В колонках играет - Сцена из к/ф "Мистер Икс" - Дуэт Каролины и Пеликана"Помни!Любовь всегда прекрасна!"

Звезда оперетты, выдающаяся комедийная актриса, мастер эксцентрики и гротеска.
Эту актрису невозможно было не заметить.
К ней - невозможно остаться равнодушным!

  
..Она была "вся в бабушку", из сибирских казаков. Бабушка входила в толпу дерущихся, брала мужиков за шкирки и разводила в разные стороны. Лика росла такой же крупной, энергичной и смешливой. С таким же большим, "очаровательным" носиком. Такая же певунья. Как и бабушка, могла любую мелодию повторить с голоса. Станцевать - пожалуйста! 

Дед же был необыкновенным мастером "золотые руки". Через станицу, где жили Богдановы,
в середине XIX века начали прокладывать рельсы во Владивосток. Железнодорожники ходили в красивых мундирах, в фуражках с кокардами - у деда их вид вызывал восторг и белую зависть. Как-то на строительстве столичный бригадир возьми да скажи ему: "Как у тебя все лихо получается! Какие у тебя руки! Тебе в Питер надо..." И деду это запало. Недолго думая, усадил он всю семью в телегу - и в путь! 

В столицу дед Богданов приехал не с пустыми руками, привез целый обоз своих изобретений и выдумок.
И, действительно, на него обратили внимание. Кулибин - не Кулибин, самородок - не самородок,
а мужичок не простой, со смекалкой! И определили в механические мастерские.
Со временем он стал даже водить поезда.

Мама Лики владела пошивочной мастерской. Начитанная, изысканная барышня, она понимала моду,
обладала вкусом, носила очаровательные шляпки. Никто и не догадывался, что она -
вчерашняя сибирская казачка. 

Семья жила в чистеньком, уютном домике на Выборгской стороне.
Помимо Лики, у Богдановых было еще двое детей. Но актриса об этом не любила вспоминать, отделывалась скупыми фразами: "Сестра пропала без вести во время гражданской войны. Был брат, но он от нас отошел". Гликерия Васильевна предпочитала молчать о том, что когда-либо нанесло ей душевную травму...

Лика выучилась. Память - от Бога, уникальная! Она могла бы запросто овладеть китайским языком.
Она подмечала за всеми характерные жесты, ужимки, могла изобразить любого знакомого. В гимназии одна школьная дама заявила: - "Я подозреваю, что именно Богданова дала клички всем учителям".
Мама водила Лику по театрам - в Александринку, в Мариинку. Девочка охотно занималась в школьном театре.

Озорная и любопытная, Лика Богданова была в курсе абсолютно всех событий в Петербурге.
 А однажды, чуть было не оказалась... в большой политике..!!!

Началось все с Дворцовой площади, где она встретила объявление о Первой мировой войне.
В тот день она видела государя-императора, который благословлял войска и махал рукой горожанам.
Когда стали поступать первые раненые с фронта, Лика тут же пошла в лазарет. Мама шила для них рубашечки,
а Лика пела и плясала. Она еще не думала о том, что станет актрисой, в одиннадцать-двенадцать лет ей просто хотелось сделать приятное этим несчастным людям. "Луша, приходи еще!" - просили солдаты.
"Я - Лика!", - гордо поправляла будущая звезда.

 

Она посещала кружки РСДРП, записывалась в бригады санитарок, в группы рабочей молодежи - ей было любопытно все! И в ночь штурма Зимнего дворца она шла именно штурмовать Зимний дворец.
В составе вооруженного отряда Выборгской стороны.

Когда в кино впервые показали взятие Зимнего, штурм знаменитой арки, Гликерия Васильевна страшно расстроилась. Она увидела солдат и матросов, карабкающихся по воротам, и подумала, что в ту ночь попросту опоздала: "Я ничего этого не застала! Я пришла слишком поздно! Там уже все кончилось, все было взято!"
Ей так и не пришлось узнать правды; что никакого штурма не было, а большевики спокойно вошли через комендантский подъезд. Так или иначе, но чтобы не расстраивать публику на творческих встречах, актриса рассказывала, что была участницей революции и брала Зимний. И, как показывает время, это была правда.

