ГЛУБИННАЯ КНИГА

Восходила от Востока туча сильная, гремучая,
Туча грозная, великая, как жизнь людская - длинная,
Выпадала вместе с громом Книга Праотцев могучая,
Книга-Исповедь Глубинная,
Тучей брошенная к нам,
Растянулась, распростерлась по равнинам, по горам.
Долин_ы_ та Книга будет - описать ее нельзя,
Поперечина - померяй, истомит тебя стезя,
Буквы, строки - чащи леса, расцвеченные кусты,
Эта Книга - из глубинной беспричинной высоты.
К этой Книге ко божественной,
В день великий, в час торжественный,
Соходились сорок мудрых и царей,
Сорок мудрых, и несчетность разномыслящих людей.
Царь Всеслав до этой Книги доступается,
С ним ведун-певец подходит Светловзор,
Перед ними эта книга разгибается,
И глубинное писанье рассвечается,
Но не полно означается узор.
Велика та Книга - взять так не поднять ее,
А хотя бы и поднять - так не сдержать ее,
А ходить по ней - не выходить картинную,
А читать ее - прочесть ли тьму глубинную.
Но ведун подходит к Книге, Светловзор,
И подходит царь Всеслав, всепобедительный,
Дух у них, как и у всех, в телесный скрыт цветной убор,
Но другим всем не в пример горит в них
свет нездешний, длительный.
Царь Славянский вопрошает, отвечает Светловзор.
"Отчего у нас зачался белый вольный свет,
Но доселе, в долги годы, в людях света нет?
Отчего у нас горит Солнце красное?
Месяц светел серебрит Небо ясное?
Отчего сияют ночью звезды дружные,
А при звездах все ж глубоки ночи темные?
Зори утренни, вечерние - жемчужные?
Дробен дождик, ветры буйные - бездомные?
Отчего у нас ум - разум, помышления?
Мир - народ, как Море, сумрачный всегда?
Отчего всей нашей жизни есть кружение?
Наши кости, наше тело, кровь-руда?"

И ведун со взором светлым тяжело дышал,
Перед Книгою Глубинной он ответ царю держал.
"Белый свет у нас зачался от хотенья Божества,
От великого всемирного Воления.
Люди ж темны оттого, что воля света в них мертва,
Не хотят в душе расслышать вечность пения.
Солнце красное - от Божьего пресветлого лица,
Месяц светел - от Божественной серебряной мечты,
Звезды частые - от риз его, что блещут без конца,
Ночи темные - от Божьих дум, от Божьей темноты.
Зори утренни, вечерние - от Божьих жгучих глаз,
Дробен дождик - от великих, от повторных слез его,
Буйны ветры оттого, что есть у Бога вещий час,
Неизбежный час великого скитанья для него.
Разум наш и помышленья - от высоких облаков,
Мир-народ - от тени Бога, светотень живет всегда,
Нет конца и нет начала - оттого наш круг веков,
Камень, Море - наши кости, наше тело, кровь-руда".

И Всеслав, желаньем властвовать и знать всегда томим,
Светловзора вопрошал еще, была беседа длинная.
Книгу Бездны, в чьи листы мы каждый день и час глядим,
Он сполна хотел прочесть, забыл, что Бездна -
внепричинная,
И на вечность, на одну из многих вечностей, пред ним
Заперлась, хотя и светит, Книга-Исповедь Глубинная.

Константин БАЛЬМОНТ

Кто только не брался на Руси пересказывать, трактовать, переводить и даже выдавать за апокриф, как масон Лихачёв, великий славянский эпос-Традицию "Голубиная книга". Я тут давал блистательную версию Заболоцкого: он, как и Бальмонт был славянистом и переводчиком от Бога: его "Слово о полку Игореве" не смог превзойти никто, да это и невозможно. Бальмонт затаил свои самоцветные славянские откровения в фольклоре, заговорах и переводах в сборнике "Жар-птица" с подзаголовком "Свирель славянина". Лето 1906 года он посвятил блужданиям среди родных просторов, пока салоны сходили с ума в догадках, куда опять подевался их кумир, находящийся тогда в зените русской и европейской славы, снисканной непревзойдённым до сих пор сборником о любви "Будем как солнце" и феерическими переводами западных поэтов на добрую сотню языков. Тогда, а позже в Гиперборее, раз и навсегда постигнув истинное величие Руси-России и её народа, её истинных истоков, он в благоговении припал к ним и до конца жизни черпал из них и щедро делился с нами. Нет, прошу поверить мне, на Руси другого такого поэта, сумевшего глубже него заглянуть к самым глубоким корням нашей великой самобытности первого Рода Земли - альвов-ариев. Мне не всё пока дозволено тут сказать, но я верю и жду: скоро. Для того выживаю и живу, борюсь и люблю...

