12 просмотров

1025 просмотров

ОДОН в Чечне воевал на равне с ВДВ

Недавно встречался с однокурсниками. Нахуй только пошел. Давно уже пройденный этап жизни, но потянуло... Пришел.. Девки все заматерили. МНогие уже родили. НАчались сплетни треп.. уши пухнут. Сижу пью пивко с друзьями. НАхуй приперлся, с ними и так могу попить, а не в этом пафосном дорогом и медленном Пиплзе...

811 просмотров

ОДОН ВВ МВД РФ - отдельная дивизия оперативного назанчения внутренних войск. Стоит в городе Реутове (московская область). Основная задача - обеспечение правпорядка в Москве, МОсквской области и в любой точке страны. Здесь был создан спецназ ВВ, прошло первое испытание на право ношения крапового берета. Дивизия принмиала участие во всех локальных конфликтах на территории СССР и РФ.

Проект «Н-23»
1923 год. Подмосковье.
Взвод продирался сквозь промозглую сырость утреннего леса. Ветки хлестали усталые лица бойцов, вылетая из призрачной дымки. Шли, не издавая ни звука, ни одна веточка не хрустнула под сапогами солдат. Фигуры, облачные в бесформенные маскированные халаты, казалось, растворялись в утреннем тумане. Через пару часов, когда солнце взойдет высоко, и день войдет в свои права, усталые бойцы устроятся на дневку, закопавшись поглубже в землянки. В караул выйдет трое бойцов – обычных людей, для которых солнечный свет не страшен. Остальные спрячутся от него в темноте вырытых укрытый. Ведь даже небольшой лучик дневного светила способен их уничтожить. А с наступлением сумрака, отряд проснется, чтобы продолжить свой марш, конечной точкой которого станет расправа над бандой кулаков, скрывшихся в местных лесах.
Так начинался один из самых секретных и таинственных проектов Советской Армии – «Проект Н-23», целью которого было привлечение в ряды Вооруженных сил нелюдей…

