Настроение сейчас - отсутствующее

 Оказывается даже в 20в. многие дикие племена отчетливо различали только белый-красный-черный цвета. Только эти цвета и имели обозначение словом потому, что важны в жизни этих племен - все остальные цвета для них пока бесполезны и поэтому их не видят. Их не видят потому что не знают, поэтому никак и не называют.

 Сначала выделяли только черный и белый, ахроматические цвета , где белый, например, являлся и белым и любым светлым цветом, и даже прозрачным.

Затем появился еще и красный цвет (цвет песка, огня, солнца и крови). Затем зеленый, синий.  Намного сложнее было отделить такие оттенки как фиолетовый и оранжевый - они появились последними. Фиолетовый цвет впервые определил Исаак Ньютон в своей работе "Спектр Ньютона". Фактически до 17в. синим кончался видимый спектр - все что темнее казалось черным.

 Что же до России, то у нас "оранжевый" и "фиолетовый" появились еще позже, как заимств. из франц. языка. В сер. 18в. Антиох Кантемир перевел на рус.яз. "Спектр Ньютона" и вот что у него получилось: фиалковый-пурпуровый-голубой-зеленый-желтый-рудо-желтый-красный. Как мы видим фиолетовый пока еще обозначается старым словом, привязанным к конкретному объекту - цветку фиалки. Это не всякий фиолетовый цвет, а конкретно фиалковый. Тоже самое касается и рудо-желтого - это не оранжевый,  это цвет желтой руды. Т.е. обобщенного значения цвета, ввода нового слова для его обозначения пока не произошло. 

 На случай если вам это интересно и хочется узнать подробности, привожу главу-рассказ из книги В.В. Колесова "История русского языка в рассказах".

У самого синего моря. А море-то не синее. Сизый ворон? Тоже как-то сомнительно, он черный. Вот разве что кручина действительно черная... если может иметь цвет нечто беспредметное, неопределенное.

 И снова сказка ставит перед нами загадку. Выдумано все это когда-то? Или мы теперь не понимаем древнего смысла слов? А слова-то не особенно старые. Это не те ряды слов, которые пришли к нам из древности в готовом наборе, вроде таких, например: нос-ухо-око... и так далее. Многие, очень многие слова возникли буквально на наших глазах. Можно документально установить, что пятьсот лет назад такого-то слова не было или оно употреблялось совсем в другом значении, а вот теперь мы совсем не можем обойтись без него, настолько оно важно. Слова, возникая в языке, вступают в сложные и противоречивые отношения друг с другом, сходятся и расходятся, расцветают и теряют краски, каждый раз отражая постепенное познание мира говорящим на этом языке народом. Необходимость обозначить новое, только что открытое явление или качество небывалым словом существовала всегда, и в древности также. Многие слова, такие привычные теперь, когда-то могли казаться дерзким новшеством, непонятной блажью, чудачеством или чудом - в зависимости от отношения к делу. Очень удобно такого рода изменения проследить на примере слов, обозначающих цвет.

 Из учебника физики вы знаете, что цветовая гамма состоиит из семи основных цветов спектра. В настоящее время мы, кончено, различаем гораздо больше цветов: разного рода оттенков красного, оранжевого, желтого, зеленого, голубого, синего, фиолетового.

 Но еще сравнительно недавно, поколений 15-20 назад, люди не различали, например, синего и зеленого цвета. Для них он совпадал в одном, похожем на черный. Даже в ХХ веке многие дикие племена в Африке или Южной Америке четко противопоставляют только красный-черный-белый цвета. Каждый из них имеет свой смысл, все одинаково важны в представлении этих народов. Они и обозначены словом только потому, что полезны в жизни - все остальные цвета бессмысленны, бесполезны, и поэтому их не видят. их не видят потому, что не знают. Поэтому никак и не называют. И заметьте: черного и белого нет в солнечном спектре, это ведь не цвета, а бесцветные соединения цветов. В науке они так и называются: "ахроматические", что по-гречески значит "бесцветные".