Золотая рыбка

В замке был веселый бал,
Музыканты пели.
Ветерок в саду качал
Легкие качели.

В замке, в сладостном бреду,
Пела, пела скрипка.
А в саду была в пруду
Золотая рыбка.

И кружились под луной,
Точно вырезные,
Опьяненные весной,
Бабочки ночные.

Пруд качал в себе звезду,
Гнулись травы гибко,
И мелькала там в пруду
Золотая рыбка.

Хоть не видели ее
Музыканты бала,
Но от рыбки, от нее,
Музыка звучала.

Чуть настанет тишина,
Золотая рыбка
Промелькнет, и вновь видна
Меж гостей улыбка.

Снова скрипка зазвучит,
Песня раздается.
И в сердцах любовь журчит,
И весна смеется.

Взор ко взору шепчет: «Жду!»
Так светло и зыбко,
Оттого что там в пруду —
Золотая рыбка.

Константин БАЛЬМОНТ

И какие только сказочные персонажи не приходят на ум в это время. Мне почему-то Садко и его песня у Римского-Корсакова. Бывает в моих миражах сознания Снегурочка: как-то пришлось мне быть Лелем - не дай Бог! Весенние мечтания уводят далеко и обещают много. Но вот Золотая рыбка не приходила на ум ни разу, пока не прочёл я вот это у Бальмонта. И так отчётливо представил её в своём полудиком озерце ещё не построенного замка, обязательно превращающуюся в русалку, мудрую и добрую. Какие там желания, Господи, лишь бы была всегда поблизости, вызывала внутреннюю улыбку души... Дети мы, дети и есть и это славно...

Слёзы - это немая речь. ВОЛЬТЕР

Мне давно осточертели очки, хоть носить из я начал только с 46 лет. С моим характером это мука. Ещё глаза мои женщтны хвалят, что при моём носе - существенный плюс, а то и похвалить нечего, если рот не успел открыть. Есть, правда серьёзная альтернатива, но есть и "советчики". Альтернатива - контактные линзы, а советчики - болваны из друзей: "Замучаешься, терять будешь регулярно и т.д." Но я и так по паре очков в год теряю: то присяду на них, то просто забуду в банке или ресторане. В отеле в Москве я пол года жил в двух шагах от отличной оптики "LensGo", даже очки там заказал, а вот на контактные линзы так и не сподобился. Пока один лепший друг на Нижегородчине, Серёга из Выксы, куда я приехал заказывать сырьё для профнастила, не только не напористо расхвалил мне линзы, которые высмотрел, знакомясь с сайтом vsezdorovo.com, и носит пятый год, но и дал этот http://lensgo.ru/?utm_source=yandex.direct&utm_med...3Jvdm8uY29tOmd1YXJhbnRlZQ# веб-адрес. Не заглянуть в интернет магазин контактных линз после такой атаки было бы верхом беспечности. Что я тут узнал наверняка? Контактные линзы становятся все более популярными. Умные и не ленивые (как я несколько лет) предпочитают носить линзы вместо обычных очков. И теперь моя задача - добраться до Нижнего из Лукоянова с оказией по другим делам. Или заказать линзы в интнрнет-магазине, с которым я уже пообщался. Вот попробую,...и тогда начну советы давать, а не наоборот, как мои друзья.

Не успели "покрасить" памятник Ельцмну, как Путин озаботисся объектами культуры. А почему не раньше, когда были буквально всенародные войны с бульдозерами и чиновниками, уничножавшими русское наследие кварталами? А какое ему дело до РУССКОЙ культуры. Он озаботился СВОИМИ будущими памятниками. Напрасно: не будет тебе памятников, Вова, разве что в кунскамере...