Наши дни. Москва. Кафе «Неаполь»
Кафе «Неаполь» было излюбленным местом отдыха молодежи среднего класса. Студенты, охранники и менеджеры пили некрепкое разливное пиво за уютными столиками под звуки малоизвестного, но подающего надежды шансонье. Под потолком притулились огромные плазмы с немыми передачами. Обстановка отпугнет и случайно зашедшего сюда пролетария, и подпившего олигарха: одного - помпезностью, другого же – удручающим нищим кичем. Среднее заведение для среднего человека.
В глубине зала, окутанного дымом дешевых сигар и дорогих сигарет, за небольшим столиком сидели двое мужчин. Один из них – судя по внешности – был интеллигент из коренных москвичей с аккуратной бородкой и заношенным костюмом. Второй – помоложе – напоминал рыночного рэкетира или недавно уволившегося с армии сержанта – наглый цепкий взгляд, короткая стрижка, плотное спортивное тело, скрытое под джинсами и толстовкой. Перед собеседниками стояли бокалы с недопитым пивом и пепельница с дымящимся окурком.
- Знаете, почему десантников часто называют гоблинами? – в ответ заинтересованное мычание. – Они и есть гоблины. Не все, конечно, но большая часть. Просто никто лучше них не подходит для ведения войны в тылу противника. Они обладают природной маскировкой, необычайной силой и ловкостью. А если учесть, что они легко переносят голод, жару и мороз, неделями могут обходится без воды и сна, то становится понятен выбор армейского руководства.
- А из кого выбирали?
- Ой, много из кого. У меня есть данные, что сначала пытались привлечь вампиров и оборотней. Но для первых убийственен дневной свет. А вот с оборотнями сложнее. Тут у каждой породы свои особенности, но общий итог, что слишком не сдержаны в голоде. Знаете, когда оборотень голодает двое суток подряд, то на него накатывают приступы не контролируемой ярости. Пробовали даже гномов для диверсионных операций привлечь, но те оказались слишком шумные. Для артиллерии, ПВО они лучшие кадры, а вот диверсанты из них никакие.
- То есть вы хотите сказать, что нелюди уже везде?
- И причем давно. Официально работы по привлечению нелюдских рас для службы в Вооруженных силах начались почти сразу после окончания Гражданской войны. Первоначально было сформировано несколько отрядов для диверсионной и разведывательной работ. Во всех них были и офицеры-люди. Перед началом Финской войны от идеи отрядов отказались и нелюдей стали вливать в уже созданные соединения. Но и эта идея, видимо, не совсем удалась. В 1940ом году было принято решение о том, что некоторые расы должны служить отдельно от людей. Было создано две бригады особого назначения, в которых служили в основном вампир и оборотни – те, кто издревле охотился на человека. С началом первых боев информация о бригадах исчезает полностью. Есть лишь отрывочные сведения об отрядах партизан, отличавшихся особой жестокостью. Но, поди разберись, где просто одуревшие от войны мужики, а где хладнокровные нелюди.
1942 год. Где-то на Белоруссии
Колона шла медленно. Грузовики, созданные гением и руками арийской нации, буксовали в непролазной белорусской грязи. Солдатам приходилось часто вылезать из кузова и толкать тяжелый борт машин, вытаскивать из липкой жижи колеса пушек. Батальон неумолимо не укладывался в сроки, поставленные командованием. Согласно приказу они вдолжны были уже вечером поступить в распоряжение одного из ударных полков и вступить в бой за какой-то населенный пункт с трудновыговариваемым названием. Русские варвары никак не хотели сдавать свои земли настоящим арийцам и продолжали цепляться за нее, все больше утягивая Рейх в безумную восточную мясорубку. Такие мысли тяготили голову молодого майора Пауля Хассера, наблюдавшего за тем, как очередной «Мерседес» увяз в дорожной распутице. Из кузова уже выскочили