 Разные человеческие коллективы, разные народы в разные эпохи различным образом восприниамют окружающий их цветовой мир.

 Сначала человек не различал цветов вовсе, все окружающее для него было белым или черным, иногда серым. именно таким видит мир собака - черно-белым. И слово белый обозначает все, что угодно: это и "белый" в нашем пониамнии, это и "прозрачный", это и "светлый". Бел-горюч камень - камень, который горит бесцветным пламенем, настолько бесцветным, что его и не видно.

 Затем в этот ахроматический мир ворвался красный цвет, цвет солнца, горячего песка и огня. Цвет крови и жизни. Он, этот цвет, особенно выделился поезднее, на следующих этапах, когда человек стал осознавать еще и зеленый цвет, цвет травы и деревьев. И толкьо позже, много позже, из черного стал выделяться еще один цвет. Тот, который мы, говорящие на русском языке, называем теперь синим. Гораздо труднее оказалось отделить оранжевый от красного, а голубой и желтый от зеленого. Чтоже касается фиолетового, то впервые его определил английский ученый Исаак Ньютон - тот самый Ньютон, который установил физические закономерности солнечного спектра. Фактически же вплоть до 17 века синим кончается видимый спектр. Все, что дальше, казалось черным.

 Но мы с вами интересуемся не физическими характеристиками спектра - не все они передаются языком, и тогда современная наука изобретает свои термины. Мы же пытаемся определить, как постепенное обогащение человеческого опыта откладывалось в языке, в частности в названиях цвета. То, что оранжевый и фиолетовый довольно поздно попали в русский язык, показывают и сами названия - они французские.  В середине 18 века поэт Антиох Кантемир, российский посол в Англии, впервые перевел на русский язык "спектр Ньютона", и вот что у него получилось: фиалковый-пурпуровый-голубой-зеленый-желтый-рудо-желтый-красный. Ни оранжевого, ни фиолетового, ни синего нет - они еще только оттенки близких им тонов, да и конкретный цвет фиалки - вовсе не всякий фиолетовый цвет. Нет, не случайно в конце этого века, сквозь дымку времени, Пушкин увидел старого инвалида, который, сидя на столе, клал синюю заплату на зеленое сукно. Для героев "Капитанской дочки" синий - темный отттенок зеленого, не больше.

 А как было в более ранее время, у древних славян?

 В одном сборнике, напсианном в Киеве в 1073 году, цвета радуги ограничиваются всего четырьмя: В радуге свойства суть червеное, и синее, и зеленое, и багряное. Итак, красный - зеленый - синий и... и все, потому что слово багряный одинаково могло означать и "красный", и "черный", во всяком случае слово багряный и слово червоный одинаково передавали впечатление от красного цвета. Вот и весь спектр, три цвета: червоный-зеленый-синий. В первом соединены красный и оранжевый, во втором - желтый, зеленый и голубой, в третьем - синий и фиолетовый. А если словом зеленое обозначается и желтый, и зеленый, и голубой цвет, ясно, что в 11 веке само слово имело совсем иное содержание. И теперь мы только очень условно, с большой натяжкой можем считать, что тогдашнее слово зеленый обозначало также и зеленый цвет. От тех именно времен сохранилось сочетание зелено вино. Еще древнеримский писатель Плиний белое виноградное, т.е. светлое с наблеском влаги, вино называл зеленым; в русских песнях таким оно навсегда и осталось. Зеленый включал в себя самую светлую часть спектра. Для того и использовалось древнее славянское слово: зеленый - светлый, как трава. Светлый цвет - в отлии от белого, тоже светлого, но не цвета.

