Сплавлялись в Карелии по Писте - есть такая река. Кто изучал реки Карелии, или кто планировал сплав в Карелии, тот не пропустит этот маршрут, вполне себе ничего.
И вот где-то на первых двух-трёх днях мы встали лагерем на скалистом правом берегу. Красивая стоянка, приличная рыбалка... ну, всё как обычно в карелиях.
Утром я дежурю. Что-то под утро не спалось и я вылез к костру первым - никого на берегу и рыбаки спят.
Чтобы стряхнуть сон полез в воду. Естественно в натуральном виде. От берега в воду сходила наклонная плита, метров пять шириной и сколько-то много метров вглубь. По ней мы и вчера сходили для купания. Побарахтался в тёплой утренней воде и повернул к берегу, доплыл до плиты (на ощупь) и стал выходить.
И тут у меня правая нога соскользнула в какую-то щель. Попытался я протолкнуть стопу вдоль щели, чтоб найти более широкое место - ещё хуже застрял. Запаниковал и с каждой попыткой выдернуть ногу ещё больше застревал в щели. Вода по грудь, левая опорная нога согнута... Ну закричу я :"Помогите!", а что они сделают? Плиту столкнуть можно только трактором, а где здесь трактор? А я скоро замёрзну да и голый к тому же. Ногу что ли отпиливать?! Представил - все бегают по берегу, смотрят на а меня с сочувствием...Тьфу, короче! Поднатужился, чёрт с ней, с ногой, чувствую - боковые косточки (как они по латыни?) трещат, кожа...Конечно же - вытащил. Проковылял к палатке доктора (а то же не поверят ) и попросил перевязку! Доктор недовольно вылез:" Где это тебя с ночи угораздило?" Перевязал и снова улез досыпать, а я приступил к дежурству - начал варить что-то.
Потом за завтраком пытался вызвать интерес к произошедшему, но народ, вялый с просонья, не очень активно реагировал на мой рассказ - видимо, передать свою панику и мотивы её (ея) у меня не получилось. "А что не кричал?", - спросил доктор. "Так смешно бы было и всё", - "Ну и посмеялись бы, и ладно", - подытожили мои товарищи.
И вот аналогичный случАй произошёл в наших марийских лесах-оврагах зимой, довольно давно, тоже.
Стояли мы в глубоком овраге в лесу красивом у ручья красивого.. Ручей замёрзший естественно. И была промоина в крутой излучине, и тропинка нами протоптана к воде, чтоб, значит, брать воду. И опять же утром я пошёл с котелком за водой. У костра позади меня, в 15 метрах за деревьями, сидят товарищи, а я у воды стою с котелком. Показалась мне площадка у воды подозрительной и я топнул по ней ногой. Тут же оказался в воде и, почему-то, до дна ногами достать не могу. Спокойно так плаваю себе, котелок, конечно, бросил. В тёплой куртке (кот. медленно но верно набирает воду) разворачиваюсь к тропинке, а вместо неё стенка снежная и никакой земли, чтоб вскарабкаться, нет. Гребу снег руками, а он осыпается и никакой опоры..Вверху я вижу только серое небо (Почти по Канту) и стенку снежную перед глазами. Кричать:"Помогите?!" Смешно же - ручей метра 4 шириной (надо было к тому берегу подгребать?), а я буду звать на помощь..Всё же я равным голосом громко прокричал :"Володя!" (Их там двое и оба - Вовки) Они потом рассказывали:"Мы слышим - кричит "Володя!", ну кричит. Придёт и расскажет, что у него там. Помощи же не просит." Я опять - Вовка!. Не идут. Правой ногой я изогнулся (вода хлынула за воротник!) и засунул её (ногу) в сугроб.и далее, как - уже не помню, выполз в снег. Когда вставал на ноги, подошли сочувствующие. "Что это ты - ручей-то переплюнуть можно, а ты весь мокрый!"
Потом, уже летом, Коля Е., приезжал на это место и для интереса поискал котелок, но не нашёл:"Там глубина...", - говорил. А здесь меня народ корил:"Надо было звать на помощь обычными словами: "Помогите!", да погромче! Зато я вошёл в историю - на нашем уровне, конечно.

"Старый возчик - перерезанная глотка -

плюнул бранью в окна заспанным домам"

(С)





Посёлок и река были здесь всегда. Чёрные от времени избы наклонились в такую же чёрную воду, в которой не отражалось ничего - ни тусклое от вечно сырого воздуха солнце, ни жёлтые, как зубы у стариков, звёзды, ни зловещая и бессовестная луна.

Жители посёлка пасли в лугах и на склонах гор овец, коз, собирали в лесу ягоды, промышляли охотой. Река была им чужой - они боялись её. На той стороне реки виднелись уходящие в вечно сырой туман заросли осоки, чахлые невысокие деревца и нигде не было заметно твёрдого берега. По тяжёлой маслянистой глади реки не сновали туда-сюда, как на других реках окрестности, лодки. Потому что на весь посёлок лодка была только у одного старика.

Его дом стоял на краю посёлка, у самой воды. Весной река поднималась к крыльцу и, скрывая тёмно-зелёные сваи, играла досками настила.