Шалости мага

Прогулялись маг и фея
Точно дети при луне
Между пьяного шалфея
На серебряной волне

Покачались, полетали
Подурачились в стогу
А потом слегка устали
И присели на лугу

Нежно трогали росинки
Славно, о! В руке рука
В гамаке из паутинки
Покачалися слегка.

Целомудренны как дети
В целом мире я и ты.
В росных травах, в лунном свете...
Так сбылись мои мечты.

Ну, а фея, что же фея?
Мне косичку заплетя,
Танцевала как Психея
И смеялась как дитя

Все мы дети в мире этом
В яви, нави и во сне
В росных травах с лунным светом
Заблудились при луне.

Вот и всё, и маг и фея
Были чудно хороши
Между пьяного шалфея
Счастье пили две души...

Рыбак

Руки голы выше локтя,
А глаза синей, чем лед,
Едкий, душный запах дегтя,
Как загар, тебе идет.
И всегда, всегда распахнут
Ворот куртки голубой,
И рыбачки только ахнут,
Закрасневшись пред тобой.
Даже девочка, что ходит
В город продавать камсу,
Как потерянная бродит
Вечерами на мысу.
Щеки бледны, руки слабы,
Истомленный взор глубок,
Ноги ей щекочут крабы,
Выползая на песок.
Но она уже не ловит
Их привычною рукой.
Все сильней биенье крови
В теле, раненном тоской.

Анна АХМАТОВА

А вот это мне знакомо не только по Ахматовой и будоражит душу юношескими воспоминаниями. Азовское море, куда мы ходили по Дону на простой плоскодонке с квадратным парусом и тем риском-искусством фаната-кустаря и прирождённого моряка Генки, который выжимал из этой неустойчивой посудины всё, вплоть до умения ходить галсами против ветра и не переворачиваться в лёгкий для яхт и смертельный для казачьих плоскодонок бриз. Когда мы явились впервые в Таганрог, продефилировав у местного аристократического яхтклуба, причём моя рубашка была именно из парусины, мой льдистый взгляд был горд не без основания: альбатрос, блин!...Пустился я в тот первый каботаж, когда все более крепкие с виду пацаны-сверстники отказались преодалевать норов "верховки", ветра с верховьев Дона, гнавшей приличную волну уже у Ростова. Но я уже видел в снах Гиперборею и когда генкин вяло взор скользнул по суховатой фигуре "учительского сынка", мой взгляд высверкнул навстречу такое, что он сразу махнул рукой приглашающе: "Бери мачту, салага, не так страшен чёрт, как его малюют".
За месяц наших дефиле по лиманам и довольно крутым волнам Азовского моря мы сделали оверкиль лишь раз, ну а дальше я прямо купался по Ахматовой в лучах славы романтического героя, причём Генка отступил на второй план сознательно и оттуда травил про мои подвиги такие концы, что...догадайтесь сами... Казачки-подружки млели, а у самого причала Таганрога, по мелководной косе действительно бродила в ожидании юнги самой авантюрной посудины Таганьего Рога мечтательная девочка. Правда она была весьма загорела, а руки...я был юн, горяч на поцелуи, и руки её были не слабы, упираясь в мою грудь, а вот сердце... Ах, юность, юность... Ах, Ахматова-пророчица. Русская Сафо...

В душе, алтарь возжечь не смея
И заполняя пустоту
Души на эту...и на ту
Связь; только связи Гименея

Стараясь ловко обойти
С такими ж, но иного пола
Любви печальная крамола:
Не жить, не петь и не цвести

А перед алтарём зовущим
Пустым бесплодием стоять
Над настоящим и грядущим

Не смей касаться душ богинь!
Ты ничего не можешь дать
Чужие алтари покинь

Собственно, это только отзвук моих размышлений сдесь. И как только кто-то... впрочем, добавить даже нечего...

Алмазный бред морщин твоих и впадин
Томит и жжет. Неумолимо жестк
Рисунок скал, базальтов черный лоск,
Строенье арок, стрелок, перекладин.

Вязь рудных жил, как ленты пестрых гадин,
Наплывы лавы бурые, как воск,
И даль равнин, как обнаженный мозг...
Трехдневный полдень твой кошмарно-страден

Пузырчатые осыпи огня
Сверкают в нимбе яростного дня,
А по ночам над кратером Гиппарха

Бдит «Volva» — неподвижная звезда,
И отливает пепельно-неярко
Твоих морей блестящая слюда.