бойцы, уперлись в грязный борт машины и стали толкать тяжелый грузовик, раскачивая его. Майор устало прикрыл глаза. К своим тридцати годам он уже имел солидный боевой опыт – на фронтах был с первого дня войны, но такого как в России не видел нигде. Перед глазами офицера проплыли картины победных походов в Европе, где война шла по правилам, где местные жители встречали немцев угрюмым молчанием, а не пулей в спину, где, в конце концов, не было такой грязи и таких разбитых дорог. Пауль всего несколько недель в России, но уже устал от нее. Они никогда не верил, что солдаты вермахта могут творить те зверства, что он увидел здесь. Десятки сожженных сел, сотни повешенных и расстрелянных. Казалось, что земля стонет от человеческой боли.
Из полусонного философствования его вырвал грохот взрыва. Майор моментально открыл глаза, и увидел огромного черного волка, скалившего клыки на капоте его машины. Дрожащие руки ищут пистолет, расстегивают кобуру, медленно вытаскивают вороненый Вальтер, снимают предохранитель… резкое движение, и ствол смотрит в лобовое стекло… но зверь уже исчез. А вокруг уже кипел бой. Огромные волки, медведи, лисы преследовали людей в черной форме и рвали их на части. А из чащи леса, обступившего дорогу, уже выбегали партизаны с автоматами и винтовками. «Засада! – понял майор. Но кто тогда звери? Неужели русские настолько близки к природе, что понимают язык животных? Бред!» Но думать было некогда. Офицер выпрыгнул из кабины своего грузовика, на ходу стреляя в какого-то мужика. Еще в академии он был лучшим на курсе по пистолетной стрельбе! Еще несколько удачных выстрелов, и еще двое партизан повалились в осеннюю грязь. Ха! Майор подбежал к убитому солдату. Аккуратно снял с него автомат, вытащил несколько плоских магазинов, положил их в карманы шинели. Теперь и повоевать можно! Офицер быстро осмотрел поле боя. Да, засада была сделана грамотно. Их поймали на повороте, когда машины растягиваются. Дорогу завалили сухими деревьями. Подбили первую и последнюю машину, закрыв возможность уйти. И, похоже, где в глубине леса сидят их снайпера, выслеживающие офицеров и лидеров. Слишком уж часто падают, сраженные пулей, пытающиеся организовать оборону колоны. А еще эти звери… они будто не чувствовали боли, с безумной с яростью, убивая арийцев. Майор отправил короткую очередь в медведя, переворачивающего грузовик. Зверь даже не обернулся, продолжив свою работу. Краем глаза майор увидел, как среди разномастно одетых мужиков появились обнаженные люди с окровавленными руками и лицами, будто они только что разрывали чье-то мясо. Кто-то из партизан, прыгнув на спину солдат, вгрызался в шею и, похоже, пил кровь. С крыши одной из машин за происходящим наблюдал тот самый черный волк. Кто же это?! Резкий перекат, кувырок, несколько коротких очередей, снова перекат. Затаился за колесом грузовика, переводя дыхание.
Страшно. Ужасно страшно. Так никогда не было страшно! Ни когда пятилетний Пауль украл у мамы конфеты, был пойман и ждал расправы розгами, ни когда молодой лейтенант Хассер попал под первую бомбежку, и, казалось, небо падает на него, ни когда его рота обороняла высоту во Франции, тогда в живых осталось всего трое. Тогда ему было просто страшно. Сейчас же его охватил леденящий ужас. Казалось, что он чувствует движение каждой молекулы на этой проклятой дороге. Зрачки бешено шарят по кустам в поиске малейшего движения. Руки дрожат, сжимая холодную сталь автомата. Вдруг стрельба стихла. Это значит лишь одно – проклятые варвары уничтожили его солдат. Но он, майор вермахата, кавалер Железного креста, Пауль Хассер, так просто не сдаться! Эти русские узнают, как умирают настоящие арийцы! Резко встав, офицер вскинул автомат на плечо и … упал в грязь, сраженный ударом приклада в затылок.