 Тот же состав спектра сохраняется еще и в русской летописи под 1230 гдом, но скорее как дань традиции, как символ. Ведь радуга 1230 года, по мысли летописца, стала предзнаменованием монголо-татарского нашествия. Во всяком случае, в начале 16 века такую символику цвета цже знали и объясняли ее так. Четыре цвета радуги связаны с четырьмя стихиями: зеленый от воды, синий от воздуха, красный от огня, черный или багряный от земли. На русь такое представление попало из переводной литературы. Но символика цвета и вознкиает лишь тогда, когда сами цвета уже точно известны, определены и названы. 

 В другой русской летописи под тем же 1230 годом в качестве горестного предзнаменования летописец приводит такую примету: явились они оба пол (на обе стороны от) солнца столпы - черплены и желты, зелены, голубы, чини, черны, т.е.:

 красный - ? - желтый - зеленый - голубой - синий - черный 

 Оранжевого еще нет.

 Может быть, вместо оранжевый употреблялись когда-то слова жаркой или рыжий - со значением "красно-бурый". Это стало известно с конца 13 века, но прежде оно было связано с красной частью спектра. Рыж и происходит-то от того же корня, что и слова руда - "кровь"; у Кантемира оранжевый - рудо-желтый. И это не единственный случай, когда язык использовал старое слово для обозначения нового, только что обнаруженного цвета. Желтый, например, родственник золе (которая сера), и золоту (которое золотисто), и зелени (которая зелена), да еще и желчи (которая может иметь красноватые тона) - все эти слова восходят к общему корню -г^вел-. Так какой же цвет раньше всего можно было связать в представлении древних со словом желтый? В народных заговорах от сглазу еще так недавно желтый значил "карий": Спаси нас от серого, от синего, от черного, от желтого глазу, от плохого часу... Довольно зыбкой становится почва, как только из строго очерченного мира физических закономерностей мы переходим в царство словесных теней.

 Теней, потому что многих слов, которые прежде служили обозначением цвета, теперь уже нет в языке. Судите сами. Красный цвет древние славяне обозначали несколькими словами, из которых главными были червен и багрян. Фактически же их было больше, так как они имели варианты: червен, черлен, червлен, чермен или багр, багор, багрян, багрен. Обозначали все они красный, он же румяный, он же кровавый, он же рыжий, он же алый, он же огненный цвет. Вот только багряный чуть темнее чермного, он находится по другую (фиолетовую) сторону известного нам теперь спектра; червленый - вторичное слово, связано со словом червь, потому что из некоторых видов червя (кошенили) добывали светлую красную краску.

 Что важно, так это четкое противопоставление красного цвета черному, никаких других слов для обозначения черного древние славяне не знали.

 Зато неопределенные ахроматические цвета - белый и серый - имели целый букет обозначений. Почти для каждого предмета - свое собственное слово. Серо-голубой глаз называли зекрым, темно-русую с сединой лошадь - сивой, мрачно-стальную волчью шерсть - дикой, бледно-серое оперение голубя - голубым, остывшую золу - серой, темно-голубый, почти серые полевые цветочки - модрыми и так далее до бесконечности. Некоторые из этих слов так давно утрачены языком, что мы просто ничего о них не знаем. А если все приведенные слова сравнить с далекими их родственниками в других языках, окажется неожиданная вещь: сивый в литовском языке обозначает вовсе не серый, а "белесый"; и все прочие перечисленные слова также когда-то были связаны с белым цветом.

 С самим белым и того хуже. Это слово, действительно, не заменяется никакими другими: белый всегда белый. Однако оно имеет самые различные значения, причем не всегда связанные с цветом. В древнейших текстах его можно понимать также как "чистый", "пустой", "прозрачный", "незаметный". Может быть, от тех далеких времен, когда корень бел- обозначал нечто сокровенное, таинственно скрытое от глаз, и дошли до нас многие сказочные выражения вроде бел-горюч камень, каторый искать да искать, пока найдешь, или символика белого цвета, цвета чистоты и бессмертия.