Стоит заметить, что Лике в то время было всего 13 лет.

..А потом наступил голод. Надо было устраиваться на работу, овладевать профессией.
Лика пришла в Петрокомунну. Ее взяли машинисткой. Девушка оказалась под непосредственным начальством знаменитого революционера Александра Вермишева, и первого комиссара продовольствия Алексея Бадаева. Оба были страстными театралами и организовали кружок самодеятельности. А так как Лика постоянно напевала себе что-то под нос, печатая на машинке, на нее обратили внимание. Она стала выступать в любительских спектаклях, танцевать, петь. В Петрограде открылись театры, и девушка зачастила в ту же Александринку,
в БДТ. "Когда я первый раз увидела Блока - испугалась и упала прямо перед ним!" 

Вскоре, Лика Богданова отправилась поступать в Школу русской драмы при Александринском театре.
Комиссию возглавляли знаменитые мастера Софронов и Мичурина-Самойлова:
- Что вы будете читать?
- Читать я ничего не буду, я буду петь!
 И она выдала весь репертуар, с которым выступала перед ранеными.
А в заключении прочла монолог Плюшкина из "Мертвых душ". Да так, что руководитель театра Юрьев
от смеха упал со стула.

Конечно ее приняли! 

Этот курс был невероятно звездным, фантастическим.
Он вошел во все театральные энциклопедии - где были сразу десять будущих народных артистов, и каких: Михаил Царев, Николай Черкасов, Юрий Толубеев, Николай Симонов, Александр Борисов, Елизавета Уварова, Борис Чирков, Константин Адашевский, Василий Меркурьев и Гликерия Богданова..!!!
Их дружба протянулась через всю жизнь.

 
 А с Николаем Черкасовым у Гликерии Васильевны на самом деле даже возник роман,
и молодые актеры чуть не поженились. Озоровали вместе. В те годы, когда Черкасов даже не подозревал,
что сыграет Александра Невского и Ивана Грозного. Он пробовал свои силы в комическом жанре. Причем, экспериментировал, находясь на одной сцене с самим Шаляпиным. Федор Иванович пел "Дона Кихота",
а будущий "экранный" Дон Кихот кривлялся за его спиной, и великий певец никак не мог понять, почему зрители хохочут. А когда понял, остановил спектакль и прогремел: "Вон со сцены!"

Театральную школу Богданова окончила в 1922 году и поступила в Александринку.
Благодаря счастливой случайности, почти сразу получила роль - служанку Люси в "Мещанине во дворянстве". На этом ее везение закончилось, и ролей такого плана больше не было. 

Зато наступили времена НЭПа, и в Питер понаехали в огромном количестве провинциальные труппы.
Они выступали в садах, и в парках. Одновременно появилось много театров и в самом городе.
И тут в биографии Гликерии Богдановой началась новая глава, которая и предопределила всю ее дальнейшую судьбу. 
 

 
"На меня мужчины, на которых я не производила впечатления, тоже впечатления не производили,
- любила повторять Гликерия Васильевна.
- Но мне всегда хотелось, чтобы меня воспринимали всерьез. В те годы все актрисы страшно красились, и я красилась. У меня был жуткий косметический набор. И однажды в таком виде я вышла погулять на Васильевском острове. Купила пирожок и присела на лавочку - покушать. Мимо меня продефилировал очень интересный мужчина в цилиндре. Плотный, высокий, глазища... глубинные. Раз меня обошел, второй.
Смотрю: мужчина на меня обращает внимание. Подошел:

- Девочка! Вы такая молодая, такая привлекательная... Несмотря на кое-какие излишества.
(Я сразу про себя - нос!) Ну, нельзя же так мазаться!

На это я тихо, спокойно, с достоинством заявляю:
- Мне положено. Я актриса!
- Да? И где вы играете?
- В Александринском театре!
- Да? Что вы говорите! И что же вы там можете играть? Какие звуки вы можете издавать?