Наши дни год. Москва. Кафе «Неаполь»
- Знаете, сейчас много говорят о том, что война стала толчком к возрождению православной церкви. Но Сталин понимал, что одни попы ему не помогут. Если Рейх в своих оккультных поисках пытался возродить легендарных рыцарей- крестоносцев и найти Шамбалу, то советское правительство мобилизовало все духовные силы, в том числе и древние. Настолько древние, что они уже не попадали под категории темных или светлых. Уже в августе сорок первого был создан отдел по традиционным верованиям, в который вошли нелюди-офицеры. Они понимали, что православная церковь не примет их, партии они нужны лишь как солдаты, в поиске своей самоидентичности они вышли на древнюю религию славян, - профессор отпил пиво из бокала и пристально посмотрел в глаза собеседника, будто ища в них поддержку, тяжело вздохнул и продолжил. – Вскоре в лесах, где укрывались диверсионные отряды нелюдей, появились капища древних божеств, а во главе многих групп встали волхвы. Теперь нелюди стремились захватить побольше пленных для того, чтобы принести их в жертву. Командование смотрело на это сквозь пальцы, ведь перед тем, как разложить несчастного на жертвенном камне, из него выжимали всю информацию. Методы были дикие и бесчеловечные, но действенные. К сожалению, как я уже говорил, информации о деятельности этих отрядов весьма мало – ее практически нет. Приходится восстанавливать по крупицам. Данные зачастую обрывочные и противоречивые. Но, похоже, с лета сорок второго в отрядах, где были нелюдей утвердился культ Черного Перуна, ему покланялись не только носферату, но и обычные партизаны.

1942 год. Где-то на Белоруссии
Очнулся Пауль в какой-то темной мрачной землянке. Пахло сыростью и свежей кровью. С потолка свисали гроздья непонятного растения. В углу стоял огромный сундук. По стенам разместились деревянные лавки. В центре примостился стол, заваленный какими-то картами. Майор попытался встать. Все тело скрутило от нестерпимой боли. Голова гудела, будто ей только что сыграли в футбол. Ребра ныли. Желудок тихо стонал без еды. Все тело покрыто синякам и ссадинами. Шинели и кителя нет. Также исчезли и сапоги. Руки крепко связаны за спиной. Плен. Постепенно вспомнилась картина боя… он в лапах у этих проклятых партизан! Липкое чувство страха расползлось по душе.
Сколько он тут пролежал неизвестно, – в мрачном безмолвии землянки время тянулось с неторопливостью черепахи, которую Пауль видел в Берлинском зоопарке. Тишина, безвременье и невозможность пошевельнуться сводили с ума. Конечности затекли и не чувствовались. Вдруг в мрак землянки проник луч света, и вошли трое. Двое были одеты в полувоенные короткие полушубки и зимние армейские шапки. За спиной висели советские карабины. Обычные партизаны, с какими уже пришлось повоевать за короткий срок пребывания в России. А вот третий…Таких русских майор не видел никогда. Одет вошедший был в кожаные штаны, заправленные в черные офицерские сапоги. На плечи накинута черная волчья шкура, причем лапы свисали с плеч, а морда служила головным убором. Грудь и живот скрывала густая седая борода. В руках незнакомец держал длинный крючковатый посох. Вошедшие о чем-то переговаривались, иногда указывая жестами на немца. Пауль пытался разобрать знакомые ему русские слова, но не смог, - партизаны говорили на каком-то диалекте. От разговаривавших отлучился один из партизан и подошел к лежащему офицеру.
- Добрый день, герр майор. Как вы себя чувствуете? – спросил он на ломанном немецком.
- Спасибо. Ничего, - выдавил из себя Пауль.
- Сейчас вам принесут воды и еды. Вы сможете умыться и немного поесть. После будет допрос. Прошу вас отвечать честно и не скрывать от нас ничего, наш колдун чувствует любую неправду.
После этого русский развязал пленного и помог ему встать. Какие-то мальчишки принесли ведро с холодной водой и помогли умыться. Потом дали тарелку с непонятной приятно пахнущей жидкостью. Пауль быстро поел, не чувствуя вкуса похлебки. Когда он поел, в землянку вернулись двое партизан и повели его на допрос.
Лагерь представлял из себя множество землянок. Люди занимались обычными делами: кто-то штопал одежду, кто-то чистил оружие, кто-то копал какие-то ямы. Все были при деле. Паулю, воспитанному в строгих правилах, это понравилось. Он даже подумал, что русские не такие безнадежные, и необязательно уничтожать всех, а кого-то можно оставить в живых в качестве рабов для арийской расы. Увлеченный своими мыслями, майор не заметил, как его привели на какую-то поляну. В ее центре стоял черный блестящий камень с ровной площадкой. Над камнем возвышался истукан какого-то древнего божества. Рядом с идолом, опершись на посох, на корточках сидел колдун в волчьей шкуре.
Начался допрос. Стандартные вопросы какая часть, какая задача, где дислоцируется, какими силами располагает и прочие вещи, интересные профессиональному противнику. По началу Пауль отмалчивался, но когда после замысловатого жеста колдуна его тело скрутила адская боль, решил сильно не геройствовать. Но еще несколько раз странный незнакомец повторил свои пазы, причиняя арийцу нестерпимые муки. Под конец допроса майор представлял из себя жуткое зрелище – все внутренности горели, сердце вырывалось из ребер, глаза словно бешенные, туманная голова, ноги не держат. Казалось, что кто-то невидимый выжал из него все соки и выкинул, словно ненужный мусор. Между тем колдун встал на ноги и жестами указал партизанам на камень. Майора взяли под руки и подвели к нему. Затем уложили его тело на гладкую поверхность камня. Усталый Пауль вяло попытался сопротивляться, но лишь получил сильный удар поддых. Когда его разложили на камне, офицер случайно взглянул на идолище. Глаза древнего божества сияли живым злобным светом. Это было последнее, что увидел в своей жизни кавалер Железного креста майор вермахта Пауль Хассер…