Говорили, что раньше, давно-давно, люди ловили в реке рыбу, на лодках переправлялись на тот берег и там занимались охотой и другими делами. Но с некоторого времени жители посёлка стали пропадать на реке.

И постепенно все лодки исчезли безвозвратно вместе со своими хозяевами. Все, кроме его старого бота, с большими тяжёлыми вёслами, скрипящими уключинами и заляпанными коричневой смолой бортами.

Бот всегда был на воде, привязанный крепкой верёвкой он дёргался как упрямый голодный конь, бился бортами о доски причала и затихал только тогда, когда хозяин залезал в него и вставлял вёсла в уключины.

К дому, со стороны леса, спускалась мощённая разбитыми камнями дорога. По ней в повозке изредка приезжали незнакомые жителям посёлка люди. Всегда одетые в чёрные одежды, они сажали в лодку одного пассажира и возчик бота молча отчаливал от берега. Затем лодка с пассажиром и возчиком медленно исчезала в удушающем тумане на противоположной стороне. Через час-другой бот возвращался к родному дому, но уже без чужака. Тяжело прогибая доски настила поднимался возчик по крутым ступеням крыльца, сжимая в кулаке плату за переправу - один обол.

Ну, конечно, я радуюсь, когда "идёт" игра в теннис, настольный. Мы с Лёней Мироновым играем каждый день в обед, с 12.00 до 12.40-45. Когда разыграешься, то идёт накат на накат, это оч. возбуждает, чес слово. Не эротично, конечно, но сердце бьётся тоже...

А хочу я рассказать о материальных радостях. Недавно приобрёл коврик спальный, самонадувающийся, такая вещь!. Ещё не спал на нём ни разу, но как гляну, так тепло на сердце. Ага. И сделал себе "пятую точку", наконец-то))))))))))))

И продолжить хочу о пустых радостях. Перед Саянами купил "Берцы" - ботинки, тяжелые и высокие. Они конечно грубые, но мне помогли. По таким болотам шли!!!!, по грязи, в брод, бродили то есть! Вернулся - они все ободранные. Я их накремил, начистил, ещё помазал кремом и теперь хожу в них на работу - всем хвалюсь! Они стоят в прихожей - разваленные, незашнурованные, такие родные!!!! Надену берцы, пятую точку, положу в рюкзак коврик самонадувающийся - каремат и пойду в ноябрьские на "серебряную осень" - есть у нас такое мероприятие.

Катерина Ивановна Скляр, а в миру просто Катька, уже битый час торчала у входа в этот Гипер-супер-мегамаркет, но кроме мятого червонца, кот. она почти силой отобрала у знакомй старушки, в кармане не было ничего. Ну , это если не считать конфетки "Му-му"..
."Только с чаем!", торжественно обещала себе Катька. Она мечтала об этой минуте своего женского счастья, когда в закутке недостроенного теплоцентра, среди переплетений труб и проводов будет прихлёбывать горячий чай (живут же люди!) и заедать конфетой из детства.
Спазм голодного желудка вернул её на землю - сегодня "не подавали". Свора местных собак с лаем гнала мимо какую-то белую собачонку с оборванным поводком. Собачонка, с ясно различимым ужасом во взгляде, бросилась в ноги Катьки и повернулась мордой к пресследывателям. "Кыш-те!", - замахала на них руками Катерина Ивановна, признав в беленькой животине родственную душу.
"Всё бы вам кого-нибудь гнобить и обижать! Не можете жить в мире с миром", -последняя конструкция показалась ей оригинальной. "Мир дан нам в ощущениях!", - ещё подумала она, вспомнив давно забытую фразу. Собака в её ногах "ощутимо" дрожала от страха и холода и рука Катьки медленно опустилась в карман. "Охо-хо, не женитесь на курсистках", - беленькая животина в момент сгрызла кусочек женского счастья с названьем "Му-му"и благодарно, но и с тайной надеждой, поглядела в Катины глаза.
Продолжение следует.