Я стала злиться. Но при этом сохранила к нему интерес. Честно говоря, это был первый мужчина, который заставил на себя обратить внимание. Он был старше меня, подчеркнуто одет. У него были такие манеры!
Он не смотрел мне в рот, тогда как люди, которые хотели этот пирожок, просто поглощали его глазами.
А он оценивал меня как девушку. Да и разговор был такой, вроде как он меня пожалел.

- Ну, раз вы актриса, пойдемте, барышня, кататься на каруселях. А потом, несмотря на то, что вы съели пирожок - а этого я вам не советую, актрисам пирожки противопоказаны, - пойдемте вместе пообедаем". 

Это был Дмитрий Федорович Васильчиков.
В то время он был уже заслуженным артистом Республики, работал в труппе Николая Николаевича Синельникова - знаменитого провинциального актера, режиссера и антрепренера. У него в театре шли и трагедии, и драмы, и водевили, и оперетты, и балеты. Это было уникальное имя, уникальная труппа.

Дмитрий Федорович подвел Гликерию к афише и стукнул тросточкой: "Это моя фамилия!"

Через несколько дней Васильчиков неожиданно сделал Лике предложение:
- "Вам никогда здесь не дадут сыграть то, что нужно молодой актрисе для багажа. Вам надо наиграть, накричать голос... Поедемте со мной. У меня турне: Кисловодск, Пятигорск, Одесса, Крым..."

И она поехала. 

Где-то на юге, в одном из городов Дмитрий Федорович и Гликерия Васильевна обвенчались.
В том же 1922 году у них родилась дочь Лида. Но брак продлился недолго. И он, и она по натуре были лидерами, уступать не любили. И эти взаимоотношения переходили на сцену. Васильчиков обожал импровизировать, а Лика еще не умела. Неожиданно он мог выдать незапланированную репризу или вставить гэг - зал взрывался, сам актер самодовольно искрился, а девушка терялась и выглядела страшно глупо. На все ее причитания Дмитрий Федорович резонно замечал: "Хочешь со мной работать - учись. Ты должна быть всегда мобилизована, чтобы как от зубов отскакивало. А иначе, ты не живешь на сцене..." 

И она научилась!
 Теперь уже она ставила в тупик его. "Ты думай, кого подставляешь!" - возмущался любимец публики.
Как отвечать на подобное, он сам не знал - не привык. Отыгрывал мимикой, и делал это потрясающе,
срывая аплодисменты. Но злился чудовищно, и закатывал ей скандалы.

Семья стала распадаться на глазах.

В 1928 году в Харькове (в те времена бывшем столицей Украины) появился первый государственный Театр МузКомедии. Указом всеукраинского старосты Григория Петровского, новый коллектив возглавил Дмитрий Васильчиков. Было решено; сначала в Харьков отправится Дмитрий Федорович, а Гликерия Васильевна подъедет попозже. Рина Зеленая привела ее в только что открывшийся Ленинградский мюзик-холл, и там они подурачились на славу. "Вся та дурь, что во мне была, выплеснулась наружу!
Но надо отдать должное:
меня всему научил Митя. Половина всего того, что я знаю, от Бога, половина - от Мити.
Остальное - от Школы русской драмы..." 
А когда пришла пора собираться в дорогу, Богданова пошла на попятную. Поняла, что в театре у мужа надо стать рабой и забыть об амбициях. Кроме того, работать предстояло исключительно на украинском языке, который она не понимала и не признавала.

 
..Это решение стоило ей немало горя.
Дмитрий Федорович категорически отказался отдавать дочь и оборвал всякие контакты со своей бывшей женой. Страшно переживал; что не ОН бросил, а ЕГО бросили..! Очень быстро женился на актрисе Екатерине Михайловне Леонидовой (она долго ходила между Васильчиковым и Богдановой, так как была безумно влюблена в Дмитрия Федоровича). А потом, его родня постаралась сделать все, чтобы Лида долгие годы ничего не знала о своей матери, и пресекала любые попытки Гликерии Васильевны связаться с дочерью. 

Тем временем, в Ленинграде, (друг Васильчикова) актер и худрук первого в России Театра музыкальной комедии Николай Янет - отказался принять Богданову в свою труппу.
 Хотя она была создана именно для этой сцены..!