Наши дни год. Москва. Кафе «Неаполь»
- После войны информация о нелюдях появляется снова, но в основном касаемо деятельности отдела по традиционным верованиям. Этот отдел развивает бурную деятельность в Сибири и на Дальнем Востоке, собирая этнографическую информацию и ища артефакты древности. При этом все это проходит уже под опекой не Министерства Обороны, а МГБ, а в скором времени КГБ. Скорее всего, реальной задачей этих экспедиций был поиск и мобилизация новых нелюдей. Ведь параллельно появляется информация о диверсионных отрядах, которые нередко называли «дьявольскими». Эти отряды выполняли задачи, которые были не под силу даже самым натренированным людям. А когда Маргелов занялся модернизацией Воздушно-десантных войск, то первым делом привлек в них нелюдей, - профессор вновь отхлебнул пива, и внимательно посмотрел на собеседника, будто прикидывая, стоит дальше продолжать рассказ или нет.
- Продолжайте, профессор, очень интересно. Думаю, ваш рассказ станет «бомбой»!
- Можно сказать, что уже к шестидесятым нелюди проникли во все сферы силовых структур. Часть из них активно участвовала в диверсионных операциях за границей, часть вела научную работу и искала новые кадры, а часть занималась урегулированием недовольных внутри страны. Уже тогда появляется информация о первых членах ЦК КПСС, не являющих людьми. Подробноси их похода во власть нам, к сожалению неизвестны, и вряд ли мы их когда-нибудь узнаем. Но когда Горбачев говорил о «коммунизме с человеческим лицом», он имел именно возврат власти в руки людей. И перестройку скорее всего именно для этого задумал.
- А чем нелюди мешали первому президенту?
- Они не давали возможность вводить популярные меры. Множество веков они были вынуждены скрываться от людей, довольствоваться малым, получая свое лишь во время моров и войн. И тут к ним в лапы пришла власть. Молодые и жестокие ушли по силовой ветви, а мудрые и хитрые прорвались на верхушку партийной пирамиды. Обычные люди их интересовали лишь, как материал для проектов. По большому счету, дорвавшись до возможности управлять людскими массами, носферату принялись мстить, методично истребляя народ и отупляя его.
- Отупляя?
- Именно. Дело в том, что человек по своей натуре хищник. А природой заложено, что хищник обычно умнее жертвы. Поэтому он и охотник, а не дичь. А человек не просто хищник, а хищник разумный. Изворотливый и хитрый. Технически подкованный. Но одна из черт любого хищника – любопытство. Именно оно и сгубило человеческий род. Он сам себе вырыл ловушку. Осваивая технику, он дряхлел телом, позволяя нелюдям сражаться друг с другом, защищая его интересы. Он создал радио и телевидение, и даже не понял, что тем самым захлопнул крышку капкана. Нелюдям осталось лишь грамотно добить жертву. Бессмысленные ток-шоу и заумные беседы, фильмы о любви, заменяющие реальные чувства, боевики и триллеры, уничтожающие инстинкты самосохранения и сохранения близких, бездушные мультики, сделавшие ненужными бабушек с их сказками. Место главы семейства занял серый телеящик. А это так удобно. Институт семьи разрушен, информация от поколения к поколению не передается. Человек живет сам для себя, нагуливая жирок. А посмотрите на фильмы последних лет. Главным и положительными героями становятся нелюди- вампиры, оборотни, людеды. Фактически это уже подготовка к их выходу на сцену. Скоро они сорвут с себя маски и предстанут перед нами в своем истинным обличии. Только вместо того бежать от них, ища укрытие, мы будем с интересом на них пялиться, а девушки попытаются с ними флиртовать, ведь они такие сексуальные, - профессор попытался изобразить жеманость в голосе, но не смог и лишь мрачно ухмыльнулся. - А когда мы поймем, кто перед нами, будет уже слишком поздно. Счастливчики погибнут первыми, остальных будут долго убивать во славу Черного Бога Перуна.
- Вы говорите такие страшные вещи. А у Вас есть какие-то доказательства.
- Конечно, - профессор поставил свой портфель и стал в нем копошиться, перебирая какие-то бумаги, уложенные стопками в файлы. – Вот фотография, сделанная в Белоруссии в сорок втором году. – Вытащил пожелтевшую фотокарточку. – На ней изображены бойцы одного из партизанских отрядов. В центре стоит волхв. Он даже на фотографирование пришел в своем жреческом облачении. Позируют партизаны на фоне идола. Это фото делалось для своих, чтобы после войны можно было опознать друг друга при встрече. Вот фотокарточка с Западной Сибири, - на стол легла еще одна фотография. – На ней поисковики отдела сняты с гномами. Стоят на фоне входа в гномью шахту. Предполагалось, что по этой карточке гномы смогут отличить настоящих поисковиков от самозванцев. Вот карточка с Кубы. Кубинцы и советские специалисты позируют на фоне брошенной фазенды. Обратите внимание на фигуру в центре. У него не руки, а волчьи лапы. Обстоятельства съемки не известны. Также вот копии документов, - к фотографиям присоединилось несколько листков с текстом. – Надеюсь, вашим читателям это покажется интересным
- Да, да, да, профессор. Конечно, им это покажется интересным. Жаль, что Вы не узнаете об этом, - после этого зрачки собеседника сменились на миг стали кошачьими, а в улыбке проскользнул звериный оскал.
Во взгляде профессора мелькнул испуг. Но вскоре вместо него в глаза пришла пустота. И тело профессора бесшумно уткнулось в поверхность стола. Здоровяк собрал лежащие документы в портфель, расплатился за заказанное пиво и вышел на улицу. Задание было выполнено на «отлично». Через пару шагов он растворился в безликой толпе.