Максимилиан ВОЛОШИН, "Lunaria", сонет №10

Ну, как понравилась вам вчерашняя прогулка по Луне под мой магический шепоток, сквозь алмазные высверки гения Волошина под благосклонной улыбкой уходящего Феба, отрядившего вам во сны гонца - плута и таинственного мастера перерождений реальности Гермеса. Не знобко было прогуливаться среди отливающих в серебро барханов и вдруг, споткнувшись о выход жильной руды с кварцевыми вкраплениями, играющими алмазной чешуёй, отпрыгнуть, зависнув в воздухе: змея! Вот так и учатся летать: сначала во снах Lunaria, а уж потом в яви Земли - места силы напомнят тебе твои лунные сны.

Из старинных легенд Гипербореи остро кольнула в сердце одна. Потому, что я ЭТО уже слушал с царевнами и Наставником здесь Именно в Гиперборее и, возможно, на том самом острове. Легенда гласит, что то был один из 12-ти островов Сил, Воль, Могуществ, окружавших сакральную гору Меру. На этом острове построили храм с тысячью колоколов. Колокола, большие и малые, были украшены лучшими мастерами арийского мира. В сильную непогоду, когда дул ураганный ветер, звон всех колоколов сливался в единую симфонию и приводил в восторг сердце каждого человека.
Прошли тысячелетия, камушек с Ориона, "подарочек" атлантов, разнёс всё вокруг и остров погрузился в океан. С ним под воду ушли и колокола. Древняя легенда гласит, что колокола продолжали непрестанно звонить: при желании их мог слышать каждый.
Воодушевлённый легендой, один юноша отправился за тысячу миль послушать этот звон. Днями он сидел на берегу, всматриваясь в сторону утонувшего острова, и напряжённо вслушивался. Но он слышал только шум соснового бора на берегу и прибоя. Юноша всяк старался не обращать на них никакого внимания, но казалось, этот шум заполнил весь мир.
Всякий раз, когда его охватывало уныние, он ходил слушать деревенских мудрецов. Никто не знает, когда они появились тут и никто не помнит, чтобы с ними что-то случалалось. Они с благоговением вещали таинственную легенду, делили с рыбаками их простую, но здоровую пищу, давали бесценные советы, чувствуя особым слухом мудрости природу, а блестящие глазёнки детворы, окружавшей костёр во время их рассказов подтверждали: да, звон есть и многие из них его слышали. В сердце юноши после таких сценок вновь вспыхивала надежда, чтобы… Он не слышал,...не слышал!
А когда юноша решил отказаться от своей затеи, появилась она. Дочка рыбака была красива той особой северной красотой, с широко поставленными глазами, голубыми как спокойное море, гордой посадкой шеи как бы стремительно несущей и эту голову в белокурых, крупными волнами, волосах, и этот мечтательный взгляд, который мог быть и пронзительным. Таким взглядом коротко глянула она и на юношу, но другим были заняты его мысли и она лишь спрятала необидную усмешку в уголках пухлых по детски губ.
Возможно, ему и не суждено было услышать музыку колоколов. Возможно, это была лишь красивая легенда. В этот последний день он отправился на берег, чтобы попрощаться с океаном, и увидел её. В мокром от брызг простеньком платье, не скрывавшем ни волнующе-крутой линии бедра, ни высокой девичьей груди с острыми сосками. Точно ундина из пучины явилась она и ворожила, томила прекрасными своими глазищами, пока юноша не растворился в этой безбрежной синеве глаз, воды и неба. Пальцем тонкой ручки она плавно, но повелительно указала сесть на песок прямо у полосы прибоя, сама опустилась рядом и голова юноши пошла кругом от запаха цветов, моря от мокрого платья и чистого девичьего тела под ним. Тут только он заметил венок на её голове за мгновение перед тем, как всё вокруг исчезло. Звуки моря так поглотили его, что юноша уже почти не осознавал себя: он слился с внезапной глубокой тишиной моря.
И вдруг в этой тишине он услышал колокольный звон! Нежный звон маленького колокола, а за ним ещё один, и ещё, и ещё, пока музыка тысячи колоколов не слилась в единую гармонию, а сердце юноши не затрепетало в восторженном экстазе.
Он очнулся на берегу один уже под звёздами. Ундины не было и только следы на песке да духмяный венок рядом пели в восторженном гимне души - это был не сон. Оставим его мечтать и, возможно...Нет, пусть сам, только сам. Ти-и-ше...
МИР ЖДЁТ ТЕБЯ: СУМЕЙ СЛИТЬСЯ С НИМ ИЛИ НАЙДИ УНДИНУ, КОТОРАЯ ПОМОЖЕТ ТЕБЕ ОБРЕСТИ В НЁМ ВАШУ МУЗЫКУ.

