Что ты делаешь со мной, Бог? Проверяешь на прочность, да?
Видишь, я без неё не смог, а она ведь была права…
Говорила: когда уйду, пожалею ещё сто раз.
Я кричал: «Не неси ерунду!» И ещё много разных фраз.
Она прятала боль в груди, принимая удар ножа.
Вслед шептала: «Давай, иди! Раз решил, что тебе не нужна!»
Я так часто смеялся над ней, над любовью её, как мог.
А сейчас нет её важней. Только где она, милый Бог?
Может, это – начало конца? Ну, ответь мне, прошу, скажи!
Я, наверно, сойду с ума, без неё нет мне смысла жить.
Вдох и выдох. И снова вдох… Видишь? Я на коленях стою.
Что ты делаешь со мной, Бог?
Я люблю её. Слышишь? Люблю!..»
Тебе давно задуматься пора б, что жить весь век не стоит чудесами.
А ты на берегу всё ждёшь корабль под алыми большими парусами.
Фантазии плывут из-под ресниц и, как туман, стоят перед очами.
В них то и дело долгожданный принц зовёт тебя у трапа на причале.
Ликует набежавшая волна, слетаются на берег с моря птицы.
А ты цветёшь, как май – ты влюблена в фантом тобой придуманного принца.
Слова он шепчет нежные, любя безумно и неистово, как демон.
И можно каждый день читать с тебя с красивым продолжением поэму.
Но хочется сказать тебе: проснись, с тобой же рядом явственное счастье!
Протри глаза: ведь я тот самый принц и тот же неуёмный демон в страсти.
Я персонаж твоих волшебных снов. Но ты меня упрёками не мучай:
Мол, принц – не принц без алых парусов. Ну, был бы белый конь, на крайний случай!
Наверняка обидеться могу, от глаз твоих навек в потёмках скрыться.
А ты сиди себе на берегу
И жди всю жизнь единственного принца…
Надо находить время для общения с хорошими людьми. Оно
не найдется само. Время — такая странная субстанция.
Оно склонно забиваться работой, бытом и суетой. Оно вечно. А люди — нет. Поэтому время надо учиться раздвигать и втискивать туда моменты общения с теми,
кто тебе дорог и интересен. Лишний раз позвони. Спроси, как дела. Позови на чай. Раздвинь время и найди десять минут для прогулки с подругой по городу после работы и для чашки чаю вдвоем с сестрой или с братом. Это только кажется, что такие минуты не важны. А на самом деле на них всё и держится.
«Человек — это орган понимания в системе природы. Если я не могу или не хочу понимать те социальные отношения, которые скрещиваются во мне, чтобы я их передал дальше, переработав или не переработав, то грош мне цена, и чем скорее расформируют мою так называемую личность, тем лучше» (М. Гаспаров). «Познание необратимо и нет возврата в сумрак блаженного неведения (С. Лем).
«ПОНЯТЬ — ЗНАЧИТ ПРОЧУВСТВОВАТЬ» (К. СТАНИСЛАВСКИЙ). «Прочувствовать – значит понять, осмыслить» (М. де Унамуно). «Именно через чувственный опыт зарождаются ответы, которые отличаются от философских абстрактных умозаключений» (В. Гришин). Тем более, что «наше отношение к миру – плод не познания, а непосредственного восприятия его, переживания» (А. Швейцер), «ощущения ложными не бывают» (Э. Чоран). «Каждый слышит лишь то, что он понимает» (И. Гете). «Я – это внутри, а все остальное – это постороннее, это – не Я» (А. Куприн).
В «попытках проникнуть во внутренние стороны человеческих пороков» (Чан Тхак Хван) «поэты и философы, конечно же, лучше описали необходимые составляющие и стороны зрелой любви, чем любые психоаналитические исследования» (О. Кернберг). «Какая-то скользкая дорожка привела нас – за несколько веков – к тому, чтобы вопрос о том, что мы такое суть, адресовать сексу». «Сексуальность позволяет объяснить то, что не поддавалось объяснению иными путями». (М. Фуко). «Сходство между Фрейдом и Августином заключается в их отношении к сексуальности как к некоему ключу, который может открыть истину о человеке и дать объяснение его внутренней жизни» (У. Хейстад).