77 просмотров

Грузия активно готовилась к войне и пропагандировала свои связи с НАТО. Образчик тупой пропаганды_

Грузинам не попасть ни в прошлое, ни в настоящее, ни в будущее осетинского народа
24.04 2007 // 21:25
Для меня один человек - что целый народ.
Демокрит.
- Алло, Мадина, это ты? Привет, дорогая, ты никогда не угадаешь, кто тебе звонит.
Это Нино, помнишь меня? Твоя бывшая соседка, я тебе из Тбилиси звоню.

Мадина задумалась. Нино? Столько лет ни слуху не духу, что ей понадобилось? Это компания массового ухода грузинского населения из города Цхинвал является одним из непостижимых моментов грузинской души. Впрочем, стоит ли сейчас об этом вспоминать? Мадина только из чистого любопытства не положила трубку. Надо же, столько лет прошло, что понадобилось бывшей соседке и приятельнице далекой юности?
- Да, Нино, я тебя узнала, здравствуй.
- Мадиночка, я так тебя рада слышать, как ты, как живешь, расскажи.
- Хорошо живу, Нино, как ты сама?
В голове крутилась мысль кинуть трубку, но любопытство взяло вверх. Нино была сама любезность, щебетала о своей жизни, о удачном замужестве, о детях. Мадина же вспоминала те времена. Беженцы осетины из грузинских деревень, которые хлынули после расправ над ними, в город, заселялись в бывшие квартиры, уехавших грузин. Поселилась семья, и, в покинутую Нино и ее матерью, квартиру. Первое, что сделали беженцы, это позвали соседей взглянуть на диковинное по тем временам, зрелище. В спальной комнате, аккурат над кроватью висел портрет в золотистой рамке кумира грузинского народа Звиада Гамсахурдиа. Соседи долго ахали и охали, наивность осетинского народа была тогда в самом разгаре.
- Мадина, как там наша квартира, я так соскучилась по детству, по городу, может быть, я скоро приеду. Хочешь, ты тоже приезжай в гости, я тебя приглашаю. У нас так хорошо стало в Тбилиси. Очень красиво. Ваши тоже часто приезжают за покупками.
- Нино, наши приезжают не за вашим товаром, а за турецким. Иногда лекарства покупают, но их в Цхинвале берут в крайнем случае, сама понимаешь - грузинская фармацевтика. Единственный плюс - дешевизна. Если посчитать себестоимость, не окупается и типографская печать упаковки. К сожалению, не все это понимают. Спасибо за приглашение, но я боюсь ехать в Тбилиси. Это, во-первых. Боюсь ехать в твой дом, это во- вторых. Ты еще горюешь по поводу смерти Гамсахурдиа? Не говори маме, но мы сожгли его портрет, не расстраивай ее. И что я там потеряла, вообще?
- Мадина, в чем ты меня обвиняешь? Я была тогда маленькая, ничего не понимала. У нас к вам самые добрые чувства. Мы хотим жить в мире, я хочу спокойно приезжать в город моего детства и вы должны ездить в Грузию, как в старые добрые времена.
-Нино, а к кому ты хочешь приехать? У тебя есть, где остановиться?
- Мадина, ну, хорошо, если ты обозленная на грузин, то и у других такая же ненависть к нам? Я к тете Любе приеду, надо разобраться с квартирой, это незаконное заселение.
- Нино, кто тебя ненавидит, и ты сама не припозднилась с любовью? А тетя Люба умерла. Ее парализовало после смерти сына. Прожила после него две недели. Ты спрашивала о новостях? Сына ее Азамата как тебе не помнить, ты же была влюблена в него? Рассказать тебе, как он погиб?
- Мадина, это очень больно выслушивать, мне очень жаль, ты знаешь, что для меня значила эта семья, но война есть война и нельзя обвинять целый народ в смерти людей.
Я же не обвиняю всех осетин в смерти грузин. Разве наши не погибали?
- Нино, послушай, ваших убивали в собственных дворах? Я тебе расскажу, как погиб Азамат. Они, с Левиком, с третьего этажа, стояли вечером в подъезде, курили, разговаривали - обычная болтовня соседей. Левик на следующий день должен был ехать во Владикавказ, младшую сестренку увезти от беды подальше. Вернее, они должны были следовать, потому, что часть пути нужно было пройти через горы. Вы не только лишали нас жизни, но и лишали дороги и возможности увозить своих детей от смерти. Азамат снял с себя золотой крестик и протянул Левику, на удачу... Он успел обернуться на свистящий звук... Левик успел взять крестик. Пущенный грузинами снаряд разнес полподъезда. Клочья Азамата соскребали со стен несколько дней. Левик пролежал в больнице два месяца. Два месяца он не выпускал из рук крестик. Сейчас он жив, женился, имеет детей, но он никогда не остается один. Он не умеет больше оставаться один. Он боится тишины, потому, что тишина для него - ожидание знакомого ненавистного звука смерти. Нино, не приезжай, тебя никто ни ждет. И никому из вас не будут рады. Это я тебя предупреждаю из уважения к нашему детству и юности. Но это прошлое. Туда нам не попасть. А в наше настоящее и будущее не попасть вам...
- Мадина, ты считаешь, мне не горестно это слушать? Но надо все изменить, понимаешь?
- Нино, возвратите нам наших убитых ребят, детей и стариков, мы переменимся. Мы откажемся от своих слов о геноциде осетинского народа. Но, как Левик, все равно всю жизнь будем бояться тишины...Возвратите, мы готовы платить за них такую цену... Возвратите?
Наташа Сланова.

