будет совершенно естественно, если люди привыкнут считать, будто в ее употреблении нет ничего плохого… Это опасный шаг. Я не возражаю против того, чтобы люди могли получать помощь такого рода, если больше для них ничего нельзя сделать… Однако пока нет ни малейших доказательств того, что курение марихуаны помогает при заболевании СПИДом».
После девяти месяцев «рассмотрения», в марте 1992 года Министерство здравоохранения закрыло программу. Двадцать восемь пациентов, чьи заявки уже были утверждены (включая людей, о которых мы рассказываем в этой книге), остались без обещанной марихуаны. Тринадцати пациентам, которые уже получали марихуану, разрешили получать ее и дальше. К 1996 году это число сократилось до восьми человек. Итак, после двадцати с лишним лет напряженной работы сотен людей в законодательных собраниях штатов, судах и правительственных службах, на сегодняшний день только для этих восьми марихуана не я
вляется запрещенным лекарством.
Наверно, потому что меня попросил pain_angel! вот, даже не знаю, что писать!