«...В способе, каким подходят великие писатели и поэты к жизни человеческой, находится обильная пища для психологии» (В. Дильтей). «На каждом шагу я обнаруживаю, что меня опередили поэты». «Я часто с удивлением задавался вопросом, откуда вы знаете о той или иной неизвестной другим вещи, до которой я сам дошел только в результате сложных и долгих исследований», – писал Фрейд Шницлеру. «Читать всего не нужно; нужно читать то, что отвечает на возникшие в душе вопросы» (Л. Толстой). «Читая работы интереснейших в истории человечества умов, мы размышляем своим и их умом. Для меня — это чудо» (К. Воннегут). «Все, что я читаю у Монтеня, я нахожу в себе самом» (Б. Паскаль).
Мало кто задумывается над тем, почему наши половые органы выполняют две столь контрастные функции: произведение жизни и выведение из организма мертвых отходов?» (С. Варакин). Создатель, cовместив органы размножения с органами испражнения и предоставив человеку возможность испытывать «злую радость» от осквернения другой личности, полагал, видимо, что лучшей гарантии сохранения вида он не найдет. Очевидно, что независимо от того, идет ли речь об обычном генитальном контакте или о «сексе с человеческим лицом» (В. Гитин), принципиальным в обострении нравственной болезни, называемой половым стыдом, является вопрос о том, какой частью тела мы «любим», какими ассоциациями распаляем свое воображение и из каких представлений и ощущений извлекаем высшее удовольствие. Ибо «в исследовании похоти значение имеют не сами действия, а мысли, которые за ними стоят» (С. Блэкберн). Сексуальность – голос промежности. «Мужское влюбление пугает» (Л. Толстой). «Только духовно слепой может восхвалять любовь как таковую, – принимая ее за высшее достижение, и осуждать всякое проявление враждебного отвращения» (И. Ильин).
«Половой акт, который заключается в оккупации одного существа другим, наводит на мысль о захватчике и захваченной вещи». «Этот акт приводит к осквернению одного существа другим и внушает осквернителю определенную гордость, оскверненный же, даже если все произошло с его согласия, испытывает унижение» (Ренда в «Докладе Уриэля»). «Когда я совершил этот акт, я потом стоял у кровати этой женщины и плакал» (Л. Толстой). «Я всю жизнь не мог себе даже представить иной любви и до того дошел, что иногда теперь думаю, что любовь-то и заключается в добровольно дарованном от любимого предмета праве над ним тиранствовать» (Ф. Достоевский). «Почему же он (творец) не выбрал для этой священной миссии, для самой благородной и самой возвышенной из человеческих функций, какой-нибудь другой орган, не столь гнусный и осквернённый?.. Можно подумать, что насмешливый и циничный творец как будто нарочно задался целью лишить человека возможности облагородить, украсить и идеализировать свою встречу с женщиной» (Г. Мопассан).
«Зачатие не только не есть грех; оно поистине есть исполнение самого удивительного из божественных даров – способности давать жизнь. Но зачаты мы во «грехе», ибо неизбежным элементом зачатия стала похоть» (А. Шмеман). «Единение душ в сотни раз прекраснее единения тел» (Ибн Хазм), но «пол в своих проявлениях посягает на достоинство личности, он делает ее игралищем безличных сил и унижает человека» (Н. Бердяев). Другими словами, путь к любви, привязанности и продолжению рода – ценностям, придающим жизни хоть какой-то смысл, – лежит через сексуальное использование другой личности – через свинство, вызывающее у чувствительных людей стыд и физическую неприязнь к себе подобным. Если бы мы любили не промежностью, а каким-то другим местом, то все было бы не столь катастрофично.
И многие женщины это хорошо понимают. «Книгу о похоти никто не станет держать на домашней книжной полке» (Б. Картленд). «Я всегда говорила, что любовь не имеет никакого отношения к тому, что делается в постельке» (Ф. Раневская). «Я уверена, что ни одна девушка не пошла бы к алтарю, если бы знала все» (Виктория, английская королева).
liotreadov
mobstinclighpor47
Духовная жизнь начинается тогда,