«Утром я и Майя принесли воды из котельни. Почти все оттуда несли, и мы торопились: ведь это вода — из труб, и когда-нибудь она кончится… Однажды у старушки опрокинулось ведро, и я (и другие) не могла равнодушно смотреть, как уходит столько воды. Прямо сердце изнывало, когда перечислила, сколько всего можно было сделать из целого ведра воды. Но, несмотря на это, никто не осмелился упрекнуть старушку. Ей снова наполнили ведро, проводили через скользкие места… Люди простаивали в очередях за хлебом целые дни. Белая мука кончилась, но и этот пресный хлеб хватали на лету. Его выдавали е больше 3-х на человека, чтоб хватило всем…»
Это отрывки школьного сочинения осетинской девочки, вспоминающей о жутких зимних каникулах 1991-го года. Когда читаешь строки этих детских сочинений, думаешь, где-то подобное я читал. Они сильно напоминают рассказы детей блокадного Ленинграда – о голоде, бомбежках, о надежде и вере в Победу. Очень сильно…. Только вот писали эти строки не в далеких сороковых, а в начале девяностых. Тогда еще никто не знал, что это всего лишь начало… начало жуткой двадцатилетней борьбы за существование нации.
«Совсем недавно я была еще ребенком. Мне казалось, что все меня любят. Как можно меня не любить, ведь я такая добрая, послушная, хорошо учусь, занимаюсь спортом, пою, танцую. Одним словом, я была «хорошей» девочкой. Я всех любила сама, ведь с первого класса учила Мария Федоровна: «Человек — это звучит гордо!» и еще: «Человек человеку — друг». А со всех сторон неслось: «Брат, ты братом силен». Мы все любили наших «братьев» — грузин. Да, все так и было… 9 апреля я плакала, когда узнала о невинно погибших в Тбилиси. Сейчас я уже никогда не буду оплакивать грузин. Мне их не жалко.
Я стала злой и равнодушной. Вот как я изменилась за последние годы. У меня отняли детство. Почему?» - пишет Олеся Тибилова, тогда – ученица 6 класса шестой школы.
Земля Южной Осетии обладает странной притягательной силой. Побывав здесь единожды, хочется остаться навсегда. Несколько веков тут мирно жили осетины, грузины, армяне, евреи и русские. Но практически каждая из наций считала эту землю своей. Особенно остро это почувствовалось в период парада суверенитетов, когда бывшие союзные республики стали выяснять земельный вопрос с помощью автоматов и танков. С 1989 года обстановка в Южной Осетии перестала быть мирной, но до открытой войны еще не дошло. Через два года - в январе 1991 года война пришла в Цхинвал.
Начало боевых действий совпало с новогодними праздниками, зимними каникулами у школьников. Отряды грузинской милиции под прикрытием артиллерии и танков вошли на территорию, республики не пожелавшей отсоединится от Советского союза. Им противостояли наспех сколоченные отряды самообороны. «У нас были охотничьи ружья и несколько автоматов, у республики не было ни регулярных подразделений, ни ОМОНа, а против нас шла хорошо оснащенная армия», - вспоминает Мамед, невольный участник трех грузино-осетинских войн. «Мой сын – Илас Тасоев – погиб одним из первых. Утром убили двух его друзей. Он вернулся с позиций и узнал об их гибели. Очень разозлился. Ушел в гневе. Ночью он погиб. А я его ждала, приготовила завтрак и ждала домой», - рассказывает, плача, старушка. В честь ее погибшего сына назвали одну из улиц на окраине Цхинвала, но разве это может вернуть ей наследника?
Дети Южной Осетии рано узнают, что такое смерть и война.
«Грузинский вертолет долго кружил над детским садиком, поливая из пулемета обезумевших детей… Два с половиной года было Тибилову Виталику. Его убили взрослые мужчины. Взрослые — ребенка!» - вспоминает в своем сочинении шестиклассник Аслан Алборов.
«Во время ракетных обстрелов я утыкаюсь в подушку, стискиваю зубы и стараюсь не рехнуться. В висках стучит: раз, два, три… Скорее бы утро.
Утром узнаю, что близкий родственник с тяжелыми ранениями доставлен в больницу. К полудню ему хуже. Хочу заплакать – не могу. Слез нет…» Это из сочинения семиклассницы Инны Грунвальд.
Смерть и жизнь в Цхинвале всегда рядом. Каждая улица, каждый двор, каждый дом — памятник мужеству погибших защитников города. Ведь многих из них хоронили прямо там. Некоторым из них не было и семнадцати лет.
«Утром 8 февраля (я этот день никогда не забуду), я увидел, что мама плачет. «Папа?..» - я больше ничего не смог произнести.
- Нет. Эдик…
Эдик… Эдик?.. Эдик?!!
Мой друг, мой самый лучший друг!..
Я побежал к ним домой, там уже были все наши одноклассники. Значит, правда. Мы почти все вместе ходили в детский сад, вместе пошли в школу, да и жили все в одном районе.
Через несколько дней его похоронили во дворе нашей школы. Сейчас там кладбище, и мне очень тяжело проходить мимо». Это отрывок из сочинения шестиклассника Вовы Кочиева (школа №5).
