После "Дня Девочек" и "Дня Женщин" хочется как-то перейти к чему-то банально-пошлому, что свойственно каждой женщине любого возраста, вероисповедания и социального статуса, то без чего женщина ну никак невозможна, как бы она не пыталась уговорить себя и окружающих в обратном - кухне и сексе. В отличие от европейского организма, японский устроен очень занятно и кухня с сексом сочетается не только в плане места "Где Бы...", но и в плане, что еда и секс неразделимы. "Мы - то, что мы едим", как сказал очень умный мужчина и японцы разом замахали головами. Но раз уж день женский, то я на правах женщины мужчинам гадость подложу и поговорю о самом Мужском Овоще. Нет, это не то, что Вы подумали, а Баклажан!

 

 

 

В отличие от европейского собрата, японский баклажан имеет несколько форм и размеров. От миниатюрного пятисантиметрового кругленького, похожего на виноградину, до длинного тонкого, напоминающего огурец или острый перец. То же самое обстоит и с цветами, японцы весьма щепетильно относятся к внешнему виду потребляемых продуктов, поэтому цвет для них имеет такое же важное значение, как и внутреннее содержание продукта. Японский баклажан может иметь цвет от белого до пурпурного, с различными оттеками розового и зеленовато-сиреневого. В словаре цветов и оттенков отмечено целых 23 слова, которые относились к цвету баклажанов. К чему я тут развела всю эту кулинарию, спросите Вы? Для того, чтобы Вы понимали что мы будем есть и чем заниматься сексом.

 

Баклажан "засветился" в визуальных искусствах Японии довольно поздно - не раньше эпохи Камакура. Хотя в литературе изредка он появлялся и творениях Мурасаки Сикибу и в антологии Манъёсю и Кокинвакаси. Зато в декоративно-прикладном искусстве, в живописи и графике этот овоще-ягод распространился повсеместно от росписей фусума и свитков до шкатулок и деталей монтировки оружия. В некоторых фамильных гербах (в сочетании иероглифов -насу-) баклажан тоже появляется, но те, кто имел возможность сменить этот герб или хотя бы скрыть его под фамильным гербом семьи мужа(жены) делали это незамедлительно. Оставляли себе гербы с баклажанами только весьма экстравагантные и/или люди творческих профессий.

 

Чем же баклажан заслужил такое внимание и презрение одновременно? Своей символикой. Баклажан был в первую очередь символом секса. Чаще всего это было символ женских гениталий (в отличие от японских огурцов - символа мужских гениталий), а точнее их формы, красоты и цвета. Те изысканные эпитеты, которые даровались влагалищу, типа "нефритовых врат" или "нефритового пруда", к сожалению, в европейских умах не прижились в первую очередь из-за того, что нефрит для европейца традиционно исключительно зеленовато-серого цвета (и, конечно, представив себе влагалище зеленовато-серого цвета, любой европейский человек в ужасе плюется и бежит подальше) в отличие от восточного человека, для которого нефрит имеет оттенки от белоснежного через сиреневый, розовый, голубой, к серому, зеленому, яблочному, травянистому и телесному и говоря о "нефритовом" цвете вульвы японец (или китаец) имеет ввиду не зеленый цвет, а нежный розовый, белый, серовато-розовый, сиреневатый, то есть такой, какой нормальный мужчина видит между ног здровой женщины. Помимо нефрита для гениталий женщины существовал еще и баклажан, цвета которых определяли цвет и оттенки влагалища до, во время и после секса - японцы видели различия между этими оттенками и по ним судили о темпераменте, здоровье, характере, возрасте и настроении женщин. Помимо цвета, форма баклажанов напоминала японцам форму женских гениталий, со всеми выпуклостями и впуклостями, которые ассоциировали с круглыми баклажанами или длинными узкими баклажанами. А то, как плод баклажана высовывается из зеленой листвы и завитков ветвей, напоминало японцам как женские гениталии видны под кимоно или сквозь лобковые волоски. Помимо гетеросексуальных отношений в Японии существовали и гомосексуальные, которые были распространены практически во всех слоях общества и даже туда баклажан пришел в облике обозначающем "принимающую", "пассивную" сторону секса. Впрочем, это не мешало и утонченным любительницам анального секса использовать это сравнение и в свою сторону.