 У некоторых народов восток был связан с белым цветом: на востоке восходит солнце. Запад для них - это черная ночь, запад заглатывает солнце. У восточных славян немного иначе: запад у них был связан с белым цветом (Белая Русь, откуда современная Белоруссия), север - с черным (Черная Русь, Чернигов - к северу от Киева, центра древней Руси), юг - с красным (Червоная Русь, позднее - к юго-западу от Киева). Оказывается, и у славян наряду с серо-бело-черными тонами общественно важным, сознаваемым когда-то был только красный цвет. Именно его и сделали они навсегда своим народным цветом, потому что с отдаленных времен он и являлся едиснтвенным собственно цветом, да и потому еще, что он - красивый цвет.

 Красивый цвет. Красивый - красный... Один и тот же древний корень, хотя и с разными суффиксами. Может быть, эти слова и обозначают одно и то же? Почему до сих пор мы ни слова не сказали о теперешнем обозначении цвета красный?

 А не сказали мы этого потому, что до самого начала 16 века прилагательное красный обозначало не цвет, а именно качество красоты и своим значением было равно современному слову прекрасный. В описании путешествия Игнатия Смольнянина 15 века сказано так:" Певцы же стояху украшены чюдно. Старейший (из них) бе красен яко снег бел". С одной стороны, все певцы были украшены (например, одеждами), с другой - их руководитель был украшен (красен, т.е. "красив") также и потому, что по старости своей был бел как снег (или прекрасные одежды его были белы как снег). Здесь мы встречаемся со сторым значением слова: красный значит "красивый". Красна девица в былине и в сказке - красивая девушка, и вовсе не красная, а белая, белолицая (так понимали красоту наши предки). Это значение сохранилось в некоторых славянских языках, например в украинском и белорусском. Сохранилось потому, что в этих языках до сих пор для обозначения красного цвета служит древнее слово червен: червонный.

 В русском же языке постепенно, сначала в деловых документах (первая запись относится к 1515 году), а затем и во всех прочих случаях, "красивый" стал "красным", хотя долго еще, вплоть до петровских времен, помнилось и прежнее значение слова. С этого времени слово красный - общее обозначение для всех оттенков красного цвета, а эти оттенки множатся буквально на глазах. С середины 14 века до конца 17 века в русский язык пришли алый (это слово есть в рукописи 1351 года), вишневый (1392 года), позже брусничный, гвоздичный, маковый, малиновый, бурый и многие другие, связанные с определенными цветками. Цвет и цветок в сознании наших предков - одно и то же. И вот когда для обозначения оранжевого цвета стали вместо старого слова жаркой употреблять заимствованное оранжевый - в русском литературном языке и закончилось формирование слов для обозначения осонвных цветов красно-желтой части спектра.

 С цветами сине-голубой части дело обстояло куда сложнее. Мы уже видели, что пепельно-дымчато-голубые оттенки обычно связывались с цветом обозначаемого предмета: сивый конь, зекрый глаз. Точное значение некоторых слов этого типа, ушедших из языка, ученые до сих пор не могут установить. Например, бусый волк в "Слове о полку Игореве" - серый? белый? голубой? красный? Все такие мнения высказаны, и все они сомнительны. Сомнительны потому, что этот частный цвет бесцветного (ахроматического) ряда связан был с особенностями одного, теперь, возможно, истребленного животного. Как если бы вдрцг исчезли все светло-белые голуби - и мы удивлялись бы, почему слово голубой связано с голубями.

 Пора сделать одно важное замечание. Оно покажет нам смысл всех изменений в обозначении цвета. Смысл такой: различие реальных цветов человек познает постепенно, все усложняя свое представление о мире. И все свои открытия передает в язык для всеобщего пользования. Но язык - это сложная система, которая не сразу отзывается на человеческие открытия; сначала она их проверяет на разных сочетаниях слов, испробует так и эдак и только в конце концов по своим языковым законам, независимо от воли и пожеланий людей, вырабатывает свое собственное, языковое обозначение цвета.