Школа №5 находится на одной из центральных улиц города — на проспекте Ленина. До окраины по местным меркам далеко — 15 минут неспешной ходьбы, до центра еще ближе. До кладбища — два шага. Когда-то на месте, где сейчас стоит школа, было еврейское кладбище. Потом советское правительство решило построить на его месте школу с бассейном. Старики ругались и предупреждали — «Что же вы делаете? Нельзя так с мертвыми. Кладбище сюда вернется». Зимой 1991 года пророчество сбылось. Хоронить убитых на городском кладбище было невозможно – город постоянно бомбили, подходы к нему обстреливались снайперами. Погибших хоронили прямо в школьном дворе. Сейчас там мемориальный комплекс. Но в августе прошлого года грузины не пожалели ни школу, ни кладбище…
Летом 1991 года всех детей из горящего Цхинвала вывезли в соседние республики – в Северную Осетию, Дагестан, Кабардино-Балкарию. Учительница второй школы Алла Джиоева предложила спасшимся детям написать сочинения. К акции присоединилась учителя пятой и одиннадцатой школ. После эти сочинения стали основой книги о той войне. Сейчас ребята, в далеком девяносто первом писавшие их, выросли. Те из них, кто дожил до сегодня. В августе 2008 года они уже сражались с грузинами в рядах ополчения. «Я пошел в артиллерию, потому что не захотел вновь пережить тот ужас, который охватывает при обстреле, - рассказывает Мамед, последних две войны служивший командиром минометного орудия. - Знаешь, как свистит восьмидесяти двух миллиметровая мина? (свистит) А как стодвацатимиллиметровый снаряд? (изображает звук похожий на удары). А «ГРАД» это вообще ужас… кажется, что весь мир рушится на тебя».
«Помню, один парень – мой шестнадцатилетний сосед - увидел в небе вертолет. Подумал, что это русский. Залез на здание штаба, снял огромный осетинский флаг и стал им радостно махать. Вертолет развернулся, и мы увидели грузинские кресты. Мальчик побежал, прыгнул в какую-то яму. А вертолет стрелял ему вслед. Только чудом парень не погиб», - вспоминает Зарина, молодая жительница. Ей всего двадцать лет, но за свою короткую жизнь она уже узнала, все горечи войны. «В августе, я узнала, что такое, когда теряешь всех. Два дня я думала, что вся моя семья погибла — не было никаких вестей от них. Это было ужасно. А когда дозвонился брат, и через помехи я услышала его голос, то радостнее меня не было человека на Земле», - вспоминает она августовскую войну.
Жить постоянно в страхе невозможно. Либо сходишь с ума, либо привыкаешь. «Наши ребята, кто воевал в первую войну, стали искателями приключений. Кто-то развлекался, играя в русскую рулетку, кто-то прыгает с моста в Лиахву (бурную и мелкую горную реку, протекающую через Цхинвал, — прим. Авт.), кто-то играет в бандитов, кто-то ищет новые войны», — рассказывает местный житель Казбек, участвовавший в первой войне.
Почти двадцать лет – с 1989 года – в Южной Осетии целенаправленно истребляли осетин. За первые два года войны погибло около двух тысяч осетин, примерно пятисот пропали без вести, беженцами стали более ста тысяч мирных жителей. За пять дней прошлогодней войны погибло почти две тысячи, без вести пропало более ста человек, 30 тысяч человек стали беженцами. А в промежутке между ними осетин убивали на их земле с помощью артиллерии, снайперов и диверсантов. Поход в магазин на улице Героев мог стать последним в жизни, — ее грузинские снайпера обстреливали особенно тщательно. Когда-то Цхинвал – тихий южный город – туристы прозвали «Городом праздника», сейчас туристы сюда не спешат, а местные окрестили свой город «Городом войны». Сегодня все население Осетии может поместиться на половине Большой арены стадион Лужники.

34 просмотров

Клип, снятый на мобильники осетин и грузин. Война на мобильном епт

Человек в течение всей своей жизни подвергается различным рискам: природным, техногенным, социальным и многим другим.

Техногенные риски – это риски, связанные с деятельностью человека, и прежде всего, с его производственной деятельностью. Эти риски являются профессиональными рисками и связаны с осуществлением человеком какого-либо вида деятельности (работы).

Если человек (физическое лицо) выполняет какую-либо работу (деятельность) в интересах другого лица (юридического либо физического), то между этими лицами возникают особые – трудовые отношения как между работником и работодателем. Такие правоотношения регулируются трудовым законодательством, в основе которого лежит Трудовой Кодекс Российской Федерации (ТК РФ).

ТК РФ устанавливает права и обязанности сторон трудовых отношений, т.е. работодателя и работника, а также гарантии прав работника, как более незащищенной стороны этих отношений. Работодатель же, в свою очередь, обязан обеспечить работнику здоровые и безопасные условия для сохранения его жизни и здоровья, а также застраховать тот профессиональный риск, которому подвергаются жизнь и здоровье работника при осуществлении им деятельности в интересах работодателя.

выполз и давай срать

выполз и давай срать

казак и за всю хуйню