Религия - болезнь души. СВИФТ

Маг в перстах прозрачно-тонких
Держит платины листы
И смеётся громко, звонко...
Неизбывной красоты

И сирени, и эмали
В сумасшедшем бытии,
Что недавно изломали
Пальцы нервные мои

Нынче листики шалфея
Вроде те, а глядь - не те,
Что когда-то маг и фея
Мяли в лунной лепоте

Их щепотку осторожно
Маг несёт к устам, и, ах!
(Эдак божно: нужно, можно)
Тают хвори в лепестках

И болезненная стылость
Уст, ланит и мест иных
Вдруг чудесно испарилась
Маг с шалфеем выгнал их

Слабость, боль - гостей незванных,
Чтобы лунною ночью... Ах!
От шалфея ночью пьяной
С феей снова в ковылях

И летать легко и всяко
В росных травах меж полей
Целовать её, однако
И шептать на ушко ей...

Маг глядит на лист шалфея
Хорошо ему сейчас
Друг-Волшебник, чудо-фея
Счастлив! Счастлив!!!...В добрый час...

СОНЕТЫ СОЛНЦА

Сонеты солнца, меда и луны.
В пылании томительных июлей
Бросали пчелы рано утром улей,
Заслыша дух цветущей крутизны.

Был гул в горах. От солнца ход струны.
И каменный баран упал с косулей,
Сраженные одной и той же пулей.
И кровью их расцвечивал я сны.

От плоти плоть питал я, не жалея
Зверей, которым смерть дала рука.
Тот мед, что пчелы собрали с цветка, -

Я взял. И вся пчелиная затея
Сказала мне, чтоб жил я не робея,
Что жизнь смела, безбрежна и сладка.

Константин БАЛЬМОНТ

Так называется у Бальмонта целый чудный сборник ослепительно-прекрасных сонетов. Я давно неровно дышу к этой поэтической форме, коментировал венки Волошина и Иванова, исследовал здесь историю появления сонета в поэтическом пространстве, сердце стучит особым стуком, как только услышу я ритмическую ворожбу сонета. Но тут, в самоцветных щедрых высверках Бальмонта ты погружаешься в такие блистающие россыпи ритма и символа, смыслов и музыки стиха, что дух захватывает! Сонет форма строгая, но как же прекрасны наши "серебряные", сумевшие извлечь из классического строя такие феерические откровения Любви и Жизни. Вот уж где вольную твою восторженную душу унесёт вихрем межзвёздным или убаюкает нежным вечерним бризом, а дух твой мятежный уймётся вдруг меж красы неизбывной серебряной, среди которой вдруг ощутишь ты себя и твореньем Его и Творцом. Такие они - "серебряные"...

Являя в мир иных богинь
Где место лишь своей святыне?
Я б на дуэль таких, но ныне
О! Сердце пылкое - остынь!

Тогда мне фея снилась, о!
Был пригвождён к больничной койке
Не до прогулок, хоть и стойко
Всё перенёс...Вдруг - божество!

В дремотном сне...Душевно рад...
Мы пошептались с ней немного
Для мага с феей нет преград

Вот... Жаль мне тех, кто не умея
Любить, юродствуют убого
В душе, алтарь возжечь не смея

Итоги мало утешительны: тезы "венка" полны парадоксов и вызовов, а в ответ, как у Высоцкого - тишина. Может уже мыслено угадывает мой читатель, что при моём отношении к любви дерзкие потаённые смыслы окажутся за скобками этого весьма сложного по форме творения. Ну так разочарую, любовь нельзя оскорбить, но можно по доброму пошутить с нею вместе и с помощью милой феи над некоторыми весьма облезлыми козлоштампами, мешающими разглядеть это чудо в истинном свете, да простит мне Господь мою смелость.