И все-равно, Гликерия  Богданова работала: на эстраде, выступала с джазом Утесова, много хохмила.
"Леня каждый раз при встрече говорил мне: "Лика, ты моя юность! Без тебя бы у меня не было ни голоса,
ни шарма. Глядя на тебя, у меня создавалось настроение, я так ржал! Весь смех в моих песнях - это ты!
Вот пою "Пароход", а вижу тебя, и мне смешно. Все мои улыбки - от тебя..!!!".
Интересуюсь, и что ж во мне было смешного?
"Ну, во-первых, это...", - И указывал на мой нос.
Это было что-то страшное! Я краснела, зеленела! Каждый указывал мне на этот нос!.."

А затем, ее пригласил молодой Аркадий Райкин.
Он был еще мальчишкой, а она - уже опытной комической актрисой.
"Я поначалу просто копировал ее, - вспоминал Аркадий Исаакович. - Мимика у нее была потрясающая!"
Но Гликерия Васильевна эти комплименты не принимала: "Что, я обезьяна, что ли?!"

В 1931 году состоялся дебют Гликерии Васильевны  в кино.
Она снялась в первой советской звуковой картине "Путевка в жизнь".
На съемочную площадку ее привела та же Рина Зеленая. В образах девиц из шайки Жигана они пели
блатные песенки. Но пленка оказалась бракованной, и в фильм вошел лишь последний куплет.
Гликерия Васильевна мелькнула на экране всего один раз, но к тому времени она уже была
Богдановой-Чесноковой!!!

Ее вторым мужем стал замечательный комедийный актер Семен Чесноков.
 "С ним понимание у меня возникло сразу! Я крупная, а он такой субтильный.
На этом контрасте можно было играть любые роли - так смешно!
А с Митей мы были одинаковые и нашу дуэль отыгрывали только словесно.
На него смотреть смешно, а на меня - уже нет.
Рядом же с Сеней взаимные ухаживания смотрелись очень эксцентрично.
А потом я к нему и душой привязалась. Он ведь на меня как на женщину обратил внимание..!". 

С Семеном Чесноковым Гликерию Васильевну познакомила, (..как легко можно догадаться!)
все та же Рина Зеленая. Они вместе работали в Вольном театре, в мюзик-холле, а потом стали партнерами
и на эстраде. "Чесноковы были людьми богатыми. Сеня бескорыстно подарил мне все - массивный, тяжелый браслет с аметистами, кораллы в серебре, колье с изумрудами. Вы будете дарить все это нелюбимому человеку? Вам же приятно, когда вам отдают все?!"

У него и у нее были обручальные кольца с тремя бриллиантами.
Это плохая примета, к слезам. Так и получилось.

Она недолюбила... И была недолюбима...
Помешала война. 

 
В 1940 году Гликерия Васильевна вновь родила, и вновь - дочку, Олю.
Тогда же Семен Иванович получил лестное приглашение в Ленинградский театр музыкальной комедии,
но отказался от него, так как не брали жену. В первые же дни войны оба поступили в ансамбль оперетты под руководством Валерии Бронской. И с первых же дней Гликерия Богданова-Чеснокова начала свои бесчисленные выступления для защитников города.
Сколько их было - две тысячи..? Три тысячи..?
Точно сказать - она не могла. 

 Она дала концерты на всех фронтах: в Ораниенбауме, Кронштадте, на палубах кораблей, в военных частях на Ладоге, в окопах, в землянках, на ленинградских заводах, в госпиталях.
"Уходили, когда было темно, приходили глубокой ночью и не знали, застанем ли в живых родных и свои дома. Уверены были только в одном, что завтра утром во что бы то ни стало надо встать и идти работать. Назло фашистам будут люди ходить в театр, будут петь и будут смеяться!".