 Пока люди цвет дикого волка называют диким, цвет зрачка называют зекрым, цвет голубя - голубым и т.д. - это еще не обозначение цвета, это только указание на качество предмета, сравнение с другим предметом. Серебряные волосы - "волосы как из серебра". Сравнение помогает пониманию. Однако при этом люди пользуются старыми словами в старых значениях. никаких изменений в языке не происходит.

 Но когда на место целого вороха слов-сравнений, обозначающих оттенки серого, приходит одно-единственное, которое с одинаковым правом можно распространить на все предметы серого цвета, - вот тогда в дело вступил язык: он обобщил  многие и многие частные значения одного и того же цвета, все прежние метафоры и сравнения, все случайные наблюдения людей, сделанные неожиданно и на один раз. Только с этого момента мы можем говорить, что в языке действительно появилось слово, обозначающее данный цвет. Красный - с 16 века, серый - ... Что же с серым? 

 До самого 14 века восточные славяне смешивали с бесцветными, белым. серым и черным "холодную" часть спектра, т.е. фиолетовый, синий, голубой, некоторые смешанные тона зеленого. В самом деле, багровое от кровоподтеков место называлось синяком, мавры и эфиопы ("люди, черные образом") постоянно назывались синцами, блеснувшая в черных тучах молния также синяя, и даже полная луна в ночном небе - синяя, что, согласитесь, совсем уж странно. В текстах 11-12 веков люди "сини яко сажа", а, с другой стороны, седой человек выходит "синеюща власа своими". Ни с черной сажей, ни с сединой мы с вами теперь не свяжем ни одного значения слова синий.

 Мы-то не свяжем, а вот некоторые старушки в далеких северных деревнях, до сих пор сохраняющие старые особенности речи, довольно легко смешивают синий и черный. О двух парах сапог, с нашей точки зрения абсолютно черных, одна из них сказала: Эти черные, а те синие. Первые были мужские кирзовые сапоги, вторые - резиновые дамские сапожки с солнечным отливом. Вот как, оказывается: синий - это блестящий черный, черный цвет с блеском. Отсюда и мерцающий синяк, и облитое потом черное тело эфиопца, и блеск молнии в черных тучах, и густой лак горсти сажи, и отблеск с головы седеющего брюнета. Синий - не цвет, синий - степень яркости темного цвета, все равно какого: и собственно синего, который раньше назывался другим словом (сизый), и фиолетового, и черного, и даже темно-красного. Поэтому синее море, сизый ворон и черная кручина - это всего-лишь разные вариации черного в представлении наших предков. И си-вый, и си-зый, и си-ний восходят к одному древнему корню. Исконное значение этого корня сохранил глагол си-ять.

 Могли ли сиять светлые краски и цвета? Разумеется, могли. И потому в средние века для светлого цвета с отблеском появилось слово лазоревый. Само по себе оно сначала служило для обозначения блестящего голубого цвета, оно и связано своим происхождением со словом лазурь. Так называлась голубая краска минерального происхождения, очень дорогая в средние века. но в русском языке голубой отблеск лазурита распространился также и на другие цвета. Так появились лазоревое поле, лазоревое море ("Море по обычаю стоит лазоревое" - 16 век: речь идет о Средиземном море, волна которого скорее зеленого тона), лазоревые цветы... Спросите у своих знакомых, какого цвета лазоревый цветок, и вы услышите самые различные ответы: назовут и голубой, и синий, и розовый, и малиновый, и зеленый. Ничего удивительного, все эти цвета действительно могут сиять, блистать. А лазоревый цветок из бабушкиной сказки - не голубой и не малиновый, а блестящий и яркий. Именно это старое значение слова можно найти и в произведениях писателей, хорошо чувствующих слово. Вот как И.С. Тургенев начал одно из них:"Однажды Верховное Существо вздумало задать великий пир в своих лазоревых чертогах..."

