Состоялась пресс-конференция по рок-опере «Звезда и Смерть Хоакина Мурьеты» ("Аргументы и факты"). 19 ноября 2008г. © оф.сайт

Эту пресс-конференцию можно считать точкой отсчета новой версии оперы Алексея Рыбникова «Звезда и Смерть Хоакина Мурьеты», которая будет представлена зрителям с 27 по 30 ноября на сцене концертного зала «Мир». На встрече с многочисленными журналистами 19 ноября выступили композитор Алексей Рыбников, автор поэтического либретто поэт Павел Грушко, сценограф нового спектакля художник Теодор Тэжик, режиссер Александр Рыхлов, автор аранжировок, рок-музыкант Дмитрий Четвергов, исполнители главных ролей Светлана Светикова (Тереса), Дмитрий Колдун (Хоакин), Игорь Сандлер (Смерть).

А.Рыбников: «Я не только автор, но и художественный руководитель всего проекта, так как не первый год руковожу этой государственной творческой мастерской. Хочу подчеркнуть: «Звезда и Смерть Хоакина Мурьеты» – это не частная антреприза, это госпроект. Мы начали подготовку к нему два года назад, она шла тяжело, мучительно, мы трудно искали главных героев. Всех, кроме Сандлера: будучи знаком с ним не одно десятилетие, я знал, что эту роль сыграет только он.
Проводили кастинги, но они не давали результатов. Дима Колдун случайно зашел к Четвергову, я увидел его и понял, что это Хоакин. Милый, застенчивый парень, каким и был наш герой вначале. Поначалу Дима не чувствовал себя драматическим героем, однако в работе с Рыхловым у него все начало получаться. О Светлане Светиковой могу сказать, что ее образ на ТВ обманчив. Такую я бы ее никогда не пригласил, ведь Тереса – глубокий, трагический образ. Но я увидел, как искренне она работает на записи – стали пробовать роль, и у нее получилось. Так что главных героев мне послала судьба. Остальные актеры сформировались в нашем театре, где уже ставились спектакли «Красная Шапочка» и «Буратино». Они учились, Жанна Шмакова бесконечно работала с ними по пластике. Наш бэк-вокал научился двигаться, а балетная часть труппы захотела петь. Получилась классическая «мюзикальная» труппа.
Очень важен визуальный ряд. Для мюзиклов существует целый ряд стандартных черт: тяжелые декорации, все идет гладенько. Это очень хорошо. Но у нас – тяжелая рок-музыка. Здесь неуместны красивости, недопустима никакая безвкусица. Надо чувствовать стихию, и мне посоветовали обратиться к Теодору Тэжику. Это автор штучных работ, в том числе и в кино, и у нас все натуральное: натуральное обожженное дерево, специально выделанная кожа – каждый изготовленный им стул можно продавать с аукциона. Стилистика совпала с духом спектакля. При этом визуальный ряд не должен мешать зрителю фокусировать внимание на актерах… А начиналось все в 1975 году, когда поэт Павел Грушко принес Марку Захарову свою работу. Павел дружил с Нерудой, но это не перевод с испанского, это авторские стихи и пьеса Грушко. И Захаров предложил мне сделать «наш ответ» рок-опере «Иисус Христос Суперзвезда». Безумная авантюра увенчалась премьерой в 1976 году».

Т.Тэжик: «Для меня вся эта история началась позже. Но и сейчас мы решили сделать нечто наперекор всем традициям».

П. Грушко: «Хоакин Мурьета – это латиноамериканский Стенька Разин. Неруда в предисловии к своей драматической кантате о нем написал: «Я был бы рад, если бы он был чилийцем». Его жена считала, что эти стихи можно играть в театре. Он разрезал их и отдал хору. Правда, у него ни разу не появляются ни Хоакин, ни Тереса. О них только рассказывается. В 1976 году я перевел драматические стихи «Сияние и Смерть Хоакина Мурьеты» Неруды на русский язык. В таком виде, с музыкой Бориса Рычкова это было поставлено в Драматическом театре им. Лермонтова в Ставрополе; нам, кажется, даже Горбачев жал руки. С Захаровым мы жили в одном доме – кооперативе «Молодежь театра», там же, где и Анчаров, Визбор. Над Марком и его театром в это время сгущались тучи, не знаю, что было бы с «Ленкомом», если бы не «Хоакин». Аверинцев говорил когда-то: «Надо слышать призвук времени». Владимир Панченко, секретарь ЦК комсомола посоветовал поставить Захарову что-нибудь «общественно-политическое». И кто-то сообщил ему, что у Грушко есть перевод Неруды. Чилийские товарищи сказали: все, что связано в Нерудой, – это хорошо.
Я стал писать пьесу, в которой появилась Смерть, взятая только из названия. Дело пошло, я жил рядом с театром, писал чуть ли не на подмостках. Я сразу «убил» Тересу, но Захаров попросил: «Пусть поговорят перед смертью» – у театра свои законы. Получилась целиковая вещь. Я вообще не пишу, например, зонги. А целиковая вещь – это уже опера, а не мюзикл и не оперетта. Это одна из причин, почему музыка из «Хоакина» не пелась и не игралась на радио. Но мне важнее, чтобы люди выходили со спектакля и говорили: а это стихи были или проза? Обычно около зрительского уха топчутся слова и музыка, подавляя друг друга. Мы с Рыбниковым уступали друг другу дорогу. Для меня большое счастье, что я встретился с этим таинственным, загадочным человеком…
В «Ленкоме» вещь не принимали 11 раз! Эти люди приходили, молча смотрели и уходили, а потом вызывали к себе, и начиналось… Требовали, например: уменьшить «патологизм смерти Караченцова в сцене изнасилования», убрать проституток, удлинить платья, усилить борьбу народа… В конце концов мой текст зажил своей жизнью. В прошлом году в техасском Арлингтоне прошла премьера балета «Звезда и Смерть Хоакина Мурьеты» – они танцевали под запись с нашей пластинки! С титрами. Причем там же рейджеры-американцы «плохие», но публика все правильно восприняла. Это же больше экзистенциальная вещь, о жизни и смерти, чем о социальных проблемах».