 Гликерию Васильевну Богданову-Чеснокову наградили медалью "За боевые заслуги".
Потом еще были орден Красной Звезды, медали "За оборону Ленинграда" и "За победу над Германией",
два ордена Трудового Красного знамени и еще целый ряд наград. Но почести интересовали актрису меньше всего. Она считала, что обязана быть на передовой и поднимать дух земляков в самые трагические и опасные минуты. При этом Гликерия Васильевна ни на минуту не забывала о родных. Артистов кормили в госпиталях,
в частях, но она не ела, а складывала пищу в судок и бежала домой, к маме и дочке. Сама же порой питалась канцелярским клеем (как и тысячи блокадников) тем самым, испортив себе организм и желудок на всю жизнь,
но близких ей все равно не удалось спасти...

Каждое утро актриса уходила из дома на сборный пункт, и каждый вечер ее мама выходила к подъезду,
садилась на стул и смотрела в проулок. Она узнавала Гликерию по силуэту, когда та возвращалась.
А дома уже был накрыт стол; сервирован пустыми тарелками, чашками, стоял чайник с кипятком, лежали сухарики - чтобы все было, как в мирное время, дабы не утратились традиции, а главное -
чтобы воля не сгибалась!

Но однажды, артисты не могли выбраться из Ораниенбаума целую неделю.
И именно в те дни умерла от голода Оленька. И в тот же день в дом попала бомба, в блок, где была кухня.
Мама находилась именно там. Стены остались, даже окна не все были выбиты, и стул у подъезда стоял,
как прежде... А внутри - ничего...
"И сразу у меня никого. И все равно надо было встать и идти работать. Я себе так и приказывала:
встать и идти работать!"

А вскоре умер и Сеня. Сразу после Победы.

"Блокада его догнала... Уже в Ленинград привозили продукты, было сгущенное молоко. И я, как сумасшедшая - по концертам, подработкам, не боялась руки испачкать - грузила, разбирала. Было все, что нужно.
А он очень тяжело болел, мучился с желудком. И на моих руках погас...". 

У Гликерии Васильевны осталась только работа.
И тут в ее жизни вновь появился Ленинградский театр музкомедии. Теперь уже навсегда!
Она сразу же стала играть много и с большим успехом, блистая в опереттах Легара, Кальмана, Штрауса, Дунаевского, Милютина. Город, переживший блокаду, истосковался по спектаклям, а уж по таким светлым,
как оперетта, - тем более.
"Я все сыграла. Все, что шло в театре. Я играла день, играла ночь, играла день, и снова - ночь, и детские утренники, и замены... Заменяла всех! А приходила домой и заставляла себя не рыдать. Ну, одна я. Одна!
Я, Бог и театр..!!!"
 
Гликерия Васильевна через всю жизнь пронесла чувство вины перед близкими.
Постоянно повторяла, что если бы в тот трагический день была дома, может, все и спаслись бы.
 А после войны у нее началась болезненная мания копить запасы продуктов. Она так была напугана ядерными испытаниями и гонкой вооружений, что во все углы своей небольшой квартиры постоянно запихивала пакеты с сухарями и всевозможные консервы. А потом щедро делилась этими запасами с друзьями:
"Покушайте бычки в томате! Я покупала их двадцать лет назад, на случай войны. Они еще свежие!".

 

Став солисткой театра музкомедии, Богданова-Чеснокова получила двухкомнатную квартиру. Год от года она становилась настоящей примой труппы, при том что главных ролей не играла никогда. На афишах стали появляться надписи "С участием Г.Богдановой-Чесноковой", а ленинградцы интересовались в кассах;
- Играет ли сегодня в спектакле их любимая актриса..?!

 
В театре ее, в общем-то, не ущемляли, но когда нужно было дать звание "Заслуженной артистки", директор театра Николай Янет писал: "Заштампована". Он по-прежнему дружил с Дмитрием Федоровичем Васильчиковым, и все так же ненавидел его бывшую супругу. Никогда и нигде о ней плохо не говорил, но пакостил, как мог. "Ну, кто ее знает? Только в Ленинграде. Областная актриса. За что звание?" Сам при этом получил "Заслуженного деятеля искусств", причем - в блокаду. Человек хлебосольный дома, талантливый на сцене, Янет был страшно завистлив в профессии. А Богданова-Чеснокова с первых же дней стала лидером в театре, и это его задевало чудовищно!