 Вот как странно было когда-то: голубой, синий, фиолетовый смешивали, называя то багровым, то черным, а степень яркости каждого цвета все-таки раздличали и обозначали специльным словом.

 А что если вопрос поставить иначе: может быть, и не нужно было нашим предкам различать эти цвета, может быть, их вполне устраивала их собственная классификация тонов? Какая разница - черный или фиолетовый - важно другое: блестящий или нет. Вполне возможно, что так оно и было. Но определенно ответить на этот вопрос можно только после внимательного изучения цветообозначений в каком-то одном тексте. Воспользуемся для этой цели "Словом о полку Игореве", созданным в конце 12 века. Это тонкое художественное произведение, в котором цветовым и звуковым впечатлениям автора отводится видное место.

 Какие же цвета различает автор? Смотрите: черный ворон, черные тучи, черная земля, черная паполома (покрывало), багряные столпы (уже в знакомом нам значении: густо-красные с синим и фиолетовым отливом), сизый орел (темно-лиловый с синим отливом). Это все цвета мрачные, с ними связаны плохие приметы. А синий? Синий Дон, синие молнии, синее вино, синяя мгла и несколько синих морей. Конечно же, и у автора "Слова" синий еще не обозначает какой-то определенный цвет, это сияние темных тонов. Историки верно связали былинное синее море и синее вино с красным виноградным вином: Плиний сравнивает этот цвет с сине-багровым аметистом.

 Красная часть спектра представлена широко: черпленые щиты, черлен стяг и черлена чолка (бунчук). Слово красный здесь еще не обозначает цвета, указывая на качество: красный Роман, красные девицы. Зато слово кровавый одновременно обозначает и качество, и цвет: кровавые зори и на кровавой траве, т.е. на траве, залитой кровью. Так же обстоит дело и со словом зеленый. С одной стороны, уже цвет (постлать зеленую паполаму), а с другой - еще качество зелени, связанное с зеленым деревом и зеленой травой.

 "Бесцветные" цвета также представлены в изобилии: серые волки и бусови волки (бусови еще и вороны), серебряная седина и серебряные струи в серебряных берегах, еще жемчужная душа, а также белая хоруговь и белый гоголь, что очень странно, поскольку ни княжеская хоруговь, ни птица гоголь не были белыми. Дело прояснится, если мы вспомним, что древнейшее значение слова белый не связано с цветом, а обозначало качество: прозрачный, светлый. Еще в 16 веке в качестве особой приметы так описывали одну личность: А Петр рожеем белорусъ, очи белы, ростом великъ - светлые очи. В 11 же веке, переводя жизнеописание Александра Македонского, древний русич отметил, что у Александра едино око бело, а другое черно, что явно не к добру; и действительно, светлое и темное переплились в личности полководца. Так и в "Слове о полку Игореве" только дважды употреблено слово белый, в остальных случаях его просто заменяет равное по значению - светлый. Светлым и даже тресветлым здесь является солнце. Оно связано со множеством слов, имеющих отношение к свету: светлое солнце - светъ солнцу, солнце светитъ. Одновременно с тем свет светлый, заря свет запала и т.д. Свет, заря, солнце, светлые,а бунчук и птица белые, потому что они, будучи светлыми, сами по себе все-таки не светятся.

 Странный по краскам мир окружал автора "Слова". На ахроматическом, но богато орнаментированном оттенками серо-бело-серном фоне (со строгим противопоставлением разнйо степени яркости и внутренней "светимости") яркимииаками распускается красный цвет, а зеленый еще только пробивается из характеристики реального качества: зеленое дерево и зеленая трава - это дерево и трава цвета зелени, как серебряные струи цвета серебра, а кровавые зори - цвета крови. В языке еще нет слов, чтобы назвать цвет того, что может быть оранжевым, алым, рыжим, малиновым, желтым, зеленым, голубым... Однако язык открыл уже способ названия цветов, и спустя некоторое время этот способ пригодится: коричневый  цвета корицы, как коричневый; малиновый цвета малины, как малиновый, т.е. малиновый и есть. Ведь только с помощью языка и можно передать свои впечатления от многоцветья окружающего человека мира.