Д.Четвергов: «Моя группа работала в массе проектов – опыт позволил целиком пересмотреть музыку в направлении лаконичности. Там много всего, все жанры соединились – иронические вещи, романтические баллады, джаз, от симфо-рока до жесткого рок-н-ролла. Но современное исполнение исключает замедления и ускорения, смену сложных размеров. Мы представляем «Хоакина» непрерывной линией рок-музыки».

С.Светикова: «Мне не верится, что я сижу сейчас за одним столом с такими людьми. В 8 лет я впервые выступила с песенкой Красной Шапочки, написанной Алексеем Львовичем Рыбниковым. Моя мама, бывшая в молодости певицей, плакала от того, что я буду петь Тересу – она и не мечтала об этом. Для меня эта работа – прикосновение к чему-то слишком легендарному. Мне сложно существовать в шоу-бизнесе – там очень мало искусства. А здесь – духовное искусство. Это самое важное. Я отказалась от всех проектов, контрактов. Для меня нет ничего выше, чем работать в этом проекте. И я рада за Диму Колдуна, что у него такое в жизни появилось, Он, мне кажется, еще недооценивает того, что произошло».

Д.Колдун: «На сцене я всегда искал внутреннюю гармонию, искал творчества. И, наконец, нашел. Я увидел в произведении Алексея Львовича то, к чему стремился с самого детства. Это гениальная музыка со всеми чертами, присущими настоящему произведению искусства. Произведение очень эмоциональное, а я – человек закрытый. Но я уверен, все получится. Если бы не был уверен – не рисковал бы».

И.Сандлер: «Для меня «Звезда и Смерть» начались в 1981 году, когда я работал в группе «Интеграл». Грамматиков пригласил меня сниматься в фильме, где Смерть играл Александр Филиппенко, а я – рейнджера. Я уже тогда был с голой головой, а Филиппенко это у меня содрал. А на меня пришлось надеть шляпу, чтобы не было двух одинаковых голов… Эта рок-опера – эпоха в нашей современной музыке. Рок с тех пор очень изменился – теперь все подряд якобы играют рок, и «Звери» рок, и «Корни», и мусор всякий… Когда полтора год назад возникла идея возродить «Хоакина», мы думали даже убрать в подзаголовке слово «рок», это понятие дискредитировано в наши дни. Но потом решили оставить. Чтобы люди понимали: бывает и нормальный рок. Все мы живем под звездами. Всем свое время. В рок-опере действие происходит во время кризиса, в период Золотой лихорадки, вот и сейчас тоже кризис…».

А.Рыхлов: «Это очень сложное, эмоционально сильное произведение, здесь нет ни одного проходного номера. Взявшись за работу, я искал систему координат – и нашел: надо делать спектакль в любви и согласии. Во время репетиций я ни разу не повысил голос».

Журналисты задали участникам пресс-конференции много вопросов.
- Каков бюджет спектакля?

А.Рыбников: «Деньги выбивали очень тяжело. Комитет по культуре Москвы дал больше, чем дает обычно. Но это примерно в 10 раз меньше, чем на «Монте-Кристо». По московским меркам мало – на все 8 миллионов рублей. Крайне скромно. Со спонсорами вышла осечка из-за кризиса».

- Какова главная мотивировка ремейка?

А.Рыбников: «Это неверная постановка вопроса. Надо спрашивать: почему этого спектакля не было все эти годы? Ведь он идет во многих городах России. А в Москве – таинственно исчез. Интернет-форумы показали, что у него до сих пор много поклонников».