Звание ей дал новый главреж театра Юрий Иосифович Хмельницкий. При нем актриса сыграла свои лучшие роли и заблистала в "Мистере Иксе". И тогда же произошло знаменательное событие: спектакли московской и ленинградской оперетт объединились для создания одноименного фильма. На экраны вышел шедевр,
образец - как надо снимать на пленку оперетту.

 

https://youtu.be/q7wLaCU9rPk 

Мастеров этого жанра: Георг Отс, Григорий Ярон, Зоя Виноградова, Анатолий Королькевич и, конечно,
Гликерия Богданова-Чеснокова -- их узнала вся страна!
На спектакль в "МузКомедию" попасть было невозможно. Записывались в очереди, и ночевали на улице.

"У Богдановой-Чесноковой, как ни у кого, был естественный переход от разговора к пению и обратно", - сказал однажды об актрисе Андрей Петров. Оперетта "Мы хотим танцевать" стала единственным случаем, когда композитор написал специально на кого-то. Гликерия Васильевна исполнила роль стареющей примадонны Матильды Ивановны Волны-Задунайской. Она выходила на сцену в рискованно декольтированном платье с лихим разрезом на боку, с пучком разноцветных перьев на голове. Певица негодовала, что ее считают старухой, когда она пятьдесят лет поет арии героинь и шестьдесят лет состоит в профсоюзе. В доказательство своей принадлежности к молодежи Волна-Задунайская демонстрировала такой виртуозный танец, что ни на сцене, ни в зале - ни у кого не оставалось сомнений, что перед ними - звезда..!!!

https://youtu.be/8bYwrK6H9-s 

..Гликерия Васильевна была рождена для жанра музыкальной комедии.
Не будучи балериной, не зная, что такое "пятая позиция", она была танцевальна от Бога.
Могла сымпровизировать целый танец. Но в то же время, она не была артисткой только оперетты,
она была актрисой будущего. Богданова-Чеснокова могла бы в любом мюзикле сыграть главную роль,
вот только в СССР никто мюзиклов не ставил...

 

"Масштаб дарования Богдановой-Чесноковой не умещался в прокрустово ложе советской идеологии",
- написал однажды ее любимый режиссер Александр Белинский.

 

Казалось, для нее не было ничего невозможного. Она могла рассмешить одним взглядом, одним жестом.
В каждый спектакль она старалась вставить танцевальный номер, обязательно исполнить канкан.
Гликерия Васильевна даже успела поработать коверным клоуном в цирке. Три сезона она выступала в дуэте с Борисом Вяткиным: кувыркалась, ходила колесом, делала заднее сальто. Зрители хохотали до слез, но мало кто задумывался: как это удается немолодой драматической актрисе, не имеющей никакой специальной подготовки..?! Да она и сама не смогла бы этого объяснить. Ее вел - кураж!

 

В 1970 году она упала на сцене, и ее увезли на "Скорой" прямо на операционный стол.
Великий хирург Алехин совершил чудо. Он удалил остатки желудка, заменив его на искусственный.
Эта операция стала вторым рождением для Гликерии Васильевны. Но теперь ей надо было питаться по часам,
и специально для этого в спектакли вводили мизансцены с продуктами. Актриса доставала из кармана апельсин и тихонечко его чистила в углу сцены. Все действие останавливалось! Зрители смотрели только на нее и начинали хохотать в предвкушении какой-нибудь умопомрачительной репризы, а партнеры терялись.
 Гликерия Богданова-Чеснокова всего лишь чистила апельсин...

Когда Гликерия Васильевна выписывалась из больницы, то попросила всех соседей по палате подойти к окну: Она на улице, на глазах у всех, сделала шикарный батман. И это было для нее - для актрисы, и для них - безнадежно больных, символом жизни..!!!

  
В том же году ей, наконец, присвоили звание народной артистки, хотя городские чиновники ворчали, что "она уже не перспективна". Из-за подобных слухов многие ходили на Богданову-Чеснокову, как в последний раз.

Сама же Гликерия Васильевна сплетни ненавидела, и категорически отказывалась обсуждать любые слухи.