 Не удивлялись ли вы ограниченности тех определений цвета, которые даются разным существам и предметам в произведениях народного творчества? В песнях и в былинах платье, одежда, рубашка, шатер, всякого рода одеяние может быть только белым или черным, причем белое всегда связывается с добрым молодцем и обычно в радости, а черное принадлежит злому ворогу и всегда сопутствует печальным обстоятельствам жизни. Сравните еще противопоставления: черное облако - белый снег, черный ворон - белый камень (на котором ворон сидит), черная земля - белый свет. Еще могут быть черленый стул, черлено крылечко, черлены стяги, а зеленым называется только зелень - зеленая трава, дуб, дерево. То же самое представление о цвете, что и в "Слове о полку Игореве", и дошло до нас от той эпохи. Впрочем, и в современной поэзии сохраняется привязанность к этим трем цветам. У большинства поэтом черный, красный, белый стоят на первом месте - настолько устойчива и давно осознана символика этих слов.

 Красный - это красивый, но красивый в жизни. Церковный писатель никогда бы не выбрал этого слова для обозначения красных тонов, потому что для него красный цвет - цвет ада. Тоже символика, но с обратным смыслом, не хорошее, а плохое. Иногда символика цвета воспринималась из чужих языков и видоизменялась по привычному образцу.

 У восточных соседей славян такое же восприятие белого и черного, как и у славян. Но вот галицкий князь Даниил в 1250 году посещает ставку Батыя, и там его заставляют пить ритуальный напиток - кумыс. "Данило!.. Пьеши ли черное молоко, наше питье, кобылий кумузъ?" Пришлось пить:"О! злее зла честь татарская". Кобылье молоко такое же белое, как и коровье, а вот, поди ж ты, называют его черным. Летописец перевел тюрское словосочетание, в котором черный обозначает "крепкий", "хмельной". В дальнейшем это переносное значение слова не привилось, оно было чуждо не только русскому сознанию (хмельное - не всегда злое), но и символике его языковых обозначений. Вот если черное молоко понимать как "поганое, нечистое", тогда другое дело, тогда все становится ясным. В представлении же самих русичей слово черный в переносном значении - "настоящий, подлинный". Это то, что можно видеть, что есть. Это цвет земли и реальности, потому он так устойчиво один и един во все времена.

 Символика других цветообозначений возникла у славян много похже. Слово желтый вообще использовалось редко. потому что это цвет скорби. В сказках язычников-славян тридевятое царство, царство мертвых, является желтым и змей, охраняющий вход в него, тоже желтый. на древних картинках его и рисовали желтым. У новых цветов: у синего, у оранжевого, у фиолетового - символика неустойчивая, случайная - верный знак, что и слова новые.

 Так постепенно, с течением времени, следуя за человеком, последовательно проникавшим в противоречивый и сложный мир красок, цветов и оттенков, развивалась в нашем языке система слов, обозначающих цвет.

 А нецветастый мир древнего русича осуждать не будем. Во многом его вИдение точнее и богаче современного, в котором физические характеристики интенсивности, отраженности и цвета слились в одном цветообозначении. Потому и слов этого рода в нашем языке больше, чем нужно, и требуется нам помощь дополнительных слов: темно-красный, светло-красный...Проще можно сказать, точнее: червленый, чермной, багряный - и синий. Тут сразу все видно, красный светлый или темный, отражает свет или нет, глубокий тон или с примесью белого.

 У каждого времени свой взгляд на вещи.

з.ы. Перепечатывала с книги вручную, потому извиняюсь за возможные описки :)