И сладостен и жутко безотраден
Безумный сон зияющих долин.
Я был на дне базальтовых теснин.
В провал небес (о, как он емко-жаден!)

Срывался ливень звездных виноградин,
И солнца диск, вступая в свой притин,
Был над столпами пламенных вершин,
Крылатый и расплесканный — громаден.

Ни сумрака, ни воздуха, ни вод —
Лишь острый блеск гранитов, сланцев, шпатов.
Ни шлейфы зорь, ни веера закатов

Не озаряют черный небосвод, —
Неистово порывист и нескладен
Алмазный бред морщин твоих и впадин.

Максимилиан ВОЛОШИН, "Lunaria",сонет №9

Ныне молодой рог взыграл и будто венок наш встрепенулся. Но вернёмся к Lunaria. По ведической Традиции, как я уже отмечал ранее, Луна, что и неудивительно, занимает в жизни человека важное место. Но нигде, как в Ведах, роль её не достигает таких высот. По Традиции сансары, о которой я рассказывал здесь, при реинкарнации физическое тело ария попадает именно на Луну, откуда священной сомой (сурьей) изливается серебряным дождём на землю, орошая растение сома, которое является пищей всякой твари на земле. Так происходит обретение в сансаре нового физического тела по прежним делам твоим. Ничего случайного. Если предыдущая жизнь твоя была высока и достойна, то испить тебя в виде священного напитка из сомы (сурьи) достоин лишь брахман или даже одна из аватар бога: арий тогда обретает божественные черты ассура или Учителя веры. И так, через касты и сословия - до свиньи, которая тоже есть тварь божия. Тело для будущего перевоплощения ты готовишь уже в этой жизни и если не успел стать богом в ней (помните Атман=Брахман) у вас есть шанс в следующей жизни ещё подрасти духовно.
Знал, безусловно знал Волошин арийскую Традицию, настигло его воспоминание прошлых жизней и воплощений, вспомнил он, как метался духом, провидя новое своё воплощение среди алмазного бреда Lunaria. А вас не настигает порой во сне лунная соната ваших прошлых жизней. Знаю, настига-а-а-ет, или сегодня настигнет, уж мы вам нашепчем с Фебом...

Не выдержав серьёзного испытания ввиду слабой подготовленности аудитории, эта тема не только не попала в рассылку, но мало кому "понравилась". Это урок: адский труд десятилетий - ещё не гарантия того, что его примут и поймут не на уровне "развлекухи, а серьёзной попытки вернуть нам нашу историю. Я это делал в теме о Святославе, в Гиперборейских блужданиях по Зодиакальным эпохам: надо начинать тему "Атлантида-Египет-Гиперборея" с нуля.
Этот баян (не путать с Бояном - древнерусским гимнопевцем) мы вынуждены рассмотреть, прежде чем перейти к собственно Атлантиде и атлантам: он самый молодой и модный. Правда термин сей изрядно хромает - всё равно что Олегово-Путинская Русь. Поляки с болгарами ведь тоже славяне, но даже разница между ними и не намекает на огромную пропасть между гипербореями и их весьма невнятными потомками славянами. Сходные с греческими источниками славяно-гиперборейские предания об Атланте-Святогоре, Маре, Горгоне, Пленке-Плейоне и подобные мы можем, конечно, сравнивать с преданиями не только египетскими, но и славяно-ведическими (греки эти предания и именовали гиперборейскими). Это славянские сказы, например, о Вечерницах, в которых трудно не узнать Гесперид-Атлантид. Как известно от греков, дочерей Атланта именуют по-гречески именно Атлантидами. В ряде легенд о той земле (в том числе в славянских преданиях) утверждается, что в той Атлантиде правили женщины, там изначально был матриархат. Патриархат был в земле Атланта (Святогора), который был отцом Атлантид, а правил в другой Атлантиде - Святых горах.
Но арийские гимны о Вечерницах-Атлантидах относятся к Русскому Северу, к Поморью. В этих гимнах, механически перенятых славянами в виде легенд, Вечерницы - правительницы (или волшебницы-волховницы), обитающие близ берега Белого моря. Вполне узнаваемые как лебединые Девы или Валькирии древней Гипербореи. Но именно там, в седых Ловозёрских тундрах находится сердце необъятной когда-то Гипербореи, откуда ушли ЕЁ сыны, самоназвавшиеся позже атлантами, о чём я писал здесь.
А вот у "славян" эта Восточная Атлантида, в отличие от иных «Восточных Атлантид», была только связана торговыми и культурными связями с "изначальной" Атлантидой в Атлантическом океане, разумеется, до ее гибели. Хотя греки прямо говорили, что Атлант жил в Гиперборее (подробно на этом мы ещё остановимся). Путаницу вносил "всемирный потоп", потому что земли Крайнего Севера также подвергались затоплению. Весь шельф Северного Ледовитого океана ушел под воду на памяти людей после последнего оледенения, и это время совпадает со временем гибели "платоновской" Атлантиды. Путаница эта царит до сих пор и у вполне уважаемых мною авторов.
Но, конечно, эта северная земля не могла быть и не была Атлантидой. Это Гиперборея-Арктида - земля, также ушедшая под воду, согласно тайной Традиции. Которой я обязательно коснусь позже в пределах, мне дозволенных. А пока покончим с росказнями элинского розлива, ничего общего с Атлантидой, землёй младшего братства сынов Гипербореи, не имеющими. Можно снова вспомнить Платона в ироническом ключе, хотя когда Платон подходит к Египетским источникам, я становлюсь серьёзным. Правда из Египта, в отличие от Пифагора, его выперли не солоно хлебавши, но что-то он разузнал из источников одного из предков его - Солона (не солоно-Солона: интересная игра слов), главного из семи солонских мудрецов. Если это ещё будет интересно.