У большого шатра пророка с утра толпится народ. Злые порывы ветра и надвигаюшиеся тучи не могут остудить их горящие глаза - они громко жалуются друг другу, вздымают к небу руки и время от времени начинают хором причитать: "Изекииль, выйди к нам! Научи нас! Что ждёт нас и что нам делать?"
Здесь, у реки Хавар, собрались беженцы из Ершалаима, Ханаана и других городов Иудеи, спасаясь от солдат Новохуоносора, поработившего земли и народ Палестины за 500 лет до Р.Х.
Старый Изя собрал эту толпу, вообразив себя вторым Моисеем, но уже через 2 месяца бесплодных скитаний по безводным палестинским землям начал терять уважение и веру своих соплеменников.
Манна не падала с неба, родники не били фонтаном из-под его посоха, а от тучного стада овец осталась жалкая дюжина измождённых ягнят.
Да и со здоровьем у пророка начались проблемы - уже две недели ласки служанки Эсфири не достигали желаемого результата. Сколько старый Изя не молил Яхве помочь ему справиться с этой напастью, мужские дела пророка складывались буквально "из рук вон, плохо!"
Ясен пень, до бед ли тут, иудейского народа!
Вот и сегодня под утро разыгралось больное воображение пророка....
"Мужики, где мне взять по-быстрому загрузочный диск с Виндой экс-пи? - Да вон у Кости есть, прообраз..Только надо скинуть на Си-ди, а не на Ди-ви-ди! Даша, у тебя есть диск? - Да, есть, сейчас скину!
Подхожу к рабочему месту, где сидит Даша. Брючки Даши совсем съехали вниз и из-под них выглядывают лиловые колготки. Даша левой рукой пытается запихнуть колготки в брючки, продолжая правой колдовать над клавиатурой. Колготки никак не хотят прятаться в брючки и Даша глубоко засунула ладонь вниз, обнажив свои девичьи округлости почти до копчика. Я наклонился над Дашенькой и почувствовал, что у меня перехватывает дыханье - от неё пахнула сладковатым запахом и завитки волос на шее так близко-близко.."
Изекииль проснулся с досадой - эти бестолковйе беженцы галдят всё утро у шатра. Да и ветер хлопает ветхим полотнищем, словно грозится разорвать ненадёжные стены его спальни. "Эсфирь!" - хриплый и визгливый голос пророка метнул к нему фигурку служанки, - что там, за шатром, дождь сильный идёт?"- "Нет, господин, но, наверное, скоро начнётся гроза - на западе над горами сверкают молнии!"
Пророк встаёт с ложа и позволяет Эсфири одеть себя. Потом долго возится с горшком и умывается. За ветхой тканью шатра нарастают вопли беспокойного народа. Настроение Изекииля окончательно портится и переходит почти в бешенство. "Сейчас я научу вас боятся сил небесных! Сейчас я расскажу вам о близком конце света! Вы узнаете, дети мои, кто и как будет расправляться с вами в неминуемое время Апокалипсиса!!!"
Изя величественно и медленно выходит из шатра. Руки его воздеты к небу, глаза широко раскрыты и смотрят вверх, седая борода почти горизонтально, как пика, нацелена в толпу.
"На колени", -почти визжит пророк и в это время гром оглушительно разрывает небо над головами иудеев. Толпа беззвучно оказывается распростёртой в мокрой грязи у ног пророка.
"Вижу огненную колесницу с четырьмя всадниками, - начинает вещать Изекииль своё знаменитое видение, - у каждого из них четыре лица: льва, человека....( и так далее, желающие могут прочитать в Википедии полный текст этой проповеди).
Вот такие дела происходили на святой земле за 500 лет до Рождества Христова!

Весна дождливой акварелью
Рождает снов запретных звук,
В мою монашескую келью
Тепло твоих приходит рук.
Сквозь сон я слышу сумрак влажный
И беспокойный треск свечи.
Приди же рыцарь мой отважный
За монастырь моей души.

Моё распятье Господь оплачь,
Монашье платье - ты мой палач.

Не испугают нас иконы
И ожидание адских бед.
Презрев церковные законы
Нарушу я святой обет.
Благословляющая муки
Скользнёт меж нами медь креста,
И обещанием разлуки
Мелькнёт суровый лик Христа.

Моё распятие Господь оплач,
Монашье платье - ты мой палач.

Пусть мне достанется дорога
Через презрение сестёр,
Но умоляю, ради Бога,
Возьми меня на свой костёр!

я тоже люблю эту даму,
Сквозь неба пронзительный цвет
Оправленный в рыжую раму
её золочёный портрет.
Немного прохладно и сыро,
Я осени это прощу,
Когда она плечи уныло
Опустит и скажет: "Грущу
опять я сегодня! Возможно,
мы встретимся нынче.." - "Отнюдь", -
И я улыбнусь осторожно,
Чтоб словом её не спугнуть.
Косынки янтарные кисти
прикроют отметины лет,
И спрячут шуршащие листья
её неуверенный след.

В смятении я бежал по узким улицам Иерусалима. Полы сутаны покрылись пылью, пот заливал глаза, струился по спине...я не мог сдержать слёз.
" Мне доверена эта тайна! я избран! Но Чуда нет! Нет Чуда! Только что, в кельи отца Феофана, в присутствии двух фигур, закрытых с ног до головы чёрной сутаной, меня Посвятили! От старцев не укрылось моё смятение, но я поклялся на Святом Кресте, что пронесу эту Тайну через всю свою земную жизнь.
Теперь два раза в год, перед Светлой Пасхой и 23 сентября мы будем собираться здесь и проверять, как мне объяснили, нашу готовность.
И двое из трёх Посвящённых, в Страстную Субботу, спустяться в тайный ход, ведущий к Гробу Господнему и совершат "Чудо"! Оно должно свершиться, во Славу и во Имя Твоё, Господи!
И что с того, что четыре или пять человек на земле, и все, кто будут наблюдать за нами сверху, увидят, узнают, да они это, видимо, и так уже знают, что Чуда нет!
Господи! Прости их, Господи, прости меня! Я поклялся Твоим Именем и теперь Твоя тайна стала и моей!
Прости нас, ибо мы знаем, что творим!"