 

Открытое ношение баклажана на кимоно, в нэцкэ, инро, одзимэ, в деталях обидомэ, куси-когай или кандзаси, в декоре гэта или вееров было своего рода вызовом благопристойной общественности и морали. Гражданка заявляла открыто о своих достоинствах (и недостатках), а гражданин декларировал свою позицию в сексе (пылкий любовник-ловелас или гомосексуалист). Нужно было обладать достаточной долей смелости и быть человеком вне общества, чтобы заявлять о таких вещах открыто. Конечно, в "Весенних кварталах" это встречалось восторженно, а вот за их пределами хозяин или хозяйка могли испытывать на себе неоднозначное презрение публики. Но это совсем не значило, что за пределами этих кварталов баклажан становился просто баклажаном. В домах обычных людей он встречался также в роли секс-символа, но в более интимной обстановке дома - в украшениях женской половины, в домах любовниц и/или любовников, в семейных опочивальнях.

 

Подарить новорожденной девочке баклажан означало пожелать ей удачного замужества в юности, а мальчику баклажаны преподносили, чтобы пожелать удачных любовных связей и как можно больше (количество, как известно, в Японии не порицалось, а скорее поддерживалось), ибо считалось, что молодой человек через количество секса переходит к качеству, а значит он сможет удовлетворить свою любимую, что было крайне важным аспектом сексуальной жизни (а не только банальное размножение о котором Вы подумали). На праздник мальчиков и девочек баклажаны подносились и в качестве дара на алтари и в качестве праздничного блюда.

 

В сюнге баклажан используется часто, иногда обыгрываясь в фамилиях женщин или мужчин, но чаще всего в качестве атрибута, украшения того или иного места, где изображена порнографическая сценка. Баклажан был также косвенным символом успеха в любви (читай сексе), считалось, что мужчина, увидевший в новогоднюю ночь баклажан получит любовь всех (ну или конкретных) женщин в наступающем году. Этот символ встал в один ряд с ястребом и Фудзи, сулившими удачу тем, кто их увидел во сне. Женские символы "Сна успеха" были иными. В сочетании с Фудзи и ястребом, баклажан помещается на новогодние ширмы, свитки, на фарфоровые и серебряные блюда и чаши, иногда на нижние праздничные кимоно или на подкладку хаори или ночного кимоно. Всё для того, чтобы "призвать" к себе "Сон успеха". Хотя такая символика скорее всего появилась под воздействием поздних токугавских регламентов, старавшихся оградить от распутства и прелюбодеяний подданных, в особенности самураев и чиновников.

 

Также было поверье, появившееся в эпоху Эдо, где-то в Асакуса, Ёсивара или осакских "Весенних кварталах", что яд рыбы фугу (той самой супер-ядовитой рыбины, которой баловались смельчаки) нейтрализует баклажан. Не могу сказать, было ли это доказано с медицинской точки зрения, но пробовать я бы не стала. И также как рыба фугу в нэцкэ (или инро) появлялась у только весьма узкой категории тех, кто любил это наркотическое и смертельное развлечение, обозначая своего рода количество опытов (примерно как рисовать на крыле автомобиля трафареты сбитых старушек), так и сочетание баклажан + фугу было однозначным обозначением того, что владельцу нэцкэ вероятнее всего повезло во время одного из употреблений этой ядовитой рыбины.

 

Как это ни парадоксально, но история такого "пуританского" жанра, воспринимаемого европейцами исключительно как произведения искусства без всякого налета жизненности, как укиё-э начинается, можно сказать, именно с баклажанов, потому на знаменитой гравюре "Молодая пара" Хисикава Морунобу, окрашенной от руки, которая считается первой цветной гравюрой, родоначальницей этого вида искусства в Японии, кимоно девушки украшают пучки связанных по три баклажанов. Что говорило о том, что все "три сокровища, которыми обладает девушка - уста, гениталии и анус - были подобны баклажанам" (с), а в сочетании с рисунком бегущих вод на мужском кимоно, символизирующих мимолетность, пойманный момент и обращая внимания на прочие символы, сценка оказывается весьма далека от банального любовного разговора, а ведет нас в дебри редких сексуальных удовольствий. Ну, а для европейца это были просто загадочные закорючки "в романтической сцене _любви_ и признательности, нежного внимания молодой пары друг к другу" (с).