В середине 60-х в ее жизни появился внук Юрий.
Он воспитывался в семье Васильчиковых и долго не подозревал, кто его настоящая бабушка. Узнал случайно.
И написал письмо от имени поклонника. В конверт вложил фотографию, на которой он сидел на коленях у деда. Подпись гласила: народный артист СССР Д.Ф.Васильчиков с внуком Юрой Правиковым.

В Юрии для нее сошлось все: и Митя (как кровный дед), и Сеня (такой же субтильный и ироничный), и рано утраченная любовь, и так и не создавшаяся семья. Они разговаривали часами, гуляли по городу, ходили в гости. Слухов о молодом любовнике Богдановой-Чесноковой моментально распространились по всему городу.
А Гликерия Васильевна и не опровергала их: пусть болтают что угодно. Она никому ничего не скажет.
Теперь у нее есть человек, которому она открыла все свои тайны и рассказала всю свою жизнь...

Чуть ли не каждый день Юрий получал письма из Ленинграда. Гликерия Васильевна писала на салфетках, фантиках, обрывках газет - на всем, что попадалось под руку, когда ее начинали переполнять чувства и хотелось закричать, как ей одиноко и тоскливо без него. А когда Юрий приезжал, она расцветала: делала прическу, а в глазах появлялись озорные огоньки. "Гликерия Васильевна, в чем дело? У вас роман? Расскажите!" - начинали приставать молодые актрисы в гримерке.
Гликерия Васильевна лишь загадочно улыбалась и отшучивалась. Никто ничего так и не узнал .
 
Гликерия Богданова-Чеснокова не хотела стареть, возраст ее раздражал.
В театре МузКомедии были две женские гримерки на четырех человек - народных и заслуженных, и одна огромная - для молодежи. Богданова-Чеснокова категорично заявила: "Буду сидеть только с девчонками. Мне с ними удобно, они с юмором. И вообще, я молодая, красивая женщина! Не понимаю, почему мне в трамвае старухи место уступают..?!"
 
 
В последние годы Гликерия Васильевна приходила на спектакль за два часа до начала, гримировалась, одевалась и ..ложилась на диван. Постепенно гримерка заполнялась, актрисы искоса бросали на Гликерию Васильевну испуганные взгляды и шептали: "..Никакая!" После третьего звонка по радиосвязи объявляли пятиминутную готовность, и Богданова-Чеснокова "воскресала". Откуда бралась эта уверенность в себе?
Куда девалась слабость и отступала болезнь? Актриса шла на сцену!
Чтобы заменить ее или отменить спектакль, - не было и речи..!!!

 
В самом начале 1983 года Гликерии Васильевне сделали последнюю операцию. Удачно.
Но умудрились застудить нерв. Последствия не заставили себя долго ждать.
В феврале Юрию позвонила Елена Сергеевна: "Она никого не узнает...".

Юрий приехал в Ленинград и сразу примчался в больницу. Гликерия Васильевна спала. Он взял ее за руку.  
"Не приходи больше ко мне. Запомни меня сейчас. А лучше такой, какой я была раньше...",
-- сказала она внуку.
В следующий раз Юрий увидел ее за два дня до смерти. Гликерия Васильевна уже не реагировала ни на что.
Но когда внук погладил ее по руке, она приоткрыла глаза и прошептала:

"Помни..." 


Юрий Борисович помнит все. Он бережно хранит память о своей великой бабушке, редко кого допускает до семейных реликвий, и не разбрасывает родовые тайны всевозможным бульварным изданиям.
Хотя..; кто сейчас интересуется наследием Гликерии Богдановой-Чесноковой..?
Кому известны имена Григория Ярона, Владимира Володина, Анатолия Королькевича, Елены Савицкой выдающихся, неповторимых комиков оперетты???
В Санкт-Петербурге нет не только общего театрального музея, но даже отдельного музея
при Театре музыкальной комедии. 

Остался лишь единственный портрет в его холле, 
еще есть пластинка, давно ставшая раритетом,
и есть несколько записей в фондах радио, доступных одной-двум радиостанциям.
 И к сожалению нет ни одной книги, посвященной творчеству этой удивительной актрисы.

 

Образ ее - сценический и жизненный - остался лишь в воспоминаниях современников...

.........