Всегда наслаждаться - значит вовсе не наслаждаться. ВОЛЬТЕР

* * *

У ног твоих я понял в первый раз,
Что красота объятий и лобзаний
Не в ласках губ, не в поцелуе глаз,
А в страсти незабвенных трепетаний, -

Когда глаза - в далекие глаза -
Глядят, как смотрит коршун опьяненный, -
Когда в душе нависшая гроза
Излилась в буре странно-измененной, -

Когда в душе, как перепевный стих,
Услышанный от властного поэта,
Дрожит любовь ко мгле - у ног твоих,
Ко мгле и тьме, нежней, чем ласки света.

Константин БАЛЬМОНТ

А вот это я ощущаю как любовное откровение для вас, меня и самого Бальмонта. Он сам изумлён и как всегда честен. Прошёл он и через этот искус плоти. Я, как обычно, подарю вам, одно из его безумных откровений, но как хорош он здесь. Вся гамма чувственной любви перед нами, но вот ждёшь ты чего-то ещё, пробиваясь с пылающим лицом сквозь его чувственные загадки: загадка плоти; загадка желания; загадка исполнения. И последняя, самая неожиданная - загадка удовлетворения. Уверен, что вы не раз будете задаваться ими и тогда - вот он, загадочный кудесник любви...А вам - подарок на ночь: вибрирующее либретто этого светлого чувства...

Никогда не придерживай людей за пуговицу или руку, чтобы они тебя выслушали: если тебя не хотят слушать, придержи лучше свой язык. ЧЕСТЕРФИЛД

Придуман даже новый термин: наводнение и стихийное бедствие заменили лаконичным "подтоплен". "Подтоплено 600 домов, крова лишились 2,5 тысячи". Правда не так уж и угрожающе в сравнении с "Наводнение и стихия унесли в Крымске 168 жизней". Тут жертв только 4, причём СМИ ударно муссирует тему знакомства: 46-ти летний мужчина приехал знакомиться к 44-х летней жительнице, зазевались и погибли в машине. Не приехал бы - жертв было бы 3 или даже 2! Ткачёв захлёбывается: за 2 часа (подумать только!) заработала система оповещения и даже, якобы, сирены МЧС ездили по хутору. Подождали пока "подтопило" и сирены заменили на спасателей: что, спрашивается, можно предпринять за 2 часа? Документы собрать и выйти с вещами к перерезанным дорогам и тропам и снесённым мостам. Дожди-то лили сутки и местные знают, что это такое: сиренами воду не разгонишь и эвакуировать всех надо было не ночью в стихию, а днём и вечером по хорошим дорогам. Рядом - Новомихайловский перевал, самый высокий в тех местах и там куча газпромовских (!) "гнёздышек". А-у-у, Газпром, ты ковчег только для Путина? Сажать вас всех надо, падлы уголовные!!!