 

Гравюра Тёэнсая Эйсина "Сокольничий" еще более двусмысленна, в особенности, принимая во внимание время ее создания (2 половина эпохи Кансэй), когда токугавские законы и кодексы черезмерно ограничивали все аспекты жизни японцев. На гравюре изображен юноша, держащий в левой руке ястреба. Его верхнее кимоно сплошь покрывает узор из баклажанов. Предусмотрительный художник, знающий о запрете порнографической рекламы в укиё-э, поступает хитро, ставя в качестве герба на рукав кимоно Фудзи. Получается, что это банальная поздравительная новогодняя "открытка" с пожеланием удачи и успеха, не нарушающая никаких запретов. Но если разобраться подробнее, получается, что мужчина этот имеет слишком женственные черты лица, да и прическа у него не соответствующая ни одному из рангов, такую прическу могли носить только модники посещающие "Зеленые кварталы" или живущие в них. Мужчина, завивший прическу веревкой, на манер свадебной женской прически, выдавал в себе проститутку готовую к гомосексуальным связям. А кимоно, усеянное мелкими кругленькими баклажанчиками было однозначным подтверждением его молодости, очарования, красоты его ануса и готовности предложить свою пассивную роль в сексе.
А совершенно "бесполезные" ножны для ко-вакидзаси из лака нисидзин хирамаки-э с инкрустацией перламутром в виде баклажанчиков с менуками в виде спаривающихся тэнгу из собрания хана Халили? Разве было прилично появиться на приеме у знатного лица или даймё с таким прибором за поясом? Такую монтировку делали для узких кругов граждан, которым позволено было носить один короткий меч и которые частенько захаживали в "Зеленые кварталы" и скорее всего занимались сексом с мужчинами.

 

Японское искусство полно обычными вещами, которые европейцам кажутся совершенно непоэтичными, банальными и лишенными всякого очарования, а все потому, что они в Сигаре видят только Сигару.
Удачного праздника Женщин!!
И Баклажанов Вам!
Кому побольше, кому покрасивее! ;-))))

 

 

 

 

"Молодая пара" Моронобу Хисикава, 1782 г.

 

"Программное сочинение", которое _обязаны_ знать все любители японского искусства,

потому что именно с этого листа (подчеркиваю - ЛИСТА - в этом издании,

в этом цвете, в этом размере) началась история цветной японской гравюры.

 

 

 

"Сокольничий" Эйсин Тёэнсай, 1789-1801 гг

 

 

 

"Туалетные принадлежности" Хидэнобу Хорай, 1818 г .

 

 

Изображенные здесь женские принадлежности включают в себя заколку для хвоста (темный полукруг-ободок в центре),

декором которого служат те же баклажаны по три как и у Моронобу

 

 

 

Эйдзан Кикукава "У туалетного столика" из серии "Встреча с элегантностью", 1812 г.

 

Куртизанка, чей воротник красного нижнего кимоно украшен декором из баклажанов

 

 

 

"Знаменитые истории связанные с дорогой Токайдо" Эйсуй 1842

 

Пояс оби мужчины с сямисеном слева украшен баклажанами - семья бродяг подторговывала тушками,

этот слепой предпочитал отдаваться мужчинам

(кстати это одна из версий подлинной истории по которой поставлен фильмы Затойчи)

 

 

Та же серия. На мужчине пояс украшенный гербами и баклажанами,

мужчина в замешательстве, так как оказалось,

что девушка еще ко всем прочим сюрпризам и девственница...

 

 

 

"Типы всех станций Токайдо" Эйсуй

 

вот и целая корзинка... дешевая "банная" проститутка в рекламном постере ее добродетелей