«Кто понял жизнь, тот больше не спешит»

Кто понял жизнь, тот больше не спешит,
Смакует каждый миг и наблюдает,
Как спит ребенок, молится старик,
Как дождь идет и как снежинки тают.

В обыкновенном видит красоту,
В запутанном — простейшее решение,
Он знает, как осуществить мечту,
Он любит жизнь и верит в воскресенье,

Он понял то, что счастье не в деньгах,
И их количество от горя не спасет,
Но кто живет с синицею в руках,
Свою жар-птицу точно не найдет.

Кто понял жизнь, тот понял суть вещей,
Что совершенней жизни только смерть,
Что знать, не удивляясь, пострашней,
Чем что-нибудь не знать и не уметь.

Омар Хайям

Современники обращались к нему — «Величайший из мудрых!» и «Мудрейший из великих!». Омар Хайям знаменит во всём мире не только благодаря четверостишиям «рубаи», но и своей классификацией кубических уравнений в алгебре, а также созданием календаря, официально использовавшегося в Иране с XI века.



Родился он в городе Нишапур (Хоросан), его полное имя — Гияс ад-Дин Абу-ль-Фатх Омар ибн Ибрахим Хайям Нишапури, а жизнь овеяна легендами. В ученой среде его называют выдающимся математиком и астрономом (предложенный им календарь точнее современного), но пришедшая спустя века всемирная слава досталась ему как поэту. Случилось это всего полтора века назад после выхода в Лондоне в 1859 году книги стихов «Рубайят Омара Хаяма» в вольном переводе Эдварда Фицджеральда.



В России еще долгое время считали, что Хайям-ученый и Хайям-поэт — разные люди. Так вышло потому, что все свои ученые труды Хайям писал на арабском языке (как было принято на мусульманском Востоке), а стихи — на родном фарси. Да и на родине его поставили вровень с другими поэтами только после мирового признания. И все лишь потому, что Хайям не создавал эпосов, а единственным из соотечественников избрал основной формой своего творчества рубаи — лирические и философские четверостишия.



Вот они-то, принесшие ему славу, и служат предметом ожесточенных споров литературоведов. Хайяму приписывается около 5 тысяч рубаи, а достоверно принадлежат ему всего 12: 6 — опубликованных вскоре после смерти и 6 — в которых он обращается к себе по имени. К избранному более-менее достоверно относят еще одну или две сотни, а об остальном наследии поэта, не оставившего ни рукописей, ни книг, ученые продолжают спорить и вряд ли когда придут к общему согласию.



Слово «Хайям» буквально означает «палаточный мастер», от слова «хайма» - палатка, от этого же слова происходит старорусское «хамовник», т.е. текстильщик. Ибн Ибрахим — значит сын Ибрахима. Таким образом, отца Хайяма звали Ибрахим и происходил он из рода ремесленников. Можно предположить, что этот человек имел достаточные средства и не жалел их, чтобы дать сыну образование, соответствующее его блестящим способностям.



В возрасте шестнадцати лет Хайям пережил первую в своей жизни утрату: во время эпидемии умер его отец, а потом и мать. Омар продал отцовский дом и мастерскую и отправился в Самарканд. В Самарканде Хайям становится вначале учеником одного из медресе, но после нескольких выступлений на диспутах он настолько поразил всех своей учёностью, что его сразу же сделали наставником.



В 1074 году Хайям был приглашен в столицу огромного Сельджукского государства Исфахан ко двору Малик-шаха для руководства реформой иранского солнечного календаря. Собрав у себя при дворе «лучших астрономов века», как об этом говорят источники, и, выделив крупные денежные средства для приобретения самого совершенного оборудования, султан поставил перед Омаром Хайямом задачу - разработать новый календарь.



Последние 10-15 лет жизни Хайям провел в уединении в Нишапуре. Он мало общался с людьми, дружил в эти годы только с книгой.

Будь мягче к людям! Хочешь быть мудрей? —

Не делай больно мудростью своей.

С обидчицей-судьбой воюй, будь дерзок.

Но сам клянись не обижать людей!



Подстреленная птица – грусть моя,

Запряталась, глухую боль тая.

Скорей вина! Певучих звуков флейты!

Огней, цветов, – шучу и весел я!



Мир — я сравнил бы с шахматной доской:

То день, то ночь. А пешки? Мы с тобой.

Подвигали, притиснут — и побили;

И в темный ящик сунут, на покой.



Перевод: И. Тхоржевского





Жизнь – пустыня, по ней мы бредем нагишом.

Смертный, полный гордыни, ты просто смешон!

Ты для каждого шага находишь причину –

Между тем он давно в небесах предрешен.



Много лет размышлял я над жизнью земной.

Непонятного нет для меня под луной.

Мне известно, что мне ничего не известно!

Вот последняя правда, открытая мной.



Ухожу, ибо в этой обители бед

Ничего постоянного, прочного нет.

Пусть смеется лишь тот уходящему вслед,

Кто прожить собирается тысячу лет.



Перевод: Г. Плисецкого





О сердце, твой удел, – вовек, не зная сна,

Из чаши скорби пить, испить ее до дна.

Зачем, душа, в моем ты поселилась теле,

Раз из него уйти ты все равно должна?



Ты, книга юности, дочитана, увы!

Часы веселия, навек умчались вы!

О птица-молодость, ты быстро улетела,

Ища свежей лугов и зеленей листвы.



Перевод: О. Румера