- Но у вас же свой театр…

А.Рыбников: «Труппа не была достаточно подготовлена, нужен был режиссер и команда. Музыкальные спектакли мало кто ставит. И актеров нет, и продюсеров, и режиссеров. Мы воспитали труппу на «Буратино» и «Красной Шапочке».

- Вы настаиваете на том, что «Хоакина» категорически нельзя называть мюзиклом?

А.Рыбников: «В рок-опере иная вокальная манера. В мюзикле – более близкая к оперетте. Технические возможности, микрофоны другие. В рок-опере иная громкость, десятки киловатт звука. В мюзикле говорят-говорят, потом поют-поют. У нас все поется от начала до конца. При этом – ни зонгов, ни арий. И настоящее оперное либретто. На мюзикл можно пригласить почтенных гостей, а здесь еще подумаешь…Рок-опера – это резкое, бунтарское искусство».

(Вопрос С. Светиковой)
- В чем для вас главное отличие от мюзикла?

С.Светикова: «Все здесь эмоциональней, масштабней, меньше «мультипликационности». Для меня удивительно первый раз в жизни чувствовать себя драматической актрисой, переживать, плакать, умирать. В сцене агонии Тересы, где уже действует ее дух, мне сперва хотелось другого звукоизвлечения, но потом я впала в истерику – мне казалось, это невозможно сделать, но все получилось. Для меня определенное удовольствие все это переживать. Но переживание очень тяжелое. Я не профессиональная актриса, я не могу это наиграть, я живу своим сердцем, это трудно».
А.Рыбников: «Не надо думать, что спектакль – сплошной грохот. В нем много лирических, тихих мест, все построено на контрастах, и Свете не приходится перекрикивать рок-музыку».

- Означает ли выбор режиссера, что спектакль будет скорее не театральной. а эстрадно-массовой постановкой

А.Рыбников: «Рыхлов – художник видео-арта, сейчас выставляется в Лондоне, номинируется на премию Кандинского. Он физик и художник. Ставил много концертных программ. Мне импонирует нестандартность его мышления. Он мыслит другими категориями. А музыкальных режиссеров у нас вообще сейчас нет».

- Состоится ли в этом году фестиваль «Музыкальное сердце театра»?

А.Рыбников: «Пока нет. Не нашлось достаточно работ высокого уровня. А мы не хотим снижать планку. К концу года уже будут «Красавица и Чудовище», «Монте-Кристо», наш спектакль – так что в следующем году, наверное, проведем».

- Какой у вас совместный проект с Карденом, который ожидается на премьеру «Звезды и Смерти»

А.Рыбников: «Получилось так, что день рождения я справлял в замке Кардена – бывшем замке де Сада. Там есть театр под открытым небом на 1000 зрителей, где идут классические оперы. Он хочет что-то там поставить. Но пока рано говорить об этом подробно. Он должен прийти на премьеру 27 ноября».

- Где искали актеров?

А.Рыхлов: «Кастинг идет постоянно, я никому никогда не отказываю, кто хочет посмотреться. Приходят по 5, 7, 10 человек в день – хотят играть. В основном у нас выпускники ГИТИСа и Щуки, с драматической и вокальной подготовкой».

- Какова прокатная судьба спектакля?

А.Рыбников: «То, что мы сейчас покажем, – это презентация проекта, а не начало коммерческого проката. Активно ведем переговоры о гастролях. В некоторых городах почему-то уже висят афиши».

(Вопрос Д.Колдуну)
- От чего вам пришлось отказаться ради этого проекта? И что вы планируете дальше?

Д.Колдун: «Если бы это был мюзикл, я бы, наверное, не смог участвовать. Для меня это не органично. А рок-опера с ее тяжелым звуком, с ее экспрессией – вот что вызвало необъяснимое желание участвовать. Я же никогда не хотел заниматься поп-музыкой, но доверился продюсерам… Рок – это честная музыка, честная работа, не под фонограмму. Это для меня абсолютно некоммерческий проект. Но другой такой возможности не будет. Я отказался от всего, что было до того. Так сильно мое стремление к внутренней гармонии».
Д.Четвергов: «Дима сам пишет песни, замечательные, он в них очень органично, полно раскрывается…»

(Вопрос А. Рыбникову)
- Как возник образ Смерти? Каков он у вас?

А.Рыбников: «Мне было 25 лет, когда я впервые написал Концерт для струнного квартета и оркестра – «Песни и пляски смерти» под влиянием Мусоргского. Но здесь это образ демонический, это разрушающая сила, провоцирующая людей на убийство друг друга. Она рада, когда ей это удается. У нас это только носитель зла».

(Вопрос И. Сандлеру)- Долго ли вы вживались в образ?

И.Сандлер: «Смерть – это не страшно. Это просто переход в другую субстанцию. Может быть, там вообще лучше, чем здесь».